Императорский отбор, или Его строптивое счастье

– К сожалению, о моей волке этого сказать нельзя, – усмехнулась Хестер, – она ест только то, что подают на наш стол.

Все драконы в той или иной степени способны отличать ложь от правды. А в словах леди Аргеланд не было ни капли лжи: они действительно кормят волку тем же самым, что едят сами. Так что драконица, отступив на шаг, новым взглядом посмотрела на Хестер.

И леди Аргеланд прекрасно понимала, что именно видит так и не представившаяся девица: не новое, но очень дорогое зачарованное платье, артефакты дореформенной работы и кольцо Подмастерья на мизинце. Не то нищенка, не то экстравагантная колдунья.

– Доброго дня, леди…

– Мерех, а вы?

– О, – на лице драконицы отразилось непонимание, – о, прошу прощения, мы не были представлены.

В этот момент служанка, сопровождавшая девицу, сделала шаг вперед и постным голосом произнесла:

– Перед вами Риальтрея Лисомни Авинская, леди Цветочного Озера.

– Хестер Мерех, Подмастерье Артефактор, – коротко произнесла леди Аргеланд.

– Артефактор? – Тонкие брови леди Авинской взлетели вверх. – Разве это не мужская работа?

Хестер, к своему стыду, так опешила, что даже не нашла что ответить. Только криво улыбнулась, попрощалась и отошла.

И, уже подходя к очередной лестнице, леди Аргеланд ощутила короткий удар по щиту. Она даже не успела распознать мелкое проклятье, как оно уже отправилось к отправителю.

«Надеюсь, мне не поставят в вину наличие зеркального щита», – хмыкнула про себя Хестер и ускорила шаг.

Вернувшись в комнату, леди Аргеланд улыбнулась и негромко произнесла:

– Победа.

Подбросив на ладони охранный артефакт, она подманила к себе Конфетку и, прицепив защиту на ошейник волки, потрепала ее по ушам.

Присев на постель, Хестер продолжила начесывать довольную волку. Правда, мысли леди Аргеланд были страшно далеки от реальности. Лицо леди Авинской было знакомо Хестер.

"Никогда еще не жаловалась на свою память, – сердилась леди Аргеланд. – Я точно где-то видела ее".

Воспоминания так и не пришли к Хестер.

– Может, без чая поедим? – неуверенно спросила Милида. – Ты уже развесила вещи?

– Когда? Я же за артефактом ходила, – напомнила леди Аргеланд.

– Прости. – Соседка тоскливо покосилась на накрытый стол. – Где же Дженна?

– А ей кто-нибудь говорил про чай? – нахмурилась Хестер.

– Да, я потом снова ее вызвала.

Именно в этот момент в дверь постучали. А через мгновение в комнату медленно влетела короткая и широкая софа. Следом вошла служанка, в руках которой исходил паром пузатый чайник.

– Куда? – напряженно спросила Дженна. – Левитация не мой истинный дар.

– Сюда, – Хестер показала на изножье своей кровати, – впритык к постели.

– Угумс, – сосредоточенно отозвалась служанка. – Уф, все. Надеюсь, ваша волка оценит, а то обидно будет. Оказывается, мебля обратно большой становится сразу, как из хранилища ее выносишь!

Конфетке никто ничего не успел сказать, как она, догадливая от природы, сама запрыгнула на софу, потопталась и улеглась.

– Она, кажется, была больше? – сощурилась вдруг Дженна. – Мы в окно смотрели, она с лошадь размером была.

– Это тайна, – тонко усмехнулась Хестер.

– Ну, если тайна, – Дженна пожала плечами, – то тогда молчу и больше не спрошу. Ваш чайник. Он артефактный, внутри всегда кипяток, и хватит его до конца недели, потом надо будет снова воду заливать. Таких чайников меньше, чем невест, так что я ухватила для вас, пока никто другой не захотел!

– Отлично, – просияла Милида. – Хестер?

– Отдыхай. – Леди Аргеланд погладила волку, что заняла всю софу и часть постели хозяйки. – Я разолью, хотя могу тебя заверить, фарфор не лопнет. По меньшей мере этот не лопнет.

Конфетка душераздирающе вздохнула. В отличие от хозяйки, она помнила про кровяную колбасу, и потому команда «отдыхай» повергла ее в пучину страданий.

– И я помню, не вздыхай, – хихикнула Милида и вытащила из деревянного сундучка объемный бумажный кулек.

Волка начала шумно принюхиваться, и Хестер, от которой тоже не укрылся пряный аромат, с трудом подавила тяжкий вздох. Она бы всем сладостям предпочла ломоть черного хлеба и полколечка колбаски.

Но для людей к чаю были представлены колдовские сладости.

– Твердая иллюзия, – тяжко вздохнула Милида. – Чтобы сладкий вкус не откладывался на боках.

– И давно ты их ешь? – настороженно спросила леди Аргеланд. – Ты понимаешь, что рискуешь своей магией?

– Ты видишь, на кого я похожа? – тоскливо спросила Милида. – Лида-поросенок, бочонок Лида.

Хестер пожала плечами:

– Ты не поросенок и не бочка. У тебя круглое лицо, Милида, округлые покатые плечи, полная грудь, широкие бедра – но все это не делает тебя толстухой. А вот твои платья, у которых нет ни пояска на талии, ни корсета, делают тебя бесформенной грудой. Да и… Как по мне, магия дороже, чем тонкая талия.

– Щеки уйдут – и перестану, – пообещала Милида.

– Но форма лица у тебя останется той же, – настойчиво повторила Хестер.

– Не останется.

– Как скажешь, – сдалась леди Аргеланд, – но я, уволь, травить себя не буду.

Чай пили в молчании. Потом так же молча разбрелись по двум сторонам комнаты. Хестер начала вытаскивать из артефактной сумочки свои платья, а Милида… Милида продолжала трескать наколдованные конфеты.

День пролетел быстро – только устроились на новом месте, как служанка принесла две брошюрки с правилами отбора. Пока все изучили и обсудили, наступило время ужина. А там прогулка по парку, чтобы Конфетка набегалась, и сон.

Укладываясь, Хестер бросила взгляд за окно. И, увидев полную луну, загадала желание: «Пусть отец встанет на ноги». Это было глупое, почти детское желание, ведь с такой травмой нужно сказать спасибо только за то, что старый граф может сидеть, но… Еще пару недель назад леди Аргеланд не верила в то, что им удастся выкупить дом. Так что сейчас она была настроена на чудеса.

«Пусть не со мной, мне хватит радости за родных», – подумала Хестер и, смежив веки, крепко уснула.

Глава 3

Последние семь лет утро Хестер начиналось на рассвете: волка жаждала общения с кустиками. По счастью, леди Аргеланд давно привыкла и, едва открыв глаза, первым делом прогоняла по телу силу. Это бодрило не хуже утренней зарядки и холодного душа.

Вытащив свой ключ, Хестер вновь приказала ему:

– Указуй путь в купальни!

Ночью леди Аргеланд вспомнила, что у них в замке мыльня называлась купальней. И да, это сработало – ключ подлетел к пустому простенку, на котором тут же проявилась дверь.

– Ау-ау-ау-ау-у, – возмущенно взвыла Конфетка, глядя, что хозяйка с интересом заглядывает в купальню.

– Иду, иду, – проворчала Хестер. – Дай одеться.

Вытащив из шкафа старый охотничий костюм, леди Аргеланд обула мягкие сапожки с зачарованной на беззвучие подошвой и выскользнула в коридор.

– Тихо, – шикнула она на волку, – иди тихо. Спят все.

Но спали далеко не все – нет-нет да и слышались разговоры служанок, что скользили по скрытым в стенах коридорам.

– Да-да, все лицо отекло, представляете? Ох и ярилась госпожа распорядительница! – с восторгом рассказывала какая-то девчонка.

– Так а что, выяснили уже, кто это проклял главную фаворитку-то? – с интересом спросил уже знакомый Хестер голос.

«Дженна», – опознала ее леди Аргеланд.

– Распорядительница притащила старшего придворного мага, – первая девчонка таинственно понизила голос, – но в теле леди Авинской нет примесей посторонней магии.

– Так это что, она сама себя, что ли? – оторопела Дженна. – О дает.

– Или прокляла кого-то, у кого хватает сил на зеркалку, – вступил юноша. – Да только среди невест таких быть не может.

– Чегой-та?

– Это сложно и затратно, – с пафосом произнес юноша, – не каждый мужчина на такое способен, а вы хотите, чтобы кто-то из этих смог.

– Из каких таких этих? – сердито спросила все та же девчонка. – Тебе что, не нравится решение Императора?

– Наш Император, да восславится он в веках, волен принимать любое решение. Но не требуй от меня почтения к тем, кто ради возможности надеть малый венец позабыл об узах истинных, – с пафосом произнес парень. – Благо я истопник и мне нет нужды гнуть спину перед теми, кому вслед хочется сплюнуть!

Поежившись, Хестер отошла от стены и поспешила на выход из дворца.

Она в чем-то понимала этого мальчишку. Узы истинных не были редкостью в мире химмаров, таннаров и веннаров. От смешанных пар рождались чистокровные дети, что наследовали природу того, кто обладает большей магической силой. И казалось бы, люди должны исчезнуть, ведь оборотни и драконы в разы сильней, но нет. Не исчезали, напротив, постепенно мир пришел в равновесие.

А сейчас этим отбором Император плюнул в лицо всем и каждому. Он будто заявил, что имеет право забрать чужую истинную, если она ему приглянется.

«Ведь понятно же, что он ищет свою истинную, – думала Хестер, выходя в прохладный парк. – Но зачем отбор? Приказал бы доставить девушек во дворец, все бы все прекрасно поняли. Тем более что такие истории уже бывали».

– Доброе утро, юная леди. – Хестер, задумавшись, чуть не снесла высокого и широкоплечего мужчину.

– Доброе, неизвестный злоумышленник, – с достоинством отозвалась леди Аргеланд, – вам следует снять вуаль неприметности, или на мой крик сбежится вся стража.

– А если я осмелюсь зажать вам рот? – Мужчина придвинулся к ней вплотную.

– То я не стану мешать моей волке позавтракать вашими лишними конечностями, – усмехнулась Хестер, ничуть не впечатленная угрозой.

– Вы так уверены, что она справится? – с добродушной насмешкой поинтересовался мужчина.

– Нас двое, а вы один, – хмыкнула Хестер. – И все же уходите или снимите вуаль. Мало того, что в Малом Дворце собралось несколько десятков благородных леди, так там еще и наша будущая Императрица. Император сожрет вас с потрохами, неразумный вы злодей.

Он захохотал, а после, отсмеявшись, стянул с лица вуаль.

На волевое красивое лицо текучей волной упали белоснежные волосы. В темно-синих глазах мерцали серебряные искорки, а губы кривила полуулыбка.

– Мне будет трудно съесть самого себя.

– Прошу прощения, мой Император. – Хестер, прикусив губу, присела в подобии реверанса.

– Не стоит, – рассмеялся Император. – Ваше рвение похвально. И к тому же вы все же не напали.

– Я предположила, что вы один из истинных и пытаетесь встретиться со своей возлюбленной, – честно сказала Хестер.

Ей было неуютно под изучающим взглядом сильнейшего дракона Империи. И вместе с тем…

– Вы не знаете, кто из магов первого круга истощил себя до седины? – спросила Хестер и закусила губу. – Простите, если мой интерес неуместен.

– Их было немало, – ровно проговорил Император, – на первом балу вы сможете увидеть их всех.

Хестер, вскинув голову, просияла улыбкой. А вот Его Императорское Величество отчего-то помрачнел.

– Чему вы так радуетесь, молодая леди? Вы, как-никак, одна из моих невест.

Опешив, леди Аргеланд неуверенно пожала плечами:

– Да, но… Вы ведь ищете истинную. Если бы это была я, вы бы уже знали. Мы все полагаем, что вы будете лично встречаться с каждой избранницей и таким образом отсеивать неподходящих.

Император сощурился и, глядя в глаза Хестер, медленно произнес:

– Вы весьма умны. Полагаю, вы сможете сделать своего возлюбленного поистине несчастным.

– Несчастным?! – Хестер была возмущена до такой степени, что даже повысила голос, чего, разумеется, делать было ни в коем случае нельзя.

– Абсолютно несчастным, – хмыкнул Император. – Ясного вам дня, безымянная леди.

– И вам, мой Император. Ой.

Но он просто отмахнулся от очередной бестактности и, вернув на лицо вуаль неприметности, направился к Малому Дворцу.

– Значит, там и скрывается его истинная, да, Конфетка? – Хестер потрепала волку по холке. – Ну и что, мы тоже своего найдем. На балу. Теперь главное – не вылететь раньше.

Ускорив шаг, девушка и ее волка скрылись в парке. Волка носилась по своим делам, а леди Аргеланд, размявшись, приступила к тренировке. Отрабатывая уже поставленные удары, она думала лишь о том, что из-за отбора ее мастерство просядет. Все-таки ей придется топтаться на месте.

«Но зато отец и Риммар в безопасности», – утешила она себя.

Закончив тренировку, Хестер опустилась на покрытую росой траву. Прикрыв глаза, леди Аргеланд чутко прислушалась к своей силе. Вдох-выдох, она направляла внутренний ток силы к разогретым мышцам, снимала усталость и пережигала молочную кислоту, чтобы избежать неприятных ощущений. Закончив, она гибко потянулась и, открыв глаза, встретилась взглядом с волкой.

Окунувшись в феерию чувств питомицы, Хестер поняла, что Император наблюдал за ее тренировкой.

«Это может быть нехорошо, – пронеслось в голове у леди Аргеланд. – Наш стиль довольно эксцентричен».

Вернувшись в комнату, Хестер взяла чистые вещи и проскользнула в душ. А после, высушив волосы, начала будить Милиду.

– Вставай, завтрак у нас общий для всех, – ворчала Хестер и осыпала соседку искорками.

– Еще пять минуточек.

– Ладно, – сдалась Хестер. – Но только пять!

Вот только через пять минут Милида попросила еще пять, потом еще, а после Хестер левитировала соседку в душевую и открыла холодную воду.

– А-а-а-а!

– Поверни вон тот вентиль, чтобы добавить теплой, – проронила Хестер и вышла из душевой.

А минут через пятнадцать раздался смущенный голос Милиды:

– Отвернись и не поворачивайся. И… Спасибо, что разбудила.

– Не за что, – тонко усмехнулась Хестер.

Она, заложив руки за спину, стояла лицом к окну и любовалась ярким небом. Таким же ярким, как в тот день, когда прорыв был закрыт.

«Почему я не рискнула тогда? – с отчаянием подумала Хестер. – Почему не сняла с него маску?»

– Я готова! – объявила Милида.

Вызвав проекцию часов, Хестер обеспокоенно покачала головой:

– Полчаса до завтрака, и лучше бы нам не опаздывать. Конфетка, место. Молодец, хорошая волка. Ждать!

Выйдя из комнаты, девушки попытались найти компромисс между приличиями и быстрым шагом: все же общий зал, судя по карте из брошюрки, был довольно далеко.

– Не нравится мне это, – процедила вдруг Хестер, когда внизу, в холле, им навстречу вышли несколько молодых лордов.

– Ох, – испуганно выдохнула Милида.

– Не дергайся, – жестко произнесла леди Аргеланд, – ты не одна.

Милида медленно выдохнула и перестала трястись. Хестер же ловко выступила вперед, так чтобы соседка оказалась за спиной.

– Леди, – один из парней выступил вперед, – мое имя Лувиан Антрам.

– Хестер Мерех, – спокойно произнесла леди Аргеланд, – и Милида из Ревнянки, моя подруга.

Не то чтобы леди Аргеланд уже считала Милиду своей подругой, но… Леди чувствовала подвох. А значит, у нее должны быть основания для полноценного участия в предстоящем безобразии.

"Зачем мне это нужно? – спросила она сама себя. – Затем, что отец никогда не поощрял жестокие игры мелкого дворянства. Промолчать и уйти равно тому, чтобы одобрить все издевательства".

Милида, не дыша, так и стояла позади Хестер.

– Я гонец любви и истинных уз, – с пафосом проговорил Лувиан. – Милида из Ревнянки, мой друг увидел в вас свою истинную пару. Позвольте представить, Ирвайл Легранье!

"Легранье, Легранье… Полузабытое нищее баронство в Предгорьях. Бросив своих людей, барон с супругой и детьми перебрались в столицу и служат тем, кто готов платить", – вспомнила Хестер.

От группы дворян отделился невысокий тонкокостный юноша. Его золотистые волосы были завиты в крупные локоны, глаза подчеркивала подводка, а на губах… На губах блестела помада.

«Какая гадость», – промелькнуло в голове Хестер.

– Душа моя, – мягко проговорил молодой дворянчик. – Сияние вашей печати ослепило меня.

Милида всхлипнула и уткнулась лбом в спину Хестер, которая, хмурясь, вспоминала количество детей барона Легранье. И гадала, как так вышло, что юноша идеально вписывается в самый главный страх соседки.

– Душа моя, почему вы плачете? Неужели вам неугоден благородный муж? – огорчился юноша.

И его друзья захохотали.

Милида же, не замечая ничего и никого, оплакивала свою жизнь. Хестер, чутко прислушиваясь к происходящему, просчитывала варианты. Как говорил старый граф: «Запомни, во дворце никто и никогда не бывает один. Уши и глаза есть и у мраморных стен, и у шелковой травы в парке. Наряжайся так, будто готовишься к большому приему, говори так, будто вокруг сотня свидетелей».

– Моя дражайшая подруга вне себя от чувств, – голос леди Аргеланд с легкостью перекрыл смех. – Клянитесь своей душой, кровью и магией, Ирвайл Легранье. Докажите, что именно вы истинная пара моей бесценной подруги.

Смех стих.

– О чем вы говорите, леди Мерех? С каких пор недостаточно слов благородного лорда? – строго проговорил Лувиан Антрам.

– Слов всегда недостаточно, – жестко произнесла леди Аргеланд. – Печать видна лишь мужчине, женщине же приходится довольствоваться клятвой. Так клянитесь же, лорд Ирвайл Легранье! В присутствии свидетелей вы назвали императорскую невесту своей истинной. Докажите, что вы не просто так посягнули на ту, что принадлежит Императору.

Насмешники немного побледнели, и Лувиан Антрам попытался спасти ситуацию:

– Не стоит так грубо говорить о невестах, леди не вещи, они не могут принадлежать кому-либо.

– Чаша выбора одарила Милиду из Ревнянки кольцом с искрой силы Императора, – Хестер скупо улыбнулась, – что это, как не принадлежность Ему? Итак, вы, Ирвайл Легранье, третий сын барона Легранье, заявляете, что узрели истинную пару в лице Милиды из Ревнянки. Принесите клятву и снимите кольцо с руки вашей истинной. В противном случае ваши слова не более чем издевательство.

Милида выступила из-за спины Хестер и подняла на Ирвайла заплаканный взгляд.

– Вам смешно, милорд? Мои чувства и страхи – это ваше развлечение?

– У грязи есть чувства? – Завитый и напудренный юнец вскинул бровь. – Сомневаюсь.

Он щелкнул пальцами, и напомаженный и изнеженный юноша исчез, оставив вместо себя высокого и худого мага. Короткая стрижка, глубоко запавшие глаза и горькая складка у уголках губ – младшему сыну барона Легранье было около двадцати трех лет, но выглядел он на все сорок.

– Значит, вы признаете, что все произошедшее было не более чем дурновкусной шуткой? – Хестер едко усмехнулась.

– Небольшой розыгрыш, чтобы показать юной селянке всю глубину ее заблуждений, – заюлил Лувиан Антрам.

– Я, Хестер Мерех, одна из невест Императора Элеарской Тройственной Империи, вызываю на дуэль чести тебя, Лувиана Атрама, среднего сына виконта Сенрин Атрама. Причина – оскорбление. Милида из Ревнянки – моя соседка, моя подруга, моя подопечная. Ее горе – мое горе, ее боль – моя боль, ее страх – мой страх.

Вскинув ладонь, леди Аргеланд затеплила на кончиках пальцев пламя истинных намерений.

– Я, Хестер Мерех, одна из невест Императора Элеарской Тройственной Империи, вызываю на дуэль чести тебя, Ирвайла Легранье, третьего сына барона Легранье. Причина – оскорбление. Милида из Ревнянки моя соседка, моя подруга, моя подопечная. Ее горе – мое горе, Ее боль – моя боль, ее страх – мой страх.

Ти-ши-на.

– Пламя истинных намерений, – Хестер едко улыбнулась, – не изменило свой цвет. Вы достаточно благородны, чтобы знать, о чем свидетельствует этот аспект колдовства?

– Ждите наших свидетелей чести, леди, – горделиво бросил третий сын барона.

– С нетерпением, – холодно проронила Хестер. – Идем, Милли.

– А-ага, – оторопело кивнула та. – Идем.

Каким-то чудом они успели к завтраку вовремя. Помощник распорядительницы встретил их у входа и проводил к небольшому отдельному столику, что прятался за пышным цветком, кадка которого доходила Хестер до середины бедра.

– Все в жизни относительно, – задумчиво проговорила леди Аргеланд. – С одной стороны, для нас нет места на виду, среди иных благородных леди. А с другой стороны, мы скрыты от лишних глаз. Милли?

– Мы правда друзья? – тихо спросила та, добела стискивая пальцы.

Хестер взяла с края стола вышитую салфетку, осторожно ее уложила на колени и, расправив края, спокойно сказала:

– Это тебе решать, Милида из Ревнянки. Я свое слово сказала.

– Я очень хочу быть твоим другом. Подругой. – Милли отерла все еще влажные щеки. – Просто не понимаю, что во мне такого хорошего.

– А во мне? – вздернула бровь Хестер.

– Ты добрая и сильная, ты не стала шпынять меня, издеваться надо мной. – Милли робко улыбнулась. – Да я еще там, на солнцепеке, подумала, что ты не такая, как те, к кому меня уже пытались поселить.

– Из-за волки? – удивилась леди Аргеланд. – Больше во мне ничего необычного не было.

– Из-за того, что на ее шкуре нет шрамов. Ты не издеваешься над той, что полностью от тебя зависит.

– Да кто бы…– начала было Хестер и замолчала, а после кивнула. – Раньше я не думала об этом.

К ним в замок иногда приезжали люди, чьи химеры выглядели отвратительно. И старый граф всегда обращал на это внимание. Редко когда такие гости задерживались или возвращались.

– А что это было за пламя?

– Пламя истинных намерений, – улыбнулась Хестер и, найдя на столике кнопку-артефакт, подала в нее силу. – Сейчас накроют на стол, и я объясню. Убери руки со стола, скорее!

– Ой!

Милли едва успела убрать локти, как на столе появились тарелки и бокалы, вилки и ложки.

– Полная сервировка, – цокнула Хестер.

– Я не умею. Меня учили, но я не смогла! Да и зачем, если дома одна ложка на все тарелки! Отец заставлял меня учиться, но дома ничего менять не желал!

– Смотри на меня и повторяй за мной, – ровно проговорила Хестер.

И через мгновение к их столику подошел один из слуг. В его руках был поднос с двумя чашами розовой воды. Чаши были поставлены перед подругами, и Милли, нахмурившись, подняла взгляд на Хестер.

Леди Аргеланд ждала именно этого. Улыбнувшись, она чуть-чуть обмакнула пальцы в воду и после тщательно отерла их поданной салфеткой.

Затем другой слуга принес луковый суп.

– Две-три ложки, не больше, – едва слышно проговорила Хестер. – Не доедай.

– Совсем? – оторопела Милли и тут же поджала губы. – Какое расточительство.

Вторая и третья перемены блюд были столь же быстрыми. А вот после на стол было поставлено блюдо с дичью и печеным картофелем

– И это не доедать?!

– Не доедать, – вздохнула Хестер, – но времени нам дадут больше. Ты хотела узнать про Пламя?

– Угум. – Милли положила себе на тарелку ножку и, ухватив ее покрепче, впилась в ароматное мясо крепкими белыми зубками.

– Такое пламя принято использовать вместо клятв. Если маг, призвавший пламя, солжет или засомневается в своих словах, то лепестки пламени изменят цвет или пропадут. Его раньше использовали для проверки истинности: мужчина разжигал его на пальцах и говорил, что видел печать в ауре своей истинной. Но после пламя стали использовать для дуэлей. Теперь двум мерзавцам не отвертеться.

– То есть дуэль все-таки состоится?! – ахнула Милли, роняя обглоданную ножку обратно в тарелку.

– Разумеется, – нахмурилась Хестер, – почему ты сомневалась?

– Но ты… Ты одна против них двоих?!

– Конечно же, нет, двое на одного никто не сражается, это дуэль, а не война, – покачала головой леди Аргеланд. – Вначале я сражусь с одним, затем со вторым. Или же кто-то из них принесет публичные извинения. По большому счету меня устроит любой вариант.

– Но они мужчины! Маги!

– Да, а я женщина и колдунья, – спокойно ответила Хестер. – Они не могут вызвать меня на бой без магии.

Затем леди Аргеланд немного помолчала и перефразировала:

– Могут, но их репутация будет растоптана. Тем более что перед началом дуэли будет озвучена полная причина боя.

– И все равно…

– Я знаю их. Не лично, – поправилась Хестер. – Представляю, на что способны они и на что способна я. Третий сын барона – трус, он силен, но боится боли до судорог. Полагаю, за этим кроется какая-то неприятная история. А сын виконта и вовсе ни на что не способен, его с большим трудом дотянули до конца третьего курса, а после забрали на домашнее обучение.

– Откуда ты все это знаешь?

– От… Оттуда, что мой старший брат все пытается найти мне мужа. – Хестер отправила в рот маленькую картофелинку. – Наш отец был женат не на истинной, и мы тоже к этому готовы.

– И он их рассматривал? – с ужасом и сочувствием спросила Милли.

– Как раз таки нет, эти кандидатуры были отброшены сразу.

По завершении завтрака к Хестер подошел помощник распорядительницы и потребовал от нее проследовать в кабинет Первого Советника.

– Я тоже должна пойти, – тихо сказала Милида.

– Вы идете на улицу – встречать невест!

– Я. Тоже. Иду, – набычилась Милли.