Клыки и розы в Академии Судьбы

– А если не выделю?

– Тогда полукровкам придется лично явиться в Эстер-Хаз. Можно сразу… с баночкой, – невозмутимо улыбнулся первый обладатель банковской ливреи. – В порядке живой очереди.

Брови ректора плавно съехались к переносице, пальцы сжались в кулаки добела… но тут же судорожно расправились. Князь взял протянутый указ, усыпанный гербовыми печатями и подписями, изучил бумагу внимательно.

– В составе преподавателей числятся дриада, вервольф, три вампира… Сведений об учащихся вы давно в Эстер-Хаз не предоставляли, – продолжал чинно вещать морф. – Оракул нужен, чтобы на месте зафиксировать точное количество полукровых созданий. Процедура не займет много времени, Андрей Владимирович.

– Как любопытно, – прокомментировал ректор и, не оборачиваясь, с задумчивой улыбкой протянул гербовую бумагу назад. Почувствовал, что к нему приблизился вампир, и решил поделиться «забавным опусом». – Господин Валенвайд, у вас есть желание добровольно сдать жидкости сейчас? Или сходите в Эстер-Хаз с баночкой? В порядке… кхм… живой очереди?

Ноздри «высшей твари» затрепетали, втягивая воздух так жадно, что в глазах должно было потемнеть. Обострившиеся скулы и показавшиеся из искривленных губ клыки намекали, что до той «очереди» кто-то может и не дожить.

От стола преподавателей отделились еще три фигуры и поспешили присоединиться к ректору. То ли в качестве моральной поддержки, то ли чтобы всей гурьбой навалиться на вампира, если тот окончательно спятит и решит полакомиться старым линяющим морфом.

– Принести мой ночной горшок? – с показной учтивостью спросил профессор Осворт у банковского служащего.

– Я могу плюнуть, подставляйте вашу мохнатую ладошку, – выдвинулась вперед темно-рыжая девушка и красноречиво оскалилась.

Мы с подругами сидели в нескольких метрах от эпицентра действа. Пока Олив и Монис шипели проклятья, я успела разглядеть, как наливаются бордовым глаза сестры Валенвайда. Как из груди ее брата вырывается рваный присвист. Как она хватает магистра под руку и с силой оттягивает назад, пока не случилось непоправимое.

Мурашки табунами перебегали по моим шейным позвонкам, растягивая по коже липкий холодный пот. Верховный Совет, рождая идиотские законы, явно не представлял, какую опасную «древнюю тварь» вот-вот спустит с поводка!

– Боюсь, у нас пока нет добровольцев, господа, – ректор поджал губы и резко взмахнул жезлом.

Черная воронка, закрутившаяся под морфами, вобрала в себя все до последней шерстинки. Вместе с портативным оракулом и нарядными ливреями. И выплюнула тролль знает где.

– Куда ты их, Андрей? – уточнил профессор Осворт, почесывая золотистую седину за оттопыренным ухом.

– Куда-то, – пожал черным плечом ректор, сделал еще взмах, и потолочные кристаллы налились тонким звоном, оповещающим о скором начале занятий.

Два раза повторять не пришлось: студенты подскочили с мест и шумной толпой двинулись к выходу. Только мы с соседками застыли, прилипшие юбками к стульям. Не потому, что имели внутри желание не подчиниться приказу, – просто ноги обмякли от ужаса. Олив, обычно такая румяная, побелела, Монис зажевала губу до крови.

Не обращая на нас внимания, вампир резко развернулся и зашипел на сестру.

– Больше никогда не хватай меня так, – бросил он раздраженно, вминаясь жесткими пальцами в гербовую бумагу. – Если хочется на ком-то повиснуть – цепляйся за своего мужа, Эвер!

Он отрывисто кивнул на худощавого мужчину, стоявшего за спиной леди Валенвайд. В замужестве Кесслер, если верить «Трибьюн».

– Твоего мнения спросить забыла, – фыркнула девушка, надменно задрав остренький подбородок.

– И если у твоего мужа остался разум, он увезет тебя отсюда. Сегодня же, – минуя взглядом сестру, магистр строго поглядел на молчаливого мага.

– Куда, Эрик? В горы? – рассмеялась девушка живо и беззаботно. – А сам ты тоже сбежишь?

– А ты хочешь подождать, пока они вымарают слово «добровольно» из нового закона? – ощерился он зверем. – Когда запихнут тебя в клетку и вместо баночки подставят ведро? Уже были дрянные времена, когда нашу кровь пытались брать силой. Но теперь у них другое оружие. Закон.

– Фрид, скажи ему…

– Он прав. Магия угасает. Эстер-Хаз начал гнездование, – сдержанно проронил маг и приобнял девушку за плечо. – Делает экстренные запасы на черный день.

– Этот мир прогнил до основания. Дальше что? Придут за люмьерами ихтиоподов? За перьями ламбикуров? – распалялся вампир, выдавливая звуки с пугающим присвистом. – Будут прямо с тела драть?

– Нам пора, Веро… – отрезвляюще прошептала Олив и потянула меня за локоть к выходу. – Пойдем!

Ландра и Монис уже ждали у двери, а я засмотрелась на чужую семейную перепалку. В груди расползалось тяжелое, склизкое чувство, будто в происходящем есть и моя вина. Но какая? Разве выбирала я родиться первокровкой?

Тихонько шурша юбками, мы добрались до выхода из трапезного зала. Олив успела нырнуть в проем, меня же настиг злобный окрик, заставив каблуки впечататься в мрамор.

– Убегаете, леди Честер? Поджали хвост и в кусты, первокровочка? – рявкнул вампир, тыкаясь взглядом в затылок, точно лезвием.

Я выпустила руку Олив, позволяя подруге сбежать, а сама медленно развернулась. Проверила пуговицы на блузке, оправила складки на плотной юбке, покрутила узел шейного платка, спрятала за ухо глупый завиток… Так учила мадам Туше – для случаев, когда леди нужна пауза на подготовку.

Но к обрушившейся гневной лавине подготовиться было невозможно. Растерянно хлопая ресницами, я каждой порой впитывала изливающуюся на меня ярость.

Допускаю, что в этот миг Эрик Валенвайд ненавидел абсолютно всех первокровок, включая ректора и мужа сестры. Но мне досталась самая отборная порция отвращения, концентрированная.

– Я… я не убегала. У меня нет для этого причин, – прошептала, каждой мышцей ощущая подвох. Как будто причины были, просто я о них пока не знала.

– А разве не ваш уважаемый папенька продвинул эти чудесные законы? – голос Валенвайда отскакивал от стен и высокого потолка, гулким эхом разлетаясь по трапезному залу. – Разве не он первым поставил подпись на этой гнили?!

Никем не остановленный, вампир приблизился ко мне вплотную и сунул в дрожащие пальцы гербовую бумагу.

Без особого желания я опустила взгляд и попыталась разобрать плывущие строки. Законы, предписания, печати… Несколько размашистых росчерков, в одном из которых узнавалось четкое «Л. Ланге».

В самом первом, да.

Завитки были точно папины, но не мог же он?..

– Его заставили… Наверное, – прохрипела я, пальцами оставляя на бумаге холодный пот. – Или запутали.

Мог ли граф поставить подпись по рассеянности, не прочитав документ? Да нет, отец внимательный, по двадцать раз проверяет каждую букву. Он же банкир.

Судьба-богиня, я даже не знала, что он входит в союз почетных магов при Верховном Совете! Вопросы полукровок его никогда не волновали. Все, что интересует отца – это цифры, цифры, цифры… Тавросы, кнолли, голден-хазы. Честные сделки и дела клиентов.

Причем тут законы магического сообщества?

– Ему запудрили мозги. Накачали подчиняющим зельем или чем-то еще, – помотала я головой, ощущая, как утренние кудряшки лохматятся все сильнее.

– Бросьте, леди Честер! – рявкнул Валенвайд со злобным пренебрежением. – Ваш папаша сам кого угодно накормит «Имморой». За шиворот зальет всем несогласным. А юным леди не пристало быть такими глупышками.

– Напротив, сэр. Это первое, чему учат при поступлении в «Эншантель», – выдохнула я неприязненно.

Да кто он такой, чтобы клеветать на отца? На уважаемого графа, пусть и из обедневшего рода, но давно восстановившего свое положение в сообществе!

– А у вас, как я видел в табеле, отличные отметки. Превосходный аттестат, – шипел вспыльчивый вампир, подергивая скулами. – Подозреваю, что и глупость соответствующая?

– Так точно, сэр, – ответила ему с показной учтивостью, хотя сердце наливалось булькающей лавой. – Я считалась одной из лучших учениц мадам Туше.

– Но все же, надеюсь, вы не слепая? – он вытолкнул меня из трапезного зала и с шумом захлопнул дверь, отрезая от прочих преподавателей.

Планировал сожрать без свидетелей, не иначе!

– Росчерк твердый, уверенный. Удивительный напор для такого бесхребетного слизня, – шипел Валенвайд, пощелкивая ногтем по гербовой бумаге. – Вы ведь тоже это видите, моя маленькая первокровочка? Что ваш папаша получал удовольствие, ставя чертову подпись? Один завиток, шлепок печати – и древняя раса покорно стоит на коленях!

– Другие полукровки вас не волнуют, да? – я подняла глаза, по самые мочки ушей заполняясь отвращением к этому человеку, изображающему неравнодушие.

Да какому человеку? Судя по хищному оскалу – животному! Монстру, каким в сказках пугают воспитанниц «Эншантели». Вот он настоящий. Вот его взбешенное сумрачное лицо, вот раздувающиеся от гнева ноздри!

– На остальных вам плевать, – покивала я убежденно. – Вы… вы их всех сдадите, если вам будет выгодно! Если это вернет вашу «древнюю расу» на пьедестал!

Бросив измятую бумагу на пол, я рванула в сторону библиотеки. Подальше от опасной клыкастой твари, что лезла наружу из магистра средь бела дня.

– Приберите свою обкусанную губу и не порите чушь… – догнал он меня у входа в зал для магических практик и боевых спаррингов. Требовательно ухватил за рукав блузки – не рыпнуться.

Из распахнутой двери в коридор вылетали щелчки заклятий, запах гари и крепкая мужская ругань. В дыму промелькнуло несколько рослых фигур – те самые парни, что посещали с нами «Теорию и историю». Я могла бы вбежать внутрь и попросить о помощи. Должен же в северной академии найтись хоть кто-то неравнодушный к моей беде?

Судя по тому, что за нами из трапезного зала никто не бросился – ни вампирша, ни ректор, ни даже добродушный профессор Осворт, – меня любезно предоставили Валенвайду в качестве утешительной трапезы. Заесть стресс после вторжения наглых морфов.

– Чушь?!

Как заведенная, я захлопала ресницами, надеясь смахнуть чудовище в глубину больничного крыла. Оно не смахнулось, продолжило скалить на меня клыки.

– А вы, выходит, сомневаетесь в моей верности?

«Я сомневаюсь в вашем душевном здравии и способностях к самоконтролю», – процедила мысленно. Но вслух выдать не рискнула.

– На занятии вы сами сказали, что вампиры издревле считались верховной расой. Были при власти, имели вес, – задыхаясь, прошептала Валенвайду. – Вас почитали наравне с эльфами и высшими чародеями. Но ушастые ушли, магия увядает… А от древних кровососов остались лишь дряхлые самовлюбленные половинки!

С запозданием я поняла, что наболтала лишнего. Челюсть вампира дернулась, скулы напряглись, а радужки налились красным. Богиня Судьба, не стоит бесить и без того разгневанного зверя…

– Продолжайте, первокровочка, – потребовал он с угрозой как раз тогда, когда я приняла твердое решение молчать.

– Не нужно, сэр…

Я с надеждой поглядела в задымленный проем – не спешит ли меня спасать какой-нибудь боевой маг?

С издевательским смешком Валенвайд захлопнул обе створки и брезгливо потянул меня за рукав, уводя дальше. И ниже. В какие-то подвальные коридоры, пахнущие сыростью и старостью.

Оцепенев от происходящего, я послушно переставляла ватные ноги. Вполне допуская, что в данный момент добровольно топаю на казнь. Ранним утром, при полной академии людей, похищенная посреди завтрака на глазах у магистров!

– Так что там было про эгоистичных кровососов? – вампир порывисто обернулся, и щеки окатило жарким дыханием.

Ноздрей коснулся аромат буйного северного моря, неистово бьющего волнами в отвесную скалу. Хлестающего гору в попытке стереть каменный массив с живописного пейзажа.

Еще от магистра тянуло сухим хвойным опадом и винной терпкостью, немножко дымом, каплю – старым деревом… Чего не было, так это запаха крови. Самой ценной для него жидкости.

– Что… что они по-прежнему считают себя выше других, – выдавила я предательски тонко.

Огляделась по сторонам: низкие каменные своды, узкие проходы, напирающие стены… Не хватало только горки косточек от какой-то из предыдущих жертв. Это ведь здесь он устраивает незаконные пиршества и обескровливает невинных дев?

– И? – прорычал требовательно. – Я жду ваши душещипательные умозаключения, куколка.

– И вот вышел закон, который опустил вас до уровня прочих. До лохматых оборотней, воющих на Луну… До зеленокожих дриад, что родились от стыдной связи лесной нимфы с каким-нибудь магом-бродягой… – шептала я, с ужасом осознав, как коротка будет моя жизнь. – Вас не волнуют беды других. Вас возмущает, злит, что вампиров уравняли в правах со всеми остальными.

– Верно, леди Честер, мне плевать. На вас, на них… Плевать на всех, кроме себя, – хрипло заверил Валенвайд. – А знаете, что особенно меня злит и возмущает?

Завороженно впитывая ярость, сочащуюся из бордовых зрачков, я помотала головой. Не смогла бы вымолвить и слова: все смыслы испарились из памяти. Язык, который учила с младенчества, выжгло напрочь.

– Что древнюю расу решил поставить на колени некто толстый, дурно пахнущий, сальный, рыбоглазый… Вроде вашего папаши, – протянул он, сочно прицокивая языком. – Граф думает, что вы в «Эншантели», верно? Туше не оповещала родню, списков делегации нигде нет, фамильного морфа вы не вызывали… Богиня, как неловко вышло.

Резко рассмеявшись, магистр прошелся большим пальцем по моей губе. Грубо и фамильярно, будто бы пытаясь стереть, размазать ее по лицу. Впрочем, безуспешно. Рот все еще был при мне, хоть и не мог издавать звуков.

– Граф думает, что его золотая курочка сидит в Париже и послушно начищает первокровные перышки, – продолжал Валенвайд, наслаждаясь случайной властью. – А вместо этого хрупкая куколка стоит сейчас передо мной. Так близко… на расстоянии выдоха.

«Или укуса», – договорила я мысленно, вминаясь похолодевшей поясницей в каменную стену.

Ох, Судьба… Не могла же мадам Туше отправить меня на съедение буквально?

Боги… или могла?! Бросить этому хищнику, словно лакомую кость? Чтобы он, насладившись пиршеством, на время прибрал наточенные зубы?

– Она нервно кусает свою пухлую губку, не замечая, что там уже выступила кровь, – добавил он, и я торопливо слизнула каплю. Язык окрасился металлическим вкусом, взгляд вампира зажегся нездоровым, огненным интересом. – Она ловит свое выпрыгивающее сердечко, готовое поскакать по питерским подземельям. И она прекрасно понимает, что я могу переломить ее длинную белокожую шею одним точным движением вот этих пальцев.

Он резко раскрыл ладонь, показывая все те пальцы, что могут меня сломать. Всхлип отчаяния вырвался из груди: до чего страшно!

Как могли ноги послушаться его приказа и привести хозяйку сюда, в шурхов подвал?

Захлебываясь ужасом, я мечтала поскорее лишиться чувств. Нос щипало обидой: настолько несправедливой казалась «кровная месть». Валенвайд глядел на меня как на врага, решая – переломить сейчас или сделать разменной монеткой в более серьезной игре… А ведь я даже в мыслях не совершила ничего дурного!

Если отец действительно подписал бумагу, из-за которой полукровки возненавидят Верховный Совет и всех, чьи имена найдут под главной печатью… Значит, так было для чего-то нужно.

Папа никогда не считался красавцем, не мог впечатлить силой и залежами фамильного серебра. Но, по заверениям матушки, граф с юности был прозорлив и ни разу не принимал глупых решений.

– Разве… разве это изменит хоть что-то? – прошептала я, ощутив, как горячие дорожки слез предательски полосуют щеки. Крупные капли набегали друг на друга, скатывались и падали за воротник. – Закон ведь уже подписан.

Так же, как в случае с моей помолвкой, обратный ход тут не предусмотрен. Сделанного не отменить.

– Достаточно того, что я получу моральное удовлетворение, – сухо заметил вампир и демонстративно убрал руки за спину.

Но я ни на секунду не забывала, что там, на его пояснице, в замок сцеплены пальцы, жаждущие меня переломить. Раскрошить в пыль. Не оставив от куклы даже фарфоровой подставки.

– И самую малость утолю «аппетит»…

Он будто ждал чего-то. Стоял, сложив руки за спиной, и вгрызался требовательным взглядом в мои влажные щеки.

В эти минуты я соображала дурно и не очень-то понимала, чего желает потомственный кровосос. Извинений за отца? Признания вины? Или чтобы я развязала шейный платок, оголила шею и сдала «жидкости» добровольно?

Может, ему, как и морфам, требовалось мое согласие? Разбрызгивая слезы, я мотнула головой: если так, то я его не дам.

Губы вампира дернулись в хищной ухмылке – будто мой отказ не противоречил его кровавому плану, а лишь добавлял перчинки грядущему пиршеству.

– Отстаньте от ребенка, господин Валенвайд! – отбилось от каменных сводов.

Звонкий женский голос прилетел сверху и, отскочив от нескольких препятствий, достиг наших ушей.

– Я добываю ценные жидкости. Ее – в обмен на мои, которых так жаждет ее папаша, – пренебрежительно фыркнул вампир, нагнулся к моей щеке и с оглушающим присвистом втянул губами соленые капли.

Прикосновение чужого рта оставило ощутимый ожог. Я в красках вообразила его себе – кипящую алую дорожку на бледной коже.

– Маленькая отрава, – прохрипел так, что расслышала только я.

– Боюсь, ее «жидкости» не добавят тебе долгих лет, – к нам спускалась женщина, решительно вбивая каблуки в каменные ступени. – Еще раз повторяю. Отпусти ребенка, клыкастый.

– Ксения права… все Честеры на одно лицо, – сокрушенно вздохнул он, подергивая лицевыми мышцами.

Хищник, еще не принявший решение. И пока прибивающий жертву когтистой лапой к земле.

– Эрик, не заставляй вызывать сюда Малый Совет…

– Ты вроде выбрала сторону, Мелисса, – лениво бросил он, отступая назад и позволяя женщине закутать меня в свой ласковый, утешительный аромат. – К чему теперь изображать прилив родственных чувств? И к кому? К отпрыску той, что вышвырнула сестру из жизни, как грязный дырявый башмак?

Мягкие руки легли на плечи, потянули мое тело куда-то. Выбитое из реальности, оно послушно двинулось к свету.

– Я сама сбежала из того дурдома, – пробурчала женщина, увлекая меня вверх по ступеням. Остановилась на минуту, позволяя перевести дыхание и сфокусировать взгляд на приятном лице с крупными чертами. – Меня зовут Мелисса Осворт, в девичестве Честер, для тебя «тетя Мэл»… или как сама захочешь, Вероника. Сильно испугалась?

Я кивнула, без стеснения признаваясь в испытанном ужасе. К чему выглядеть смелой, если колени дрожат, а слезы без остановки затекают за шелковый платок? Не сомневаюсь, что сейчас я была бледнее самой бледной моли. Даже странно, что в обморок не упала.

– У нас тут много чудовищ, но некоторых… – Мелисса повысила голос, чтобы оставшийся внизу вампир хорошо расслышал каждое слово. – Но некоторых особо бешеных не помешает посадить на цепь!

Глава 7. Дом

Глаза заволокло мутной пленкой так, что я едва видела ступени перед собой. Механически переставляя ноги, я поднималась вслед за «еще одной Честер».

Каменные стены отступали, проход расширялся. Запахи сырости сменялись ароматами весны, проникавшими в открытые витражные окна.

– Мне нужно срочно связаться с папой, – прошептала я, когда мы выбрались из подземелья в залитое светом парадное фойе. – Я должна вызвать фамильную морфиху и передать с ней письмо… Сообщить, что я в Санкт-Петербурге, с парижской делегацией…

«Обмениваюсь опытом и ценными жидкостями», – добавила в мыслях и скривилась от воспоминаний. Щеку до сих пор жгло.

Но написать нужно: пусть родители хотя бы знают, по каким магическим координатам искать обескровленное тело дочери и непригодившееся помолвочное кольцо.

В письме я не собиралась напрямую жаловаться на Эрика Валенвайда… Пусть где-то в глубине дрожащего нутра и хотелось смалодушничать. Броситься отцу на шею и ткнуть пальцем в причину стыдных слез. После чего «магическая репутация» вампира, уж понятно, тяжелым камнем полетит в бездну.

«Первокро-о-овочка…» – неприятно скоблило по мыслям. Слишком весомое, насыщенное, сочное слово. Какой-то такой реакции от трусливой барышни Валенвайд и ожидал. От белокожей аристократки, от воспитанницы Туше, от принцессы по магической капле…

Может, для того и устроил показательно-кусательное выступление. Не удивлюсь, если он даже рассчитывал на малодушие «папиной дочки». Если был убежден, что я первым делом брошусь в ближайшее отделение магической почты и дрожащей рукой выведу несколько фраз.

Сообщу графу Ланге, чьи острые зубы собирались только что прокусить мою шею. В деталях распишу, как у обезумевшего Валенвайда сверкали глаза. И напоследок закапаю бланк горячими слезами.

– Что тебе действительно нужно, так это умыться, – хмыкнула женщина, косясь на мой распухший розовый нос. – Такая милая большеглазая куколка… и в соплях.

Прозвучало не обидно, но я все равно поспешила стянуть с горла шейный платок и приложить к щекам.

– Так вы не хотите, чтобы я писала графу? – спросила ее с позорным шмыганьем.

– Никто не запретит тебе связаться с родителями, – после секундной запинки произнесла тетя. Сложилось впечатление, что она тщательно подбирает слова. – Ты ведь не пленница, так? Если настаиваешь, я… поищу чистый почтовый бланк.

Взвесив свои ощущения и ее осторожные фразы, я помотала головой. Пока не решила, как правильнее поступить.

Наябедничать графу я всегда успею, возможно, это даже спасет нескольких бедовых студенток от «отработки». Однако меня смущала реакция Мелиссы: вырвав племянницу из когтей монстра, она успокоилась, расслабилась и больше ни разу не заикнулась про Малый Совет.

Хотя, видит Судьба, это дело пахло Магическим Трибуналом, клеткой и толстой цепью для особо буйных!

– Почему никто не вмешался, когда он меня увел? – я размазала платком соленую влагу по щекам, щедро увлажнив стянутую кожу. – Неужели так боятся? Их много, а он один… хоть и с клыками.

Ладно, не мне, трясущейся тонкой осинкой, их осуждать. Ни пожилые маги, ни рыжая леди не смогли бы противостоять яростной, хищной натуре Валенвайда. Если он на сестру так шипел, что сотворил бы с профессором Освортом за попытку помешать?

– Ректор ему доверяет, – пожала плечами Мелисса.

Она остановилась, развернула меня к себе и помогла вытереть пятна от потекших косметических чар.

– Доверяет ему грызть студенток в подвалах? – уточнила я, сощурив подслеповатые глаза.

В витражном окне за спиной Мелиссы отражалось кошмарно распухшее лицо. Веки раскраснелись так, что я теперь слабо отличалась от вампира. Вполне себе жуткий монстр.

– Сам ректор не всегда успевает, – покивала с улыбкой тетя. – Слишком много других забот. Приходится делегировать часть обязанностей запасным чудовищам…

Неделю назад я бы сказала, что имею здоровое чувство юмора, но от этой шутки сердце загремело в ушах.

Оценив плачевное состояние шейного платка, Мелисса скомкала его и метким броском отправила в уничтожающий маг-контейнер.

– Не всем это нравится, но Андрей старается придерживаться принятых решений, – она виновато развела руками. – Раз уж он согласился нанять вампира с дурной репутацией и допустить того до преподавания детям… надо быть последовательным. Не может же Карпов целыми днями ходить за Валенвайдом и контролировать, не запустил ли тот клыки в какую-нибудь девицу?

Как это не может? О могуществе ректора слагались жутковатые легенды, которые с упоением перепечатывали на желтых страницах «Трибьюн». Все Андрей Владимирович может… если захочет. В смысле – вообще все!

Выходит, вся братия, оставшаяся в трапезном зале, сделала ставку на разумность, верность и сдержанность… спятившего вампира?!

По мне так эта вспыльчивая древняя тварь доверия не заслуживала, особенно в свете сплетен о пиршествах и «отработках». Похоже, очень многого князь о своем магистре не знал. Или не хотел знать.

Но я промолчала, донося свои мысли лишь раздраженным пыхтением. Ошибка бы им дорого стоила: завтра граф Ланге прислал бы новых морфов. Не с пробирками, а с ведрами. И с ошейниками!

Валенвайду подошел бы бордовый. В цвет глаз, рубашки и подбоя плаща. С такими изящными серебряными шипами, направленными внутрь…

Либо я сильно переоцениваю скупую любовь своего папеньки, озабоченного цифрами (в противовес матушке, которую волнуют только гены, которые можно выгодно передать).

– Если никому не доверять, Вероника, можно сойти с ума, – Мелисса закатила глаза, озарив лицо мягкой, как лунный свет, полуулыбкой. – По мне, так лучше многократно познать предательство, чем жить в страхе, что тебя предадут. И не подпускать к себе никого.

– Но вы спустились в подвалы, – напомнила, поглаживая опустевшую шею.

Без платка она казалась особенно беззащитной, прямо напрашивающейся на чьи-нибудь клыки.