Кошмарных снов, любимая

Звонок испугал ее так, что она вздрогнула всем телом, готовая драться с неведомой опасностью до последнего. Лишь пару секунд спустя Джесс поняла, что это всего-навсего телефон, и каждая напрягшаяся в ее теле мышца расслабилась. Сумасшедшая.

– Ты добралась до дома? – тотчас спросила Дайана бодрым, как и всегда, тоном.

На заднем фоне играл лаунж и раздавались мужские голоса. Джесс сразу догадалась – неугомонная подруга еще не закончила праздновать день рождения. Перебралась куда-то в более тихое место, подцепив двух пареньков.

– Да, – осторожно ответила она, нервно откидывая со лба длинные темные волосы. Пальцы до сих пор подрагивали.

– А Вивьен?

– Что Вивьен? – не поняла Джесс.

– Она поехала с тобой?

– Мы хотели уехать вместе, – подтвердила девушка, – но в последний момент ей позвонили, и она решила встретиться с кем-то. А что?

– Ее ищет Эш, – призналась Дайана. – Звонил уже раз пять и спрашивал, не знаю ли я, где она. До нее он дозвониться не может.

– Похоже, она кого-то себе нашла, – сказала Джесс. – Наверное, ее стоит прикрыть перед Эшем?

– Прикрою, – пообещала Дайана, усмехнувшись.

Вивьен была их общей подругой, которая работала в новостном отделе и в совершенстве знала мир шоу-бизнеса, поскольку именно о нем выходили новости в журнале. Ее парень Эш, с которым Вивьен снимала квартирку в тихом Ривер-Плей, был человеком ревнивым и вечно пытался контролировать девушку. Поэтому его звонок не был неожиданностью для Дайаны.

– Надеюсь, она нашла себе кого-то получше этого придурка, – хмыкнула подруга, совершенно не волнуясь.

– Скажи… – несмело начала Джесс, которую совершенно не интересовали отношения Эша и Вивьен. Куда большее место в ее мозгу занимала недавняя галлюцинация. – После абсента тебе не было… плохо? – аккуратно спросила она.

– Я просидела в обнимку с унитазом, – шепотом сообщила подруга, явно не желая, чтобы это слышали ее молодые кавалеры. – Тебе тоже было хреново?

– Было, – согласилась со вздохом Джесс и уже хотела рассказать обо всем Дайане, но решила, что сделает это попозже. – С днем рождения, – сказала она на прощание.

– Спасибо, дорогая, – поблагодарила ее Дайана и заторопилась: – Парни ждут. Пока.

Они распрощались. Джесс встала с кресла, огляделась внимательно и направилась по ярко освещенной комнате к барной стойке – налить еще одну порцию кофе. По пути она выглянула в окошко, боясь увидеть снаружи кого-либо, но улица была совершенно безлюдной.

Джесс вернулась к телевизору, отчего-то избегая второго этажа с его темнотой. Матч подходил к концу, и она слушала комментатора вполуха, одновременно листая соцсети и на автомате нажимая на сердечки. Сеть и телевидение давали ей чувство сопричастности, и это чувство выдавливало из сознания страх. В мире со столь развитыми технологиями, в мире, где будущее будет виртуальным, нет места мистике и подобным глупостям.

Джесс выдохнула и продолжила путешествие по Интернету. Майкл выложил фото с отдыха. Лайк. Мэган похвасталась новой прической. Лайк.

Сьюзан и Ник сделали селфи. Первое совместное? Лайк. Есть надежда, что у них все будет хорошо. Джеверли подарили огромный букет роз. Лайк? Нет, Джеверли этого недостойна. Мэри-Энн наконец выложила фото своего ребенка. Ангелок. «Он просто прелесть! Так похож на свою красивую мамочку:)»

Адам тоже выложил фото – старое, видимо, еще школьных времен. Ла… Палец Джесс замер над экраном.

«Ребята из школьного оркестра, Хэмптонская старшая школа. Отличное было время!» – гласила надпись под фотографией, а дальше шел долгий список тегов. Джесс пригляделась. Учеников на снимке было семеро: не весь школьный оркестр, а, видимо, лишь часть. Они стояли на фоне школы – кажется, на снимке играло сочными зелеными красками лето. Лица казались смутно знакомыми, что и не мудрено – она общалась с другими ребятами, из другого круга. За исключением Адама. В Краунфорде их семьи жили по соседству, а родители часто делали вместе барбекю.

В центре – сам Адам, темнокожий парень с шикарной улыбкой. На чем он играл? На трубе, кажется? Рядом с ним три девушки: несимпатичная постная блондинка и рыжеволосые испуганные близняшки – Джесс помнила их только потому, что они были похожи друг на друга. Чуть поодаль – трое парней: печальный азиат со скрипкой, имя которого девушка то ли забыла, то ли вовсе не знала, но помнила забавный акцент, радостно скалящийся тип с немытыми волосам до плеч и русоволосый парень с глазами-хамелеонами и одухотворенным выражением лица.

Ее грудь опалило огнем воспоминаний. А губы тронул холод дрожи, какая бывает, прежде чем начинаешь плакать. Джесс помнила, что эти глаза были то серыми – как асфальт, то голубыми – как озерная вода в солнечный день, то зелеными – как мокрый лист. Менялись от освещения и настроения.

Она так давно не разрешала себе смотреть на его фотографии. Почти десять лет прошло… Джесс надеялась, что со временем все забудется и его лицо тоже, но, как оказалось, она ошиблась. Как бы он сейчас выглядел, будь рядом? Улыбался бы все так же открыто и искренне? А руки его оставались бы такими же нежными?.. Страх вдруг совсем исчез – его сменили неконтролируемая грусть и паника.

Нет. Нет. Нет! Девушка потрясла головой, силой воли заставляя себя перестать думать о нем. Она едва слышно выдохнула и поспешила закрыть приложение, а после вышла из своего аккаунта, прекрасно зная, что не помнит пароль наизусть и просто так теперь в соцсети не зайдет. И фотографии на странице Адама тоже теперь не увидит. Это было осознанное решение.

Сделав большой глоток кофе, который обжег и губы, и язык, Джесс начала бездумно переключать каналы и остановилась на прямом эфире новостей. Погруженная в свои мысли и в борьбу с самой собой, она слышала лишь обрывки новостей: «…бракоразводный процесс знаменитостей длился год, и теперь…», «…предвыборная гонка начнется…», «…найдена уже четвертая жертва, и полиция…»

Последняя новость поймала Джесс в свои сети. Она очнулась от раздумий и уставилась в большой экран телевизора, на котором показывали общий план темной улицы, заполненной людьми с озабоченным выражением лиц и полицейскими машинами.

– Это уже четвертая жертва, найденная на улицах Нью-Палмера за последние два месяца, – говорила корреспондент оживленно, и в ее темных – почти как кожа – глазах смешались ужас и восторг. – По словам независимых экспертов, почерк всех убийств один и тот же. Так же как и остальные жертвы, это молодая белокожая женщина, убитая смертельной инъекцией неизвестного яда. Личность погибшей еще не установлена. Полиция допускает возможность появления в городе серийного убийцы, однако…

Когда камера сфокусировалась на носилках, на которых, судя по всему, в мешке лежало тело несчастной, Джесс переключила на другой канал, по которому показывали популярный ситком. Но недолго она им наслаждалась. Когда страх отступил, и чувство опасности притупилось – тогда он и пришел. Сначала это был стук в дверь. Легкий, почти невесомый. Джесс не сразу услышала его, а когда на цыпочках вышла в прихожую, сжимая нож и телефон, поняла вдруг, что дверь открыта и из-за нее тянет сквозняком.

Внутри у нее что-то оборвалось. Каждая жилка заледенела. Каждый нерв – напрягся, вытянулся струной. «В доме воры, – сама себе сказала девушка, сбивчиво дыша. – Ты должна уйти, Джесс. Выйти из дома и бежать к соседям. Вопить. Уайт сразу услышит твои крики». Оглядываясь, девушка подошла к двери, готовая в любой момент сорваться и бежать прочь, но стоило ей коснуться ручки, как дверь вдруг сама закрылась. И замок повернулся – тоже сам собой. Джесс поняла, что попала в ловушку. Она кружилась, пытаясь понять, где находится враг, тыкала ножом в воздух и добилась лишь того, что кто-то неподалеку бархатно рассмеялся. Плеча коснулись пальцы-невидимки.

Волосы у нее на голове встали дыбом. Она закричала что-то надрывно и громко и, перестав себя контролировать, бросилась прочь из прихожей, изо всех сил работая руками и ногами. Она добралась до окон во французском стиле – от пола до потолка, выходящих во внутренний дворик, и попыталась разбить стекло, однако увидела вдруг, что за ними стоит пугало, похожее на распятого на кресте человека. Страшное садовое пугало, набитое соломой, с головой из холщового мешка, неровно зашитого посредине лица крупными стежками, напоминающими уродливый шрам. Глаза горели хищными алыми огнями. Когтистая рука поднялась в знак приветствия. На лице появилась щель – чудище ухмыльнулось. Оно послало девушке воздушный поцелуй, и на стекло осело ядовито-зеленое облачко пыли.

Джесс заорала от новой порции ужаса, вновь почувствовала на плече пальцы и побежала прочь, не разбирая дороги. Девушка зачем-то бросилась к лестнице и взлетела на второй этаж, все так же сжимая в руке нож – телефон выпал. Теперь она не могла выбежать на улицу, ведь там ее уже поджидают. Она должна спрятаться в доме. И должна вызвать полицию… спасателей… священников… кого-нибудь!

Девушка пулей влетела в спальню, не соображая, что делает, заперла дверь залезла в шкаф, стянув со стола планшет, и, то и дело нажимая на кнопку включения, затаилась. Ей оставалось только молиться, чтобы планшет включился и в нем осталось хоть сколько-нибудь процентов заряда, чтобы она смогла набрать «911». «Умоляю, помогите, умоляю!» – кричала она про себя, не чувствуя, как колет сердце и как тяжело дышать – словно в легкие вонзили отвертку.

Загорелся синий экран, и в это же время в комнате раздались шаги, хотя никто и не открывал запертую дверь. Джесс с силой прижала ладонь ко рту, стараясь не вскрикнуть и надеясь до последнего, что то, что смогло проникнуть в ее дом, не заметит ее, пройдет мимо.

Вспыхнул яркий электрический свет. Дверь шкафа медленно отворилась. И тот, кто стоял сейчас напротив зажмурившейся, переставшей дышать Джесс, спрятавшейся за платьями, стал методично запускать в шкаф руку. Чужие пальцы коснулись воздуха. Поймали рукав висевшего платья. Прошлись над головой. Едва не коснулись скул. Еще чуть-чуть – и задели бы предплечье.

– Куда она делась? – спросил хриплый шепот, и кто-то втянул носом воздух.

Раздались спешные шаги и треск выламываемой двери. А после все затихло – на полминуты. И раздались чуть слышные стоны. Джесс, с трудом превозмогая душащий страх, вылезла на четвереньках из шкафа. Она ожидала чего угодно, но не этого – около ее кровати лежал парень с раскинутыми в сторону руками. Он был без сознания. На серой майке алели кровавые разводы и потеки. На полу под ним растеклась лужа крови. Парень тихо стонал и дышал с трудом. Сердце пронзило новой стрелой боли.

– Брент! – Крик сорвался с губ Джесс и эхом отразился от стен.

Она неловко вскочила, подбежала к парню, опустилась на колени, не зная, что делать и как ему помочь.

– О боже мой… Боже… Брент! Брент, очнись, – зашептала она, то и дело поглядывая на черный проем и валявшуюся на полу дверь. – Прошу тебя, умоляю, приди в себя…

Она схватила его за руку, пачкаясь в его крови и плача. А он вдруг открыл глаза – стальные, полные боли.

– Джесс, – прошептал он, – это ты? Джесс…

– Это я, – твердила она, – пожалуйста, потерпи, я помогу тебе…

Она поцеловала дрожащими влажными губами его ладонь и прижала к своей щеке, наслаждаясь каждой долей секунды – подумать только, возможно, чудовище сейчас убьет их обоих, а она не в силах противостоять физическому влечению к тому, кого полюбила почти десять лет назад. И, полюбив, оставила.

– Я помогу тебе, обещаю, Брент, слышишь? – сказала она и, вспомнив вдруг про планшет, ринулась к шкафу, торопясь набрать службу спасения. – Я больше тебя не брошу!

И она верила в свои слова. Но чудовище вернулось, стоило ей схватить планшет. Пугало ворвалось в комнату, внося затхлый сладковатый запах гниющих овощей, и подхватило тело парня на соломенные руки, хохоча и повизгивая. Ударило несколько раз головой о стену. Вывернуло безвольную руку так, что послышался треск.

Джесс казалось, что она сходит с ума. Ее пронзительный визг рвал барабанные перепонки. Планшет выпал из ослабевших рук. Оператор на том конце провода все время повторял: «Что у вас случилось?» – но девушка не слышала его. Она огромными глазами, трясясь всем телом и не замечая, что ее одежда окровавлена, смотрела на пугало, на крючковатом пальце которого блеснул вдруг коготь-лезвие. Миг – и оно, улыбнувшись девушке щелью на лице, провело по шее Брента, разрезая натянутую кожу. Алым фонтаном брызнула кровь, пачкая стену. Бренту повредили артерию.

– Отпусти его! – что есть мочи закричала не своим голосом Джесс. Горло саднило от криков, душу – от ужаса. – Отпусти! Брент! Брент!

– Нет больше Брента, – доверительно сообщило ей пугало скрежещущим голосом и разжало лапы. – У-у-упс.

Тело парня полетело вниз, но вместо пола теперь появилась черная испускающая холод дыра. Оттуда слышался смех. Нехороший смех, визгливый, от которого по рукам бежали мурашки. Следом раздалось чавканье. Дыра поглотила Брента и захлопнулась. Пугало, довольно ухмыльнувшись, двинулось к Джесс и схватило ее за горло, пережимая дыхательные пути и заставляя девушку судорожно ловить воздух. Во рту появился металлический привкус. В глазах потемнело и…

***

– …мы всегда будем вместе, Джесс? – спрашивает он в который раз, касаясь теплыми губами ее лба.

– Всегда, Брент, – обещает она, гладя его по предплечью.

И вместе с ней его гладит солнце, проникающее сквозь открытое окно. За окном шумит лес. Пахнет смолой и хвоей. Она не выдерживает и целует его, нависнув сверху.

– Я сойду с ума без тебя, – шепчет он, обнимая ее.

А она смеется. Им так хорошо вместе. И время хочется остановить.

Глава 3

Время пошло вперед. …И Джесс проснулась. Комната была залита ярким солнечным светом. Пахло выпечкой и ванилью – кто-то готовил на первом этаже, наверное, мама. Ничего необычного. Только вместо черного коктейльного платья – ночная хлопковая рубашка с озорной Минни Маус.

Девушка, у которой все тело болело так, словно она перезанималась в спортивном зале, вскочила как ошпаренная. Перед глазами все еще стоял образ окровавленного Брента. И она до мельчайших подробностей помнила все, что только что происходило… Пугало на улице, за стеклом, в комнате… Его скрюченные пальцы-коренья, горящие алым глаза, сводящая с ума ухмылка.

…только что?.. Взгляд темных глаз Джесс метнулся на настенные часы – половина девятого утра, – переместился вправо, вниз, влево. Дверь стояла на месте. Следов крови на полу не было. Планшет лежал на столе. И все страшное осталось там, во сне. Это был всего лишь жуткий сон. Сон и не более.

Джесс облегченно выдохнула и коснулась пальцами гудящих висков. Не стоило вчера столько пить. Девушка нетвердой походкой направилась в ванную и некоторое время всматривалась в собственное отражение. Она выглядела так, словно долго не спала: мешки под глазами, впалые щеки, серые тени на лице. К тому же, слепляя ресницы, растеклась тушь, размазались тени, а от помады не осталось и следа. Словно и не была она вчера той заводной красоткой с алыми губами, которая пила яркие коктейли, танцевала под электронную музыку и притягивала мужские взгляды.

– Это был сон, – сказала себе она, замечая, что голос ее дрожит. – Запомни, Джесс Мэлоун, это был сон.

Кажется, сердце было не согласно – все еще стучало как сумасшедшее, и девушка прижала к левой груди ладонь, пытаясь успокоить его.

Сбросив одежду, девушка вошла в душевую кабину и долго стояла под душем, смывая вместе с косметикой и потом остатки ночного кошмара. Любимый гель для душа с ароматом апельсина и кофе подарил ее коже немного бодрости.

Запахнув халат, Джесс направилась вниз, мягко ступая по лестнице домашними тапочками. Аромат выпечки усилился, но это вызывало лишь легкую тошноту.

– Ма! – деланно весело крикнула Джесс, не желая выглядеть при матери расстроенной, но на кухне хозяйничала не она, а высокий широкоплечий молодой мужчина в кухонном переднике, который смотрелся на нем трогательно. Он умело орудовал лопаткой, переворачивая панкейки.

– Эрик? – изумленно спросила Джесс.

Молодой человек обернулся, и на долю секунды девушке показалось, что у него лицо монстра – отголоски ночного кошмара не оставляли ее в реальности. Но это была лишь новая ловушка иллюзии – с лицом у Эрика все было хорошо.

– Сюрприз! Я скучал по тебе, Джесс, – широко улыбнулся парень и распахнул объятия, зажав в одной руке лопатку, а во второй – бутылочку арахисового масла.

Девушка бросилась к нему – не потому, что соскучилась, ведь не виделись они совсем немного, а потому, что после ночного кошмара чувствовала себя отвратительно и ей нужна была поддержка. Простое человеческое тепло. Слова. Джесс с силой обняла Эрика за шею, прижимаясь к нему всем телом. Тот освободил руки и заключил ее в теплые объятия. От него пахло корицей и ванилью.

– А ты скучала, – по-доброму усмехнулся он.

Видно было, что реакция девушки ему нравится. Они отстранились друг от друга, и Эрик вдруг спросил, гладя ее по лицу:

– Что случилось, милая?

Он всегда чутко чувствовал ее настроение.

– Плохой сон, – призналась Джесс, слыша нервозность в собственном голосе. – Почему ты не сказал, что приедешь утром?

– Это же сюрприз, – пожал широкими плечами Эрик, отодвигая стул для девушки. – Хотел порадовать тебя. Приготовить завтрак в постель.

– Ты донес меня на руках до спальни? – спросила она, косясь на аппетитные панкейки, которые не вызывали у нее ничего, кроме отвращения.

– Нет, – нахмурился Эрик. – Ты спала у себя.– Вдруг он догадался и мягко попенял: – А-а-а. Ты выпила лишнего и ничего не помнишь? Джесс, милая, я не настаиваю на том, что ты должна вести здоровый образ жизни, но стоит знать меру. Это для твоей же безопасности.

– Да, – кивнула девушка, не готовая спорить.

Хотелось положить голову на стол и заснуть, чтобы не чувствовать головокружение и тошноту. Глядя на нее, Эрик усмехнулся и приготовил горький крепкий кофе, который немного привел девушку в чувство. Страх постепенно отступал назад, в темноту. Это просто плохой сон…

Джесс пила кофе и слушала жениха, который веселым тоном рассказывал о симпозиуме и коллегах, не забывая о плите, а перед глазами стоял образ окровавленного Брента, без сознания лежавшего у кровати.

В какой-то момент Эрик захотел ее поцеловать, наклонился, упершись рукой в стол, но образ Брента в голове Джес стал таким ярким, что на нее вдруг нахлынул приступ отвращения и иррационального ужаса. Руки Эрика казались чужими. Аромат корицы и ванили приторно-удушающим. А все вокруг – чуждым и нелепым, лишенным смысла.

Не понимая, что делает, Джесс дернулась и опрокинула горячий кофе на стол и на себя. Белоснежный халат тотчас пропитался напитком, став грязно-коричневым на груди и животе. Девушка вскрикнула, но не от боли, а скорее от неожиданности, и вскочила на ноги. Эрик среагировал моментально – схватил полотенце и попытался оттереть пятно.

– Сильно обожглась? – спросил он, нахмурившись.

– Нет, – мотнула головой девушка. – Кофе успел остыть.

– Видишь, алкоголь плохо повлиял на твою мелкую моторику, – улыбнулся Эрик, вытирая лужу кофе со стола и капли с пола. – Не подумай, что я что-то запрещаю тебе. Я лишь забочусь.

– Я знаю, – слабо улыбнулась Джесс.

Все говорили, что ей повезло с женихом – красивый, умный, заботливый. Мать считала кандидатуру Эрика наиболее подходящей из всего окружения дочери. «Он любит тебя, – уверенно говорила она Джесс, не без основания считая себя достаточно зрелой и умеющей разбираться в людях. – И любит тебя гораздо больше, чем ты – его. Поверь, дорогая, это важно. Мужчина должен любить больше». Джесс всегда считала, что любить должны оба с одинаковой силой, однако маме свои мысли не озвучивала, держа их при себе. Мать никогда не узнает, что однажды Джесс любила – и любила с меньшей силой, чем должна была. А если бы любила с большей, то не наделала бы ошибок.

Девушка переоделась, зайдя в спальню не без опаски, словно вновь ожидая увидеть там окровавленного Брента – привет из прошлого, однако в комнате продолжало все так же ярко светить ласковое солнце и не было ни намека на то, что кошмар может стать реальностью.

Когда она спустилась вниз, на ходу забирая резинкой подсушенные волосы, Эрик снова захотел поцеловать ее, и если всего несколько дней назад она спокойно отвечала на поцелуи, пытаясь быть нежной, то сейчас ее охватила легкая тошнота. Касаться чужих губ не хотелось категорически. И даже то, что жених держал ее обеими руками за талию, доставляло дискомфорт. Она уклонилась от поцелуя, опустив голову. Эрик понял, что что-то не так, и медленно отстранился, убирая руки.

– Что с тобой?.. – Он внимательно посмотрел на нее.

Но ответить девушка не успела – в дверь позвонили. И она с неожиданным облегчением поняла, что вовремя. Видимо, во всем виновато похмелье.

– Я открою, – сказал Эрик и направился к двери, а Джесс дрожащими пальцами взяла новую чашку кофе, которую парень успел приготовить.

Раздался щелчок, незнакомые мужские голоса, и Эрик вдруг позвал ее по имени, прося подойти. Джесс, не понимая, что происходит, и чувствуя лишь, как гудит голова, направилась в прихожую. Каково же было ее удивление, когда она увидела там двух высоких крепких мужчин в штатском, которые сухо представились как старший инспектор Эрнандес и детектив-констебль Харрис из городского полицейского управления.

– Джессика Мэлоун, верно? Вам знакома Вивьен Батчелдер? – осведомился у ничего не понимающей Джесс детектив Харрис.

– Знакома, – ответила девушка осторожно. – Это моя подруга. Мы вместе работаем.

– Когда вы видели мисс Батчелдер в последний раз?

– Вчера, на вечеринке в честь дня рождения Дайаны Мортон. Мы уходили домой вместе. Господи, что случилось? – не выдержала Джесс

– Вивьен Батчелдер найдена мертвой сегодня ночью, – сообщил ей старший инспектор.

Джесс перевела беспомощный взгляд на Эрика. Тот обеспокоенно глядел на полицейских.

– Что?.. – тихо переспросила девушка, не в силах поверить. Голова предательски закружилась. – Что вы говорите? Но как… Как так?..

Быть не может. Нет. Эрик взял ее за руку и крепко успокаивающе сжал.

– Мисс Батчелдер была убита, и, предположительно, вы – последняя, кто видел ее в живых, – более мягко продолжил старший инспектор, видя, что Джесс становится нехорошо. – Поэтому мы бы хотели поговорить с вами и подробно выяснить обстоятельства вчерашней ночи. Любая деталь может быть важной. Вы позволите? – спросил он, кивая на гостиную. О таких вещах не следовало говорить на пороге.

– Да… – ошарашенная Джесс сделала шаг назад в комнату. – Конечно. Но… Я не могу поверить, – вдруг прижала она ладони к ноющим вискам. – Вы, должно быть, шутите.

Вивьен – яркая и красивая, типичная «зима» – белая кожа, синие глаза и черные волосы. Она веселилась вчера в клубе, привлекая внимание мужчин, смеялась и шутила, выглядела счастливой, строила планы, надеялась, мечтала, жила. А сегодня говорят, что Вивьен нет. Так… бывает? Джесс не верила в происходящее.

– Соболезную, мисс Мэлоун, – без эмоций сказал детектив-констебль.

Должно быть, им по несколько раз на дню приходится сообщать трагичные новости друзьям и близким жертв, и у него выработалось здоровое безразличие и умение вежливо, но коротко выражать соболезнования.

Детективы пробыли достаточно долго, выясняя подробности, задавая один вопрос за другим, словно предполагали, что Джесс знает нечто такое, о чем не хочет им говорить. И она покорно отвечала, но все как-то больше механически, превратившись в ледяную скульптуру. С Вивьен они были знакомы несколько лет – почти одновременно пришли в журнал. Они не были столь близки, как с Дайаной, но Джесс считала ее подругой. А что теперь будет с Эшем? А с родителями Вивьен? А с ее мечтами и целями? Она хотела свадьбу и ребенка, а еще планировала полететь в Париж, чтобы увидеть, наконец, его красоты – накопила нужную сумму для рождественских каникул в Европе. А теперь…

Откуда ночью Джесс могла знать, что смотрит новости о смерти подруги? Если бы она только знала… Но что бы она смогла сделать? Переключить на другой канал? Она могла не отпускать Вивьен после того, как они вместе вышли из клуба, планируя вдвоем поехать на такси домой.

***

На улице свежо и прохладно, а по ушам бьют смазанные звуки ночного города, которые по сравнению с гремящей, ударяющей по легким музыкой клуба, кажутся тишиной. Вивьен курит и улыбается. Алое платье и накинутая сверху темная кожаная куртка, малиновые губы и волосы цвета воронова крыла, угольные туфли с красной подошвой – кажется, она состоит из оттенков красного и черного. Контрастная. Яркая. Живая.

– Ты любишь снег? – спрашивает вдруг Вивьен. В ее взгляде появляется мечтательность.

– Снег? – не сразу понимает Джесс.

Она устала и хочет домой. Веселье было слишком утомительным. К тому же к ней постоянно клеились парни, и девушку это раздражало.