Зомби

После этих слов Алена расстегивает молнию на юбке. Юбка падает к ее ногам. Моя нижняя челюсть поехала вниз как кабинка лифта, тупо пялюсь на ее совершенные ноги, стараясь не поднимать взгляда до уровня открывшейся взору узкой полоски белых трусиков.

– Вить. Ты чего замер? – Алена переступает через упавшую к ногам юбочку, – Поможешь надеть? – и поясняет, – Штанины узкие.

Я опускаюсь на колени и своими руками!.. снимаю с ее ног туфельки и помогаю натянуть на ножки кожаные штаны. Штанины действительно узкие. Алена! Что ты со мной делаешь? Куда мне девать мой стояк? Я ж теперь так и буду перед ней на коленях стоять, пока напряжение не спадет. А если она не прекратит крутить перед зеркалом попкой, обтянутой в черную кожу новых штанов, напряжение не спадет никогда.

Пока надевал ей на ноги и застегивал ботинки немножко попустило. Но не полностью. Далеко не полностью. А Алена, чертовка такая, похоже затруднения мои считывает прекрасно. Тут социальную психологию изучать не надо, на моих пылающих ушах и так все написано.

– Вить. Ты долго там возиться еще будешь? Забыл, как шнурки завязывать? – и треплет мою макушку, игриво так, глядя сверху вниз, как я вожусь с застежками ее ботинок.

– Тут на липучке, – бурчу я, но все-таки поднимаюсь.

Алена подшагивает ко мне вплотную и одаривает долгим поцелуем. Я прижимаю ее к себе и чувствую, как ее бедро прижалось к моему… ну скажем тоже бедру. Она тоже это чувствует. Ей вдруг становится смешно, прыскает, отнимая свои губы от моих губ.

– Какие вы все мужики, дураки, – делает ни с того ни с сего безапелляционное заявление, – Вить… на будущее… если девушка просит парня помочь ей что-то надеть, она вполне возможно подразумевает обратное…

«А что, так можно было? – я офигеваю, – мне так-то не трудно ее прямо сейчас раздеть, а потом помочь одеться еще раз». Но Алена уже вернула прежнюю серьезность «снежной принцессы».

– Вить. Давай не сейчас. Не хочу, чтоб это случилось на дурацком неудобном столе.

Киваю нехотя. Мне вот лично пофигу на чем бы «это» случилось. Но я понимаю. Девушкам важен антураж. Вздыхаю. В ближайшее время двуспальной кровати с балдахином нам точно не попадется. Снова опускаюсь на колено, нужно еще приладить ей наголенники, наколенники… Алена пытается сопротивляться. Наколенники, по ее мнению, ей «не идут», но я непреклонен. Разрешил только шлем убрать в инвентарь, взяв обещание, что наденет при малейшей опасности.

Наличие инвентаря повергло Алену в веселый шок. Она несколько раз подряд убирала в свой инвентарь и извлекала обратно шлем. При этом хохотала, будто это какой-то смешной фокус. Даже я хмыкал, глядя на нее. А что. Мне только приятно, что Алена еще способна радоваться.

– Вить, – Алена наигралась и окончательно упрятала шлем в инвентарь, – Пойдем обратно?

– Подожди. Я как раз об этом хотел… Алена, я этим людям не доверяю. Совсем не доверяю.

– Но Витя…

– Обожди, Ален. Или ты забыла, как Плюшик тебя в спину задним копытом своим толкнул прямо на зомби, чтоб только шкурку свою плюшевую спасти? Так вот. Остальные точно такие же. Они, не раздумывая, тобой пожертвуют.

– Вить, я понимаю. Но выживать надо группой. Человечество так выживало всегда. Поверь. Я историю хорошо знаю.

Вот что мне с ней делать? Она ж дитя наивное. Стою хмурюсь. Не умею я речи толкать убедительно.

– Вить, ты меня спас сегодня дважды. Я не могу слов подобрать, не знаю, как выразить благодарность. Но, пожалуйста… пойдем, а?

И я позволил себя увести. Скажете: размазня и подкаблучник? Со стороны легко судить. А что мне было делать? Держать Алену здесь в лаборантской? Чтоб она сидела одна одинешенька и тряслась от страха, пока я прокачкой занимаюсь и доблестно крошу зомбаков? А если сдохну? Вот то-то.

Подойдя с Аленой к двери кабинета, услышал характерный треск разматываемого скотча. А в наше отсутствие одногруппнички без дела не сидят. Заходим в аудиторию. Все парты переставлены, сдвинуты к дальней стене и составлены одна на другую в два яруса. Получилась что-то вроде загончика-загородки. А что, мысль дельная. От зомбаков отбиваться из-за баррикады удобнее.

На освободившемся просторе на расставленных в круг стульях сидят наши «аборигены», в отличие от Красавчика, Тролля и Плюшика, получивших статус игроков. Игроки на стульчиках не сидят. Они приматывают скотчем к стульям наших аборигенов. Вид имеют занятой да важный.

– Что здесь происходит? – громко с порога вопрошает Алена.

Я-то и сам уже понял, что происходит. Но пусть, думаю, сами Алене это объясняют, пусть проявят лишний раз свое геноцидное нутро.

– Скоро будет третья волна инфицирования, – охотно поясняет Алене Красавчик, – Все, кто имеет статус «абориген» подвержены риску превратиться в зомби.

– А когда будет эта волна? – не выдерживаю я, – Ты это знаешь, Красавчик? Сколько людям придется вот так сидеть привязанными?

– Здесь никто никого не принуждает, – веско отвечает Красавчик, – Некоторые отказались. Остались только те, кто понимает, это самый разумный способ обезопасить себя и товарищей.

Крыть мне нечем. Тем более, прав Красавчик. Это и впрямь лучший способ избежать лишних жертв. Но душа противится. Не по-людски это. Связать людей как овец перед закланием и ждать, кого из них можно будет пустить на очки опыта и добычу.

– Э-э, как там тебя… Виктор, вроде… – вступает в разговор Тролль. Молотом своим поигрывает, – …тебя здесь тоже силком никто не держит.

Демонстративно пропускаю слова Тролля мимо ушей. Но тут Алена явно решила принять сторону одногруппников.

– Вить. Они ведь правы, – и смотрит на меня чуть ли не осуждающе.

– Ладно, спорить не буду, – говорю, – Алена, будь здесь. Я схожу, посмотрю, что в универе творится.

Разворачиваюсь и выхожу из аудитории. Людей они, видите ли, решили скотчем примотать. Рационализаторы хреновы. А людям теперь ни отлить выйти, ни водички попить. Я сам не заметил, как обеспокоился судьбой связанных аборигенов. Решил смотаться до студенческой столовки. Может и впрямь добуду чего попить и пожрать.

Сбежал на первый этаж. Двери столовой распахнуты настежь. Перевернутые столы и стулья. На полу много мусора. Работников столовой не видать. Отдельные личности, к заведению общепита явно не имеющие отношения, тащат что-то из закромов. Да. Поздно я в столовку намылился. Чует мое сердце, ее уже обчистили.

На раздаче шаром покати. Заглядываю на кухню. Холодильники раскрыты. Все, кроме сырого мяса и овощей повытаскали, паразиты. Смотрю, на железном стеллаже на самом верху поднос, накрытый полотенцем. Не поленился, залез. Достал. Стопка бутербродов с сыром. Явно вчерашние, но мы не брезгливые. Бутеры отправились в мой инвентарь. Заняли всего две ячейки. Справка сообщила, что мелкие однотипные предметы можно пихать в одну ячейку по несколько штук. Ограничение: 5 кг веса или 20 предметов на одну ячейку. Ну хоть чем-то поживился.

Еще нашел полураздавленную коробку с пакетированным чаем. Прибрал и подумал, чай – это тема. А в лаборантской чайник имеется электрический. Надо будет забрать на обратном пути. В кране вода пока еще течет. Нашел пустую пластиковую пятилитровку. Набрал холодной воды. Войдет в инвентарь? Вошла.

Инвентарь мне все больше нравится своей практичностью. Вес вещей обнуляет. Сохранность продуктов – как в вечной мерзлоте. Таскай с собой хоть целый склад. Надо будет озаботится дополнительными ячейками. Прошелся по кухне еще раз, тщательно осматривая, что упустили загребливые ручонки предыдущих мародеров.

Нашел полпачки сахару. Сойдет. Полувыдавленный тюбик горчицы тоже забрал. В кулацком хозяйстве все сгодится. Вроде все. Можно уходить. Но тут глаз зацепился за дверь в подсобку. Подергал. Заперто. И заперто изнутри. Очень мне стало любопытно, что за хомяк там заперся. Постучал:

– Есть кто живой?

В подсобке кто-то завозился, но голос не подает. А кто у нас в последнее время не отличается разговорчивостью? Правильно. Зомби. Достал шашку. Высадил дверь ударом ноги. На меня поперло дородное тело в белом колпаке и фартуке. Зомби-повариха. Дал ей выйти из подсобки на оперативный достаточный для замаха простор и отсек шашкой голову. Уже привычно пнул тело ногой. Тело осыпалось черным песком и растворилось, а мне 5 единиц опыта и добыча.

Да какая добыча! Дама, видать, и при жизни была прижимиста и после нее таковой осталась. Системная сумка на двенадцать ячеек, заполненная ценным добром! Круг сыра, две палки копченой колбасы, хороший такой кусман мяса горячего копчения и едва початая бутылка вискаря. Я так-то непьющий, но сегодня сам бог велел.

В самой подсобке до полного счастья обнаружились пять буханок свежего хлеба. Только этих пяти хлебов мне и не хватало, чтоб накормить горемык одногруппников. Немного подумав, наполнил водой еще одну найденную здесь пятилитровку, закинул в инвентарь два десятка чайных чашек и ложек. В мойке нашелся очень старый, истончившийся от бесчисленных заточек хлеборезный нож. Теперь точно все. Только забегу в лаборантскую за чайником.

Ставшая почти родной аудитория встретила меня напряженной тишиной. Еще бы. Сидеть в неподвижности – это пытка. Попробуйте сами. Уже через пять минут начнет что-нибудь затекать, зудеть и чесаться. Только фиг. Не почешешься. А ведь от силы полчаса прошло. Сколько нашим аборигенам, к стульям примотанным, еще так сидеть? Красавчик руки в карманы засунул, ходит туда-сюда. Брови нахмурены. Он явно не ожидал, что людям будет так тяжко. Еще бы. Менеджеры душ человеческих, они такие. О возможных людских невзгодах думают в последнюю очередь.

Тролль и Плюшик рядом. Но изображать деловой и занятой вид им надоело. На парте рядом присели, позевывают. Им на людей вообще плевать. Только Алена пытается хоть как-то их успокоить. Присела на корточки перед девицей, льющей слезы в три ручья, и выслушивает ее нытье о том, что превращаться в зомби та не хочет.

– Алена, – говорю на ходу и прохожу в отгороженный партами загончик.

Алена, как мне кажется со вздохом облегчения, оставляет слезливую девицу и проходит следом.

– Чего, Вить? – спрашивает с потаенной надеждой в голосе.

Еще бы. В ее глазах я – решатель проблем и добытчик. Разочаровывать Алену не собираюсь. Выкладываю на парту добытые с зомби-поварихи деликатесы. Алена ахает. На ее «ах» тут же подтягиваются стряхнувшие сонливость Тролль и Плюшик. Тролль прет впереди как локомотив, Плюшик, памятуя мой недавний порыв его зарезать, мыкается за широкой троллевой спиной.

– Алена, – говорю подчеркнуто сухо, – Организуй пожалуйста горячий чай и бутерброды.

Глядя на выставленное великолепие, Алена дарит мне еще один, уже третий за этот день, поцелуй. При этом у меня такое ощущение, что за кусок горячекопченого мясца меня даже Тролль готов расцеловать. Ну нафиг. Благодарные поцелуи принимаю только от Алены.

Игроки, не исключая Красавчика, радостно засуетились. Рады отвлечься от царящей безнадеги и страха смерти. Нарезают бутеры, раскладывают по чашкам сахар и пакетики с чаем. Плюшик в каждую чашку нацеживает чайную ложку вискаря. Нормально, да? Вискарь я сам пить собирался. Но смолчал. Если Плюшик рассчитывает поднять аборигенам настроение одной ложкой виски, мешать благородному порыву не стану. Принесенный из лаборантской чайник наполнили водой, подключили к розетке. Апокалипсис еще силу не набрал, электричество пока не отрубило.

Аборигенов к стульям зачем-то примотали вместе с руками. Хотя понятно зачем. Чтоб меньше сопротивлялись, когда их убивать будут. Поэтому поить и кормить их приходится как грудных детей, поднося жратву и питье прямо ко рту. Впрочем, аборигены с чужих рук жрут и пьют охотно. У них это в крови, они ж мажоры. Рассыпаются в благодарностях перед подносящими. Что характерно, мне, кроме Алены, никто «спасибо» не сказал.

Ну да. Я ни чашечку, ни кусочек колбаски ко рту никому не подношу. Не сюсюкаю. Улыбок и слов одобрения от меня не дождешься. А то, что это я все притащил, как-то осталось незамеченным. Не любят меня одногруппники, впрочем, как и я их. Если б не Алена, мне бы и чаю никто не предложил. Она увидела, что я сижу нахохленный как снегирь на морозе. Притащила мне чай и бутеры.

– Витька, ты че смурной?

– Спасибо, – отхлебываю из чашки. Алена на меня внимание обратила, заботу проявила. Я уже никакой не смурной. Я вполне доволен жизнью.

– А то я не вижу, что ты сидишь как на иголках, – упрекает Алена.

Пожимаю плечами. Подмечено верно. Сидеть здесь мне неуютно. Тут и Красавчик ко мне подошел.

– Виктор, – говорит, – Спасибо тебе.

У меня сегодня день сюрпризов. Сам Красавчик снизошел благодарностью до подающего блюда официанта. Ну, или кого он там во мне видит в своей картине мира.

– Тебе действительно не обязательно здесь сидеть. Мы сами справимся, – добавляет со снисхождением.

Меня не то обозлило, что Красавчик выставляет меня этаким чистоплюем, не желающим марать руки в чужой крови. Хотя это явно не так. Я как никак взял второй уровень для меня и моей шашки. Меня обозлило, что Алена опять с Красавчиком согласна, опять она на его стороне.

– А я не сомневаюсь, что вы тут справитесь, – я вскочил, так и не допив чай, – Такие как ты, Красавчик, ребята расчетливые… такие всегда последними подыхают. Но имей ввиду. Если с Аленой что-то случится, прирежу и тебя и кодлу твою.

Вот чего я так обозлился? Очевидно, из-за Алены. Иду на выход, один из привязанных к стульям аборигенов сообщает своему соседу отчетливым шепотком:

– Этот Виктор – вообще отморозок.

– И не говори. Быдло – оно было и есть!

Нормально? Это я отморозок! Да и штырь с ними. Выхожу в коридор, здесь даже дышится легче. В голове малость светлеет, приходит мысль, надо себя чем-то занять. Вспоминаю, что хотел оценить обстановку в целом. Этим и займусь. Спускаюсь в фойе, приличных размеров такой зал с двумя гардеробами. Сентябрь нынче теплый, гардеробы закрыты, но в самом фойе народу много, шуму и гаму еще больше.

Глава 5

Всеобщее внимание толпы приковано к стоящему у запертой входной двери охраннику. Неужели охрана до сих пор службу тащит? Уважуха. Повара вон давно уже разбежались. Охранник пытается людей успокоить, донести до широких, но недалеких масс, что выходить на улицу – самоубийственно. Что только здесь удалось остановить зомби-пандемию благодаря погрупповой кабинето-изоляции. А на улице вся власть перешла к зомби.

– Разойдитесь по своим аудиториям, – надрывается охранник, – Оставаться здесь крайне опасно. Скоро начнется третья волна инфицирования…

Стьюденты голосу разума не внемлют. Громко требуют от охраны самую разную чушь: предоставить… обеспечить… вызвать: авто, броневик, вертолет, кавалерию… и при этом немедленно, а иначе… вы знаете, кто мой отец? М-да, а я еще недавно думал, что наши стьюденты все до единого влет адаптируются. Ошибался, конечно.

Узнаю кое-кого даже из своей группы. Ну да, на стульчиках в аудитории аборигенов я насчитал двенадцать человек. Плюс пятеро игроков вне стульчиков, включая меня. Значит еще восемь здесь митингуют. Перекрикивая остальных истерично визжит Кукла. Еще одна моя одногруппница.

Вы, наверно, уже догадываетесь, почему я прозвал ее «куклой». Внешность у нее кукольная. Ей и от природы великолепное тело досталось, так она еще леший знает, сколько бабла в «пластику» вбухала. Ходят слухи, что ей из всяких там порно-журналов приглашения шлют, а она отказывается. И я в это верю. Не, не потому, что высоко оцениваю ее моральные качества, а потому что ей это не надо. Деньги, слава и армия поклонников обоих полов у нее и без журналов имеется.

А теперь Кукла голосит, как избалованная девчонка… а собственно, почему «как», она и есть избалованная, только сегодня всем на нее плевать. Здесь каждый своей шкуркой дорожит. Ну что ж. Кто сказал, что первыми погибают самые смелые? Первыми погибают самые глупые. Протискиваюсь через толпу и подхожу к охраннику.

– На улице реально все так плохо? – спрашиваю.

Охранник собирался меня проигнорировать, но увидев мой статус и второй уровень, подобрел.

– Там полный пипец, – говорит, – Проспект забит машинами. Тротуары забиты машинами. И везде зомби. В машинах зомби. На улице зомби…

– Действительно, полный… – соглашаюсь и достаю из инвентаря пару подсохших бутеров с сыром, остальные деликатесы в группе оставил, – Будешь?

– О, спасибо, – обрадовался охранник. Тут же начал набивать рот. Оголодал, не иначе.

– А ты-то, – спрашиваю, – Что отсюда не уходишь?

– А-а… – охранник кинул злой взгляд на митингующих, – Если эти придурки дверь изнутри отопрут, представляешь, что будет?

Я понимаю конечно. Зомби сюда прорвутся. Здесь тоже наступит полный пипец.

– А когда третья волна пойдет… – уточняю, сам охранник подсвечен системкой как игрок второго уровня, но в такой толпе его никакая шашка не спасет, даже динамитная, – …сам понимаешь, вся эта толпа в зомби превратится. Ты здесь в ловушке окажешься.

Охранник молча кивает себе за спину. Ну да. Там у охраны своя будка. Толстое стекло и решетки. В ней запрется. Киваю ответно, мол «держись браток», и выбираюсь из толпы. Вроде происходящее здесь уяснил. Что дальше? Пройти по этажам? А смысл? Что там происходит, примерно и так знаю. Там все более-менее ровно. Все неадекваты стянулись сюда к выходу. А кроме того, что-то не дает мне так просто отсюда уйти. Поднимаюсь на несколько ступеней вверх по широкой парадной лестнице, разворачиваюсь, задумчиво смотрю с высоты на этот хаос в фойе.

Только что ведь мысль мелькала. Ах, да. Скоро эта толпа зомбированных придурков превратится в толпу придурковатых зомби. Зомби – это прокачка и добыча. И что я смогу? Ничего. Здесь в фойе мне ловить нечего. Но ведь зомби начнут разбредаться. Они на месте не стоят. А куда пойдут? Путей три: вверх по лестнице, в левое крыло или в правое.

Я решил сходить в левое. Просто потому что мужской туалет в левом. В общем, выбрал крыло, как нынче модно говорить, по гендерному признаку. Коридор сначала идет прямо, потом заворачивает направо. Этакий тупиковый аппендикс, где туалет и буквально пара-тройка совсем маленьких аудиторий. А что, зомби сюда дойдут не сразу, и, надеюсь, не всей толпой.

Рискованно? Конечно рискованно. Это ж первый этаж, тут даже в окно не выпрыгнешь, все окна решетками забраны. А если я хорошо подготовлюсь? Захожу в одну из аудиторий. В таких обычно проводят спецкурсы для малых групп. Десяток парт всего и чуть более массивный преподавательский стол. Стою задумчиво, прикидываю. Рисковать – не рисковать.

Жизнь, она конечно, одна, но третья волна тоже наверняка будет с призовым временем. А набрать на старте полезных вещей – дело архиважное. Тем более, что набор мотоциклиста Алене отдал. У меня только ботинки запасные остались. Снял кроссовки и обул системные ботинки. Удобно, прям по ноге сели. Решено, попробую что-то придумать.

Сперва передвинул с зубодробительным скрежетом преподавательский стол. Потом начал парты двигать. Потом ставить на парты второй ярус сверху. Задумка в том, чтобы выстроить нечто вроде узкого тамбура, чтоб зомби не толпой перли, а протискивались по одному, к преподскому столу, за которым буду стоят я, встречать их радушно и выставлять им в зачетки оценки, шашкой само-собой.

Вроде получилось неплохо. Пока стоял прикидывал, как можно еще усовершенствовать конструкцию, где еще подпереть оставшимися партами для придания ей крепости, в помещение заглянул патлатый стьюдент. Как бы еще не тот, что сегодня в кафешке столик для меня освободил.

– О, а ты чего тут делаешь? – вопрошает патлатый, засовывая в проем любопытную моську.

– Ремонт делать буду, – отвечаю, – Видишь, парты понаставил? Это чтоб до потолка дотянуться, любой ремонт, он с побелки потолка начинается.

– Ну не хочешь говорить и не надо, – стьюдент умелся и, по-моему, даже обиделся.

Да и хрен с ним. Каков вопрос, таков и ответ. Еще минут пятнадцать передвигал, снимал, поднимал обратно парты. Жаль нет ни гвоздей, ни скотча. Можно было бы придать дополнительную прочность. А кстати, скотч есть у Красавчика. Сходить что ли? Но тут выплывает сообщение:

Внимание: третья волна инфицирования начнется через десять минут. Призовое время составит двадцать минут.

Собственно, десяти минут вполне достаточно, чтоб добежать до групповой аудитории и вернуться. Но на обмотку скотчем времени уже не останется. Немного подумав, решил не суетиться. Принципиально скотч ничего не решит. Если зомбаки додумаются раскачивать и ломать мою конструкцию, то и скотч не поможет. А если не додумаются, то и бес скотча выдержит.

Присел «на дорожку». Считаю вдохи-выдохи. На таймер поглядываю. Время течет как смола. Но вот дождался… системка сообщает, что волна пошла. Жду минуту, жду вторую, понимаю, сидеть и тупо ждать никаких сил не хватит. Тем более, что дверь в аудиторию оставил приглашающе открытой. Прекрасно слышу, в аппендиксе никого нет.

Перелажу через преподский стол, выглядываю из аудитории. Теперь отчетливо слышу звуки бойни. Делаю еще несколько шагов, выглядываю из-за угла аппендикса. По ушам ударяет звериный рык рвущих плоть зомбаков и нечеловеческие вопли гибнущих людей. Самого фойе мне отсюда не видно, только видна какая-то растворенная в воздухе красная взвесь, будто туман кровавый.

Вдруг вижу, как из фойе выбегает в коридор тот самый патлатый стьюдент, оттолкнув кинувшегося за ним зомби, стьюдент припускает в мою сторону. Пробегает мимо меня и заскакивает в «мою» аудиторию. За ним следом не очень быстро, но целеустремленно ковыляет группа из нескольких зомбаков, ведомых кровяной дорожкой, что оставил стьюдент после себя.

Вот же гнида патлатая. Бегу обратно, перелезаю через стол, достаю шашку. С тоской успеваю глянуть на забившегося в дальний угол стьюдента. Системка над его лохматой башкой недвусмысленно сообщает: «абориген ур.1, инфицирован, до обращения в зомби осталось 9 мин».

«Молодец Витя, красавец ты, Витя, – ругаю сам себя, – все-то ты продумал. Одно забыл. Зомби – это источник опыта и ценный мех. А источник всех подлян и гадостей мира – это люди! Заруби себе на носу, если живой отсюда выберешься». На этом самоедство пришлось заканчивать. В дверном проеме показалась жуткая харя первого пациента.

– Подходите к стойке, молодой человек, – стряхиваю с себя оцепенение и приглашаю бодрым голосом, – Не стесняйтесь. Зачеты приму у всех желающих.

Зомбак выставляет перед собой руки со скрюченными пальцами и пуская слюну от учебного рвения, спешит к преподскому столу. Успеваю отметить, что уровень у зомби второй. И мне это не нравится. Тем не менее, шашка, хоть едва-едва, но с одного удара шею ему перерубает.

Следом на меня рвутся еще зомби, и они тоже второго уровня. Ну вот, теперь еще и система подляну подкинула. Одно хорошо, моя конструкция держится молодцом. Зомбаки идут гуськом, дисциплинированно по одному. Как и положено на экзамене. Машу шашкой как заведенный. Удар – тело падает, еще удар – второе падает. Завалил пятерых, получил драгоценную передышку на сбор добычи.

Попрыгал по лежачим телам. Тела рассыпались. Мой инвентарь обогатился пятью предметами. Что конкретно упало, смотреть некогда, отметил только, что пузырька с вакциной среди них ожидаемо нет. Перелез обратно, кинул тревожный взгляд на стьюдента. До обращения семь минут осталось. Я вот чую прям, что гаденыш обернется в зомби в самый неподходящий момент.

– Слышь, патлатый, – говорю, – Чеши сюда. Возьмешь с зомбака добычу. Получишь противоядие.

В глазах патлатого один сплошной ужас и ноль разумности, он отрицательно мотает головой и еще сильнее вжимается в угол. По-хорошему я должен подойти и прирезать его, пока жареным не запахло. Но не могу. Он, сука, живой еще. На живого человека рука не поднимется. Хотя и понимаю умом, что никакой он уже не живой. Без семи минут зомби.

От нравственных терзаний меня отвлекает новая группа зомбаков. Все тоже второго уровня. Видать, первые пятеро не были исключением, такова особенность третьей волны. Не сказать, что второй уровень прям вот принципиально опаснее. Но в целом порезвее, прорубить их чуть труднее. Был бы такой один-два. Без проблем бы разделал, как повар карася. А когда семь штук сразу… повышенный уровень чувствуется.

Дышу, как загнанная лошадь. Но со второй группой зомби разобрался. Перелезаю через стол. Топчусь по телам. Не ради добычи. Мне нужно освободить место для следующих. А то навалят мне тут груду тел, будут с нее на меня сигать как с трамплина. У патлатого до времени «че» четыре минуты. Все-таки он сильно, гад, сжирает мое внимание. Заставляет постоянно оглядываться за спину, а это, сука, очень отвлекает и напрягает.

Я уже почти набрался решимости зарубить стьюдента, но пожаловала новая толпа желающих сдать зачет по сопромату: сопротивлению кожных, хрящевых и костных тканей шеи рубящему воздействию точеной казачьей шашки. Справляюсь и с этим наплывом, но вижу, что моя конструкция из составленных парт потихоньку теряет целостность. Зомби не пытаются развалить ее умышленно, но постоянно задевают то плечом, то рукой. Зря за скотчем не сбегал.