Комсомолец-6 и мамочки. Повести и рассказы о любви

– Гусар, ты хочешь согреться или нет? Так раздевайся скорее, сразу и согреемся.

Худющая телка встала голой на кровать в коленно-локтевой позе, выставив мне навстречу свою промежность. Честно говоря, я ожидал какие-то слова, будоражащие действия, что-то романтическое… Но никак не такое простое: «сунул-вынул-побежал»! Но «раз пошла такая пьянка», я решил не выставлять какие-то условия и не выражать ни удивления, ни недовольства. Просто намазал презерватив слюной стал прорываться членом в сухую бабу.

– Погоди. Давай я помогу, – после нескольких неудачных попыток впустить меня в себя, дама развернулась ко мне лицом и взяла член в рот.

Я не возражал. Одна моя рука легла ей на затылок, другой ладонью, как и планировал стал щупать грудную клетку в поисках грудей. Грудей не нашел, но нащупал сосок и сдавил его со всей дури. Взвывшей вожатой другой рукой на затылке не дал отпрянуть и втолкнул ей член на максимальную глубину. Ну, сюда на глубину я прорваться уже смог. Но если не прорвусь во влагалище, то будет обидно за бесцельно потраченное время.

Приказав, чтобы она максимально сильно наслюнявила презерватив на члене, я снова развернул ее к себе задницей и уже вручную стал проталкивать член. Толи узость входа во влагалище, толи какая-то плотная преграда мешало мне пройти внутрь. Я начал бить головкой члена в эту преграду.

– Да ты что? Девственница, что ли? – воскликнул я.

– Да-а-ааааа… – ответила она протяжно как раз в тот момент, когда я прорвался и победно со вскриком провалился в нее.

– Сколько же тебе лет? – удивился я вслух, продолжая сильными толчками продираться всё глубже и глубже.

– Три-и-идца-а-ать два-а-ааа-ааа!!! – завыла она в такт мои проникающих фрикций.

«Да, уж! Задеревенело, проросло у нее всё на входе во влагалище. Чистить и чистить надо. А то вдруг снова зарастет, – надо же для народа проход подготовить и облагородить», – хмыкнул я и стал на самом деле без всякой жалости продираться и долбить, долбить и продираться. От столь сильных ощущений на головке члена и от мысли, что дырявлю столь древнюю девственницу, я и кончил. Даже не знаю, прошел ли я хотя бы половину начатого пути, но ничего не мог с собой поделать – и кончил.

Сижу и хватаю воздух ртом. А Вожатая сначала так и стояла в коленно-локтевой позе, а потом села на том же месте и смотрела на меня большими глазами.

– Больно? – типа участливо спросил я, хотя мне было глубоко наплевать на эти заросшие джунгли и ее ощущения.

– Есть боль. И что теперь?

– А теперь я и ты чуть отдохнем и постараемся довести дело до конца.

– Какого конца?

– А ты думаешь, что это и всё? Надо дойти до самого глубокого твоего места и очистить проход к нему так, чтобы впредь не заросло опять, – назидательно и обучающе вещал я.

– А может быть не надо?

– Тогда я пошел. Я не привык оставлять любое дело не законченным. Раз уж начали, – надо закончить. Но насиловать тебя не буду. Оставайся и теперь сама, сама…

– Не надо уходить. У нас есть еще немного времени. Да и не уедет же автобус, если на несколько минут опоздаешь… – она чуть не плакала.

От ее причитаний член стал снова твердеть. Я одел новый презерватив и показал ей глазами на свои приготовления. Вожатая снова впилась ртом, сильно-сильно облизывая его и смазывая слюной. Когда на мой взгляд я и смазка были готовы, я снова развернул ее к себе, и стал без церемоний снова проталкиваться всё глубже и глубже.

– Ну, давай же, – как гинеколог или кто там еще так говорит бормотал я. – Ну расслабься, расслабь посильнее влагалище. Надо еще пройти в него. Ну, давай. Вот так, еще, еще…

Когда я почувствовал, что с размаху уперся в новую преграду, то расценил, что дошел до дна влагалища. И уперся в шейку матки. И стал долбить ее со всей дури, приговаривая:

– Терпи, девочка, терпи, скоро всё закончится. Надо еще потерпеть, – а сам слышал, как она всхлипывает. – Кто тебя вообще-то меня посоветовал?

– Так парторг ваша и посоветовала. Сказала, что ты сможешь всё устроить.

Понятно. Парторг опять подложила под меня великовозрастную даму, даже не уточнив, что та великовозрастная девственница. Я вспомнил улыбающееся лицо Арины, и неожиданно начал кончать. Ну, ничего страшного. Ведь я уже вскрыл эту ржавую консервную банку!

Где-то на территории послышался гудок автобусного сигнала.

– Так, я побежал. Меня уже ищут, – подскочил я и, поправив одежду, помчался через заросли.

Я что-то услышал вслед, но не разобрал и не собирался возвращаться и уточнять.

– Хочешь угадаю? Оказалась великовозрастной девственницей? – спросила шепотом в автобусе Арина.

– А ты откуда знаешь? Вожатая тебе сказала?

– Нет, это я так подумала. И решила сделать тебе такой шикарный подарок? Понравилось?

– Понравилось, спасибо. Вот только вазелина с собой не было. А так всё получилось хорошо. Хотя немного больно было даже мне.

– Ну ничего, это не главное. За то ты теперь герой-победитель.

– Ага! – усмехнулся я. – Победитель девственной плевы…

– За то какая преемственность поколений!

Я так ничего и не понял в ее последнем высказывании, но не стал переспрашивать и сосредоточил внимание на ноющем натруженном члене.

Тетки-соседки

– Гусарчик, как ты вырос! Что ты тут делаешь? – две соседки моих родителей, – Евгения (Женя) и Глафира (Глу) прямо передо мной. Они сидели, – точнее полулежали, – на скале в море, обдаваемые волнами. Я бы не обратил внимание на двух теток, если бы они меня на окликнули. Гладкие, титькастые, в открытых купальниках и ярко освещенные на полуденном солнце.

Прошло уже пара лет, как я уехал учиться в вуз, и мы не виделись столько же. В короткие моменты моих каникул у меня было чем заняться. Да и мама старалась оградить меня от общения с этой уже возрастной на ее взгляд парочкой почему-то… По-моему, ну подумаешь, старше меня на десять – пятнадцать лет… Ну даже есть чуть-чуть еще старше.

А, может быть, попытаться разведку провести боем сегодня? Может быть в понятии моей мамы, что они «не серьезные» мне что-то всерьез понравится? Что-то такое, что знала или подозревала мама, но не знал я…

– Привет, соседки. Рад вас видеть. Что делаю? Да вот скучаю безбожно круглые сутки. Да еще надо немного позаниматься, а стимула нет. А что вы тут делаете, – особенно по вечерам?

– Почему тебя интересуют вечера?

– Знаете, когда еще нежаркое утро, то я провожу его у моря. Когда полуденная жара, то есть возможность позаниматься. А вечером… Словом, я здесь один, без друзей и подруг (на «подруг» я словно сделал особое ударение) и потому просто не на что деть время и умираю со скуки.

– Ну, со скуки мы вдвоем не умираем, – всегда есть о чем посудачить. А вот со спутником мужского пола было бы интереснее. Не возражаешь к нам присоединиться? И раз нет, то приходи после заката на танцплощадку местного санатория – там и потусуемся. А там посмотрим…

«…посмотрим, как карта ляжет, – мысленно продолжил я с улыбкой. – Ну или кто как ляжет.»

– – – – – – – – – – -

– Почему ты на каникулах дома нас избегал, – уже в танце спросила Глу.

Они обе были в тончайших и потому почти прозрачных сарафанах. Почти сразу Глу подхватила меня для танца, и потому Евгения была вынуждена отпустить мою приветствующую руку. А Глу вся горячим телом прижалась ко мне в танце и увела меня в центр толпы танцующих.

– Да нет, я никого не избегал. Просто я бегал весь день в поисках почти потерянных однокласников…

– …и одноклассниц, – рассмеялась дама.

– Да, и одноклассниц. Кого-то нашел, кого-то нет. А вечером по возвращении рассказывал родителям о своей жизни в вузе. Каникулы короткие, потому эти несколько дней пролетали вообще незаметно.

Она продолжала прижиматься всем телом и как-то даже просунуть свою ногу между моих ног.

Но рано или поздно танец заканчивается, и мы вернулись к скучающей Жене.

– Слушайте, – начала еще когда мы подходили, Женя. – Может быть сходим к нам в номер выпьем холодного вина?

Никто не был против, и мы пошли в номер. На вахте дежурной не было, и потому я прошел в корпус беспрепятственно и без лишних вопросов. В жарком номере Глу скинула сарафан и с изнеможением от жары упала на кровать.

– Кому вино, кому коньяк? – спросила Женя от холодильника.

Я выбрал вино и присосался к большому бокалу ледяного «Рислинга». Когда опрокинутый в потолок бокал уже закончился, Женя, заранее подкравшись сзади, опрокинула меня тоже на кровать и шутливо начала меня тормошить. А Глу погладила меня по бедру и почти сразу наткнулась на бугор у меня под брюками.

– Он готов, – сказала вслух Глу, и Женя придавила мне губы своими губами в поцелуе, пока подруга стала снимать с меня сначала брюки, а потом и трусы.

Что я готов, я и сам чувствовал, – член просто рвался из темницы, и при освобождении уставился в потолок.

Как выяснилось, Женя была уже без трусов, и сразу же стала пристраиваться промежностью на член, а Глу помогала приставить член ко входу во влагалище. Правда Женя вдавливала свой рот мне между губ, прижимала меня всем телом к кровати, но я и так не сопротивлялся.

Наконец-то член ворвался в мокрое влагалище, провалившись под напором дамы на всю глубину. Влагалище его плотно обжало по всей длине.

– Вух! Как хорошо он проник! – выдохнула или простонала Женя и выпрямилась сидя на члене. – Он меня слово насквозь проткнул, – и начала скачку на такой лютой скорости, словно опаздывала на поезд или дилижанс.

Глу перекинула через меня ноги и села мне промежностью на лицо. Она оказалась лицом к подруге, и они обнялись.

Всё произошло так быстро, что я даже не успел спросить их, надо ли мне предохраняться. Но рот уже был зажат губами – теперь уже не для поцелуя, – и я стал пропихивать между этих губ свой язык. Мне просто ничего не оставалось в такой ситуации. Теперь взвыла Глу. Как-то тоненько и длинно, без слов и как-то на одной ноте. Я почувствовал, как по моему лицу потекли ее влагалищные соки.

Женя забилась на члене и не упала только потому, что ее крепко обнимала стонущая подруга. Но и я был не железный и к тому же очень голодный на женское тело. Я почувствовал, что сейчас кончу и вздрогнул.

Видимо, Глу поняла мою кратковременную судорогу, быстро уложила подругу рядом, а сама быстро улеглась на меня и всосала член. Не просто всосала, а начала со стонами интенсивно доить его ртом, продолжая елозить по моему рту мокрой промежностью.

Я бы заорал от распирающего меня удовольствия если бы рот не был занят ее шмонькой. Выгнулся навстречу ее рту и бурно кончал, и кончал, и кончал ей в рот. Изо рта рвался крик, но слышно было только приглушенные звуки. В ответ на стоны Глу из ее рта на члене.

«Так вот от чего спасала меня моя мама, – подумал я, когда уже расслабился и просто лежал на спине рядом с почти уснувшими соседками. – Наверно, правильно делала. Кто знает, как бы сложились мои каникулы, если бы я с ними тогда познакомился.»

В памяти промелькнули яркие картины того, как и с кем (и на ком) я проводил те каникулы, и член стал снова вставать. Я оглянулся на расслабленные тела наездницы и соски, и…

Наездница лежала на спине, а соска на животе, – кто как сполз с меня, так и застыли.

Я рывком приподнял Глу за талию так, чтобы ее ноги подогнулись под нее, и она бы оказалась с поднятым вверх тазом. Получилось. Пристроившись к ней, стоя сзади на коленях, воткнулся сразу на всю глубину во влагалище, которое еще недавно так обильно поливало меня своими соками. Влагалище не успело высохнуть, и пустило меня так, как я хотел. Словно шомпол воткнулся в кусок свежего мяса, принеся мне хорошее удовольствие от прохождения еще не исследованной сегодня дырки.

Не поднимая голову от простыни Глу опять тоненько заскулила.

Ну, дамочки, раз уж вы так бесцеремонно кончали на мне, то теперь моя очередь. И я развил бешенную скорость швейной машинки, буравя внутренности Глу. Правда член не был обжат влагалищем, как внутри Жени, но я наверстал это частотой фрикций. А Глу стонала всё громче и громче. Тем более, что ее рот не был, как совсем недавно, заткнул членом.

Кончили мы одновременно. Я выплеснул в нее новую порцию семени и зарычал уже во весь голос, а дама тонко и громко выла, задрав голову к потолку и стараясь всем тазом вдавиться сильнее на член.

Я так и застыл, не вытаскивая член, – только обхватил ее за талию и прилег сверху на все еще стоящую на коленях женщину. Но она постепенно стала проседать, пока не опустилась на постель с все еще не выпущенным из нее членом.

Проснулся я утром от того, что член снова оказался у кого-то из них во рту. Открыв глаза, я увидел, что теперь его обсасывает Женя.

– Она немного обиделась, – сказала сидящая рядом полубоком Глу. – Когда узнала, что ты кончил в меня два раза, у в нее ни разу. Сможешь пару раз кончить в нее? – и улыбнулась.

Я подтащил к себе две большие тугие подушки и положил их себе под таз. Женя не выпускала член изо рта, словно боялась его снова упустить. Я только попросил ее сесть между моих ног, что она и сделала.

Перебирая пальцами одной руки по яичкам, Женя сделала кружок двумя пальцами: большим и указательным, – и стала этим «кольцом» массировать член вдоль – вверх-вниз, вверх-вниз.

Да, мама, ты знала наверняка, что эти соседки не того поля ягоды, с которого ты хотела бы, чтобы лакомился твой сын. Но ты не спросила меня, хочу или не хочу я хотя бы иногда есть такие ягоды с такого поля. Теперь я могу ответить точно: хочу.

Обеими руками вдавил голову Жени на затылок так, что насадил ее рот на член и проник в нее тоже максимально. Я, конечно, понимал, что в желудок не достану, о стремиться к этому мне никто не запрещал.

Сначала дамочка замерла, и мне пришлось самому снизу вверх насаживать и отпускать ее. Но через короткое время она сначала постаралась отпрянуть. Что не получилось благодаря тому, что продолжал давить на ее затылок. Потом сделала попытку вырваться из моих рук, потом просто стала лупить меня руками по телу. И именно в этот момент я и кончил ей глубоко в горле. И отпустил руки.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.