Сети Культа

– Это лучший приказ, что я слышал от вас с момента нашего знакомства, – сказал Киллиан, потерев простуженную шею.

– Не привыкай, таких будет немного, – деловито ответил Бенедикт и поспешил выйти из комнаты.

Часть 2. Огни Шорры

Глава 13

<6 лет назад>

Грат, Малагория

Седьмой день Реуза, год 1483 с.д.п.

Кару разбудил солнечный луч, назойливо забредший в комнату. Лениво потянувшись, она перевернулась на другой бок и коснулась рукой той стороны кровати, на которой уснул Бэстифар. Ладонь опустилась на остывшую шелковую простынь. Кара тут же открыла глаза и напряженно села на кровати. Взгляд настороженно забродил по комнате в поисках принца. За пару ударов сердца она успела продумать множество версий его отсутствия. Первая же всколыхнула в ней волну злости, потому что подразумевала Мальстена.

Кара понятия не имела, почему ревнует Бэстифара к кукловоду, но ничего не могла с собой поделать. Ей совсем не нравилось то, с каким вниманием принц подходит к каждому заскоку своего друга, с каким беспокойством относится к любой его выходке. Вчера ночью он далеко не сразу придался страсти с Карой, когда пришел к ней в комнату – первое время он в подробностях рассказывал ей о скандале, который закатил Мальстен по поводу гимнастов. Кара слушала и боролась с собственными чувствами. Ей казалось, будто Мальстен Ормонт отбирает у нее Бэстифара, даже не присутствуя в комнате физически. От мысли, что он мог забрать Бэстифара и сейчас, Кара захотела прикрыть нагое тело, залитое жаркой волной непривычного стыда. Словно бы некто невидимый, наблюдавший из ниоткуда, насмехался над ней – голой, брошенной, использованной, променянной на треклятого кукольника.

Кара встала с кровати, нехарактерно резким для себя движением схватила расшитый цветами халат и туго затянула пояс.

– Радость моя, кто украл плавность твоих движений? Ты так двигаешься, только когда злишься. Я, что, пришел к тебе в плохом сне?

От знакомого голоса Кара вздрогнула и на миг растерялась, не зная, что ответить. Не разглядев его в пределах видимости, она уверилась в своем выводе, что Бэстифар променял ее на Мальстена. Поняв, что он все еще здесь, Кара не знала, как теперь быть с уже успевшей разгореться злостью.

Медленно обогнув кровать с балдахином, она нахмурила брови и недоверчиво посмотрела на Бэстифара, изучавшего какие-то бумаги за письменным столом. Он обернулся, не зная, как трактовать ее молчание.

– В чем дело? Неужто я храпел ночью? – Он усмехнулся, но почти сразу посерьезнел, заговорив нарочито сокрушенным тоном: – Боги, надеюсь, это не так, это отвратительно!

От заразительной непринужденной улыбки, озарившей его лицо в следующий миг, Кара расслабилась, в глазах появился интерес. Она лишь надеялась, что Бэстифар не заметил смятение, владевшее ею пару минут назад.

– Брось, ты прекрасно знаешь, что ты не храпишь, – сказала она. Почувствовав, что сердцебиение унялось, она неспешно приблизилась к письменному столу. – А чем ты занима… – Кара осеклась, успев разглядеть то, что изучал Бэстифар. – Это же родовое древо твоей семьи…

Бэстифар кивнул.

– Внушительное, не правда ли? – Он пригладил аккуратную бородку и поманил Кару ближе, параллельно продолжив рассказ: – У Малагорских царей было принято иметь много жен. Это обеспечивало большую вероятность появления наследника, чтобы престол не остался без царя из правящей семьи. Так что, если какая-то из жен не могла забеременеть вовсе или у нее рождались только дочери, это не было трагедией. Если же бесплодным оказывался царь, у него, как правило, находилась куча братьев, готовых его заменить. – Бэстифар нервно хохотнул, показав на семейное древо. – Самым плодовитым был мой прапрадед, у него было двадцать шесть жен и семьдесят восемь сыновей. Дочерей я даже считать побоялся. Только представь! Семьдесят восемь конкурентов в борьбе за престол!

Кару впечатлил весь рассказ Бэстифара, но на последнем предложении она сделала особый акцент.

– Конкурентов? – переспросила она. Аркал кивнул, Кара обошла его и присела к нему на колени, отодвигая бумаги к противоположному краю стола. – Раньше тебя никогда не занимали вопросы престолонаследования в Малагории. С чего вдруг ты об этом задумался?

– У меня восемь братьев, – пожал плечами Бэстифар. – Эта ситуация куда как легче, чем та, в которой оказался мой прадед.

– Легче… для твоих братьев? – настороженно поинтересовалась Кара.

– Она легче в целом.

– Что ты хочешь этим сказать?

Бэстифар качнул головой и убрал растрепавшиеся волосы с лица любовницы.

– Да так, пустяки. Просто задумался.

– О чем? – упорствовала Кара. – Уж не собрался ли ты побороться за место на троне?

– Как знать, как знать, – заговорщицки улыбнулся Бэстифар, однако, заметив испуг в глазах Кары, тут же покачал головой. – Не переживай раньше времени, дорогая. Даже если я и поддамся этой мысли, все случится не сегодня и не завтра.

– С чего бы этим мыслям вообще появляться? – Кара не смогла скрыть в голосе возмущение. Ей не нравилось новое намерение Бэстифара, она не ждала от этого ничего хорошего. – Тебя никогда не интересовала власть в стране.

– Неужто ты тревожишься, что, став царем, я тоже заведу себе двадцать шесть жен? – невинно спросил он.

Как ни странно, этот вопрос оказался для Кары болезненным, и она тут же скрыла боль за строгостью, как делала всегда. Голос сделался холодным, взгляд стал пристальным и сверлящим.

– Я спрашиваю серьезно, Бэстифар, – отчеканила она. – Можешь хоть минуту обойтись без своих шуток?

– Могу, – кивнул принц, вторя ее тону. – На эти мысли меня навела сегодняшняя ночь.

Кара непонимающе изогнула одну бровь.

Ему, что, стало не хватать меня одной? – подумала она, и почему-то эта мысль кольнула еще больнее, чем недавний вопрос Бэстифара.

– И как же я могла это спровоцировать?

– Вообще-то, это спровоцировал Мальстен.

Такой ответ оказался едва ли не хуже опасений, занимавших Кару миг назад. Ее лицо гневно вытянулось. Ей стоило огромных трудов не вскочить и не отстраниться от принца.

– Мальстен?! – Как она ни старалась, сохранить голос бесстрастным ей не удалось, однако Бэстифар предпочел не заметить змеиных ноток ревности.

– Да, – невозмутимо сказал он. – Во время нашего разговора он напомнил, что гимнасты были не моими подданными, а подданными моего отца. Мне было нечего возразить ему, и мне… это не понравилось.

Судя по тому, как он нахмурился, Кара поняла: было что-то еще.

– Он тебя задел, – не без удовольствия предположила она.

– Пожалуй, – задумчиво сказал он, погрузившись в воспоминания о своих ощущениях.

Кара разочарованно вздохнула: боль вызывала у Бэстифара любопытство, а не желание отстраниться. Будь у него возможность, он испытал бы множество ее граней в угоду своему интересу. Сейчас Каре бы больше понравилось, если б принц попытался отрицать боль от слов Мальстена или хотя бы неуютно поежился вместо того, чтобы уходить в себя.

– Что ж, надеюсь, ты быстро позабудешь об этом, – сказала она, обвив руками его шею. – Мне бы не хотелось, чтобы ты дрался за трон. Твои братья кровожадны и могут попытаться убить тебя.

Бэстифар поцеловал ее. Его руки уверенно нашли узел на ее поясе и легко с ним справились. От его следующего небрежного движения халат послушно соскользнул на пол.

– Я умею за себя постоять, – сказал Бэстифар.

Кара игриво улыбнулась и поцеловала его с еще большим жаром.

Глава 14

<настоящие дни>

Грат, Малагория

Двадцать восьмой день Матира, год 1489 с.д.п.

Малагорский цирк этим вечером был безлюден: репетиции закончились, ближайшие представления должны были состояться лишь через несколько дней.

Выйдя на пустующую арену, Бэстифар обвел взглядом большой зрительный зал и прислушался к звукам пустующего цирка. Его окутала тоскливая, заброшенная тишина, которая приходила сюда каждый раз, когда завершалась активная деятельность.

Прежде Бэстифар никогда не замечал, что вне представлений или репетиций его цирк производит впечатление безжизненного и давно покинутого места. Всегда ли так было? Или это началось лишь с уходом Мальстена? В последнем предположении не было никакой логики, однако Бэстифар не мог избавиться от него. Будто цирк и впрямь был живым организмом и все еще не оправился от вероломного побега главного постановщика. Каждое пустующее сиденье, каждая забытая пылинка страдальчески вопрошали: «Мальстен, как ты мог?».

– И вправду, как? – спросил Бэстифар вслух.

В тишине зала его слова прозвучали пугающе громко. Он прикрыл глаза, будто так мог бы лучше расслышать ответ осиротевшего цирка.

– Мой царь?

Оклик оказался настолько неожиданным, что Бэстифар вздрогнул и побоялся пошевелиться. На миг он поверил, что ему и впрямь отвечает сам цирк. Однако голос показался слишком знакомым, пусть и непривычно робким.

Заставив себя открыть глаза и повернуться, Бэстифар глубоко вздохнул. Разочарование прорвалось сквозь выдох, но черноволосая девушка, сидевшая в четвертом ряду, подтянув к себе колени и обхватив их руками, не обратила на это никакого внимания.

– Ийсара, – попытался улыбнуться Бэстифар. Он не обрадовался, что гимнастка услышала его вопрос, однако не нашел в себе ни желания, ни аргументов для упрека. Вместо того он приблизился к ней. – Не ожидал кого-то здесь сейчас увидеть. Обычно я прихожу сюда, когда никого нет.

Ийсара улыбнулась и запрокинула голову, будто в попытке не заплакать. Непривычно было видеть ее такой: почти всегда дерзкая и активная, она крайне редко демонстрировала лиричное настроение и слезливостью не отличалась.

– Я тоже люблю приходить, когда никого нет. Мы, кстати, часто приходим в одно и то же время. Просто вы впервые меня заметили.

Губы Бэстифара недовольно покривились. Он не припоминал, чтобы во время вечерних визитов в пустой цирк говорил или делал что-то непотребное, однако после слов Ийсары ощутил, как стыдливый румянец приливает к щекам. С трудом поборов это неприятное чувство, Бэстифар подошел к Ийсаре и сел рядом.

– Тебя что-то печалит? – спросил он.

Ийсара неуверенно пожала плечами.

– Мне частенько становится грустно, когда я прихожу в пустой цирк. С уходом Мальстена он осиротел, вы не думаете так?

Бэстифар вздрогнул. Теперь ему захотелось всеми силами отгородиться от этих мыслей. Он был готов мириться с ними, пока они принадлежали ему одному. Разделять их с кем-то еще было страшно.

– Здесь регулярно идут представления. Цирк функционирует… – деловитым тоном начал возражать он.

– А раньше он жил! – с жаром воскликнула Ийсара, тут же потупившись. – Простите, что перебила, мой царь.

Бэстифар почувствовал себя странно. Обыкновенно Ийсара вела себя смелее, дерзила и заряжала других своим огнем. Видеть ее лиричной и раболепной было слишком дико.

– Послушай, я тебя не узнаю, – честно признался Бэстифар. – Ты никогда не боялась высказывать свое мнение, не робела и не сдерживалась, а сейчас я будто разговариваю с женственно-прекрасной версией Дезмонда. Надеюсь, это состояние затравленного зверя, в котором пребывает наш нынешний художник, не может передаваться по воздуху?

Он ухмыльнулся, однако Ийсара осталась удивительно серьезной и молчаливой. Бэстифар отчего-то чувствовал, что молчит она из опасения перед ним.

– Ийсара, давай начистоту? – предложил он. – Ты прекрасно знаешь, кто я, ты ведь давно выступаешь в этом цирке. Даже после того, что случилось с Райсом и его людьми, ты осталась и продолжала вести себя дерзко и открыто. Раз сейчас что-то изменилось, стало быть, что-то повлияло на твое поведение. Что это было? Расскажи мне.

Ийсара затравленно посмотрела на него и сильнее прижала к себе колени.

– А если не расскажу? Будете пытать? – тихо спросила она.

В голосе звучал испуг, но сам вопрос отважился бы задать не каждый. Бэстифар облегченно улыбнулся и качнул головой.

– Не буду, – сказал он. – Но любопытство мое ты уже разбередила, так что, поверь, я узнаю правду с тобой или без тебя.

Ийсара отвела глаза и поджала губы так, будто сейчас расплачется.

Бэстифар всплеснул руками.

– Боги, Ийсара, ты ведешь себя так, будто я пытал здесь каждого второго! Ничего подобного не было! Откуда такие мысли? Мальстену я вообще обещал, что…

При упоминании Мальстена Ийсара так сморщилась, что Бэстифар осекся, не договорив, и внимательно посмотрел на гимнастку.

– Дело… в Мальстене, верно? – пытливо прищурившись, спросил он. Мучительная гримаса на лице Ийсары была слишком красноречива. – Ты начала робеть передо мной, узнав что-то, связанное с ним? – Бэстифар нахмурился и заговорил с большим нажимом: – А вот с этого момента я хочу знать подробности, Ийсара. Что именно ты узнала? Говори. Или мне придется тебя заставить.

По телу гимнастки пробежала дрожь. Она прикрыла глаза.

– Мой царь, прошу вас… Вы – Мала, прямой посланник Солнца, на все ваша воля, и я не вправе выражать сомнение в ваших действиях. Если вы пытаетесь проверить мою верность…

Не выдержав этого нового приступа раболепного страха, Бэстифар поднялся, стал напротив Ийсары и, пальцем приподняв ее подбородок, заставил ее посмотреть ему в глаза.

– Значит так, говорю один раз: меня перестала забавлять эта ситуация. Я не понимаю, о каких моих действиях, которые нельзя ставить под сомнения, ты говоришь, но звучит это все так, будто, по-твоему, я вознамерился прикончить Мальстена. Если я прав, немедленно говори, откуда такие сведения, иначе, клянусь, я тебя заставлю мне рассказать!

Ийсара ахнула от страха и будто уменьшилась, желая слиться со спинкой зрительского кресла.

– Мой царь, клянусь, я никому не скажу… – пискнула она.

– Ийсара, бесы тебя забери, ты оглохла? Мне скажи, говорю! Мне. Потому что я понятия не имею, откуда до тебя мог дойти такой слух. Я ни о чем таком не помышлял, ясно тебе? И если этого хочет кто-то другой, я хочу знать, кто, чтобы остановить его.

Ийсара распахнула глаза и несколько мгновений недоуменно таращилась на Бэстифара. Он отступил от нее на шаг, врезавшись в спинку зрительского сиденья нижнего ряда.

– Успокоилась? – хмыкнул он. – Теперь сможешь внятно объяснить, что угрожает Мальстену?

Ийсара недоверчиво взглянула на него.

– То есть вы правда не отдавали приказ?

– Боги, да какой приказ?! И кому? – всплеснул руками Бэстифар.

Пока Ийсара воровато оглядывалась по сторонам, надеясь, что их никто не подслушивает, раздражение аркала нарастало и начинало звенеть в воздухе. Рассказ начался за мгновение до того, как он сорвался на крик.

– Пару недель назад я случайно услышала разговор командира Парса с его подчиненными. Кхалагари докладывали, что связь с группой, которая должна была убить Мальстена и некую, – она поморщилась, – женщину, вышедшую на его след, была утеряна. Командир долго сыпал проклятьями, затем сделал вывод, что Мальстен направляется сюда, после чего сказал, что приказ остается неизменным: «данталли и его спутницу необходимо устранить». Однако кхалагари на материке больше не осталось, эта группа была последней, которую отправляли следить за женщиной, пока она не выйдет на след Мальстена. Поэтому командир Парс приказал караулить врагов, – она сделала на этом слове особый осуждающий акцент, – в Адесе, в порту. И еще он дал указание усилить патрулирование в Грате.

Ийсара замолчала, с опаской уставившись на Бэстифара. Тот задумчиво потер подбородок.

– Вот оно, значит, как, – протянул он.

– Разве это была не ваша воля? – осторожно поинтересовалась Ийсара.

– А разве я похож на такого непоследовательного идиота? – вопросом на вопрос ответил Бэстифар. Не встретив понимания, он пояснил: – Подумай сама, зачем мне посылать за Мальстеном некую женщину, а вслед за ней отправлять кхалагари, чтобы, когда та выйдет на нужный след, убить обоих? Тебе не кажется, что в этой цепи присутствует лишнее звено?

Ийсара потупилась.

– Да и к чему мне ждать, пока Мальстен явится сюда? Он очень силен и может управлять даже мной. Не проще ли было прикончить его на материке, если уж мне втемяшилось в голову убить его? – продолжил Бэстифар. – Тут нет логики, с какой стороны ни взгляни.

– Я просто думала, командир Парс может действовать только по вашему приказу… – пробормотала Ийсара.

Бэстифар хмыкнул.

– В этом мы с тобой похожи. Я тоже так думал.

– Значит, командир Парс сам решил убить Мальстена? Или кто-то его дезинформировал?

На этот раз Бэстифар отвел взгляд и решительно выдохнул. Выдох получился рваным.

– Похоже, что сам.

Ийсара зажмурилась, понимая, что это значит. Отар Парс не просто проявил инициативу – он пошел наперекор воле царя. Это приравнивалось к государственной измене, особенно среди кхалагари. И пусть командир Парс был предан царю всей душой, он не имел права его ослушаться. Даже если действовал ради его же блага.

Ийсара уткнулась лбом в собственные колени.

– Вы убьете его, – сокрушенно произнесла она. – Для вас он уже изменник…

– Да. Он изменник, – ответил Бэстифар. Его голос звучал бесстрастно, поэтому таковым Ийсара и сочла его ответ. Она не видела мимолетную гримасу страдания, исказившую лицо аркала.

– Получается, я стала доносчицей…

– Если тебя это утешит, я не стану казнить Отара, – решительно заявил Бэстифар. – Боюсь, он отлично справится с этим без меня. Собственные действия погубят его.

Ийсара непонимающе покачала головой. Ее взгляд жадно желал успокоения, она не хотела жить с мыслью, что из-за ее доноса умрет один из самых верных воинов правящей семьи.

Бэстифар сжалился над ней:

– Мальстен Ормонт – самое опасное существо из всех, кого я когда-либо встречал. У него мощнейший дар, и, готов поспорить, пока еще никто не нашел способ этот дар сдержать. Если бы Мальстен захотел власти над Арредой, ему бы ничего не стоило ее получить, но наш друг – не охотник до мирового господства. Он больше любит применять свои силы ради красоты, а не ради войны. В бой Мальстен вступает, только когда видит в чем-то угрозу для себя или своих близких. А вот здесь-то на арену и выходит враждебно настроенный Отар Парс с мечом наперевес.

Ийсара вздрогнула.

– Если бы только был способ переубедить командира… – прошептала она.

– Его нет, – отрезал Бэстифар. – Отар непоколебим и упрям, как бес, я знаю его не первый год. Ради своих целей (считай, ради моего благополучия) он пойдет на все. Даже на то, чтобы ослушаться моего прямого приказа. Его не будет волновать цена, которую придется за это заплатить. – Бэстифар выдержал недолгую паузу и продолжил, качнув головой: – Поэтому тебе не стоит винить себя ни в чем, Ийсара. С твоим доносом или без – Отар все равно погибнет. Это неизбежно. Он довел бы себя до этого сам, даже если б я не узнал.

Гимнастка нахмурилась и осторожно спросила:

– Вы не допускаете возможности, что командир Парс преуспеет?

Бэстифар снисходительно улыбнулся.

– Поверь, я видел, на что способен Мальстен на поле боя. Поэтому нет, дорогая, такой возможности я не допускаю.

Глава 15

Сонный лес, Карринг

Двадцать восьмой день Матира, год 1489 с.д.п.

С тех пор, как Мальстен начал понемногу рассказывать Аэлин о Малагории и цирке, дорога стала восприниматься обоими путниками не в пример легче. Они даже не подозревали, сколько тяжести создавало молчание, хранимое о том периоде. Пусть Аэлин и чувствовала, что Мальстен старается сглаживать острые углы в своих рассказах и не вдается в некоторые подробности, она была благодарна за одно то, что эта часть его биографии переставала быть для нее сплошным белым пятном.

Рассказы о цирке начинались в основном во время привалов. Аэлин понимала, что Мальстен приступает к ним без особой охоты, но продолжала мягко расспрашивать его о прошлом, и история в конце концов прорывалась наружу.

Так прошло полтора дня.

Сейчас на землю опустилась темнота, но путники, не сговариваясь, продолжали идти через лес: ночь выдалась лунной и безоблачной, количество света позволяло двигаться без остановки. В любом другом уголке Арреды Аэлин настояла бы на привале, однако останавливаться здесь ей совершенно не хотелось. Этот участок Сонного леса проходил совсем близко к Шорре – печально известной земле, на которой девять лет назад состоялась Битва Кукловодов. От Шорры так сильно веяло скорбью, что угнетающее и тревожное настроение распространялось на много лиг вокруг. Никому в здравом уме не пришло бы в голову надолго задерживаться здесь.

Путники не разговаривали, будто боясь побеспокоить недоброжелательный дух Сонного леса. Каждый старался двигаться бесшумно и невольно вздрагивал от треска ломавшихся под ногами веток, сбитых осенним ветром.

Где-то неподалеку вдруг сорвался с места и умчался в чащу незримый лесной зверь, спугнув с ближайшего дерева недовольно ухнувшего филина.

Мальстен отреагировал молниеносно и достал оружие. Он подался влево и отвел руку в сторону, загораживая Аэлин от возможной угрозы. Глядя на это, охотница тихо рассмеялась, приблизилась к спутнику и положила руку ему на плечо.

– Это всего лишь ночные звери, – сказала она. – На наше счастье, они не оценят твою компанию, так что близко не подойдут.

– Прости, – напряженно пробормотал Мальстен, не поворачиваясь. Сабля вновь скользнула за пояс. – Я думал, здесь засада.

– Могу ошибаться, но, по-моему, даже самые отчаянные жрецы Культа не осмелились бы устраивать засаду в таком месте. Не представляю себе никого, кто согласился бы остаться в Шорре лишнюю минуту. Это место, мягко говоря, неуютное.

– Очень мягко, – невесело усмехнулся Мальстен.

Аэлин передернула плечами. Она храбрилась, но этот участок Сонного леса нагонял на нее тихий ужас, особенно ночью. Оказывается, Мальстен реагировал так же, хотя по его виду было трудно это понять.

Сильный порыв ветра вдруг зашелестел кронами деревьев, принеся с собой осенний холод и начав понемногу затягивать небо облаками. Стало заметно темнее, а впереди чаща сгущалась и превращалась в единое полотно непроглядной мглы.

– Мы не пройдем дальше, – мрачно сказал Мальстен. Аэлин не видела его лица, но почувствовала, что он хмурится.

– Похоже, что так, – согласилась она. – Мы либо заблудимся к бесам, либо переломаем себе ноги, угодив в какую-нибудь яму. Придется останавливаться здесь, пока еще хоть что-то видно. Хотя бы сможем разжечь костер.

Наиболее сухие ветки для розжига они искали в молчании, разговор не складывался. Во время этого привала Аэлин не рассчитывала на новую историю от Мальстена – вряд ли Шорра подстегнет его и без того скудный рассказчицкий энтузиазм. Собирая ветки, Аэлин двигалась все ближе к густой чаще и стене сплошной тьмы, окружавшей ее. Тучи беспощадно продолжали клубиться на небе и не собирались упрощать путникам задачу.

Уже собираясь сказать Мальстену, что покараулит первой, Аэлин вдруг заметила в отдалении какой-то светлый блеск. Тут же опустив ветви на землю и обнажив паранг, она присела у толстого дерева и пригляделась.

– Мальстен! – позвала она громким шепотом. По счастью, спутник отреагировал и приблизился к ней с оружием наизготовку.

– Что там? – шепнул он, оказавшись рядом.

– Смотри. – Аэлин указала в чащу. – Там мелькает какой-то свет. Далеко, за деревьями. Видишь?

Попытавшись посмотреть с того же угла обзора, Мальстен с удивлением понял, что вдалеке и впрямь что-то светится.

– Похоже, ты был прав, – тихо сказала Аэлин. – В лесу засада. Поверить не могу…

Мальстен прервал ее, покачав головой.

– На засаду не похоже. Никто не стал бы выходить и светить факелами в лесу, если поджидает кого-то. – Он прищурился в попытках определить источник света. – Да и я не уверен, что это и вправду факелы. Похоже, это что-то другое…

Аэлин не стала спрашивать о его догадках: наверняка он бы их озвучил, если б они у него были. Однако заметив, как Мальстен приподнимается и подается в сторону источника света, она едва не ахнула и требовательно схватила его за руку.

– Стой! Ты с ума сошел? – прошипела она. – Ты собрался идти проверять какое-то таинственное свечение ночью? В лесу? Рядом с Шоррой? – Не услышав оправдательной речи, Аэлин опустила голос до угрожающего шепота и продолжила: – Мальстен, сочти меня суеверной трусихой, но я предпочитаю сражаться с монстрами из плоти и крови, а не с бесплотными мстительными духами. Мы туда не пойдем, ясно?

Посмотрев в сторону света и убедившись, что он не движется, Мальстен присел обратно в их укрытие за деревом и терпеливо ответил: