Притчи о менадах. Готические стихотворения

XX

Майский пурпур опять увиетНас армою холодных кипеней,И о барве чудесных виньетКровь замоем с всерайских ступеней.Ах, одесные эти балы,Первоцветие белых язминов,Мы еще убежим кабалыЧетвергов и юдиц бальзаминов.А их тусклые пудры АидСоведет – и очнемся тогда мыВо призрачных цветах аонид,Осенявших тоской Нотр-Дамы.

XXI

Звездной ветошью морок свечнойОведем и явимся в червленом,Несть музыц во юдоли земной,Мы одне ли больны Одеоном.Данаиды, зерцайте столы,Отравленные яблоки, цедры,Веселятся младые юлы,Научаясь печалям у Федры.Туне ль спящим царевнам бежать,Их и тени юдицы изводят,Се и тщатся меж ими лежать,И сугатно меж свеч хороводят.

XXII

Во свечельницах звезды каждят,Их ли кровию мы и тиснили,Круг свечей аониды сидят,Май пенатов зане претенили.Сколь еще тусклым девам налитьВинограды и нощь удается,Будем статуи отроцев тлить,Где фаянс всефамильный биется.Нощно мы сех альтанок темней.Нас аллеи лишь мглою встречают,И одне хороводы тенейБледных юношей в пурпуре чают.

XXIII

Ах, камены ль убитых спасут,Остье наше терзают големы,Где клико: яд меловый несут,Во беззвездности рыцари немы.Клио, Клио, герои мертвы,Эти патины крови тусклее,Виждь забвенные смрадные рвы,Сера волн их течет к Лорелее.Пить викариям яд, не пьянеть,В клумбах тлеют садовников персты,Сколь начнут звезды тьмы леденеть —Узрят всех, чьи вязницы отверсты.

XXIV

Маем новым плененны сурьмы,Дивный, дивный рисунок юдоли,Это мы, это, Господи, мыНи покоя не чаем, ни воли.А не звали нас к хлебным столамИудицы, но сами упрелиО трапезе и пьют пополамКровь с вином, и тиснят акварели.В желть гнилую распишут цвета,Вновь начиньем заставится мрамор —Мы на раменах звезд тенетаИз диаментных вынесем камор.

XXV

Белошвейки парчи и шелковБлеклоядную тяжесть избудут,Лядвий пышных взыскует альков,Наши тени царевны забудут.Желтью свеч перевить ли мрамор,Туне феям корить Аквилона,Веселитесь, челяди умор,Тлейте ж, персные розы Колона.Изъявимся в меловых парчахНевских волн и клобуках укосных,Задрожат стражи тьмы о свечах,Будут помнить музык венценосных.

XXVI

Сонмы юных меловниц тонки,Юровые каждят асфодели,Были мы на помине легки,Веселитесь и пойте, Эдели.Се, пасхалы еще отиснимЖелтозвездною нитью витою,Се Аид и Геката за ним,Желть ли видят еще золотою.Нанесли данаиды к столуВин дьяментность, а блеск собиется —И прельем во колонскую мглуЦвет граната, пусть нощно виется.

XXVII

Ах, серебро, серебро течетПо ланитам царевен успенных,Сам Аид их шелками влечетМеж цветниц и зеленей всепенных.И опять во фаянсах столы,Яства дивные ночь сочетает,Разве млечность немолвнее мглы,Вижди – кафисты Парка листает.Но, юдоль, восцветай и цвети,Прещадятся лишь в пирах святые,Где биют на отравной желтиАониды цветки золотые.

XXVIII

О магнатах восплачет юдоль,Хлад точеных рубинами башенЗатечет под кессонную столь,Бойтесь, челяди, княжеских брашен.Одалисок туда повлечетШелест крови, тоска дворовая,За убитыми пурпур течетИ лиется арма вековая.А фарфором уставят столы,Севрских ваз растопится алмазность,Мы еще со базальтовой мглыВыйдем – жаловать юд неотвязность.

XXIX

Сребротечные Леты брегаПомнят нежные сны Теофиля,Бледных нимф днесь темны жемчуга,Мышь летучую ловят на криля.Се реальность, не вымысел спит,Замки тешат немые старлетки,Белошвеек дворцовых слепитКровь меловая в яде серветки.Чудны сильфам воздушные па,Сены желти, огней колоннадыБлиз Невы и взыскуют столпаНеподвижность сех волн променады.

XXX

Май пенатов темней и темней,Аще помнят еще пировыеБледных юношей в слоте огней,Сим восклоним цветки юровые.Ровно будут клониться они,Виться желтию станут цветницы,Где и след небозвездной родни,Травят мраморных чад иудицы.А и туне серебро несутАониды к столам и сервенты,Никого, никого не спасутПалых звезд и цветков диаменты.

XXXI

Кровь опять во фарфор налита,Экономки, балуясь диетой,Чахнут, Кадм, не сие ли тщета,Суе плакать над патиной этой.Будут помнить менины письмаСодомитских балов инфернальность,Что ни слово, то яда тесьма,Па любое чарует банальность.А наставят серебром и тьмойВсенощные столы Терпсихоры,Мы тогда ядовитой сурьмойОвием выписные фарфоры.

XXXII

Над божницами фурии бдят,Кровью сотканы гофры утиля,Князи ночи пиют и ядятВ замках викторианского стиля.Волны по две бежали всегда,Набегали, струились, а нынеЛьет винтаж во Пиитер Звезда,Ей одной поклоняться твердыне.Руза, Руза, танцуй и пьяней,Желтоядны сие менуэты,Хоровод августейших тенейСвили желтию морной виньэты.

XXXIII

Златоструйный фаянс уберутСо столов и кровавые гипсыФеи выставят вкось и замрут,Мглы садовниц не любят Калипсы.Что пируют наперсные тьмы,Балевать сим преложно о злате,Бледнотлея во гребнях сурьмы,Григ тоскует днесь в мертвом Пилате.Христиания ждет ли иныхСумасшедших взыскателей неба,Вот и мы – черствость ран теменныхИдет макам пурпурного хлеба.

XXXIV

Померанцевых свеч остиеЗапечатают гипсом аллейным,И увиждим тенета свое,И сумраком увьемся келейным.Что пиры – бытие истеклось,А фаянсы таят всеизветность,По витому серебру и вкосьРазлетается майская цветность.Цин ли в зеркалах тлил Аваддон,Круг свечей нощно те пировают,И, смотри, на цветочный поддонПрисноветхую кровь соливают.

XXXV

Любит мрамор бессмертия мглу,Темных сильфов холодную мрачность,Веретенницы ль носят к столуЦиминийского леса призрачность.Фарисеев и бледных детейНад креманками зреть им пустыми,Белый снег обнаженных костейУвиен всетенями златыми.А начнут очи в ядах цвести,Панн колодных червницы заморят,Соявимся – безсмертно тлести,Где с огранником Цинии спорят.

XXXVI

В павильоне фарфоровом тьма,А белеют китайские воски,Были мы властелины письма,Славу пели Аиды и Тоски.Истуканы, Гораций, однеМеж кровавых и вьются подолов,На фалернском гадают винеИ манят абиссинских идолов.Аониды, наставив столы,Затянут всекартавые строфы —Мы воспишем хоть каддиши мглыИм из цинковых неб Гологофы.

XXXVII

Рембрант выпишет сей полумел,Гойи хладностью мглы пресладятся,Тьмы садовник с парчою немел,Где алмазные крысы плодятся.Нощно грации серы полны,Се Колонский музеум, Даная,Тлесть амурам на гребне волны,Перси белых рабынь вспоминая.Волны злые, бегите в своеКолоннады и темные гроты,Аще бал – это бал у Готье,Здесь пусть хлебы взыскуют сироты.

XXXVIII

Лей, нисан, озолоты во смрад,Источайся над стольной червицей,Темный купол сотлил вертоград,Всякий псарь упоен чечевицей.Ах, до нас ли сим феям аллей,Битый гипс отражают зерцала,Ныне столы и звезд тяжелей,А иного юдоль не взерцала.В нощный тлен Гефсиманских садовПретеклись золотыя виньеты,Где меж червою битых плодовТускло наши горят силуэты.

XXXIX

Возрисуют архангелов тьмыВ бестиариях тронные жала,Кисея балов юн суремыУвиет всезлатыя лекала.Сон Эрато воздушных шелковПолон вновь и с парчой кружевницы,Негой томною дышит альков,Для пажей нет светлее темницы.Август мертв и вуали темны,Злых царевн суе мчат экипажи,И во нишах кирпичной стеныМлечноалые тлеют купажи.

XXXX

Эльфы ныне пируют, винтажВ темнокрасных гостиных и залах,У парадника тих экипаж,Звезды бледные спят на порталах.Одалиски ночей веселятСтолованье, пурпурного эляОтослать южным феям велятКолумбийские сны Габриэля.Ведьм ли спрятал базальтовый грот,Хоть вином источатся муары,Где златыми плодами СарротМеловниц овила будуары.

XXXXI

Сына Эос оплачет, росаЛишь убойная хладна, в ПарижеТигров гасят: зажжем паруса,Леты царствие Савское ближе.Любят кафисты волны, а мыТемный мрамор любили, царице,Что алмазам беречься зимы,Востоскуй, наши веи на Рице.Мемнон, Мемнон, асийские мглыОстье жгут иль парчовые лонаСеннаара – преалчут столыЗванцев с мертвою розой Колона.

XXXXII

Темный мрамор со чел обием,На пиры заявимся честные,Се опять во тлеющем своемЗвездном вретище агнцы страстные.Хороши ль для отравы садыГефсимани, каким вседивятся,Всюду битые тлеют плоды,Цины злобно корицей давятся.А бегут ко столам и следят —Им еще ли, еще потакают,И садовую мглу преедят,И бисквиты в серебро макают.

XXXXIII

Спит Петропль на тяжелых шелках,Сильфы тешат барочные арки,Менестрелям во бледных рукахНиза с Мартою носят огарки.Белошвейки меж свеч превитыхЗавершили свое пируэты,Круги див бланманже со златыхБлюд ядят и не помнят диэты.Сфинксам гипсовых темных аллейТомность лядвий забыть ли шелковых,Путрамент сей чернил тяжелей,Слитых в остие мраморов новых.

XXXXIV

Амальгамы фиванских зерцалОбойдем по тлеющимся косам,Кто оконницы ада взерцал,Их укажет хотя камнетесам.Винодержный фарфор навилиГиацинтами – урна за урной,В Гефсиманских садах волоклиСех ли агнцев по хвое траурной.Всё Геката боялась узретьНас во милой юдоли, где АдыПреклянутся еще умеретьИ о небах горят колоннады.

XXXXV

Труть в лафитниках нощи темней,Пей, август, мышъяки с озолотой,Яко нет августейших огней,Хоть зардеются лилии слотой.А и стоило морок белить,Васильков соберечься обрядных,Будем тонкую чернь веселитьИль стенать во дворцах желтоядных.Меццониты румяна прельютНа райские опады всетучно,И восплачем, где Парки снуют,Лишь рыдание здесь благозвучно.

XXXXVI

Померанцы базальтовой тьмойОбовьются во нощных трапезных,Мы распишемся млечной сурьмойИ бежим Цин и гоев любезных.Се, пусты вековые столы,Се планида, какой ныне амокВыгнал юд из порфировой мглыВ парфюмера диаментный замок.Но молчите, камены, письмаВами ль тусклая нитка ведома,Пусть упьется царица ЧумаЯдом с кровью за оба их дома.

XXXXVII

Мрамор в желти фиванских аллейСомрачит небозвездная Геба,Се и мы – алчем яду лилей,Не хотим всепурпурного хлеба.Столы шумные выбила тьма,Лить преложно вино и араки,Вейся нощно, царица Чума,Преливай золотыя сумраки.Где царевен юдольный приют,Что юдицы о небе смеются,И не чокаясь яды пиют,И во шелках сиреневых бьются.

XXXXVIII

Кора, Кора, се млечная мгла,Увили нас колючки живые,Празднопевчих с ума ли свелаЦветность ночи и то ль пировые.К оконницам припали однеЧетверговки, алмазные донны,Цвет гранатовый в свечном огнеОт колонны влекут до колонны.Как еще и сугатно паритМорный этот нещадный сакрамент,Где виется и нощно горитМеж гранатов их тусклый диамент.

XXXXIX

Христиания Мунка вспоет,Рамбуйе заречется Довиля,И трефовая нега скуетПоэтический сон Теофиля.Что пииты: сидят в неглижеЗа столами камен волооких,Трюфли ищут на тарском уже,Свитом розою ветров жестоких.Не художникам балы венчать,Суе розы оне и срывали,Грянут литьи – укажем печать,Коей ангелы сех муровали.

Пурпур ветхий

I

Кровь нисана с гортензий сольем,Вспеним ею златые куфели,Чти скитальцев ночных, Вифлеем,Подавай им вино и трюфели.Что ж успенных сильфидам корить,Буде юность веселие имет,Станем граций чудесных мирить,Наши ль звезды тлеение снимет.Челядь спит, во смуге ободковМы одне, в сукровице незвездной,И не алчем вина и цветков,И с Уранией плачем над бездной.

II

Челядь злая в лакейской сипит,Ледяные рейнвейны у Цилий,Кто сегодня во Аде не спит,Вот мелки – их гасили меж лилий.Се трилистники, будут листатьМел царевны иль здравствовать чаши,Обнажатся светилам под статьАпронахи кровавые наши.Горьки постные брашна, столыЗвездной ветошью Цили убрали,И лиется желтица из мглы,Где бесились меловые крали.

III

Со багетниц прогнать ли мышей,Тальком оспину вретищ добелим,Плачь, Вифания, золотом шейСонм юдиц, коих желтию хмелим.Чахнут фрейлины в замках пустых,Малахит изукрасил обсиды,Мглой капличной огнем налитыхВинных яблок сех потчуют Иды.Звезды мертвых любили всегда,Яко гипс лицевой сокрошится,Ныне червною станет вода,Изваяний и Лета страшится.

IV

Из атласов, червонных шелковМгла востлит диаментовых сонниц,Сколь в безмолвии красный альков,Их поидем искать меж колонниц.Аще мрамор темнее винаИ пасхалы о барве маковой,Иудицам достанет ряднаСо узорчатой тьмой волошковой.И начнут фарисеи пьянеть,И юдицы еще отрезвятся —На исчадном пиру леденеть,Где алмазные донны резвятся.

V

Се, незвездные яства горятНа столах и цветки золотятся,Четверговок сильфиды мирят,О лилеях менины вертятся.Ах, претмились земные пиры,Благ к эфирным август данаидам,Неб и звезд тяжелее дары,Оявленные тихим обсидам.Хоть несите порфировый хлеб,Вин диамент солейте на мрамор,Мы тогда и в огранности небМглу оплачем сиреневых камор.

VI

В небозвездной смуге Одеон,Молодые рыдают сильфиды,Спит фиванская челядь, неонТьмой златя, умиряются Иды.Что и плакать, лихих палачейЛишь бесят во крови апронахи,Со рубиновых ломких свечейТатям лепят просфирки монахи.Нощно ль ангелы зло сторожатСей путрамент и червные тесьмы,Где светильные воски дрожат,Хоть и с углем о перстах, но здесь мы.

VII

Мел вифанских трапезных столовОтражением Цин испугает,Нет чернила и звезд, Птицелов,Немость эти канцоны слагает.Се и вечеря, хлебы, вино,Розы с терпкою мятой, не снитсяЯко ад, соглядим все одно:Плесень хлебницы кровью тиснится.Май не вспомнил цветков золотых,Видят Фрея ли с бледной Еленой,Как обломки фаянсов пустыхПрелились ядовитой беленой.

VIII

Цветь и свечи в узорчатой мглеКрасных маков и барвы пасхалий,И фаянс на просфирном столеУтонченных коснутся ли Талий.А и будем каморно молчать,Аще веселы здесь фарисеи,Их звездами и тьмой соличать,Где текут столования сеи.И обручников алы найдут,И граальской умолятся чаше,И тогда нас каймами сведут,По челам воск свечельниц лияше.

IX

Тусклый август серебро лиет,Яства чахнут о столах и хлебы,Во незвездности благих виньетЭто мы ли пируем у Гебы.Дале немость, одно и молчим,Зря в хлебницах фиванских лилеи,Всё диаменты неба влачим,Всё пречествуем нощи аллеи.Вот еще соявимся из мглы,Яко ангельский сад безутешен,Юродные оплакать столыИ вишневую цветность черешен.

X

Кто и нежные помнит цветкиО басме серебряной, из ГрецийЗелень перстную бьют на венки,Здесь кантоны иные, Лукреций.Полны яств и араков столы,Огнь рейнвейнов гасится фаянсом,Что, рубинные, дать вам, юлы,Тешьте пифий хотя мезальянсом.Высоко ль до адвенты снегов,Нас ко мглам сонесет ли Цивета,Угощайтесь – нагорных луговСлаще нет золотого оцвета.

XI

Вишен с пудрою звездной к столам,Диаментов порфирных июля,Мы угодны ль еще зеркалам —Соваянья меловые тюля.И смотри, как вольготны оне,Бесноватые червные Цины,Ведьм ланиты в мышъячном огне,Точат хлебные мыши терцины.Что, ди Грассо, могли унести,Золотые путраменты, небы,Виждь, сегодня точатся в желтиВсечерствые порфирные хлебы.

XII

Ледяные пасхалы затлим,Апронахи звездами соцветим,Как юдольную чернь веселим,Так и петь столованиям этим.Бродники, вкруг одне бродники,Хлеб и вина темнее маковниц,А равно мы в хожденьях легки —Хоть бы мимо червонных альковниц.Фарисеи еще заплетутНашу тусклую кровь на просфиры,И тогда нас траурно почтутВиноградного сада Зефиры.

XIII

Нас ли ждали к эдемским столам,Антиохия тех ли взерцала,Шелк порфирный вился по углам,Днесь его источают зерцала.Ванных кафель распишет извергЯдом розным, жасминами Ханны,Се порфировый чистый четверг,Все пием здесь, хотя недыханны.Ах, тусклые оставьте мелки,Аониды, по мраморам этимЧернь и могут лишь бить ангелки,Нимбы коих мы всенощно цветим.

XIV

Шелк виется, а новый агонБелым феям начать всепреложно,Ад слезою востлил парангон,Се бери, лишь свечение ложно.Как вдоль наших тлеющих виньетПляшут Циты, пируют и днесь ли,Спи, Вифания, тьма почиет,Драгоценное миро унесли.Что же пифии стали бледны,Им и вышло сейчас веселиться,Тленных юношей в парке ЛуныСотемнять и за гипсом белиться.

XV

Август щедр ко успенным, шелков,Яств, рубиновой мглы не жалеет,Белых дев целокупный альковДнесь еще изваянья лелеет.Пить лишь нам золотое, виноПрелиется, иные фарфорыТеням выставит Геба, одноВсе мертвецки пьяны бутафоры.Сколь и Цины сюда набегутВоровать ободки золотые,Пир очнется – хотя не солгутМертвым наши амфоры пустые.

XVI

Аще тусклые зелени мнятЧетверговки, еще фарисеи,И у Пилы серебром звенят,Мы почтим балевания сеи.Благородного шелка свиткиДанаид обтекают надменных,Звезды царствий опять высокиИ алкают балов современных.Ах, запомнят ли нас хоть бы теМеловницы эллинских смоковниц —В битом гипсе и жалкой тщете,Воск лиющих на барву альковниц.

XVII

Что рыдать – отзвучали пиры,Источились фалернские вина,Вместо севрской витой мишурыНощно блещет небес горловина.Из Тироля востретим гонцов,Выпьем яды ль Моравии мрачной,Где и челядь беззвездных дворцов,Где и плакать о дщери внебрачной.Кровь ожгла хоровой мезальянс,Но сквозь сон различит Береника,Сколь еще серебрится фаянсИ пирует на небах Герника.

XVIII

Мрамор августа бледен и нем,Падших звезд насчитаем иль вишен,Яко с литией мы не уснем,Пусть атрамент и будет возвышен.Пировать ли со ядом в устах,Цины днесь мелят желтым ланиты,А еще во бесцветных перстахОгнь лилей, сим дворцы знамениты.Все туда – иудицы, псари,Вас холодные ждут пировые,Где алкали белену цари,Хоть бы тени их вечно живые.

XIX

Терпсихоры наложницы прытьВ шелк маскируют юный, всеблудствоТщится веки злоцарственно скрытьПод любовью одесной иудство.Льется нега и чернь весела,Наш путрамент свели щелкоперы,Бал Аваддо сочествует мгла,Суе ж кровью златятся таперы.А и станет вам тюлей иных,Шелки сеи, мажордом, и брюлы,Где лафитники ядов земныхПодносили нам ветхие юлы.

XX

Иокаста под мглою тенетИ не вспомнит колонских столовниц,Всяк слепой из червонных виньетБлагородных зерцает меловниц.В красном выследят нас палачиМеж колонн, хоть каждится временность,Аще пасха, а цвету свечиУготована лишь нетлеенность.Крови мало – садитесь к столу,Сей фаянс на крови и серветки,И лиется, лиется во мглуПурпур наш чрез страстные виньетки.

XXI

Ирод, Ирод, се брашно твоеИ в амфорах вино ледяное,Алавастром ли, гипсом остьеСмерть забелит – мы виждим иное.Колоннаду и сад обойдем,Не четверг, а серебро лиется,Во златых кашемирах блюдемТайность вишен, пусть Хала смеется.Наливай, кто отравы алкал,Фарисеи и дети уснули,Шелк тиснит сукровицу зеркал,Им пьянить нашей кровью июли.

XXII

Всё вечерии длятся, шелкаМеловые горят, фарисеиПоят бледных детей, высокаНощь Вифании, празднуют сеи.И взгляни, сколь беспечны оне,Как легки эти па и виньэты,О басме иль во гипсе однеЗдесь точатся блядей менуэты.Кто их пиры сейчас отложит,Весело Этам плакать и виться,Где серебро на туши лежит —Им лишь будут всенощно давиться.

XXIII

Что манкируют нами, Тулуз,Холсты челядь, смеясь, обрывает,Фри бесятся в тлекровности блуз,Вьют муары, и с кем не бывает.Колченогих восторженных ЕвОбдала небовечность желтицей,Часть ли третяя звезд и деревПресеребрена синею птицей.За сиречной любовию мгла,Наши ль звезды шелками гасили,Виждь хотя – вкруг ветхого столаКак мелятся кургузые Цили.

XXIV

Сад портальный, цвети и алей,Золотыя букетники снимем,Упасаться ли вербных аллей,Сех цветение майское внимем.Небы пурпур алкают, одноМгла их стоила крови и яду,Фарисеям и песах – вино,А еще благоденствовать саду.Суе, суе нас выбила тьма,Иудицы лиют, цепенея,Нашу кровь, а течет суремаИ порфирность каждится от нея.

XXV

Виждь последнее лето, алейНет его, искупаемся, дивы,Кровь совьем, чтоб кувшинок-лилейХлад ожечь, сим украсить ли Фивы.Низлетят с хоров лет ангелки,Ах, не плачьте еще, палестины,Мы опять на помине легки,Вкусим райские ж волны и тины.Юды с нами, а внове не имТорговаться фамильною славой,Хлебы мазать серебром – хранимКаждый миг наш виньетой кровавой.

XXVI

А и мы ль напоказ веселы,Пиры это, веселие в тризне,Цили тще убирают столы,Благ сейчас, кто во звездной старизне.Спи, Арахна, еще веретен,Ядов темных царевнам не будет,И восцветим на мраморе стенКровь, Нева ли ее позабудет.Сколь нельзя отравить царичей,Убеляясь, юдицы смеются,Отемним хоть бы цинки ночей,Где начиния с ядами бьются.

XXVII

Огнь ли хвои снесут чернецы,Снеги темные их упоили,Наши кровью литые венцыУкрашают барочные шпили.Но меловы шелка пировыхИ начинье в чудесной виньете,Мало яду еще для живых,Велики мы на траурном свете.Ять сребристая тще и лилась,Мел височный течет по ланитам,Где Звезда Вифлеема ожгласьЧервной тушью, отдаренной Итам.

XXVIII

Ветхой кровью букеты совьемИ стольницы начиньем заставим,Май в порфировом цвете своем,А и с цветностью мы не лукавим.От пасхалов начнет исходитьМрак ночной и серебром точиться,И устанут за нами следитьИудицы, не будут и тщиться.Лишь тогда фарисейские тьмы,Перемазавшись цветом истлевшим,Соведут вдоль букетниц каймы —Виждеть кровь нощно пурпур не зревшим.

XXIX

Дышат негой кровавых шелковМузодарные замки фиванок,Всякий днесь камелотный альковЯд крысиный таит меж креманок.Хватит царских веретищ летамИ для вечности хватит цементов,Свечки несть ко меловым цветам,Им хотя чернь прельем с постаментов.Бледный отрок в парче золотойСколь очнется на пире грядущем,Узрит чермный лафитник пустойВо перстов изваянии сущем.

XXX

Драгоценное миро в сениТемных вишен иных благовонийВсепьянее, а паче ониСеры адской, Антоний, Антоний.С мертвым Лазарем, Идой ли намДопивать предстоит медовицы,Нет в Вифании мира, к рунамТянут перстные кости вдовицы.Мел веретищ, серебряных жалИ не прячет холодную талость,Август губ сеих мирру стяжал,Смерть приимет одна эту алость.

XXXI

Пунш, арак голубой, совиньонЛей, Парфянское царство иль ГазаВкруг столов, надушайся, Виньон,Здравствуй, юная грусть Франсуаза.Камераты моцартовский гимнЛишь премучили, ребе Севела,Где витийствуют Йозеф и Симн,Туне звездная ветошь истлела.Сколь и веселы Иты, узри,Яд мешают опять, серебрятся,Тени белят злогласые фриИ во каддиши мило смотрятся.

XXXII

Виты мглою пасхальных тесемЦарский хлеб и менин акварели,Исполать столованиям семВдоль колонниц, где мы и горели.Яства в пурпуре бледном каждятИ всекрасные вина каждятся,Без царей сколь пиют и едят,Пусть хотя бы на кровь не глядятся.Нас, Геката, уже не спасти,Чернь засадная пишет нам столи,А и будем по челам вестиКровь со пурпуром нощной юдоли.

XXXIII

Нет у августа красок для нас —По фаянсам тиснение кровьюНаведём, пусть ещё МонпарнасОзлатится холодной любовью.Грозовое серебро под златьКто распишет без тьмы и палитры,Муки любящим всё исполать,Мглами сих увершаются митры.Желтью всех и списали давно,Золотым окровавленным цветом,И точится из амфор виноМировольным злоалчущим летом.

XXXIV

Серебряше точеность виньэт,Мглою вытисним звезды сиесты,Ангелков золотых менуэтОкаймляют фольги палимпсесты.Сон Снегурочек легок, следиИх дыханье – шелковое снегу,Брашна мятные нощной твердиВсем скорбящим восдарствуют негу.Ах, винтажные эти пирыИ картоны, и в мелах эльфирыУвиют нас канвой мишуры,Где и кровь – то златые порфиры.

XXXV

Анхен, Анхен, иглица горит,Ждут Снегурочек тусклые хвои,Бланманже ли о столах искрит,Где писанны корицей сувои.Утром белые пудры златейИ порфирные Золушки краше,Мы для кукол шары и детейМаком вытисним, соны их зряше.Бал еще всетаинствен свечной,В мгле маковки чудесные тлятся,Фарисеи пиют за стенойИ лишь золотом нашим целятся.

XXXVI

От обручников тьма всетечет,А сады восторгают язмины,Се не падший ли ангел речет,Воск лияше на дев бальзамины.Где серебро таил фарисей,Отекаются кровию двери,Мы и сами в этерии сей,Хоть дивись и молчи, Алигъери.Стены пурпуром выпишет мгла,Иудицы уснут меж колонниц,И начнут властелины столаПреливать нашу кровь из солонниц.

XXXVII

Звездной батики тусклый флеорВижди, Рания, скатерти нашиЧужды небам, фиванских амфорЛовят цоколи тени во чаши.Исполать модератам балов,Лес Цимнийский рыж пейсами Ленца,Из пиитерской мглы КрысоловШелест внемлет и желть полотенца.На оконницах розы белы,В золотом ли, всежелтом наяда,Расставляй, Урания, столы —Здесь виют локны золотом яда.

XXXVIII

Звезды с ядом сумрачно белы,Меж щелкунчиков мыши утихли,Мы ль отравные эти столы

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.