Отвергнутая

* * *

Следующим вечером Прасковья, возвращаясь домой, увидела на дороге Алексея. Он стоял и пристально смотрел на неё, лицо его было суровым. Таким суровым Прасковья его никогда раньше не видела. Сердце тревожно забилось в груди. Может, с Феденькой что-то приключилось? Она остановилась рядом с ним и спросила:

– Почему ты встречаешь меня здесь, Алёша? Почему не ждёшь, как обычно, дома? Что случилось?

Алексей молчал с минуту, и Прасковья видела, как под его смуглой кожей нервно двигаются желваки.

– Ты почему мне не сказала про то, что в монастыре из тебя беса не смогли прогнать? – рявкнул Алексей.

Прасковья вздрогнула от неожиданности, сделала несколько шагов назад, но бежать было некуда. Она виновато опустила голову и тихо ответила:

– Я сама это лишь недавно поняла, Алёша.

– Матери успела сказать, а мне – нет? – закричал он. – Мы с тобой спим в одной постели, Прасковья! Могу я знать, что сплю рядом с кликушей? Ты лгунья! Ты мне с самого начала лгала!

– Не кричи, пожалуйста, Алёша, – испуганно прошептала Прасковья, – если кто про меня узнает, меня со скотного двора прогонят и больше никуда не возьмут.

– О работе думаешь? А обо мне ты хоть раз подумала? Когда замуж за меня выходила, думала обо мне? Каково мне будет житься с такой женой? Думала ты об этом? Лгунья!

Глаза Прасковьи налились слезами, губы задрожали. Казалось, что после ужасов, которые она пережила в монастыре, ей уже ничего не страшно, но, оказывается, это не так. Разочарование родных бывает страшнее всего.

– Алёшенька… – прошептала Прасковья и протянула к мужу дрожащие от волнения руки.

– Отстань!

Алексей замахнулся, но не ударил её, опустил сжатый кулак. Губы его скривились в злой гримасе.

– Правильно мне мать говорила, что с тобой всё не так, Прасковья! Не сможешь ты никогда быть хорошей женой и матерью. Предупреждала она! Почему я её не послушал?

– Я постараюсь быть тебе хорошей женой, Алёша! Я самой лучшей женой в мире стану, вот увидишь! Только не гони меня! – сквозь слёзы взмолилась Прасковья. – Мне просто нужна твоя помощь, Алёша! Я одна не справлюсь со всем этим…

Прасковья подбежала к мужу, бросилась ему на шею и принялась целовать его щёки. Но Алексей оттолкнул её, брезгливо вытер ладонью лицо и, взглянув ей в глаза, сурово сказал:

– Нет уж. Такой я тебя не приму. Завтра же едем в монастырь снова. Я этому старику-монаху в его наглую рожу плюну, чтоб он впредь честных людей не обманывал!

Услышав эти слова, Прасковья побледнела, как снег, и попятилась назад. Когда Алексей протянул ей руку, она яростно замотала головой.

– Нет, нет, нет! – шёпот её перерос в отчаянный крик. – Нет! Лучше убей меня прямо здесь и сейчас, Алёша, а в монастырь я больше не поеду!

– Поедешь! – рявкнул Алексей. – По-хорошему не поедешь, я тебя силой туда отвезу!

Прасковья развернулась и побежала прочь от Алексея. А он вместо того, чтобы догонять сбежавшую жену, стоял и смотрел, как её длинная, выбившаяся из-под платка коса болтается на бегу из стороны в сторону.

– Бежать-то всё равно некуда. Набегаешься, вернёшься, и сразу в монастырь поедем, – устало сказал Алексей.

После этого он развернулся и пошёл к дому.

Глава 8

Новая жизнь

– Я уже на всё согласен, мама. Хочет жить кликушей? Пусть живёт. Хочет мучиться с припадками всю жизнь? Пусть мучается. Только бы домой вернулась… Тоскую я по ней.

Алексей тяжело вздохнул, допил чай, который налила ему Зоя, и со звоном поставил пустую чашку на стол.

– Ты точно не знаешь, где она может быть? – спросил он, внимательно глядя на тёщу и надеясь прочесть в её глазах ответ на свой вопрос.

Лицо Зои было бледным и глубоко печальным.

– Не знаю, Алёша… Если б только знать! Я ведь тоже везде ищу её. На улице ночами уже холодно. А впереди суровая зима. Как моя доченька её на улице переживёт, если домой не воротится? Два месяца уж прошло с тех пор, как она убежала.

Зоя громко всхлипнула, прижала ладони к лицу. Алексей, не в силах вынести её слёз, встал из-за стола и принялся нервно ходить по тесной кухне из угла в угол.

– Я все окрестные леса оббегал, все сараи, амбары – всё обыскал! Нет её нигде! Как сквозь землю Прасковья провалилась.

– Но люди-то её видают, Алёша, – громко высморкавшись в платок, неуверенно проговорила Зоя, – то у церкви, то за селом, то возле леса… Давеча вон мне Глашка, соседка наша, сказала, что видала Прасковью у речки – на мостках она белье стирала. Мол, поздоровалась с ней даже.

– Что же ты, мама, молчишь? С этого и нужно было начинать! – воскликнул Алексей. – Раз она там вчера стирала, может, и теперь где-то там ходит, рядом с речкой.

Зоя тяжело вздохнула. Не хотела она говорить об этом Алексею, боялась, что он дочку её снова к монахам потащит. Но пришлось – Алексей побожился ей Прасковью больше не трогать, да и сама она её никак поймать не могла, та бегала от неё и даже слушать не хотела, что мать говорит.

Алексей выбежал из тёщиного дома и побежал сломя голову к речушке, что текла за селом. Раньше, когда полоскалки на роднике в самом селе ещё не было, сюда много кто из баб ходил стирать белье. А теперь мостки почти разрушились, никого здесь не было, летом только ребятня бегала плескаться.

Алексей остановился на пригорке и огляделся. Осенний день был ясным и морозным. Листва на деревьях опала, и они стояли голые, тонкие и ранимые. Небо синело между чёрными ветвями, и воздух был чист и кристально свеж. Алексей невольно залюбовался хрупкой, мимолётной красотой осени. А потом увидел Прасковью. Она шла к мосткам такая же, как эти деревья вокруг – голая, тонкая и хрупкая. Нежные груди были прикрыты длинными распущенными волосами, округлые бедра мягко покачивались в такт плавному движению. Прасковья была прекрасна…

Но, увы, это был лишь мираж, обман зрения истосковавшегося мужа. На самом деле Прасковья была закутана в какое-то заплатанное тряпье, волосы её спутанными колтунами торчали в разные стороны. Она наклонилась к воде, чтобы набрать в чугунок воды.

– Прасковья! – позвал Алексей.

Она замерла, склонившись к самой воде. А потом медленно повернула голову к берегу, увидела мужа и уже хотела бежать, но Алексей закричал:

– Стой! Выслушай! Я из-за сына пришёл!

Прасковья замерла, услышав это, но в лицо мужу смотреть не решалась.

– Феденька по тебе скучает, Прасковья. Плачет. Просит, чтобы ты домой вернулась. Подарок я тебе от него принёс.

Алексей вынул из-за пазухи камушек, он сверкнул в его пальцах зеленоватым блеском, и Прасковья открыла рот от изумления. Она узнала этот камушек. Феденька нашёл его когда-то на дороге и посчитал драгоценным. Он не расставался с ним даже ночью – клал под подушку перед сном. Камушек этот был любимой игрушкой Феденьки.

И вот теперь Алексей говорит, что мальчик решил подарить свою драгоценность ей, Прасковье. Неужели сын и вправду скучает по ней, любит её? Тягучая материнская тоска накрыла Прасковью с головой. Хитрость Алексея сработала. Он знал, что к нему Прасковья не вернётся, но просьбе сына не откажет. Поэтому он выкрал камушек у Феденьки, пообещав спящему сыну вернуть и его, и сбежавшую мамку обратно.

– Пойдём домой, Прасковья, – проговорил Алексей и медленно пошёл в сторону Прасковьи.

Она смотрела на него загнанными, полными слёз глазами и молчала.

– Обещаю, я не повезу тебя в монастырь. Не повезу, клянусь! Как-нибудь будем вместе бороться с твоими припадками. Верь мне, – прошептал Алексей.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.