Взлом

– Да, конечно. А как же Серафим? Может, к нам?

– Нет. Его сегодня родители заберут. Завтра пятница, пропустим и учёбу, и работу. Сёму вернут в воскресенье, – похлопав в ладоши, счастливо прочирикала Татьяна.

– Это почти отпуск, – в шутку завистливо протянула Катя и толкнула в плечо искрящуюся восторгом подругу. – Халявщики!

– Да, это мы, – так же в шутку виновато опустила глаза Таня. – А вы что? Новоиспеченный владелец автосервиса уже сообщил о внеплановых бессрочных выходных?

Катя замерла, пытаясь сохранить хоть часть той беспечности, которой всего мгновение назад так непринуждённо сияло её лицо. Ситуацию спасли дети. Саша и Лиля, дружно спустившиеся по широким ступеням школы, заприметили маму и с весёлыми криками устремились на её штурм. Тут уж вид делать не пришлось. Искренняя улыбка сама собой расцвела навстречу любимым малышам. Катя раскрыла объятия и радостно защебетала, целуя курносые носики, сладкие пухлые щёчки, лбы, скрытые золотистыми кудряшками, смешно торчащими из-под шапок, кое-как нахлобученных на головы.

– Привет! Привет, мои котики! Как вы? Как прошёл день?

– Я получил две пятёрки, – гордо заявил Саша.

– А я сегодня дальше всех прыгнула на физкультуре. Учитель меня похвалил, – подбоченившись, протараторила Лиля.

– Ого! Да ты у нас амазонка! – восхищённо воскликнула Таня.

– Да! – тут же согласилась малышка, а потом прижалась к маме и на ухо прошептала: – Мам, а кто это… амазонка?

– Это женщина, которая со всем сама может справиться, очень смелая и сильная, – улыбнулась дочке Катя и, поправив съехавшую набок шапку, погладила малышку по щеке.

– А вот и мой among us идёт. Ну что, Серафим, кто ты у нас сегодня? Член экипажа или предатель? – приобняв хмурого подростка, поинтересовалась Татьяна. – Не отвечает. Видимо, всё-таки второе, – улыбнулась подруге Таня. – Ладно, идёмте грузиться в машину!

– Ура! Едем на джипе! – радостно заверещали Саша и Лиля и запрыгали на месте, гремя рюкзаками.

– Давайте их мне, – стаскивая с детей непосильную тяжесть, прокряхтела Катя. – Каждый раз удивляюсь, как они их таскают? – повернувшись к подруге, пожаловалась женщина.

– Зато мой с полупустым ходит. Но, пока оценки удовлетворительные, я не возражаю. Сама не любила учебники таскать, – полушёпотом сообщила Таня и покосилась на убежавшего вперёд сына. – Ок. Занимаем места согласно купленным билетам, – отключив сигнализацию, объявила Татьяна.

Загрузив рюкзаки в багажник, Катя уселась на заднее сиденье между довольными детьми.

– Все пристегнулись? – очень серьёзно спросила Таня.

– Да! – хором отозвались Саша и Лиля.

– А маму пристегнули?

– Да! – снова прокричали дети.

– Тогда начинаем обратный отсчёт. Будем запускать двигатели, – торжественно объявила тётя Таня, снова на потеху малышам играющая в капитана космического корабля. Дети с придыханием начали считать:

– Десять, девять, восемь…

Катя довольно улыбнулась. Когда подруга была рядом, ей можно было немного расслабиться, так как Татьяна умудрялась обращать всё внимание детей на себя.

Но услышав мелодию звонка ожившего в сумочке телефона, Катя тяжко вздохнула. Денис. Конечно, она ответила.

– Привет. Вы там как?

– Нормально. Забрала детей. Таня нас до дома везёт.

– Таньке привет. Слушай, с этим открытием вообще закрутился. Вчера не получилось домой прийти. Оборудование ещё не до конца поставили. Сегодня тоже придётся повозиться.

– Поняла, – спокойно произнесла Катя.

– Да? – Было понятно, что мужчина смутился, видимо, он приготовился к обычному нытью жены. – Ладно. А ты сегодня почему на открытие не пришла?

– Аллергия. Отлёживалась, – не моргнув глазом соврала Катя.

– Понял. Ну, пока. Детей целуй.

– Ага, – кивнула Катя и нажала кнопку отбоя. Сунула телефон обратно в сумку и поймала в зеркале заднего вида встревоженный взгляд подруги. Сморщила нос и одними губами прошептала: «Потом». Конечно, от разговора не отвертеться.

– Прибыли в пункт назначения. Остановка – третье кольцо белого карлика. Ракету покидаем в строгой очерёдности, сохраняя абсолютное спокойствие. Не забываем угощения, – повернувшись и протянув детям зажатые в руке конфеты, скомандовала Татьяна.

– Сласти! – радостно заверещали ученички.

– А что нужно сказать? – строго спросила мама.

– Спасибо, тётя Танечка! – нестройным хором поблагодарили дети.

– Пожалуйста, дорогие, – улыбнулась женщина. – Спасибо, что воспользовались услугами межпланетного авторакетуса «Джиппо». И ты выгружайся, – повернувшись к сыну, скомандовала Таня.

– Зачем? – нахмурился Серафим.

– Тёте Кате уколы надо сделать. Пойдём, поднимешься со мной.

– Я тут посижу… – недовольно пропыхтел подросток.

– Сим, пойдём. Я тебя чаем напою с блинами со сгущёнкой. – Катя знала, чем прельстить несговорчивого сына подруги. Он ещё ходить не умел, а уже любил уплетать её блины. Вот и сейчас, продолжая делать вид, что ему это крайне не нравится, Сима вылез из салона и поплёлся к дверям подъезда.

– Ох уж эти подростки, – виновато улыбнулась подруге Таня. – Может, без блинов? И так устала…

– Тесто уже готово. Осталось только поджарить, – отмахнулась Катя. – Если вы, конечно, не сильно торопитесь.

– Нет. Театр в 21:00. Серафима родители в 20:00 должны забрать. Так что часа полтора у нас есть.

– Вот и отлично. Посидим. Давно так с тобой чай не пили, – с тоской припомнила Катя.

ГЛАВА 3. ЧЕЛОВЕК

Что есть человек? Совокупность трёх агрегатных состояний – тело, душа и разум. Что-то напоминает, не правда ли? Лёд, вода и пар… Но, в отличие от воды, которая, не переставая существовать, спокойно перетекает из одного в другое, для существования человека нужны сразу три состояния.

– Ну что? – сдвинув брови над переносицей и кинув на подругу обеспокоенно-пытливый взгляд, спросила Таня, когда дети наелись блинов и убежали в соседнюю комнату хвалиться Сёме своими недавно купленными игрушками.

Катя не спешила отвечать. Сказать, что муж изменяет, язык не поворачивался. Будто пока молчишь – этого ничего и нет, а стоит сказать – и навалится, не разгребёшь…

Благо Таня была не из терпеливых. Не дождавшись ответа от угрюмо рассматривающей чаинки Кати, многоуважаемый преподаватель биооргмеханизмов областного мединститута от души выругалась.

– Поругались? Опять нервы мотает? – покраснев от обиды за подругу, предположила Татьяна.

– Не то чтобы… – протянула Катя, потом сморщила нос и отмахнулась. – Просто дни пасмурные, он на работе постоянно задерживается. Я устала немного…

– Забыл уж, наверное, как дети выглядят, – пробурчала рыжая. Ей крайне не нравился Денис. Всё молодится, как подросток, с бизнесом этим своим носится, жену забросил… А она его ещё выгораживать пытается.

Катя протяжно выдохнула и, неуверенно улыбнувшись, долила подруге чай.

– Это временно. Скоро всё устаканится, – примирительно произнесла она.

– Ну да, в бизнесе самое трудное – начать. Скоро процессы наладятся, и… – Таня с тяжёлым сердцем решила подыграть подруге. На душе было неспокойно. И женщина сама не верила в то, что говорила. Потом глаза рыжей снова заискрились: – Кать, а ведь у тебя скоро день рождения!

– Ага, через неделю.

– Затусим? – улыбнулась Таня, припомнив прошлую днюху подруги, когда они, оставив детей Косте (Денис, как обычно, был крайне занят), ходили в кино, боулинг, а потом до полуночи пели в караоке. Прям как в дикой молодости…

– Обязательно, – улыбнулась Катя.

– Если что, Костю попросим… – Женщина замолчала – завибрировал лежащий на столе телефон. – Смотри, вспомнишь… – Таня улыбнулась подруге, отвечая на звонок мужа. – Да. Приехали? Ладно, уже выезжаем. – Рыжая вскочила из-за стола. – Кать, родители приехали. Торопятся. Хотят Сёмку успеть в цирк сводить. Мы пойдём?

– Да, конечно. – Катя вышла за суетившейся подругой в коридор.

– Серафим, домой! Анастасия Петровна и Аркадий Михайлович уже ждут.

– Почему опять так много накрутило? – пристально всматриваясь в цифры на табло счётчика, задумчиво пробурчала Катя. – Слишком часто стираю? – одетая в бежевый пуховик, из-под которого торчал подол домашнего халата, синего в мелкий цветочек, женщина наконец прекратила буравить взглядом цифры, надеясь, что они от стыда немного отмотаются назад, и, засунув руки в карманы, уже было повернула в сторону своей квартиры, но нет. Смятение в душе после определённого события, свершившегося сегодня, так и не улеглось, и вряд ли этому поспособствуют тишина и полумрак, царившие дома.

Детей Катя уже уложила спать и теперь всё слонялась из угла в угол. То мясо мариновала, то вещи в шкафах складывала, потом вспомнила про показания счётчика. До подачи показаний ещё пара дней, но Кате очень уж захотелось сходить узнать, сколько накрутило в этом месяце. А теперь вот женщина вспомнила, что несколько дней не проверяла почтовый ящик. Поэтому, прошаркав незастёгнутыми, мотающимися на ногах зимними ботинками по полу общего коридора четырнадцатого этажа, Катя остановилась у лифта и нажала на кнопку вызова.

В шахте лифта отдалённо зашумело. Решив зря время не терять, женщина вышла на открытый балкон, где её разом обдало острым зимним дыханием. Поспешив поплотнее закутаться в пуховик, Катя подошла к перилам и посмотрела сначала на раскинувшийся впереди город, а затем на площадку перед домом, засыпанную снегом.

Удивительно, насколько мир безучастен к человеческим судьбам. Что бы ни стряслось с тобой, он будет жить обычной своей жизнью – снег падать сверху и укладываться в сугробы, фонари зажигаться по вечерам, машины плотным забором припарковываться вдоль тротуаров, дворники эти тротуары мести… Постойте…

Чего это он?..

Любой другой на месте Кати, которая буквально сегодня узнала об интрижке мужа, наверняка утратил бы интерес к окружающему, но не эта крайне деятельная женщина. Увидев, что во дворе дома работает дворник, Катя озадачилась вопросом, почему так поздно?

Местного дворника Катя знала. Александр Петрович, тихий старичок под семьдесят, работал здесь уже несколько лет – с 6:00 до 9:00 и с 15:00 до 18:00. Так что же могло случиться, что Александр Петрович вышел на улицу так поздно?

Вернувшись к лифту, Катя зашла в кабину и спустилась на первый этаж. Подсобка, в которой лежал инвентарь для обслуживания подъезда и придворовой территории, была открыта.

Катя открыла почтовый ящик и принялась вытаскивать оттуда накопившиеся рекламные брошюрки, а сама искоса поглядывала в сторону подсобки, пытаясь понять, есть там кто или нет.

Подъездная дверь открылась, впуская одетого в серую мешковатую куртку и штаны дворника.

– Добрый веч… – начала было Катя, но приветственная улыбка быстро растаяла, как только женщина поняла, что это не Александр Петрович. Незнакомый мужик неодобрительно глянул на растерявшуюся женщину и, вернув лопату в подсобку, достал связку ключей, чтобы закрыть дверь.

– А Александр Петрович? С ним всё в порядке? – не выдержав, спросила в спину незнакомца Катя.

– Не знаю, – буркнул тот и ушёл.

Катя ещё пару секунд смотрела в закрывшуюся подъездную дверь. Конечно, жалко, если с Александром Петровичем что-то случилось. Но может, он всё-таки уехал к своим родственникам, как и собирался?

Решив остановиться на этой версии развития событий, Катя закрыла почтовый ящик и, вызвав лифт, вернулась домой. Там в абсолютной тишине замерла у холодильника, поймав себя на мысли, что думает над тем, не пора ли ставить разогревать ужин для мужа…

Сердце снова заныло. Катя невольно стала воскрешать перед глазами увиденную днём картину, чтобы понять, кто же был там с мужем… Может, она её знает?

Размышляя над этим, Катя достала бокал и потянулась включить чайник, но застыла, холодея от ужаса. Потом дёрнулась, пряча руку в карман халата. Вся напряглась, запрокинула голову, расширившимися от ужаса глазами всматриваясь в потолок, потом гулко вздохнула и, прищурившись, осторожно достала из кармана руку, чуть приподняла…

Нет, видение не исчезло. Это снова произошло! Рука опять выглядела чужеродной лапой монстра…

Спрятав на всякий случай обе верхние конечности в карманы халата, вдруг и вторая выглядит так же – сил проверить не было, Катя заметалась по кухне. А ведь она искренне поверила, что такого больше не случится! Почему?

Припомнив разговор с Костей, Катя выбежала в прихожую и трясущимися руками нащупала свою сумку, открыла молнию и поспешно выхватила из кармана таблетки, которые купила сегодня по совету друга.

Он говорил отдохнуть, но какое там. Только полегчало, и она снова впряглась в ежедневные дела, даже не думая притормозить. А, видимо, надо было послушать друга. Отлежаться.

«Глядишь и не узнала бы, что муж изменяет», – вставил шпильку ехидный голос в голове.

Катя вернулась на кухню, выдавила таблетку. Подумав, добавила ещё одну и, налив воды, выпила залпом.

Потом выключила свет. В темноте пробралась в свою комнату. Не раздеваясь, залезла под одеяло и, укутавшись в него, как в кокон, замерла, ожидая, когда придёт спасительный сон и освободит её от этого всепоглощающего ужаса, рождённого предательством мужа и собственного тела… или сознания.

Будильник прозвенел в шесть.

В шесть ноль одну Катя всё-таки приоткрыла одеяло и одним глазом посмотрела на явленную утреннему сумраку руку.

В шесть ноль две на кровати извивался и поскуливал вновь образовавшийся кокон.

В шесть ноль девять Катя взяла себя в руки и прямо с одеялом приняла вертикальное, правда слегка скрюченное положение и, издавая странные скрипящие звуки, направилась в ванную.

В шесть десять дверь в ванную захлопнулась, а в шесть пятнадцать из ванной донёсся сдавленный душераздирающий вой. Катя с ужасом обнаружила, что её тело полностью, от шеи и до самых кончиков не по-человечески длинных пальцев на ногах, изменилось. Страшная метаморфоза поражала и завораживала своей скрупулёзностью к мелочам. Тёмно-серая кожа, испещрённая порами и мелкой сеточкой тонких морщин, с жёсткими длинными волосками, тёмными и колкими, торчащими повсеместно, а кое-где собирающимися в целые клочья шерсти. Ни груди – только намёк на неё и, более того, чуть ниже, на рёбрах и животе – ещё две пары чёрных сосков… Ни пупка… Катя длинными тонкими пальцами, имеющими четыре фаланги (до чего фантазия дошла!) провела по плоскому животу и с шумом втянула воздух.

Было совершенно очевидно, что таблетки, прописанные Костей, не помогли, а ситуация только усугубилась.

Ещё раз мельком взглянув на себя в зеркало, Катя поспешно укуталась в халат, плотно обвязавшись поясом. Быстро умылась, почистила зубы. Затем, приоткрыв дверь в комнату, прислушалась – дети всё ещё спали, в квартире царила абсолютная тишина.

Пробежав до шкафа, Катя достала мешковатый спортивный костюм. Быстро оделась и, взъерошив волосы, потерянно уставилась в окно.

Сквозь шторы проникал свет нового дня.

Пятница. Последний рывок, а там выходные. Может, отпустит…

А пока всё, что оставалось – действовать согласно плану.

Как и накануне, дети ничего странного в маме не заметили. Позавтракали, поиграли. Затем Катя собрала их и отвезла на плавание.

Занятие длилось полтора часа, за это время Катя успела съездить в торговый центр. Нужно было купить детям новые пижамы. Стоя перед рядами разноцветной детской одежды, Катя вспомнила, что её родители давно просили привезти к ним внуков. Мельком взглянув на свои тёмно-серые длиннопалые кисти, Катя припомнила друга, настойчиво советующего отдохнуть. В голову пришла странная мысль: а может, действительно отвезти и устроить себе выходные? Всё-таки ловить такие вот галлюцинации от переутомления – это, мягко сказать, не нормально.

Решившись, Катя схватила с полки набор постельного белья и тапки и с ускорившимся сердцем поспешила к кассам. Делать что-то для себя – это было так странно.

Остановилась у кассы, нервно перебирая пальцами сложенные в корзину вещи. Перед ней стояло несколько человек. Катя поправила вываливающийся из корзины прихваченный по пути рулон махрового полотенца и краем глаза заметила какую-то толкотню в глубине магазина. До неё донеслись встревоженные голоса. В распахнувшиеся стеклянные двери магазина стремительно вошли медики в развевающихся халатах. Их встретил серьёзный менеджер и, указав рукой туда, где столпились люди, проводил.

– Кому-то стало плохо? – вслух спросил стоящий перед Катей мужчина.

– Пожилому мужчине, – оживилась женщина в возрасте, её товар как раз сканировал кассир. – Я была неподалёку, когда он вдруг замотал руками, а потом повалился на пол, – поведала она.

– Инфаркт? – предположил мужчина, встревоженно всматриваясь вглубь торгового зала.

– Кто знает. Сейчас так много разных болячек развелось.

– С вас 1587, – бесстрастным голосом объявил кассир, прервав завязавшийся было разговор.

Женщина поспешила расплатиться, а Катя ещё пару раз обернулась на толпившихся зевак, но время уже поджимало, нужно было спешить за детьми. И, выйдя из магазина, Катя быстро забыла о случившимся.

Затем всё прошло по плану. Домой и обед. Потом школа, а после полтора часа до Елового – посёлка, где жили родители Кати.

Катина мама, точно так же как и дети и остальные люди, с которыми сегодня пришлось Кате общаться, в дочке ничего странного не увидела. Женщина очень обрадовалась внукам, недовольно выслушала рассказ о занятости зятя, попыталась накормить слишком худую, по её мнению, дочь, но та выпила только чай.

Катерине вновь стало как-то не по себе. Глаза всё чаще возвращались к диковатого вида рукам, выглядывающим из-под вытянутых рукавов толстовки. Катя стала рассеянной и боялась, что мама что-то заметит, поэтому засобиралась обратно. Распрощавшись с Сашей и Лилей, чмокнула маму в щеку, попросила передать папе привет – он был на дежурстве – и, усевшись в продавленное сиденье старенького «рено», моргнула фарами вглядывающемуся в темноту ночи зажжёнными окнами родному дому и отправилась в обратный путь.

Под любимую музыку, в надетых на руки перчатках было даже приятно ехать по ночной дороге в тоннеле из сосен, тянущихся друг к другу игольчатыми лапами. Темнота расступалась, взрезаемая светом фар, который, словно запряжённые в повозку хаски, бесшумно бежал впереди по засыпанной пушистым снегом дороге. Мерный гул двигателя, шипение шин, огоньки приборных лампочек в салоне навевали воспоминания. Как давно Денис сидел рядом и смеялся над тем, как испуганная Катя, вцепившись в руль и согнувшись над ним, ватными ногами не могла нащупать педали? Лет пять назад? Что же могло измениться за эти пять лет?

Говорят, человек может измениться за мгновение, а тут целых пять лет…

Остановившись у придорожного кафе, купила стакан кофе. Пила стоя у припаркованной на обочине машины. «Рено» мигал габаритными огнями. Вокруг мерцала звёздами зимняя ночь. Было пронзительно одиноко и холодно. Поёжившись, Катя поправила пуховый платок. Мамин подарок. Денис говорил, что в нём Катя похожа на старуху. Но платок был таким тёплым, всё-таки козья шерсть. Да и Кате он очень нравился – тонкая невесомая вязь, словно волшебная паутинка. Как такое можно было считать некрасивым?

Катя вздохнула, ищущий взгляд блуждал по заснеженным просторам, свободным от людей и вообще каких-либо признаков существования человечества. И даже сейчас женщина стояла чуть ссутулившись, чувствуя себя нескладной и незначительной, какой-то нелепой. Это чувство неуверенности в себе возникло и окрепло из-за упрёков мужа, вечно недовольного тем, как она выглядит, что делает и как говорит. Неженственная, нескладная, нелепая…

Катя даже успела смириться с этим. Однажды залезла в старый свитер и так и осталась в нём. Волосы собирались в хвост, ноги обувались в удобные угги. Уход за детьми, уборка по дому. Вечером и не вспомнишь, из-за чего так устала, что тело гудит, а ноги отваливаются. Но лучше так. Конвейер бесконечных неважных, незаметных дел, и ни секунды на то, чтобы задуматься. А вечером добраться до кровати и вырубиться и не успеть подумать о том, что порция любви, выделенная на тебя в этой жизни, по всей видимости, закончилась и ждать больше нечего.

Ну, а теперь сама жизнь словно отвесила пощёчину. И Катя даже разозлиться как следует не могла, ощущая себя виноватой в том, что случилось. Кто же виноват в том, что она неженственная, совсем некрасивая, без чувства стиля, без характера и запросов – такая пресная, такая серая? Одним словом – мышь.

Катя допила кофе. Отёрла перчаткой покусанные губы и, бросив взгляд на укрытые тьмой поля, села в авто и, повернув ключ зажигания, выехала на автостраду. До дома оставалось полчаса. Честно говоря, Катя уже успела пожалеть, что отвезла детей. Почему-то ей показалось вдруг жутким остаться наедине с собой сейчас.

Стараясь не думать, что впереди пустая квартира, Катя припарковала авто в соседнем дворе, в своём места не нашлось. Выйдя в ночь, заблокировала старенький «рено» и неспешно пошла по тротуару. Сегодня ещё нужно будет как-то самой себе сделать укол. Катя вчера пообещала подруге, что вызовет медсестру на дом, но звать постороннего человека в дом сейчас совсем не хотелось. Легче найти обучающее видео в интернете и сделать всё самой. Наверняка ничего сложного…

Услышав звук приближающихся шагов, Катя взяла левее, чтобы пропустить прохожего. Но вскрикнула от неожиданности, схваченная за руку. Её дернули так, что женщина чуть не упала. Незнакомец навис над ней тёмной тенью и, дыхнув в лицо стойким перегаром, прохрипел:

– Ты тоже их видишь?

Мужик покачнулся. Катя попыталась вырваться, но тщетно. Пьянчуга только крепче сжал тонкое запястье.

– Отпустите! Что вы делаете?! – воскликнула Катя, пытаясь разжать причиняющие боль пальцы.

– Демоны… вокруг демоны… – сверкнув глазами из-под патлатой чёлки, хрипло прокаркал мужчина.

Стало жутко. Катя ещё раз отчаянно дёрнулась и наконец вырвалась. Было поздно, и на улице никого не было. Катя бежала по тротуару, поскальзываясь и почти падая. Было страшно оглянуться. В голове звучал лишь один вопрос – успеет ли она открыть дверь в подъезд до того, как псих её догонит…

Успела. Забежала внутрь. Захлопнув за собой дверь, судорожно нажала на кнопку вызова лифта, очень боясь сквозь шум бьющегося в ушах сердца услышать звук открывающейся подъездной двери. Лишь оказавшись в лифте и дождавшись, когда двери закроются и кабина тронется, заскользив вверх, Катя смогла выдохнуть и, оперевшись спиной о стену, закрыла глаза.

«Что это было? Просто пьяный мужик? Псих какой-то… Подождите, а это не новый дворник?»

ГЛАВА 4. СВЕРХЧЕЛОВЕК

Знаете, становясь матерью, женщина словно исчезает для общества. Но если окружающие не замечают мать, нагруженную коляской, детьми, сумками и какой-нибудь пищащей игрушкой на колёсиках, прихваченной чадами на улицу, но быстро потерявшими к ней интерес, это вовсе не значит, что её нет. Она есть, и она сильнее, чем когда-либо, физически, психически и морально. Мать – это сверхчеловек, совершенно легально таскающий с собой оружие – громоздкую тяжеленную сумку с половиной содержимого аптечки, холодильника и шкафа.

И сейчас этой сумки не было… Катя растерянно остановилась у двери в свою квартирку. Ключи, телефон… всё было в сумке, которая осталась в машине на заднем сиденье…

– Да, как так-то? – Женщина застонала и лбом упёрлась в холодное железо двери. Выходить снова на улицу после случившегося представлялось сейчас добровольным самоубийством. – Боже, за что же? – прошептала Катя, зажмурившись и сжав кулачки, но всё-таки развернулась и направилась обратно к лифту.

Ну вот если подумать, что этот псих может сделать? Просто пьяный мужик. Не маньяк же… Перепил немного. Наверняка уже ушёл…

«Или притаился где за углом и ждёт…» – вкрадчиво выдало подсознание и многозначительно замолчало.

– Спасибо. Ты, как всегда, помогаешь.

«Нет, правда, может, не пойдёшь?» – с надеждой вопросил внутренний голос.

– И что, мне возле двери в квартиру спать? Нет уж. Тут идти пять минут. Не придумывай. Всё будет в порядке, – пробурчала себе под нос Катя и притихла, осторожно заглядывая в открытые двери остановившегося на первом этаже лифта.

В холле никого не было. Женщина облегчённо выдохнула и, прокравшись в холодный тамбур, замерла возле последней преграды между ней и неизвестностью, притаившейся в молчаливой ночи.

«Ладно. Иди, я прикрою», – уверенно выдало подсознание.

– Интересно – как? – хмыкнула женщина. Честно говоря, её немного удивлял звучащий в голове голос. Раньше такого не было, это началось совсем недавно, выскакивало, словно подсказки в компьютере. Катя списывала это на интуицию.

А сейчас уже было похоже на раздвоение личности. Хотя после галлюцинаций сложно было чему-то удивляться.

Отстранённо подумав о том, что это новый симптом её неназванной ещё болезни, Катя нажала на кнопку разблокировки замка и под переливчатую трель, ознаменовавшую открытие, женщина толкнула тяжёлую дверь и вышла в мороз и ветер, бросивший ей под ноги горсть рассыпчатых снежинок.