Полная версия
Два места в Чернобыле, пожалуйста
Василиса Романова
Два места в Чернобыле, пожалуйста
***Здесь пыль и пепел разносятся ветромНа сотни и тысячи километров,Не забывая тебе напомнитьИз детства запах и сладкий вкус.Нигде не больно, совсем не страшно,Везде зажило и всё погасло,И ты, конечно, сейчас не вспомнишьЧто город был не всегда так пуст.Разбиты окна, открыты двери,Однажды, может, и ты поверишь,Что шёпот осени звал напрасно,Возможно даже, не безопасноЗдесь оставаться и дольше слушать,Как холодящий приятно душуВдали разносится детский смех,Забравший нас навсегда к себе.Возможно, здесь и не светит солнце,Зато коснётся лёгким морозцемПрозрачной кожи уютный сумрак,Тебя заждавшийся между сумок."С приездом, милый".И ты проснёшся,И ты наверное с ним остаёшься,Обняв и спрятавшись в полумрак,В котором сны, в перемешку с пылью,С тобой поделятся страшной былью,И под одежду к тебе пробьётсяДавно забытый, животный страх.Однажды бывший здесь вновь вернётся,В родное место. И ужаснётсяКак покалеченый мир с плакатовС его призывами всё куда-то,Наверно, к будущим поколеньям,Продолжит звать, очевидно, веря,Что нарисованными глазамиОн смотрит с намиИ видит знамя.Пусть верит. Новое непривычноЕму, забытому в необычном,Таком напуганном и трагичном,И напряжённом моменте, сну.Нет, здесь не будет теперь спокойно,И солнце бьётся в рыжей неволе,И Осень плавится вместе с кровью,Застывшей в сером, больном снегу.
Глава первая
Всем давно известно, что все короткие пути лежат через гаражи, что каждый суслик агроном и у каждого своя колокольня и тараканы. Но самая главная и неоспоримая истина заключается в том, что каждый из нас, хоть раз в жизни, проснувшись тёплым летним утром и сладко потягиваясь в постельке, даже примерно представить себе не мог, что именно в этот, ничем не примечательный, и именно благодаря своей обычности и предсказуемости столь приятный день, мы умудримся найти такие умопомрачительные приключения на свою многострадальную пятую точку, что будем вспоминать о них потом всю жизнь, рассказывать внукам и, несомненно, упомянем в мемуарах.
Короче. С этого всегда всё начинается…
… В моём случае лето и начаться-то толком не успело – шёл третий день июля, один из самых приятных, когда, забравшись с ногами на диван, ты с умиротворённым видом попиваешь чаёк, испытывая невероятное наслаждение от одного только осознания того факта, что завтра не придётся никуда рано вставать и учить тебе ещё два месяца ничего не придётся.
И я, как порядочный первокурсник, отдавая долг традиции, сидела и пила чай, лениво печатая сообщение подруге, в котором отказывалась гулять и вежливо посылала её на все четыре стороны с её «каникулы скоро кончатся».
Каникулы только начались.
Лето.
Отдых.
Солнышко.
Волноваться не о…
Твою мышь.
Экскурсия. Экскурсия мечты, назначенная на послезавтра. Но даже в случае апокалипсиса я не смогла бы от неё отказаться. Экскурсия, на которую дружной толпой ехал практически весь наш курс, но ради такого подарка судьбы, думаю, можно и любимых одногруппников потерпеть.
Экскурсия в Чернобыль…
… В моём университете много хороших людей, но историки, пожалуй, самые деятельные. Энтузиазм бил со всех щелей ещё в начале лета, а стоило солнышку пригреть, а ленивой радости от начала каникул окончательно утвердиться в сознании, как Марии Васильевне стукнула в голову поистине гениальная мысль.
У нашей группы она уже несколько месяцев не вела, но своей невероятной задумкой с бывшими учениками не могла не поделиться. Организация экскурсий ей давалась чрезвычайно просто и без лишней суеты, зато со сладким предвкушением чего-то праздничного, поэтому замысел встретили восторженно и помчались сообщать остальным, в порыве набрать группу побольше.
Я два дня прыгала по квартире в таком дичайшем восторге, что кошка только под вечер, на согнутых лапах, вылезала из-под дивана, чтобы бегом добежать до туалета и нервно прожевать пару кусочков сухого корма на кухне. Спустя пару дней бабушке удалось усмирить мой пыл, и Муся получила доступ к коридору. Ещё через несколько суток, когда все друзья и знакомые уже были в курсе, я принялась за составление списка вещей и подробное изучение плана поездки. Но когда ситуация не двигается с места и приблизить событие или хотя бы ускорить ход времени никак не получается, радость не то чтобы сходит на нет, но притупляется и сменяется нервным ожиданием. В конце концов я уговорила себя отвлечься и в какой-то момент едва не забыла о вызвавшем экстаз известии. Однако голубую мечту трудно выкинуть из памяти, особенно, если она на расстоянии вытянутой руки…
… Вещи были в срочном порядке собраны, рюкзак упакован, время ещё один раз проверено, кошка поцелована в носик, мама напоминала не отбиваться от экскурсионной группы, папа заводил машину, Ксюшка разбивала телефон, в очередной раз уточняя место сбора.
Пятнадцать минуть пути, университет, громко орущий на наступившего ему на ногу Витька Артём, нервничающая Ирина Алексеевна, спокойная как удав и явно довольная происходящим Мария Васильевна.
Я обнялась с Ксюшей, стукнула по плечу задевшего меня локтем Тёмку и с интересом уставилась на Марию Васильевну, адресуя ей радостное приветствие и с упоением вслушиваясь в негромкое, сопровождаемое улыбкой «Привет, Юль».
День явно обещал быть интересным…
Глава вторая
… – Я взяла Ивана Иваныча! – Ксюша весело повертела в руках и посадила на подлокотник, заботливо развернув к окну, небольшого игрушечного кота серого цвета, пережившего уже многое, но не пропустившего ещё ни одной экскурсии с самого первого класса школы и, кажется, собиравшегося перейти в наследство её детям, чтобы продолжить эту традицию.
– А я взяла сушёный ананас, – улыбаясь, я почесала за ушком котика и сунула в рот сухофрукт, отвернувшись и найдя взглядом Марию Васильевну, которая должна была сидеть где-то рядом с водителем. Да, я вижу ежик знакомых коротких тёмных волос на соседнем кресле впереди. Так, Ирина Алексеевна, подвиньтесь, Вы мне вид на прекрасное заслоняете.
Ближайшие два часа за окном вряд ли можно было обнаружить что-то интересное – мы даже не успели выехать за черту города, поэтому я снова повернулась к подруге, продолжая потихоньку жевать.
– Как думаешь, хотя бы сейчас у меня получится с ней поболтать?
– С МВ? –Ксюша обернулась, – Почему бы и нет? Ты, главное, к ней поближе держись.
– Ближе некуда – это самое близкое кресло, – усмехнулась я. – Вообще, чудо какое-то, что она с нас позвала, она ведь даже у нас не ведёт.
Ананасы кончались. и пора было лезть за папайей…
… Санитарная остановка заставила отложить телефон и, потягиваясь, выползти в проход между сиденьями. Где-то сзади громко смеялись, Ирина Алексеевна уговаривала нас сходить погулять и не тащить с собой вещи, кто-то жевал, кто-то толкался у спуска. Всё это выглядело чрезвычайно забавно, но Мария Васильевна вышла из автобуса, и мне срочно потребовалось подышать свежим воздухом.
Дождавшись Ксюшу, я забрала рюкзак, пропрыгала по ступенькам вниз, пережёвывая кусочек и, остановившись поближе к преподавателю, огляделась. Странно-красивое место: ни единого домика, только дорога, лес, спуск вниз с тёмно-зелёных холмов и огромные, тянущиеся до горизонта пространства. Мы стояли возле небольшого строения, и я всё пыталась понять, откуда тут люди взялись, и кто посреди трассы это соорудил. Похоже на кафе.
– Ну что, Юля? Как Вам поездочка? – Артём с задумчивым видом осматривал окрестности.
– Очаровательная, ты не находишь? – улыбнулась я, заставляя себя отойти от Марии Васильевны и направляясь к странному зданию, где уже толпились наши.
Внутри оказалось тесно, но чисто. Небольшой, погружённый в полумрак холл и две дверцы, длинные узкие полоски окон под низеньким потолком, четыре столика, раковина с потемневшим краником и двадцать с лишним человек, пытавшихся добыть из неё воду. Тёмные стены, сложенные из дубовых брёвен, характерно пахли. Мигала лампа. Посетителей не было.
Я села за один из столиков, дожидаясь Ксюшу и осматриваясь вокруг. Должно быть, здесь можно было заказать что-нибудь поесть, но я совсем не была голодна, к тому же, не увидела пока ни одного официанта или, хотя бы, хозяина сего прекрасного заведения. Может, оно вообще заброшено? Тогда почему свет горит?
Я облокотилась плечом на стену и поводила пальцем по такому же дубовому столу, покрытому слоем пахучего лака, всё ещё продолжавшего источать запах, хотя нанесён он был явно давно и в некоторых местах уже изрядно подран менее аккуратными или чересчур нервными гостями.
Ребята, перестав атаковать кран, рассыпались по столам, в шутку толкаясь и что-то громко обсуждая. На весь этот шум из-за красной шторки, закрывающей вход в подсобку, наконец выглянула женщина лет сорока, что-то обеспокоенно пробормотала себя под нос, оглядывая рассаживающихся подростков и снова исчезла за шторкой на пару минут, возвращаясь обратно уже с большим железным подносом в руках, торопливо расставляя перед нами тарелки, из которых что-то неаппетитное на вид, тем не менее, очень прилично пахло.
Всё это было до того уютно и так по-доброму, что я не могла перестать улыбаться, чуть отстранённо наблюдая за происходящим, пока первое и второе незаметно не испарились из моей тарелки, заставляя подняться и с некоторым сожалением, довольно потягиваясь, выйти из кафе, собираясь вернуться в автобус.
По-прежнему пустынная дорога молчала и совершенно не изменилась, разве что приобрела неожиданное пятно в виде припаркованного совсем рядом с автобусом джипа. Я притормозила. Чёрные машины с затонированными окнами никогда не внушали доверия. Однако автомобиль стоял на месте, никто из него не вышел и, пожалуй, так бы и дальше ничего не происходило, если бы мы не прошли в автобус, собравшись усесться в мягкие кресла и не наткнулись на раскрытый Ксюшин рюкзак, перед выходом аккуратно оставленный на сиденье, а теперь лежавший поперёк кресла.
– Кто-то копался в моих вещах!
– Ты уверена? Мог упасть? – я склонилась над её сумкой, уперевшись руками в спинки кресел.
– Нет, я точно помню, что закрывала его!
– Проверяй, всё на месте?
После тщательного осмотра, она, облегчённо вздохнув, отставила его в сторону.
– Всё в порядке. Но кому это могло понадобиться? Там внутри явно рылись, как будто искали что-то, а что там брать-то? Я с собой драгоценности в поездки не таскаю.
– Не знаю. Но совершенно очевидно, что нам больше не стоит оставлять вещи без присмотра. И, кстати, это вряд ли кто-то из наших – всё-таки, приличные люди. Здесь, похоже, был кто-то. Ну-ка… – я выскочила на улицу, рванув к стоящей у дороги Марии Васильевне, копошившейся в телефоне, про себя отмечая, что джипа уже нет на месте.
Услышав мой топот, она удивлённо подняла глаза.
– Что такое, Юль?
– Вы здесь никого не видели? Может, кто-то в автобус заходил?
– Нет, все там, вроде, – она кивнула на здание, – а что?
Я нервно сглотнула, не зная, стоит ли рассказывать и, в итоге, ответила вопросом на вопрос:
– А машину чёрную видели?
– Ну да, припарковалась вон там, постояла и уехала. Что случилось-то?
Я неохотно процедила:
– Кто-то рылся в Ксюшкином рюкзаке.
Маша задумчиво сузила глаза:
– Ну, вряд ли это тот, кто был в машине.
– Да, но и крайне маловероятно, что это кто-то из наших. А кто в джипе был?
– Да я не наблюдала особо… А что-нибудь пропало?
– Нет, всё на месте, но всё равно странно. Ладно, спасибо, – я поскорее вернулась в автобус, предпочитая оставить любимого преподавателя в недоумении, чем выложить всё что произошло, рискуя оказаться на допросе у чересчур активной Ирины Алексеевны…
Глава третья
… К вечеру происшествие как-то забылось, за окном темнело, клонило в сон, да и вообще, когда у тебя кончаются чипсы, уже не до таинственных машин.
Ксюша пыталась читать, но, в конце концов, стала клевать носом. Ребята попритихли, сонно переговариваясь между собой, впереди что-то негромко обсуждали учителя.
Атмосфера была более чем приятной, поэтому, когда внезапно выяснилось, что пора выходить, все дружно закряхтели, недовольно поднимая уставшие косточки и вынося их на свежий ночной воздух. Нам предстояло остановиться в гостинице, а самая интересная часть должна была начаться утром. Однако, сейчас было не до неё – нужно было обосноваться, разобрать вещи, поесть и выспаться. И хотя я была уверена, что приятное волнение даст о себе знать и уснуть будет трудно, вырубилась практически сразу, не успев даже помечтать перед сном…
…– Вставай! – я тормошила Ксюшу за плечо. – Вставай, уже почти шесть, надо собраться.
– Почему ты так рано встаёшь? – прогундела в подушку подруга, неохотно высовывая ноги из-под одеяла.
– Просыпаться в то время в которое хочешь – это не сложно, – проинструктировала я. – Надо только с вечера решить, во сколько ты хочешь встать и, скорее всего, поднимешься за пару минут до этого времени, если, конечно, не сильно устал. Вставай.
В темпе умывшись и позавтракав, мы упаковали рюкзаки и забрались на кровати – дожидаться остальных. В половину восьмого надо было выдвигаться на поиски приключений на свою шею, но до этого было ещё немного времени и мы, не сговариваясь, полезли проверять программу.
До Зоны нужно было ещё добраться, поэтому в восемь нам снова предстояло оказаться в автобусе. На въезде в закрытую зону мы должны были предоставить паспорта, которые по этой причине надо было хранить как зеницу ока и держать наготове. Перекладывая всё в самый легкодоступный, но хорошо закрытый карман на спинке рюкзака, я продолжила читать. По пути обещали включить документалку по теме поездки, потому что ехать предстояло около двух часов.
– Ещё КПП проезжать – Обнаружив в своих закромах высушенное манго, я протянула несколько кусочков подруге.
– Дитятки, – фыркнула Ксюша, слегка улыбнувшись, – креативили с названиями как могли.
– Смотри, тут ещё документы соглашений, – мы снова склонились над экраном.
– Не сидеть, не лежать на земле, понятно? – меня в шутку ткнули в плечо.
– А та-а-ак хотелось!.. – я со смехом пролистала дальше.
– Девочки, выходим! – голос донёсся с какого-то другого конца коридора, но мы кубарем скатились на пол и через несколько минут уже рассаживались в автобусе, стараясь отхватить места сразу за передними сиденьями, на которых оставались преподаватели.
– Юля, как думаете, какую дозу радиации мы получим? – поинтересовался пристроившийся рядом Артём.
– На экскурсионных маршрутах она чуть превышает допустимую, так что волосы у тебя не выпадут, не волнуйся, – успокоила я.
– А представь, если нам придётся с этих маршрутов сойти? – не унимался тот.
– Ну-у-у… Тогда ты, конечно, можешь искупаться в радиоактивной речке и пожарить заражённую рыбку, но только если тебе так хочется стать лысым и беззубым, – я с самым обыденным выражением лица пожала плечами.
Пейзаж за окном медленно менялся. Небольшие городки плавно перетекали в сёла, а сёла растворялись в лесах и полях, пока совсем не исчезли за пару километров от долгожданного периметра. Автобус остановился. На контрольно-пропускном пункте образовалась небольшая очередь.
– Ребята, сейчас мы на границе в тридцатикилометровую зону. Достаём пока паспорта и билеты, их должны сверить с базой данных, – громко сообщила Мария Васильевна, поднимаясь с сиденья и оглядывая нас из прохода. – Затем нужно будет подписать документ, в котором мы соглашаемся с правилами посещения.
– Пойдём, будешь подписывать отказ от поедания Чернобыльской землицы, – ткнула меня в бок подруга, вытаскивая наружу. Послушно протянув паспорта и пройдя контроль, мы загрузились обратно. Люди, не привыкшие вставать в шесть утра, сейчас хотели только одного – доспать то, что не успели до первой остановки. Однако спустя ещё полчаса нервный возглас Ирины Алексеевны ознаменовал конец поездки, заставив снова выбраться из автобуса на свет Божий и оглядеться по сторонам. Заброшенное село, со старыми, местами покосившимися, но хорошо сохранившимися домиками и всё ещё яркой, хоть и немногого облупившейся краской на резных окнах, с заросшими улицами и торчащими из земли досками, когда-то выполнявшими функции заборов, было каким-то чересчур тихим.
– Сюда, подходим поближе! – милая девушка с мягкими светлыми кудряшками и микрофончиком на воротнике водолазки помахала нам рукой, спеша приступить к началу экскурсии. Скучковавшись, мы замолчали, оглядываясь по сторонам. Из-за царившей вокруг тишины, нарушаемой только шелестом ветра в кронах деревьев, звонкий голос был хорошо слышен даже Витьку с Серёжей, совершавшим почти незаметные попытки заглянуть в окно дома, рядом с которым мы остановились.
– Итак, сначала я должна пояснить, где мы с вами находимся. Это село Залесье, одно из самых больших в Зоне, и мы уже совсем близко к Чернобылю. После аварии на станции, людей отсюда переселили в Новое Залесье. На момент катастрофы население составляло почти три тысячи человек, а после аварии здесь ещё проживало около двадцати самосёлов. Сейчас оно абсолютно необитаемо, поэтому мы сможем… Мальчики, мы сейчас все месте зайдём внутрь, не обязательно лезть через окно!
Один из самых хорошо сохранившихся домов отнюдь не выглядел так изнутри, зато в полной мере соответствовал атмосфере необитаемости. Большинство вещей, как выяснилось, потихоньку растащили, а на тех что остались, аккуратненько лежал толстый слой пыли.
Столпившись возле старого, завалившегося набок дивана, накрытого по-прежнему живописным ковриком с оленями, которые почему-то были перевёрнуты вверх ногами, и поводя кончиками пальцев по покосившемуся столу напротив, мы разбрелись по разным углам.
Вещи в большинстве своём были разбросаны. В доме явно частенько бывали, а за одним из поворотов на крючке даже висела практически новая тёмно-жёлтая рубашка. Однако старая советская посуда, кажется, с восемьдесят шестого года так и не поменяла своего расположения и мирно соседствовала с выцветшими газетами и маленькой, потрёпанной игрушкой, когда-то, очевидно, представлявшей собой чебурашку, но сейчас скромно облокотившейся на большую пожелтевшую кастрюлю, лишившись ног и, кажется, носика. Некоторые стёкла были выбиты, либо потрескались, а краска на стенах облезла, но по-прежнему мужественно сохраняла яркость, напоминая всем гостям о том, что стены в доме кое-где были тёмно-голубыми.
В пыльном горшочке, оставленном под подоконником на батарее, прятался букет давно засохших, если уже не окаменевших ромашек, а под небольшим синим столиком, покрытом цветастой клеёнкой, как-то неестественно застыла, видимо, впопыхах сунутая туда табуретка того же цвета. Неподалёку, на маленьком, зачем-то выдвинутом в проход холодильнике, на который мы наткнулись уже на выходе, расположилась помятая коробка со старыми стеклянными ёлочными игрушками, укутанными в вату, чтобы не разбились.
– У моей бабушки есть такие. Из-за кошки на ёлку не вешаем, – я улыбнулась, кивнув на них подруге.
Село действительно оказалось довольно большим. Здесь ещё можно было полазить по заброшенным зданиям, аккуратно перешагивая через осколки стёкол и перепрыгивая дыры в разобранных полах, потому что, по словам экскурсовода, в большинстве других населённых пунктах в дома заходить было запрещено.
Уходить после рассказа о том, как тяжело проходила эвакуация ничего не понимающих людей, было как-то грустновато. Одичавшие огороды оставались такими же тихими, как и до нашего приезда. На заросших улочках, куда солнечный свет проникал лишь через листья деревьев, из-за чего принимал чуть более мягкий оттенок, было прохладно и как-то свежо. Мы вернулись к дороге, с которой, из-за обилия зелени, даже стоящие совсем близко дома можно было просто не заметить. Следующая остановка представлялась поводом сделать несколько фотографий…
Глава четвёртая
… Яркое солнце, приятно обжигавшее щёки, освещало вытоптанную полянку напротив кирпичной стелы, выкрашенной в белый цвет, с большими синими буквами с названием города. Ребята высыпали наружу, разбежавшись по пустынному шоссе в попытке размять ноги и заодно залезть на проходящую тут же трубу, подпёртую несколькими бетонными блоками.
– Нам тут счастливой дорого желают! – позвал Артём, обойдя стелу и рассматривая такие же тёмно-синие буквы с другой её стороны. – Чё, куда там дальше по плану?
– А дальше уже сам Чернобыль, – экскурсовод улыбнулась, подняв руку, чтобы мы собирались возле неё. – Сейчас по пути я вам всё расскажу. Пойдёмте.
Последний раз оглядев надпись, я задумчиво хмыкнула и вприпрыжку побежала за остальными.
– Город, в который мы с вами направляемся, до аварии был ничем не примечательным населённым пунктом. Имя города, вероятнее всего, образовалось от слова "чернобыльник". Дело в том, что в старину в простонародье так называли полынь. Надо сказать, что первые упоминания о нём датируются 1193 годом. Он перечислен в летописном «списке русских народов». В 1541 году он принадлежал Великому Княжеству Литовскому. В это время князь Фридрих Пронский построил недалеко от города целый замок, о котором вы почти наверняка не слышали. В начале семнадцатого века его реконструировали и превратили в хорошо укреплённую крепость.
– То, что я точно не ожидала услышать, – усмехнулась Ксюша, слегка наклонившись ко мне.
– Всё ассоциируется с Союзом, а тут замок, – я кивнула, улыбнувшись и снова подняв глаза на экскурсовода.
– В 1793 году город вошёл в состав Российской Империи. Тогда его население составляло почти одиннадцать тысяч человек. До самого конца девятнадцатого века Чернобыль был частновладельческим городом и принадлежал графам Ходкевичам, которые продали его государству в 1896 году, но до 1910 владели как замком, так и домом в городе.
Папайя закончилась, и я достала маракуйю.
– Сушила бы сразу весь свой огород на даче, чего ты мелочишься, – усмехнулась подруга, забирая у меня пару кусочков.
– В 1921 году Чернобыль вошёл в состав УССР. Сам городок районного значения ничем не отличался от других в Советском Союзе, разве что наличием АЭС в нескольких километрах от него. Население составляло около тринадцати тысяч человек. Строительство ЧАЭС и новые рабочие места должны были привлечь ещё больше людей. Сейчас это административный центр по управлению Зоной отчуждения и на данный момент в городе проживает несколько тысяч человек которые, в основном, являются работниками станции и обслуживающим персоналом Зоны. Здесь же расположен штаб ликвидаторов, поскольку устранение последствий аварии не завершено до сих пор. Сейчас мы с вами едем по центральной улице города – улице Кирова.
Мы переглянулись. Переулки и дороги выглядели аккуратно и чисто, будто люди просто выехали из города на некоторое время и оставили его подождать их пару лет. Кое-где стояли машины, а судя по словам экскурсовода, здесь работали магазины, кафе, и даже столовая, в которую нас и везли. Жизнь, хоть её и не было видно вот так, с ходу, на самом деле медленно и тихо текла где-то в светлых, но по-прежнему пустынных дворах.
Просто так зайти покушать не получилось. Мы выстроились в очередь голодающих, обязанных пройти через рамку, призванную определить, есть ли на одежде и теле радиоактивные частицы. И только после того, как все собрались, гид повела нас внутрь просторного, пустоватого помещения с большими окнами на протяжении всех стен. Отсюда до реактора было чуть больше километра, но еда вызывала куда больший интерес, чем этот настораживающий факт. А поесть надо было. Дальше по плану, кроме аллеи-памяти погибших сёл, трубящего ангела и памятника Героям-пожарным, была сама станция, и времени на неё должно было уйти много. Как и сил на эмоции…
Глава пятая
… – Итак, мы с вами подъезжаем к самому печально известному четвёртому реактору. Если точнее, мы увидим недавно достроенный НКБ – новый безопасный конфайнмент. Он накрывает старый саркофаг и скрытый под ним разрушенный реактор. Сейчас мы выйдем на смотровую площадку к одному из самых известных памятников ликвидаторам аварии. Это всего в двухстах метрах от конфайнмента, но уровень радиации здесь превышен всего в два с половиной раза, поэтому находиться тут безопасно.
Я медленно спустилась на выложенную плиткой дорожку, ведущую к памятнику. Солнце на мгновение исчезло за внезапным облаком, и небо окрасилось в светло-пепельный цвет, окутав монумент мрачно-торжественной тенью. Здесь всё было чистым и простым, ничего лишнего. Даже ёлочки вокруг удивительно ровные и пушистые.
– Пойдём, сфотографируем? – негромко предложила подруга, поравнявшись со мной и так же задумчиво оглядываясь.