Полная версия
– Ой, простите. Я не знал, – попытался оправдаться я, не ожидая такого поворота событий. Мне стало как-то неловко, но она успокоила меня:
– Ничего страшного. У него такое бывает. Около трёх месяцев назад он пережил два инсульта, никто не верил, что сможет выкарабкаться, но у него получилось. Правда, из-за осложнений он потерял речь.
– Ещё раз простите, Бога ради!
– Ничего, ничего, всё хорошо, – проговорила она.
Янина не рассказала про то, что впоследствии он писал им на листочке, что он видел ангелов и до сих пор их видит, и они ему предсказывают будущее. Что его лечащий доктор сказал, что это у него выработалась защитная реакция, чтобы не чувствовать себя ущербным среди людей, и он придумал себе такого рода иллюзию, которая помогает справляться со сложившейся ситуацией. А так как он не приносил никакого вреда ни себе, ни окружающим, изолировать его от общества не имело никакого смысла. Обычно у него это быстро проходило, но в этот раз что-то затянулось, наверно, у ангелов много новых историй для него.
Девушка ещё раз улыбнулась и пошла в сторону двери мимо стойки. Остановившись возле отца, она что-то высказала ему, указав пальцем в сторону выхода. Он посмотрел на неё и послушно вышел из зала. В его глазах была какая-та странность, от которой становилось не по себе. Он как будто и в самом деле что-то видел не из этого мира, а, может, просто был психически болен, поэтому и вёл себя так.
Меня совсем накрыли мысли, в которые я и погрузился с головой. Откинувшись на спинку, случайно зацепил штору, которая на ощупь оказалась нежной и напоминала бархат. Саша и Кристина разговаривали о чём то, время от времени поглядывая на меня, но я их не слышал, так как мои мысли были далеко. Я пододвинул стул так, чтобы не задевать больше штору, но при этом быть ближе к ним. Дурацкий сон до сих пор не отпускал. Окно за шторой выходило на другую часть двора. Там располагалась баня, натянутые в три ряда верёвки и собачья конура.
– Вот где обитали эти кровожадные твари, которые во сне разорвали моего Боба.
За окном всё ещё моросил дождь, но он был почти незаметен, только редкие капли бежали небольшими зигзагами вниз по стеклу. Холодный туман поднимался всё выше и выше от земли. Я заметил небольшое движение в будке. Собака сворачивалась калачиком. Она не могла себе найти подходящее место в эту мерзкую погоду и поэтому раз за разом перекручивалась в поисках более удобной позы. Наконец, легла, засунув мокрый нос под старый шерстяной платок, положив поверх свою лапу. Должно быть, она думала о том, за что ей досталась такая печальная собачья жизнь.
Каким-то образом меня захватила атмосфера всего происходящего на улице. Я тупо смотрел в окно, ни о чём не думая, просто всей душой принял это как данное, проживая всё вместе с озябшей собакой в будке. Возможно, я просто засыпал, и постепенно это состояние переходило в начальную стадию быстрого сна. Ещё её называют «первой стадией сна», включающей в себя дремоту с полусонными мечтаниями, пересекающимися со сноподобными галлюцинациями. Иногда в данной стадии интуитивно появляются различные идеи, с помощью которых возможно найти решения различных проблем. В части случаев такое бывает, когда сильно устаёшь и засыпаешь даже в том положении, в котором находишься. В этот момент теряется смысл той тонкой грани между сном и бодрствованием. Потихоньку мой разум погружался в сон под действием приглушённого света, тёплого воздуха, пропитанного вкусным ароматом изысканных блюд, доносившимся с кухни.
Это была вторая стадия, на которой обычно появляются «сонные веретёна». Учёные онейрологи назвали бы его сигма-ритмом, представляющим собой учащённый альфа-ритм. С появлением «сонных веретён» постепенно отключается сознание, а в их паузе, возникающей с периодичностью примерно от двух до пяти минут, человека легко разбудить, но при этом повышаются пороги восприятия. Один из них самый чувствительный – слуховой. Но мне больше не хотелось засыпать и видеть страшные сны, по крайней мере в ближайшее время.
Вскоре меня растолкала Кристина:
– Сергей, вставай, ну, просыпайся же, давай есть.
– Что, опять уснул? – спросил я, с трудом открыв глаза, веки которых казались мне очень тяжёлыми, как будто кто-то на них подвесил маленькие гири.
Стол уже был накрыт. За обсуждением какой-то истории из прошлого вся компания, широко улыбаясь, радостно пережёвывала «фирменное блюдо». Мои органы обоняния уловили аромат жареного мяса, и ничего не оставалось, как поддаться чувству голода и набить свой желудок до отказа, повелеваясь животному инстинкту. Жареное мясо в это время суток, конечно, не из полезного питания, но всем было на это наплевать, и мне в том числе. Как только я попытался сесть прямо, тут же свело руку, на которой только что лежала моя сонная голова. Рука онемела, и показалось, будто под кожей появились маленькие паразиты, передвигающиеся хаотично и покусывающие маленькими зубками всё подряд на своём пути. Я сильно поморщился, всем видом показывая, как неприятно. Но это продолжалось недолго, назойливое ощущение в руке прошло.
Жадно поедая горячий и ароматный стейк, я испытывал непередаваемые наслаждения. Тепло стало исходить из самого желудка, распространяясь по всему телу. Через несколько минут я насытился. Наши тарелки были пусты.
Появилось ощущения, что живот выдавливало изнутри. Я всегда переедал, никогда не знал меры, хотя потом мучился. Помню, как в детстве меня за это постоянно ругали родители.
Саша с Кристиной ушли искать туалет, когда я допивал стакан с водой. Вода была очень мягкая и вкусная, не такая, как в городе.
Как только они пропали из моего вида, официантка подала счёт:
– Спасибо, – улыбнувшись, я забрал из её руки красивую, вышитую узорами из красной нитки счётницу, из которой наполовину торчал чек.
– Я чем-то могу ещё вам помочь?
– Нет, спасибо. А картой можно расплатиться?
– К большому сожалению, у нас нет терминала, – ответила Янина и виновато пожала плечами.
– Ничего страшного, – успокоил её, и, вложив в счётницу заранее округлённую сумму, начал подниматься со стула. Путь от положения сидячего к положению стоя показался весьма тяжёлым. Было ощущение, как будто пришлось карабкаться из последних сил на вершину Уральских гор, как делают это отчаянные альпинисты-экстремалы.
К тому моменту, когда я вышел из-за стола, уже вернулся Саша. Он подошёл ко мне и спросил:
– Ну что, наелся?
– Да, похоже, немного переел.
– Тогда заранее посети туалет перед долгой дорогой, – подколол меня он и рассмеялся.
– Очень смешно, – недовольно подметил я. – А где Кристина?
– Припудривает носик, наверно, – продолжал он выказывать своё хорошее настроение.
– Пойду тоже схожу. И не потому, что ты сказал, – ответил я, предотвратив очередную язвительную шутку с его стороны, показывая на него указательным пальцем.
– Тебе вон туда, – перевёл он мой указательный палец в сторону двери, из которой недавно вышел.
Я молча посмотрел на него и поплёлся в указанном направлении. Спорить с ним и сопротивляться его хорошему настроению не было сил. Очень хотелось спать.
Дождавшись Кристину, зашёл в туалет, который приятно меня удивил. Обычно в придорожных кафе всё если не запущено, то по крайней мере негигиенично. А тут было как дома. Даже бежевые пластиковые панели говорили о дизайнерском подходе. Особенно сильно после запаха жареного мяса слышался аромат зелёного яблока из ароматизатора.
Через пятнадцать минут мы уже прощались с Валентиной у барной стойки так, как будто были знакомы много лет. На самом деле – она оставляла впечатление этакой «мамы» для проезжающих путешественников.
– Пора сменить день, – указал я на календарь с изображением чёрного водяного дракона, который висел за её спиной. Эта картинка была из китайского календаря.
– Да, и вправду, уже двадцать второе ноября, – удивлённо ответила она, посмотрев на свои наручные часы с корпусом из белой керамики. По белому табло шли дизайнерские чёрные стрелки, которые показывали два часа пятьдесят восемь минут.
– Увлекаетесь восточной астрономией? – спросил я, хотя ответ был несущественно важен.
– Нет, дочь привезла из города.
– Понятно. Кстати, начался отчёт времени.
– И чему же? – удивлённо и в то же время настороженно спросила она.
– Пошёл последний месяц перед концом света.
– Каким концом?
– Ну, тем, что племена майя предсказали.
– Аааа.., – рассмеялась она. Её настороженный вид моментально растворился в тёплой и широкой улыбке. – Да я в это не верю. Сколько их было. И ведь живы пока.
– Возможно, – немного растерявшись от её уверенности, произнёс я.
– В этой дыре и так, бывает, сидим без света, так что как придёт, так и уйдёт. Мы, может, даже и не поймём того, что он наступил, – теперь она хохотала без остановки, вытирая при этом слёзы с глаз бумажным платком, который взяла с барной стойки.
Когда мы вышли в холл, её истерический смех прошёл. И уже более заботливо она сказала нам:
– Будьте осторожны, около четырёхсот километров нет ни одного населённого пункта, через который бы проходила эта дорога.
– Хорошо, – поблагодарил я.
– И быстро не гоните, дорога ночью пустынна, а связи практически по всему участку нет, – Валентина подняла руку и указала пальцем на окно, в котором еле виднелся выезд на трассу, с которой мы съехали пару часов назад.
– В такую погоду очень плохо видно дорогу. Может, всё-таки останетесь? Ведь ночью бывало, что люди пропадали бесследно, – продолжала она с беспокойными нотками в голосе.
– Нет, нет, спасибо, – ответил я. Пытаясь поймать себя на мысли, что это очередной маркетинговый ход, схожий с тем, что Янина говорила о поколениях. – Мы же едем в два водителя. Саша сменит меня за рулём, так как он успел поспать. За пару-тройку часов и я высплюсь, в пути для водителя этого достаточно.
– Молодцы. Я рада, что вы такие рассудительные. К вашим услугам ещё есть заправка. Что у вас с бензином?
– А вот бензин нам нужен, – ответил я, посмотрев на Сашу, он подтвердил кивком головы.
– Вот и хорошо, когда будете готовы, нажмёте там звоночек. Мой муж придёт к вам.
– Всё понятно, – ответил я, не заметив, как со стороны подошла Янина.
Она обняла свою мать и прижалась к ней щекой.
Янина смотрела на меня, не отводя глаз.
– До скорых встреч. Мы обязательно заедем к вам на обратном пути, – уверенно сказал я, что вызвало лёгкую улыбку Янины.
– До свиданья, будем рады вам снова в нашем маленьком доме.
Попрощавшись, Саша с Кристиной пошли потихоньку к выходу, а я остался стоять на месте. У меня онемели ноги после того, как Янина, вместо привычного «до свидания», подмигнула мне, вновь показав свою белоснежную улыбку. Так не хотелось никуда уезжать. Я мечтал взять её на руки и отнести в одну из комнат, чтобы уединиться. В этот момент о сексе не думалось, а просто хотелось побыть рядом.
Но мои мысли «улетели», когда Кристина взяла меня за руку и потащила к выходу, сказав: «Нам пора».
Глава 5
Когда дверь придорожного отеля закрылась, и мы подошли к машине, странное чувство заставило меня обернуться. Я увидел, что этот странный человек, муж Валентины, стоял ровно на том месте, где в моём сне Саша удовлетворял мою сестру, и пристально смотрел нам вслед. Было такое ощущение, что он что-то хотел нам сказать, но не мог. И тут я поймал себя на мысли, что нам почему-то его не представили должным образом и не назвали его имени. Теперь мы оказались на тёмной площадке, только свет от окон падал на небольшие островки газонов. В этих местах поблёскивала трава. Слава Богу, что на этот момент дождь прекратился. Но воздух был перенасыщен влагой, и я заметил, что со стороны леса пополз туман.
– Слышишь, Саш, – окликнул я друга. – Такое ощущение, что они всем перед ночной дорогой рассказывают страшные истории о пропажах людей, дабы убедить остаться у них на ночь.
– Именно так. Ведь это бизнес. Их нельзя за это осуждать, – поддержал мою мысль Саша. – А как ты думаешь, как им ещё в этой лесной дыре зарабатывать деньги?
– Согласен, – кивнул я.
В машине с одного сиденья на другое метался мой верный друг. Чем ближе мы подходили, тем ярче проявлялись его чувства. Вот он уже начал гавкать в нашу сторону, радостно виляя хвостом. Я снял машину с сигнализации и открыл переднюю дверь. В тот же момент из машины вырвался Боб.
Светло-серый лабрадор принялся бегать возле наших ног, прыгая на нас уже успевшими запачкаться передними лапами. Он обнюхал всех по кругу и побежал к машине, которая стояла неподалёку от нашего автомобиля.
– Фу! – крикнул я Бобу.
Собака замешкалась, закрутилась и остановилась, внимательно смотря в мою сторону.
– Кристина, отведи, пожалуйста, его к лесу, пускай там сходит по своим делам. Не гадить же на газоне у этих милых людей.
Кристина побежала вприпрыжку, покрикивая: «Боб, глупый Боб, за мной»! Собака, посмотрев верным взглядом на меня, рванула вслед за сестрой, игриво лая и виляя хвостом, словно раскачанным маятником.
На меня вдруг нахлынули воспоминания. Это было года два назад. Обычным осенним утром мне позвонила моя знакомая Людмила, я знал её ещё с детского сада, мы даже жили в одном подъезде. Так вот, она позвонила и попросила меня о помощи, сказав, что переезжает навсегда с родителями в Ирландию. Они решили не брать с собой щенка, которого недавно завели, хотя так давно мечтали о нём. Но случилось так, что им срочно пришлось уезжать, а щенка не хотели сдавать в приют. Люда знала, что я жил один, и решила отдать его мне. После нескольких её доводов я согласился. Подъехав к их дому, я увидел Люду, которая ждала меня на дороге с пушистым комочком, крутящимся возле её ног. Я в него влюбился с первого взгляда, и в эту ночь он уже ночевал у меня дома.
– Сергей, – окликнул меня Сашка.
– Да, что? – в ту же секунду я вернулся в реальность.
– Ты сядешь? Я хочу перегнать машину к колонке и заправиться.
– Езжай. Подышу ночным воздухом, чтобы лучше спалось.
Машина, хрипнув, завелась. Зажглись фары ближнего света, которые осветили отель. Задние красные фонари в поднимающемся тумане создали имитацию красного облака. Щётки довольно бодро почистили лобовое стекло от многочисленных капель. Сдав задним ходом, машина отъехала с парковочного места. Я руководил движениями, по привычке указывая руками путь, как опытный диспетчер. При этом Саша не обращал на меня никакого внимания. Колёса повернулись вправо, и машина, словно тихоходный катер, двинулась, освещая фарами старые бензоколонки. В свете фар замаячила моя сестра.
Кристина с собакой были примерно в пятидесяти метрах от меня возле леса, где заканчивалась асфальтированная стоянка, и уже направлялись обратно.
Посмотрев на Сашу, я увидел, как он снимает пистолет и вставляет в горлышко бензобака.
– Ну, что ты там ворон считаешь, иди сюда, – подозвал меня Саша.
– Иду, иду.
Через пару минут я уже стоял возле колонки. Машину Сергей оставил заведённой, чтобы быстрей прогрелся салон. На улице было прохладно, меня потихоньку начал пробивать озноб. Опять пошёл небольшой дождь. Я обнял свои плечи руками и стал немного потирать их ладонями, чтобы попытаться согреться. Сказать, что это мне помогло, было равнозначно тому, чтобы вообще ничего не сказать. Я посмотрел на Сашу и увидел, как он осматривается вокруг.
– Саша, что-то случилось? – небрежно, дрожащим от холода голосом спросил я.
– Я не могу понять, где платить за бензин, – ответил он. – Вон, смотри на ту будку, может, в ней?
На самом деле это было странное небольшое строение с маленьким окном, над которым раскачивался, поскрипывая, фонарь вида музейного экспоната. Как раз его свет отражался на стекле. Он стоял в метрах пятнадцати, но что было внутри строения, разглядеть я не мог. Если бы на нём и была бы какая-нибудь вывеска, то только что-то вроде: «В гостях у бездны».
Хотя какая-то вывеска была, но прочитать в темноте у меня не получилось, не получилось и у Саши.
– Пойду расплачусь за бензин, а ты стой и жди, когда он польётся. Сестру и собаку посади, чтобы не мёрзли.
– Хорошо, – ответил Саша.
– Так как кнопки на бензоколонке я не увидел, скорее всего, будет подача топлива напрямую, то есть регулироваться нажатием на рычаг в пистолете, так что следи внимательно, чтобы не пролилось, а я пойду разбужу этого «трудоголика», который даже не соизволил прийти на своё рабочее место, зная, что мы планируем заправиться.
Я улыбнулся Саше, а он мне в ответ, показав тем самым, что получилось его немного развеселить. Я пошёл, не спеша, в сторону строения. Правой рукой начал обшаривать карманы, пытаясь нащупать свой бумажник, вспоминая, не оставил ли его в машине или, тем хуже, в кафе, после того как расплатился за ужин. На несколько секунд мне пришлось остановиться, так как я не мог его найти, но вот, бинго, во внутреннем кармане наконец-то нащупал. Пересчитав наличные деньги, аккуратно сложенные в порядке возрастания, пошёл дальше.
Невдалеке слышался лай моего пса и весёлый смех сестры. Повернув голову, увидел, что они ещё не дошли до машины. При всём притом долго гулять в такую погоду дело не из приятных. Меня уже окутала тьма, так как эти два фонаря, один из которых висел над бензоколонкой, а второй – над предполагаемой кассой, освещали площадку вокруг себя в радиусе не больше четырёх метров. Моё же местонахождение в этот момент было примерно посередине между ними.
Мне казалось, что с каждым шагом становится всё темнее, я не видел даже своих кроссовок. Создавалось такое впечатление, что тень, пожирая меня, ползёт постепенно всё выше, желая проглотить меня своей бездонной глоткой. Я ориентировался на перемещающееся впереди пятно света от фонаря. Ох уже эти ненормальные ужастики, только психику травмируют, потом мерещится всякое и мысли дурные лезут.
Я был так поглощён этим размышлением, что не заметил, как подошёл так близко, что чуть было не ударился лбом о стекло. Теперь фонарь качался прямо над моей головой. Взгляд упал как раз на записку, прикреплённую на стекле с внутренней стороны. Я достал телефон, включил на нём фонарик, посветил на бумажку, так как света от уличного фонаря явно не хватало, чтобы прочитать оставленное кем-то послание.
В еле разборчивом почерке угадывались: «Нажмите вызов» – и небольшая криво начерченная стрелочка в правую сторону. Было такое ощущение, что эту записку писали на весу. Но я всё же проследовал взглядом по направлению стрелки и увидел кнопку звонка. Обычная пластмассовая чёрная кнопка в белом корпусе, установленная у большинства входных дверей.
Внутри кассы никого не было, и я нажал на кнопку. Так как всё было без изменения, я нажал ещё раз и ещё раз. И как только я подумал, что это глупая затея, тотчас услышал, как со стороны кафе хлопнула дверь.
В темноте мне удалось разглядеть медленно передвигающийся сутулый силуэт. Я повернулся в сторону машины и увидел, что Саша с Кристиной пристально смотрят на меня, ожидая ответа, что же там такого. Но я просто пожал плечами, давая понять, что пока ни в чём не разобрался. Только кивнул головой в сторону передвигающейся тени. Пока силуэт медленно перемещался, я попытался подробнее разглядеть строение, больше походившее на киоск.
Он был оштукатурен поверх кирпичей, но судя по паутине трещин и сколов по углам, последний ремонт был очень давно. Я решил пальцем ковырнуть в том месте, где щель была более широкая, но тут же откололся и упал на землю кусок штукатурки примерно с мою ладонь. Мне в этот момент стало жутко стыдно, даже пришлось выдавить из себя громкий кашель, чтобы спутать звуки. Я откинул кусок ногой в сторону леса, где его в тот же момент поглотила тень. От угла до угла киоска было, наверное, всего метров пять, часть его лицевой стороны занимало стекло с небольшим проёмом для денег.
Сзади киоска раздался неприятный скрип, и в тот же миг зажёгся свет бледно-жёлтого оттенка. Хотя он был довольно тусклый, но, по крайней мере, позволял мне разглядеть, что находилось внутри и кому же всё-таки принадлежал тот силуэт во тьме. Вдруг я поймал себя на мысли, что совсем не заметил, как этот человек незаметно прошёл рядом со мной.
– Человек-невидимка, – подумал я.
«Невидимка» скинул свой «видимый» дождевик и бросил его на небольшой стол слева от двери. Почему-то меня не сильно удивил тот факт, что это был отец Янины. Он по-прежнему своим видом вызывал у меня жуткое ощущение. Страх? Наверное, нет. Что-то между неприязнью и опасением. Старик сел на деревянный стул. Перед ним располагалась потёртая столешница из массива, на которой находилось какое-то приспособление. Оно, скорее всего, предназначалось для управления подачи топлива. Здесь же находился и кассовый аппарат.
Больше в помещении ничего не было за исключением картины, на которой изображены два лица бледно-серого оттенка с падающим на них лунным светом. Лица смотрели друг на друга, глаза и рты были широко открыты. Они как будто совершали движение по спирали, а шлейф за ними скручивался спиралеобразно и уходил куда-то вглубь картины в размытые краски. Как мне показалось, на картине пытались изобразить небытие. От этой мрачности стало не по себе.
Два стука по стеклу меня безумно напугали, заставив мышцы передёрнуться. В ту же секунду капли пота поползли по лицу. Я опустил свои испуганные глаза и увидел, как старик держит кулак у стекла, готовый ещё раз повторить этот обряд пробуждения «задумчивого состояния». При тусклом свете лампы его морщины на лице и полузакрытый правый глаз создавали ещё больше мистическое и жуткое выражение. В этот момент мне показалось, что у него с картиной есть прямая связь, которую понять я не мог. Я не успел вникнуть в надпись над картиной, но запечатлел её в памяти, словно цифровой фотоаппарат.
Выйдя из ступора, быстро достал из кармана кошелёк, просунул в отверстие в стекле деньги и незамедлительно попятился назад, успев лишь кинуть фразу неуверенным голосом: «На всё, пожалуйста». Дожидаться ответа не было никакого желания, тем более, возвращаться за сдачей, поэтому я убрал кошелёк и, развернувшись, быстро пошёл к машине. Загромыхала старая бензоколонка, заработал с жутким звуком насос, перекачивая из подземного резервуара топливо в наш бак. В полной тишине процедура была сравнима с работой какой-то адской машины.
Я шёл, и ко мне постепенно приходило осознание того, что над картиной было написано краской цвета крови выражение «между адом и раем». Я всё равно не понял смысл данного предложения, но и разбираться не было никакого желания. Подойдя к Саше, стал молча смотреть на счётчик, который в такт нарастающего звука менял раз за разом цифру.
Вдруг Саша фыркнул и щёлкнул пистолетом. Я увидел, как бензин, побежав по кузову машины, расширялся книзу.
– Остальное не влезло, – констатировал Саша.
– Ну и ладно, – ответил я.
– Ты на сколько заправил, надо забрать сдачу? – продолжал одолевать меня вопросами, ставя пистолет на место.
– Да ничего не надо, у него нет мелких денег, – ответил я. – Давай уже поехали.
– Нет так нет.
– Кристина, бери собаку и – в машину, – попросил я недовольным голосом. Не то чтобы разозлился на что то, просто сама обстановка вызывала отвратительные чувства, и первое желание было быстрее уехать отсюда. Всё-таки заправка и кафе отличались между собой атмосферой – как ад отличается от рая.
Через пару минут все сидели в машине. Кристина, неприлично зевая, как обычно устроилась с собакой сзади. Я сел на пассажирском переднем сиденье, а Саша за руль. Прогретая машина, темнота, еле слышное радио моментально погрузили меня в спокойное состояние. На часах время лениво перещелкивало цифры. Я уже думал о будущем сне, устраиваясь удобнее.
Машина тронулась с места, и я слипавшимися глазами провожал одиноко качающиеся на ветру два фонаря на заправке, киоск с уже погашенным светом и горящие окна доброжелательной и тёплой придорожной гостиницы. До следующего населённого пункта при средней скорости в сто километров в час ехать предстояло порядка четырёх-пяти часов.
Когда мы выехали на основную трассу, я приподнял голову и сказал:
– Саш, я немного вздремну, если почувствуешь, что клонит в сон, то разбуди меня.
Расслабился. На радио играла всё та же волна, опять работали щётки, очищая лобовое стекло от капель усиливающегося дождя.
С высоты птичьего полёта открывался вид: дорога, сливающаяся с тёмным, дремлющим, холодным лесом. Она растворялась в этой общей картине тьмы, за исключением небольшого участка, который, прорезавший сквозь тьму, освещали фары машины, быстро удаляющейся по дороге строго на северо-восток. Вскоре и она, и свет габаритных огней растворились в бескрайней чёрной бездне. Теперь на этом участке дороги вновь воцарилась первобытная тишина, озвученная дождём, который безжалостно колотил по жёлто-зеленным листьям сонных деревьев.
