Еврейское счастье

Я пошёл домой, заходя поочерёдно к моим однополчанам-парашютистам. Многие сослались на пункт два или три моих вчерашних желаний, только Вовка сказал: боюсь.

Я тогда признался себе, что я тоже боюсь, но если бы поднялись в небо, то обязательно бы прыгнул, потому что на Земле потом было бы стыдно.

Опираясь на собственный опыт, я предположил, что смелых людей нет, просто у некоторых чувство стыда сильнее чувства страха. Даже сформулировал:

Я смелостью считаю стыдДля тех, кто честью дорожит.

В более старшем возрасте, когда я узнал о жизни кое-что, наверное себя оправдывая, говорил, что жизнь даётся раз и угробить её по дури – роскошь и большая глупость. Другое дело – в нештатной ситуации. Хотя уверен, что многие в этих экстремальных ситуациях не могут прогнозировать не только поведение других, но зачастую и своё. Поэтому не люблю выражение: «Я за него ручаюсь».

В том же 9-м классе в мой день рождения в составе сборной команды школы по шахматам (я всегда находил себе общественные занятия, которые не требовали физического напряжения) поучаствовал в шахматном турнире среди школ города. Наша команда состояла из троих бездельников – Сашки, Вовки, меня и одной девушки, ученицы 10-го класса, или просто красавицы, Вики. Мальчишки были моими корешами. В шахматы мы играли часто, но в более юном возрасте, даже ходили в шахматную секцию (примерно до 6-го класса) во Дворец пионеров.

О том времени моя сестра вспоминает и сейчас с раздражением, потому что матчи чаще всего проходили у нас дома, сопровождались спорами, иногда переходившими в контактные единоборства. Марину сейчас понять могу. Во-первых, помощи в домашних делах от меня не было, во-вторых, она искренне беспокоилась о моём психическом здоровье, так как всё свободное время мы, как больные, резались в шахматы. Об уроках, конечно же, никто не вспоминал.

Мы имели какие-то взрослые разряды. А Вику взяли в команду, наверно, потому, что в шахматы среди девочек нашей школы никто не играл. Честно говоря, она тоже почти не играла, но была очень красивая, чем повышала нашу боеспособность. И вот, в день моего рождения, утром, родители поздравили меня с 16-летием, вручили в подарок часы «Электроника-5» и с пожеланиями победы отправили на турнир. В дороге я поминутно уточнял время, якобы беспокоясь о своевременном прибытии на матч. За время моего непосещения Дворец пионеров оставался стоять на том же месте и имел тот же казённый вид. Судьями турнира были мои бывшие тренеры, Ли и Русаков, которые как ни странно, ещё меня помнили. Это было положительным обстоятельством в глазах Вики и физрука, который в шахматах понимал ещё меньше Вики, но являлся официальным тренером команды.

Нам предложили разобраться по столам – первый, второй и третий, по уровню подготовленности «спортсменов». И так, Вовка – на третьем, Сашка – на втором, Эдька – на первом. Так решила команда. Вика – на девчачьем. Физрук, Александр Васильевич, был пресс-атташе, который являлся ответственным за связи с общественностью. Спортсмены из других школ (пишутся без кавычек, так как они были спортсменами, действующими членами шахматной секции) были теоретически подкованными и легко отличали дебют от эндшпиля, но в физическом развитии сильно уступали Вовке. В этом мы чувствовали своё превосходство и надеялись, что это обстоятельство склонит, в конце концов, чашу весов в нашу сторону.

В тот день я был просто монстр, из семи партий выиграл пять и две сыграл вничью, поражений нет. Когда я выиграл у чемпиона Сахалинской области и Серёги, за моей спиной встали наши арбитры и настоятельно рекомендовали продолжить тренировки, но я был легкомыслен и ленив.

Серёга сказал, что я ещё не разучился двигать пешки и пожал мне руку. Наш пресс-атташе, не понимая, какая ситуация на доске, приставал к любому освободившемуся «гроссмейстеру», подтаскивая его к нашим столам, и проникновенно спрашивал: «Проигрывает?»

На Сахалине проживает большое количество корейцев (значительно больше, чем еврейцев). К ним я до сих пор отношусь с уважением. Это в своём большинстве порядочные, обязательные, аккуратные люди. Фамилии у них самые разнообразные и могут состоять чуть ли не из любой буквы алфавита, но наиболее частая фамилия – Ким. Это я к тому, что Саня после неудачной партии с корейцем выдал поистине историческую фразу, не шутя, на полном серьёзе: «Как фамилия этого Кима?» Эту «фамилию» мы вспоминаем регулярно.

Ребята и девчата сыграли тоже неплохо и в общекомандном зачёте мы заняли 3-е место, поэтому Вовкины габариты использовать не пришлось. Мы были рады, допинг-контроль прошли все, кроме Василича, но он членом команды не являлся. С тех пор с физподготовкой у меня было отлично.

Так в череде этих приятных и неприятных событий, окончился мой 9-й класс с семью «тройками» и неудовлетворительным поведением. Что сказала мама, объяснять не буду, по-моему, и так понятно.

Наступило лето! В пионерские лагеря я не ездил принципиально. Считал, что мне достаточно муштры и построений в школе и поездка в лагерь будет перебором по этим показателям. Играл с утра до ночи в футбол, с нежеланием помогал папе строить дачу, курил «Беломор» на её чердаке или просто шлялся. Но знал, что это лучше, чем ежедневно ходить в школу или быть в лагере.

30 августа – Сашкин день рождения. Он все десять лет для меня был печальным праздником. Наутро – в школу за расписанием, а через день – на уроки.

С Саней мы познакомились давно, и это правда. Его и мои родители получили квартиры в одном доме, нам было, наверное, по пять. Во дворе дома был срач, как это бывает весной и после сдачи нового дома в эксплуатацию. Эти события на этот раз были совмещены, наверно для пущего впечатления новых счастливых обладателей социалистической собственности. Напротив нашего нового дома, в 20 метрах, располагался детский сад «Золотой ключик», куда в дальнейшем ходили с Шуриком в одну группу, и только на территории садика можно было гулять такой шпане, как мы, чтобы по уши не увязнуть. Не напуганные в то время киднепингом, усыплённые слабым развитием трансплантологии в СССР и отсутствием терроризма, мои родители отпустили гулять меня одного в кирзовых сапогах. Сапоги оставляли в грязи красивые следы и заставляли в связи с этим меня чеканить шаг. Таким образом, дойдя до калитки садика, я был уже чумаз, как свинья. Там какой-то пацан в дурацкой шапке с резинкой ездил на педальной машине, чистый-чистый. Я подошёл, пнул кирзачом автомобиль, попипикал сигналом, но укрывшаяся от моего взора его мама прогнала меня, а ему объяснила, что я нехороший мальчик и дружить со мной не надо.

Я ушёл, ещё попечатал следы и направился домой, на пятый этаж.

Родители толкали мебель из угла в угол, Маринку не помню. Через какое-то время мама сказала, что под нами на четвёртом этаже живёт такой же мальчик, как я, и повела меня с ним знакомить, чтобы мне не было скучно.

Мы спускаемся, заходим в квартиру 27, и кого я вижу: того пацана и его маму. Но с тех пор мы дружим больше 30 лет, не то чтобы общаемся регулярно, нет, просто каждый из нас знает, что у него есть друг. У Сашки – я, а у меня – он.

С Саней у нас всё было общее. Наши родители дружили, покупали нам одинаковую одежду, особенного выбора тогда не было, и мы были почти что близнецами, даже оба были левшами, вместе пошли в 1-й Б, где из меня, настойчиво делали правшу. В этом же 1-м Б вместе начали курить, но после порки вместе бросили, принимались курить и в 3-м Б, но бросили по той же причине, что и первый раз, и через день обоим предстояло идти в десятый.

Отмечая очередной его день рождения, но последний в школе, настроение было скверное, а точнее – его просто не было.

За лето я здорово вытянулся, поэтому стал чрезвычайно строен и худ, как берёза. Никакие усилия в последующем сделать из моего тела что-то похожее на тело Арнольда или хотя бы физкультурника мне не удавались, а потом стали казаться невозможными. Этот факт меня удручал, но девчонки, ради чьего восторга я пытался это сделать, находили во мне что-то другое, непонятно что. Может быть, мои кудри, которые нервировали меня. Насчёт интеллекта и возможности что-то рассказать интересное девушкам меня давно успокоила моя классная руководительница, заметив однажды, что я плохой собеседник из-за того, что мало читаю, а её любимую историю и подавно не знаю. Поэтому на этот счёт иллюзий я не питал и с этим смирился. Как выяснил позже, девушки меньше меня интересуются историей, а нужно им (удивляюсь, что класснуха об этом не догадывалась) совсем другое, и об этом я узнал раньше, чем даже мог предположить.

Он жил далёко от столицы,На дальних в море островах.Провинциальные девицы,Да пьянство в местных кабаках.Но когда время подоспело,Он за ученье взялся смело.

Не имея большой любви к Армии, не находя хоть малейшего в ней порядка, осознавая, что «удовлетворительная» учёба и «неудовлетворительное» поведение обязательно приведут меня в казарму, а там я за себя не ручаюсь, задумался о будущем.

…сразу Армия, он в курсе,Что там не сахар и не мёд,Что он в кого-нибудь пальнётИз-за строптивости с рожденья,С тех пор и неповиновенья.Он будет сразу осуждён,И молодым совсем солдатом —В дисциплинарный батальонСчитать на пальцах срока даты.И перспектива, видел бог,Уже реальна, и помог.

А помог он мне тем, что заставил задуматься об этом. Я понемногу стал исправлять «тройки», нажимать на предметы, которые придётся сдавать на экзаменах в институт: химию, физику, биологию. С сочинительством и русским языком у меня были проблемы, которые правдами и неправдами компенсировались моими учителями, у меня была «четвёрка».

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.