Под Лавандовой Луной

Золоченые стенки паланкина украшали непривычные мне орнаменты, изображающие людей в двусмысленных позах, и лица их искажали гримасы мучительного желания.

Устыдившись, я отвела взгляд.

– Я разрешаю тебе попрощаться, – сказала мадам Ясмина. – Но не задерживайся.

Ниа обняла меня так крепко, как только ей позволял округлый живот.

– Я буду очень скучать по тебе, милая моя девочка. Я… ох! – Она захлебнулась слезами, вновь хлынувшими у нее из глаз.

Мне было еще горше оттого, что меня не будет рядом, когда мой племянник или племянница появится на свет.

Плача, Ниа прошептала мне на ухо:

– Что бы ни случилось, помни, что нельзя терять надежду. Мы тебя любим.

Я повернулась к брату. От слез мне жгло глаза, в горле встал тугой комок, от которого волны боли расходились до самых зубных нервов.

Релл обнял меня. Он крепко сжал мои плечи и заговорил хриплым голосом, явно стараясь, чтобы он не дрожал.

– Мне так жаль. Я поклялся маме и папе, что всегда буду защищать тебя, но не смог сдержать свое обещание. Я… я подвел тебя.

– Нет, – сказала я. – Ты сделал все, что мог. Никогда не сомневайся в этом, Релл. Любая девушка может только мечтать о таком старшем брате, как ты.

Я прикусила щеки изнутри, чтобы физической болью заглушить жжение в сердце. И все-таки я задыхалась, прерывисто дышала и часто моргала, чтобы сдержать слезы. Нельзя, чтобы мадам Ясмина это увидела – она может обвинить меня в неблагодарности и непочтительности.

Я отстранилась от брата и стерла слезы тыльной стороной ладони. Сделала глубокий вдох и повернулась спиной к своей семье. Прерывистые всхлипывания Нии звенели у меня в ушах. В голове вертелась только одна мысль: забыть о приказе, развернуться и бежать обратно в дом, туда, где тепло и безопасно. Но вместо этого я на свинцовых ногах шла к паланкину.

По бокам его висели алые шелковые занавески, скрывавшие от посторонних внутреннее убранство. Забравшись внутрь, я увидела двух других деревенских девушек, которые гладили пушистого зверя с пышным хвостом. Это же шуру! А девушек я знала очень хорошо: Айрика и Галай.

У кого-то мечты сбывались.

Айрика поморщилась.

– И каким образом выбрали тебя? Ты не выступала.

Галай, кажется, тоже была не рада меня видеть.

– Я думала, что ты не хочешь соревноваться.

– Я и не выступала, – ответила я. – Мадам Ясмина поймала меня…

Ясмина пнула меня по ноге.

– Я заприметила эту красотку. Хоть она и конг, но в этой деревне самая хорошенькая.

Мадам бросила на меня предостерегающий взгляд, напоминая, что я по-прежнему должна скрывать от всех свой тин-чай.

– По-моему, это ты сказала ей, что император берет в файлы конгов? – Айрика повернулась к Галай. – Ты надоумила ее! Наверное, после разговора с тобой она и пошла прямо навстречу разведчицам.

Судя по недовольному виду Галай, она не ожидала, что меня в самом деле выберут. Видимо, не стоит рассчитывать на ее дружбу во дворце. Для Айрики и Галай соревнование началось уже сейчас.

– Девочки, хватит. – Ясмина взяла шуру на руки и погладила его по голове. – У нас впереди долгий путь, и у меня нет желания слушать ваши перепалки.

Носильщики застучали копытами, экипаж тронулся с места. Я чуть отодвинула занавеску, чтобы бросить последний взгляд на всех и все, что я любила. Я махала Реллу и Ние до тех пор, пока они не превратились в две размытые точки, а потом они просто пропали, как и мои мечты и надежды стать целительницей.

Я осталась одна. Мне навязали будущее, которого я не хотела.

Наверное, это просто дурной сон. Скоро я проснусь в своей кровати и услышу голос Нии, которая зовет меня к завтраку. Все снова встанет на свои места.

Я щипала себя снова и снова, пока не покраснела кожа. Проснись, проснись. Но тщетно. От этого кошмара мне не проснуться.

Может быть, экипаж налетит на что-то и перевернется. Может, в этом году состязание отменят или Старый Дедушка Небо поймет, что допустил ошибку, позволив Ясмине увидеть мой тин-чай, и поразит ее молнией.

До Сенлин нам три недели пути, и до тех пор я буду молиться о чуде.

Тоска по дому переросла в раздражение, когда из верхней губы мадам Ясмины вылезли два широких зуба, таких же, как у шуру, с которым она сюсюкалась.

– Чит-ча-чатта-чит-ча.

Зверь, сидевший у нее на голове, точно меховая шапка, наклонился вниз, чтобы его поцеловали. Мадам еще раз громко почирикала и скормила ему желудь. Шуру спрыгнул сначала ей на плечо, потом на колени, а она крепко обняла его и прижала к себе. У меня не было сомнений в том, что компания шуру нравится ей куда больше, чем общество существ одного с ней вида.

Подушки, на которых мы сидели, были из роскошного бархата, однако мне все равно было неуютно. Какое-то время я ерзала, а затем откинулась на мягкий подголовник, стараясь напрягать шею, чтобы не биться о него по мере движения паланкина.

Я твердила про себя слова мамы в надежде, что они усмирят мой нарастающий гнев. Держи рот на замке.

Я не хотела оказаться под стражей за оскорбление мадам еще до того, как мы доедем до дворца, поэтому никак не могла выразить свою злость. Не могла хмуриться. Не могла вздыхать. Не могла закатывать глаза, даже когда Галай спросила, понравилась ли мадам Ясмине деревня Каскасия, а мадам сообщила, что она со своей командой обнаружили у нас несколько распускающихся роз.

– Император любит молоденьких, – сказала она. – В Каскасии мы нашли целое гнездышко таких; в этом году они еще не до конца оформились, но как только они станут постарше и у них пойдет кровь, мы вернемся, чтобы их забрать.

Я подавила рвотный позыв.

Мадам Ясмина продолжала болтать со своим питомцем, однако звереныш хотел спать и злился на свою хозяйку почти так же, как я. Но он, по крайней мере, мог выразить свое неудовольствие и куснуть ее за палец.

Айрика и Галай, пытаясь подлизаться к мадам Ясмине, гладили шуру и попискивали, повторяя за ней.

Может, шуру и их укусит.

Я боялась, что это трехнедельное путешествие покажется длиной в десять лет.

Мы проехали сельскохозяйственные поселения в провинции Пиан, что к северу от провинции Ка, где находится Каскасия. Я была поражена, увидев лишь высохшие бурые поля.

– В газетах писали, что засуха в Пиане миновала, – сказала я. – Но не вижу, чтобы здесь что-нибудь росло. Нам все-таки грозит голод?

– Его Величество заверил, что в еде недостатка не будет, – процедила Ясмина. – Его слово не подлежит сомнению.

По ее мрачному тону я заключила, что больше вопросов задавать не стоит. Но мы проезжали раскинувшиеся во все стороны поля, и где все-таки видны были ростки, все они были чахлые и больные. Если газеты в моей провинции скрыли истинные последствия засухи в Пиане, может, в других провинциях они лгали об уроне, нанесенном порту в Каскасии во время того шторма?

По провинции Пиан мы ехали целую неделю. Мы останавливались в небольших городках, в гостиницах, которыми управляли местные фермеры, радостно приветствовавшие нашу процессию, – наверное, потому, что мадам Ясмина щедро оплачивала гостеприимство.

В начале второй недели мы пересекли границу с провинцией Юпа, и далее наш путь лежал через долину в тени гор. Мы проезжали мимо мануфактур и мастерских, мимо зданий в форме куполов, похожих на гигантские трюфели, торчащие из земли. Здесь в каждом маленьком городке был свой монастырь, чаще всего принадлежащий ордену Крокуса, но когда мы прибыли в деревню Дзейлунг, мадам Ясмина объявила, что мы переночуем в аббатстве сестер ордена Лотоса.

В святилище прихожане жгли благовония и поминали своих предков, и в воздухе распространялся тягучий древесный запах, окутывавший весь каменный купол аббатства Дзейлунг. Очередная группа преданных послушников подносила дары Старому Дедушке Небу в надежде, что он ниспошлет им семью, детей и процветание.

Дома я часто жгла благовония в местном храме и молилась Старому Дедушке Небу, но сегодня я с неожиданным для себя скепсисом наблюдала за прихожанами, совершающими ритуал. Я просила, чтобы мои мечты осуществились, чтобы я смогла стать целительницей и чтобы мне даровали защиту и никто не узнал бы про мой тин-чай, но Старый Дедушка Небо не услышал ни одной моей молитвы.

Однако я мысленно все же помолилась: чтобы Старый Дедушка Небо вмешался и помог мне вернуться домой. Если он не помешает мне приехать в город Сенлин и во дворец Цедер, то я больше никогда не смогу в него верить.

В аббатстве не было святых Лотосов, только несколько учениц.

– Где все? – спросила мадам Ясмина святую сестру, которая показывала нам наши комнаты.

Та склонила голову и ответила:

– Все Лотосы и Крокусы в этой обители удалились от мира, чтобы в уединении медитировать и молиться.

– Вот как? – сказала Ясмина. – И когда же они намерены вернуться в общество?

– Они поклялись соблюдать аскезу до тех пор, пока не прекратятся землетрясения, что терзают наши земли.

Галай ахнула.

– Землетрясения? Они часто происходят?

– В провинции Юпа всегда были подземные толчки, но последнее время землетрясения стали дольше и свирепее, особенно в долине. Многие здания обрушились и погребли под собой жителей.

– А что, если оно начнется, пока мы будем здесь? – спросила Галай. У меня был тот же вопрос.

– Не волнуйся, – сказала ей Айрика. – Если бы здесь и в самом деле было так опасно, Его Величество приказал бы всем жителям эвакуироваться и подождать, пока не построят более крепкие дома.

– Именно так, – сказала Ясмина, и Айрика просияла, словно выиграла приз. – К тому же мы не задержимся в этом нестабильном регионе. Шансы, что землетрясение случится сегодня ночью, ничтожны.

В ту ночь я слышала, как Галай нервно ерзает на своей кушетке. Я не меньше ее боялась, что нас сейчас настигнет землетрясение.

Но на следующее утро, позавтракав рисовой кашей и солеными бобами, мы вновь отправились в путь, не почувствовав ни единого толчка. Хвала Старому Дедушке Небу.

Еще неделю мы ехали через провинцию Юпа, останавливаясь в монастырях и маленьких сельских гостиницах, а затем пересекли границу провинции Сен. До Сенлина оставался всего лишь день пути. И хотя я совсем не радовалась перспективе оказаться во дворце, тем не менее почувствовала некоторое облегчение от того, что наше путешествие подходит к концу.

Деревья плавно скользили ветками по нашему паланкину – так художник оставляет кистью мазки на чистом холсте. Теперь мы были в чаще леса Сенлин. Деревья здесь росли могучие и пышные, землю укрывали цветы, и внутрь паланкина проникал сладковато-пряный запах пурпурных лилий.

Айрика и Галай тихо переговаривались. Всю поездку они делали вид, что меня тут нет, и вряд ли в ближайшем будущем это изменится. А у меня не было никакого желания разговаривать с мадам Ясминой. Чтобы скоротать время, я повторяла про себя стихотворение, которое выучила еще в детстве.

Благороден, как бамбук, что растет прямым и сильным,Неустанный, как река, что всегда течет вперед,Стойкий, точно горы, что пронзают небосвод,Вот таков он, благородный муж, доблестный и честный.Нежна, точно цветы вишни ветреной порой,Складна, точно лютня, что настроена нести веселье,Скромна, точно Белая Луна, чей круг неподвижен в небе,Такова дева, что скоро станет женой.

Я провела пальцами по цепочке на шее и сжала в ладони стеклянную сферу. Она придавала мне спокойствия и сил, словно я носила при себе частичку мамы и папы. Я радовалась, что взяла ее с собой, а еще больше тому, что удалось спасти ее от пиратов, которые ограбили и убили моих родителей.

Пираты. От одной мысли о них гнев жег меня изнутри. Я закрыла глаза и стала дышать ровнее, чтобы успокоиться. Но яркие воспоминания о том дне не желали оставлять меня. Я медленно проваливалась в гнетущий сон, где меня преследовали издевательские ухмылки и смех.

Я видела себя семью годами ранее, я наблюдала за волнами со своего любимого места на утесе. Серые облака нависали над бурным морем.

Волны гнали к берегу папин корабль. Я вскочила на ноги, готовая бежать в порт и встречать его, когда он причалят. Но не успела я сдвинуться с места, как почувствовала, что творится что-то неладное. Почему папин корабль направляется к пляжу, а не к порту?

Я прищурилась. По бокам к кораблю прилепились с десяток водянистных существ. Но стоило им выйти на берег, как их тела уплотнились. Все они с ног до головы были одеты в черное.

Пираты.

Я, еще совсем маленькая девочка, со всех ног бросилась к берегу. Корабль несло к пляжу. Мои ноги вязли в мокром песке, и я укрылась за высоким столбом из красного камня. Яростный прилив накинулся на скалу, соленые брызги оросили мое дрожащее тело. Я продолжала стоять неподвижно, страх накрепко приковал меня к гальке, усыпавшей берег.

Пираты швырнули папу на песок. Один из них приставил нож маме к горлу и приказал ей сойти с судна.

Второй пират поставил ногу папе на грудь. Его сверкающий меч рассек папино горло. Другой отвел руку назад и всадил нож маме в живот. Плеснула кровь, и мама упала ничком. Я подавила крик, меня охватил ужас. Я услышала какое-то животное поскуливание и с трудом поняла, что оно сорвалось с моих губ. Слезы смешались с соленой водой. Сердце колотилось так, что сотрясалось все тело.

Убийца моего папы махал в воздухе окровавленным мечом.

– Берите все, что сможете унести. Торопитесь. Нам еще целую деревню грабить.

Пираты поднялись на борт, чтобы забрать все, что папа добыл своими руками. Я подбежала к родителям и рухнула на колени. Мне было страшно, но я не могла бросить их.

Грудь мамы тяжело вздымалась. Она была еще жива. Крохотная искорка надежды зажглась в сердце. Если мама еще жива, может, и папа тоже. Может, я еще смогу их спасти.

Я открыла было рот, но мама схватила меня за руку прежде, чем я успела пропеть первую ноту.

– Держи… рот… на замке…

– Но…

– Нет… пираты… услышат…

– Мне наплевать.

Слезы мешались с соплями, они стекали мне в рот и падали маме на лицо.

– Ну привет. – Я услышала насмешливый голос пирата, и пронзительный вскрик замер у меня в глотке. – И кто же эта прекрасная дева?

Он провел пальцем по моей щеке.

– Не… трожь… ее, – выдохнула мама. Она перекатилась на бок и накрыла меня своим телом. Кровь полилась на песок и на меня.

Пираты заулюлюкали, и один из них оттолкнул ее. Другой схватил меня за руку. Он пнул маму в живот и тем самым добил ее. Мамина голова поникла. Поздно. Теперь даже мой тин-чай ее не спасет. Я завизжала, корчась от всепоглощающей агонии.

Взглянув на капитана пиратов, я выкрикнула:

– Вы чудовища! Вы за это заплатите!

– Да? И как же, по-твоему, я должен заплатить?

Его взгляд скользил по моему телу – мне не нравилось, как он на меня смотрит. Хотелось убежать, но я не могла подняться. Я должна была отомстить за родителей.

– Я предпочитаю девок повзрослее, но не сомневаюсь, что смогу научить тебя расплачиваться так, чтобы всем было приятно.

Новый взрыв смеха.

– Закон вас покарает.

Капитан ухмыльнулся.

– Император Тиррен и есть закон, прелестная дева. Если он хочет, чтобы мы убивали этих гадких оборотниц мийю, он не станет возражать, если мы заберем весь жемчуг и сокровища, что есть у его подданных. Мы приносим ему больше, чем вся ваша деревенька.

Разве может император не покарать их? Я думала, Старый Дедушка Небо требует, чтобы наш правитель уважал и хранил закон.

Но пираты должны поплатиться. Если Тиррен не накажет их, это должен сделать кто-то другой.

Я хотела, чтобы они корчились в муках. Я хотела, чтобы они умерли.

– Я заставлю вас поплатиться! – выкрикнула я.

Внутри меня бушевали гнев и отчаяние. Во весь голос я выкрикивала какую-то бессмыслицу. Красная дымка застлала мне глаза. А потом все почернело.

Глава 6

Я открыла глаза. Слезы катились по щекам, нитка слюны из угла рта тянулась на подушку. Я стерла ее и постаралась, насколько было возможно, привести себя в приличный вид.

Я вспомнила, что нахожусь вдали от дома и больше никогда не увижу родных. Грудь снова сдавило. В висках стучала кровь, и тягучая боль ввинчивалась в мозг.

– Ох, это невероятно! Я никогда не видела столько людей.

Я застонала. От визгов Айрики пронзительная боль в голове становилась еще хуже.

Я коснулась рукой шеи, но не нащупала цепочки с кулоном. Посмотрев на пол, я увидела, что кулон укатился к ногам Айрики. Должно быть, застежка расстегнулась.

Я потянулась за украшением.

Увидев мое движение, Айрика презрительно скривила губы и оттолкнула мой кулон ногой.

– Зачем ты тащишь во дворец эту ломаную дешевку?

Я схватила его и прижала к груди – я не могла лишиться последней ниточки, связывавшей меня с домом.

Я уставилась в окно. Оттуда на меня смотрел Сенлин, столица Серацедера, город, через который проходили торговые пути со всего мира, куда приезжали люди со всех уголков Калувиса.

Императорский город раскинулся вокруг дворца Цедер, каждое здание представляло собой полый древесный ствол. Вьющиеся лианы и узловатые сучья стали лестницами и мостами, колоннами и балюстрадами. Дороги выкладывались зачарованной листвой, способной выдержать вес карет и экипажей. Оживление вокруг напомнило мне, каким некогда был порт в Каскасии. Судя по всему, катаклизмы, терзавшие соседние провинции, никак не коснулись Сенлина.

На дорожных столбах висели красные фонари, на зданиях реял флаг Серацедера. По главной дороге ехали бесконечные экипажи, запряженные лошадьми или конелюдьми. Быки и быколюди прокладывали себе путь по оживленным улицам, таща повозки с самыми разными товарами, от шелковых тканей до капусты и сена. Мы проезжали мимо гостиниц и таверн, ресторанов, чайных, лавок виноделов, портных и ростовщиков.

Экипажей становилось все больше, и теперь мы еле-еле ползли вперед. Из открытого окна доносился говор людей самого разного роста, сложения и цвета кожи, слух выхватывал многочисленные диалекты. Несколько высоких загорелых мужчин говорили мягко, ритмично и нараспев. Прежде я никогда не слышала такого акцента.

В толпе выделялись мужчины и женщины с неоновыми волосами. При виде их я вспомнила, как папа рассказывал об экзентриках. Их язык звучал резко, они часто повышали голос, как будто спорили о чем-то.

Я слышала, что многие говорили на общем диалекте шьян, но при этом некоторые звуки произносили гортанно. Все они были невысокого роста, и я решила, что они из Айлоу, одного из государств, что подчиняются империи.

Сквозь толпу проталкивались двое мужчин, с ног до головы покрытых татуировками. Услышав, как лениво они растягивают слова, я вспомнила торговца игрушками, которого встречала на рынке в Каскасии, – он говорил похоже. Это были эмберы из Эмбервуда – они, как и мы, принадлежат к расе шьян, однако мы зовем их джей-шьян. Предателями.

Отношения между нами и Эмбервудом всегда были напряженными. Около десяти лет назад они просто закрыли свои границы, и вся торговля между двумя народами прекратилась.

– Если эмберам позволено находиться так близко к дворцу, скорее всего, это знак, что отношения с Эмбервудом идут на лад, – сказала я мадам Ясмине.

Она цокнула языком и нахмурилась.

– Не притворяйся, будто что-то понимаешь в политике, и не вздумай заговорить об этих двух джей, когда мы окажемся во дворце.

Возможно, я ошиблась. Может, эти двое – контрабандисты или наемники.

Мы так долго стояли на одном месте, что я успела хорошо рассмотреть лавочку предсказателя. Он встряхивал чашу с палочками, на которых были написаны предсказания, и та палочка, что выпадала из общей кучи, говорила о судьбе клиента. Мне вспомнился предсказатель, живший неподалеку от монастыря Каскасии, я однажды ходила к нему. Он сказал, что меня ждет прекрасное будущее и что я стану выдающейся целительницей, когда вырасту. Теперь я знала, что это был обычный шарлатан.

Рядом с палаткой предсказателя стоял лоток, где продавали жареное мясо на шпажках и пельмени. От запаха специй и сладкого соуса чили мне только сильнее захотелось вернуться домой, вернуться обратно в детство.

Наш экипаж снова двинулся.

Мы свернули на боковую улицу. В воздухе тут же запахло чем-то сладким и смолистым, и наступила тишина. Мощеная дорога перешла в земляную; влага с деревьев просачивалась в землю, и под колесами зачавкало. Я больше не слышала стука копыт. Земля была красной и мягкой, на обочинах лежали полосы жидкой грязи. Вдалеке красные деревья стояли стеной, точно стражи, неподвижные и такие высокие, что я не могла разглядеть их устремленные в небеса кроны. В верхней части стволов были вырезаны прямоугольные проемы. Видимо, это сторожевые башни. Внутри можно было различить крохотные фигурки стражников, следивших за городом и окрестными землями. Со своих постов они бы сразу увидели, если бы в каком-нибудь соседнем государстве, например в Эмбервуде, начались приготовления к вторжению.

Ниже на стволах были вырезаны изображения двух небесных созданий: кайгон, символ императора, и хунгни, символ императрицы. Чешуйчатая морда кайгона походила на скопление облаков, а его изящное тело извивалось на змеиный манер. Слева его острые когти сжимали верхушку Священного Скипетра Цедер, а справа основание скипетра покоилось на птичьих крыльях хунгни.

Прямо перед нами появилось широкое красное дерево, чей ствол вырезали аркой, так что получились открытые ворота. Двухполосная дорога проходила через них.

Наш экипаж подъехал к воротам, у которых стояли стражники.

– Девочки, мы подъезжаем к вашему новому дому, дворцу Серацедер, – сказала мадам Ясмина. – Как только мы окажемся по другую сторону ворот, обитатели дворца станут вашей новой семьей. Вам следует забыть свое прошлое. Перед вами ваше будущее.

Новый дом. Новая семья. Я не хотела всего этого. Я хотела свой дом и свою семью. До меня наконец полностью дошел смысл слов мадам Ясмины. Все происходящее больше не казалось мне дурным сном. Это реальность, и уже ничто не помешает свершиться тому, чего я боялась. Даже когда стражники пропускали нас дальше, я ждала, что кто-нибудь нас нагонит и скажет, что произошла ошибка, что состязание отменили или что император умер, и я смогу вернуться домой.

Но ни единой молнии не ударило в землю. Не проревел голос с Небес, чтобы мы остановились. Некому было спасти меня.

Мы миновали ворота. Пути назад нет. Мое детство умерло, как и мои мечты. Я уже никогда не стану целительницей.

Глава 7

Ворота красного дерева остались позади, дальше дорога проходила под арками, высеченными в толстых секвойях. За ними открылся большой внутренний двор – просто огромный, прямоугольный, как двор перед моим домом в Каскасии, но здесь можно было построить с десяток таких домов. Запах красного дерева сменился другим, более резким, похожим на мятный. Деревья, обрамлявшие внутренний двор, подсвечивались разноцветными бумажными фонариками. В каждом дереве была дверца с выбитым над ней номером.

Земля была усыпана цветными камешками, что складывались в идеально ровные диагональные линии. Меж крон висели тенистые мосты, связывавшие деревья в единую сеть, а по земле змеились тропки, уходившие из внутреннего двора в близлежащие сады и в гущу леса. По ним туда-сюда сновали слуги.

– Это Элитный дом, – сообщила мадам Ясмина. – Здесь живут файлы, которые наиболее дороги Его Величеству. Внутрь допускаются только прислужницы-песчинки и андроги – советники. Никакой дворцовой стражи.

Неудивительно. Андроги обычно обладают мощным тин-чай, так что они вполне способны защитить файл. Но поскольку андроги – это всегда кастрированные мужчины, можно не опасаться, что кто-нибудь из них положит глаз на наложниц императора. А даже если и положит, никто все равно от них не понесет.

– Дальше находится Центральный дом, там живут файлы среднего ранга, – продолжала мадам Ясмина. – А еще дальше – Темный двор, в домах которого живут низшие, забытые файлы. Средних и низших файл сейчас охраняют не так ревностно, как прежде. Приказ императрицы Лаймиры, Его Величество ни в чем не может ей отказать.

Мадам состроила недовольную мину.

– Его Величество также отстранил андроги от охраны песчинок, и теперь это обязанность мадам. Мы определяем, когда всем следует покинуть улицу, и дежурим по ночам.

Странное распоряжение. Почему императрица отдала его? При императоре Йикане файлы и песчинки были все равно что пленницы; возможно, императрица Лаймира добивается, чтобы при Тиррене правила изменились. Может быть, императрица сочувствует им и делает все возможное, чтобы файлы и песчинки могли чаще покидать свои комнаты и свободнее ходить по дворцу.

Из окна подул холодный ветер. Мне показалось, что я увидела подтаявший сугроб, но не успела я его рассмотреть, как мы резко свернули в туннель, выбитый в поваленном стволе красного дерева. Следующий двор, открывшийся нам, был сплошь золото и багрянец. Он был даже больше, чем Элитный дом. Землю укрывали осенние листья, а в центре стоял заскорузлый цедер.