Цепи Фатума. Часть 1

Ричард попрощался с наставницей и вышел из лавки.

Глава 2. Эвелир

Самым обидным для Сансары стало то, что добираться из Альсвега, где они потерпели полный провал, до Эвелира – тут обитала царица Фидес – придется более месяца.

Как только она и Форти выбрались из крепости, та взорвалась суетой – факелы мелькали тут и там, растекаясь огненными реками, раздавались команды, топали кони и бряцали латы. Оставалось надеяться, что искали не их… И почти сразу выяснилось, что местные теперь охотились за принцессой и ее свитой. И с каким запалом! Ух! Только вот удалось ли схватить девицу или нет? – Сансаре не ведомо… до сих пор.

Позже к ним подлетела красноперая авэ (после вымирания эльфов люди перестали разводить таких птиц и использовать их для доставки сообщений, но Фидес – во-первых, не человек, а, во-вторых, верна традициям Старого Мира) и повторила волю царицы – оставить принцессу в покое и возвращаться домой (да, да, они способны не только переносить бумажки, но еще запоминать фразы и целые предложения).

“Да, мамочка, уже бегу!”

А что еще оставалось? Вопросы донимали, а ответы они получат только по возвращению… если, конечно, мать удостоит их ими. У нее имелся некий многоярусный план, а Сансару посвятили лишь в его малую часть, позволив потянуть за одну единственную ниточку.

“И чего ради? Что за бессмыслица?! Или Фидес ждала моего поражения? Нет, спланировала его! Посему и доверилась той нударке! Но чем сребровласка лучше меня? А что ждет принцессу? Почему мать сперва позволила эльвинке обрести силу, а теперь возжелала погубить?” – Вот что не давало покоя.

Но уже слишком поздно… Либо нударская интриганка изловила эльвинку, либо упустила, а шанс, что Сансара и Фортиан заново отыщут принцессу, – упущен.

Что делать дальше, зачинщица не могла придумать, поэтому они топали в сторону Зуна – и все.

Возможно, Колесо начнет вращаться иначе и укажет новый путь. Хотя читать знаки, которые оно тебе подбрасывает, – дело не из легких: порой, только совершив что-то, ты можешь понять – да, в этом есть смысл, в следующий раз – осознание приходит куда позднее. Но теперь Колесо безмолвствовало, будто указание Фидес – единственно правильное, безошибочное, ему и нужно следовать. И девушка просто не могла уловить сути и понять, по какой причине в самый последний миг судьба отвернулась от нее. Спасало ли ее Колесо таким образом? Но от чего?

По пути, чтоб отвлечься, они взялись за пару мелких дел: выбили долги, припугнули мелкую банду, разобрались с одним наглым торговцем. Мелочи недостойные Колеса… Но, как знать, может, эти поступки вкупе приведут к чему-то более важному?

Фортиана подобные терзания не заботили, он просто следовал за Сансарой и полагался на нее, отвечая за грубую силу, это ее удел – думать за двоих и планировать каверзы. А она пребывала в недоумении, не имея понятия, что их теперь ждет.

– Порой приходится действовать по обстоятельствам, – утешал ее громила. – И разве нужен план, чтобы вернуться домой? Не забивай голову зазря.

– Ты прав, – говорила она, а сама думала, что в случае с Фидес всегда стоит держаться на два хода впереди, ибо та в считанные мгновения обставит тебя на десять.

Так и прошел целый месяц. И вот они добрались до Эвелира – давным-давно тут цвел и благоухал один из городов эльфийского Владычества, а ныне – обосновались редрины. А еще эти руины – их с Форти дом.

Как так получилось?

Нет, речь пойдет не про то, как гуммские детеныши обрели мать-редринку и житье в стане зверолюдов, об том позже, поговорим сперва про редринов и откуда они взялись. Пожалуй, стоит начать с начала. С самого начала.

В те времена, о которых помнит лишь сама земля, в Мэриеле жили одни дикие звери, никаких вераров, нударов, а тем более гуммов в помине не существовало.

Твари плодились, сбивались в стаи, охотились и боролись за еду. Жизнь отличалась первобытной простотой и безжалостной дикостью.

Время шло… Мир преображался. Менялись и его обитатели. Однажды звери обрели разум, но не все из них возжелали (или сумели) расстаться с повадками хищников, отказаться от борьбы за власть и угодья, прекратить травлю себе подобных, созидать и создавать, вместо того, чтоб убивать и разрушать.

Народ, звавшийся редринами, оставался такими же коварными и жестокими на протяжении многих тысячелетий. Это племя постоянно разжигало пламень раздора в Старом Мире. Их боевой рев никогда не стихал, а смысл существования они видели в бесконечной охоте – и уже не ради пропитания, а для забавы.

Много веков лилась кровь, впитываясь в черствую почву. Но близился конец Древней Эпохи, а его предзнаменованием стало появление вераров, которых позднее нарекли эльфами, а затем нударов и гуммов – людей. Эти народы объединились, вступили в схватку с дикарями и одержали победу.

Потерпев поражение, редрины ушли в другие края, лежащие далеко на Юго-Западе. Тогда племя зверолюдов исчезло, затаившись на какое-то время.

Наступило долгожданное спокойствие.

Но тысячу лет назад этот народ вновь явил себя, став еще более сильным и свирепым. Они пришли, чтобы отомстить эльфам за поражение и изгнание. Старые раны затянулись, а когти и клыки давно алкали вонзиться в эльфийские глотки.

На сей раз редрины сговорились с гуммами и вместе с ними полностью истребили эльфов. Мир утопал в войнах, а Колесо вращалось с бешеной скоростью.

Царица мало говорила о Старом Мире, лишь наставник (а заодно и невольник Фидес) чуть больше поминал Утраченную Эпоху. От него Сансара узнала кое-что, но далеко не все. Тысячу лет назад мир лишился обладания и чуть не погиб. Но помимо этого произошло в те далекие вехи нечто настолько жуткое… то, что изменило не только континент, но и всю Ойру навсегда.

Но ни редринка, ни ее узник не раскрывали иных карт, продолжая молчаливую игру как друг с другом, так и со всем миром (точнее, с тем, что от него осталось), а Сансара могла лишь наблюдать за ними.

Нет, она не совсем понимала их мотивы, хотя и пыталась. Куда уж вникнуть в замыслы существ, коим более десяти веков?! И тут подкрадывалось сомнение: если уж последний из эльфов и мог прожить столь долгую жизнь, то что насчет редринки? Наверняка мать – самозванка, хоть и обладает. Но пока дочь не сообразила, как использовать подобное подозрение против нее.

Летопись времен истерлась, а Эвелир не собирался делиться с ней сокрытыми под толщей песка тайнами (помимо тех крох, которые она откопала сама; в конце концов, Сансара – не историк и не ученая).

Но что бы там ни случилось, теперь город эльфов принадлежал редринам… а Сансара с Форти служили их царице. И ведь не выпутаешься из этих цепей! А все по одной простой причине: плевать, что Фидес их взрастила, а они должны благодарить воспитательницу за сию блажь, проблема в ее мощи, возрастающей год от года, если не с каждым днем. Никто не сможет остановить редринские орды: ни эльвины, ни нудары, ни гуммы, ни джархи. По этой причине нударская леди предала принцессу Ливию и вслед за королем Аргольдом примкнула к Фидес.

И Сансара тоже выбрала верную сторону. Вскоре это место станет центром Ойры, а редрины заполонят Мэриел от Нуда до Зуна и от Вера до Уна.

Но покамест оплот зверолюдов напоминал руины – вот что случается, если только брать и ничего не давать взамен. Редрины жили разбоем и подачками – Мэриел откупался от Фидес, зунары почитали ее как богиню и тащили разнородное добро (что по сути тот же оброк, лишь бы она их не терроризировала). И дань шла далеко не на градостроительство.

О прошлом величии Эвелира (да и Старого Мира в целом) напоминали остовы строений: колонны, ступени, остатки башен и даже статуи. Архитектура имела формы настолько крупные и объемные, с трудом верилось, что столь грандиозные города пали под натиском дикарей. Воображению – стоит лишь мысленно разметать песок и дорисовать продолжение любых развалин – представали такие виды, от которых захватывало дух. Сансара отдала бы многое, чтобы посмотреть, как выглядел Эвелир в древности.

Редринам никогда не возвести ничего подобного…

Их поселение окружало сплошное запустение (и оно же давно проникло в каждое обиталище). Основная часть городища напоминала муравейник и вздымалась изрытой подземными ходами шапкой, а среди последков Старой Эпохи громоздились теперешние уродливые жилища и смотровые башни – из булыжников, бревен и шкур. Южнее расползались пустыни Зуна, а на Севере – чахлые леса, состоящие из полумертвых кривых деревьев. И только сотню ллигад спустя рыжий песок заканчивался, сменяясь зеленью, – уже в землях королевства Мэриел, на которые и Фидес, и ее подданные взирали с нескрываемой завистью, алчностью и нетерпением – в ожидании часа, когда смогут разорить соседние владения.

Еще бы! Днесь все кричало об упадке, ведь редрины не творили, а лепили будущее из крошева мира, который самолично и изничтожили.

И есть иная причина. Разруха воцарилась не только из-за здешних обитателей и их всепоглощающей тяги к уничтожению и истреблению.

Виной тому красный камень.

Сансара его опасалась, другие ему поклонялись.

Он давал силу, но пожирал жизнь – не только обладателей, связанных с ним узами Фатума, но и всего Эвелира, каждого его жителя.

Мать лишь усмехалась, стоило озвучить сию догадку, наставник – помалкивал. Но их подтверждения и не нужно. Девушка просто чувствовала это. С самого детства кристаллы пугали ее. А сейчас, пожалуй, страшилась она их еще пуще. Что насчет Форти? – тот вечно повторял за ней, раз уж храбрая “Девочка” чего-то боится, то и “Мальчику” следует.

В общем, держались оба от проклятого чуда света подальше.

Но царица проводила рядом с громадой кристаллов почти все время… Она стала хранительницей камня и распорядительницей утраченной силы – на пару с наставником они додумались, как вытянуть оттуда отголосок обладания и наделить им любого… Вот почему Фидес обрела власть и диктовала условия странам с современными армиями и флотом.

Все это разом нахлынуло на Сансару. Возвращение в места, где ты рос, всегда пробуждает воспоминания и думы, и в этом случае она не стала исключением, хоть и воскрешала в памяти их с братом детство и отрочество без душевной теплоты и иных нежных чувств.

– Дом, родной дом… – проговорила девушка, вдохнув пыльный и сухой воздух, стоило ступить в кишащий редринами оплот. Форти лишь насупился.

Местные их знали в лицо, тут и не затеряешься в толпе (та расступалась с поклоном).

А дети самой величайшей редринки – понурые и уставшие – шли прямиком в логово царицы (дворцом, замком или крепостью ее обитель никак не назвать), боясь встречи с матерью, которую подвели и чьих надежд не оправдали.

Найденыши не могли предположить, начнет ли она злиться или возликует, если все сталось по ее хитрой задумке. Допустим, верно второе, тогда беспокоиться не о чем, – а они удостоятся похвалы (главное не обольщаться и не шибко надеется, ведь судьба преподает жестокие уроки).

Сансара и Форти прошли по тоннелю и оказалась в куполообразной пещере, которую пронзил насквозь гигантский изогнутый клык – красный камень. От него исходило зловещее свечение – крадучись, оно ползло по стенам.

Сансара нехотя глянула сквозь толщу породы и врезалась взором в темное пятно – его тело.

“Ну да, куда ему деться?”

Она старалась не думать о таком конце: стать пленником камня – незавидная участь! Но оттого друза и считалась диковинкой, чудом, величайшей ценностью во всем Мэриеле. И это сокровище – причудливый саркофаг короля Варлага – принадлежит царице Фидес. Или же наоборот, он владеет ей?

“Так тихо и темно, – подумала Сансара, обходя кристалл и сворачивая в очередной тоннель. – Тишина и мрак остаются вечными хранителями страшных тайн прошлого и никогда не покидают эту пещеру, однажды даровавшую им приют. Они пришли до нас и останутся здесь навечно… Это и есть бессмертие, король-обладатель?” – Ее передернуло.

От странных, будто бы чужих, мыслей по коже пробежали мурашки, как тогда, на крыше. Только тут-то не холодно…

“И Колесо по-прежнему молчит”. – Она остановилась перед проемом в тронный зал и прислонилась к стене. От волнения дыхание участилось, а удары сердца эхом достигали висков. Фортиан переминался с ноги на ногу и мотал головой подобно быку. Да, он тоже слышал нечто. Рядом с камнем любой чувствует его присутствие.

Но они уже здесь. Чего же тянуть?

– Пошли, – бросила она и первой вошла в залу.

– Ну наконец-то! – Редринская владычица как раз закончила трапезу, отбросила в сторону кость (ту поймала багровая авэ, устроившаяся на бивне мамутского черепа), и поднялась с костяного трона.

Грива бурых волос обрамляла топорщащиеся уши, а меж тонких губ сверкнули клыки. Ее строгий взор пылал недобрым желтоватым огнем, а хвост недовольно покачивался из стороны в сторону.

Мать медленно подошла к воспитанникам.

– Моя царица, – Сансара опустилась на одно колено. Форти сделал то же самое, но молча – спрос ведь не с него, а с сестры. Это она – главная, пусть отдувается. Дочь продолжила: – Мне жаль, я потеряла весь отряд и явилась к тебе без благих вестей.

– Но все-таки ты здесь. – Ее слова звучали тихо и холодно, в них не проскальзывала ярость, одно лишь хладнокровное спокойствие.

– Я…

– Достаточно лепета. Встаньте, – приказала Фидес. Разочарование. Отрешение. Неприязнь. Чего и следовало ожидать…

– Дай мне еще один шанс! Прошу тебя, мать! – взмолилась Сансара.

– Я же сказала – это все. – Да, так и сказала, но чужими устами.

– И “это все” имело смысл? Хоть какой-то! Имело? Если бы ты могла мне довериться! Поверить в меня! – Дочь осмелела и получила то, чего хотела, – материнское внимание.

Но Фидес не успела ответить.

В залу – вот так просто и нагло – прошел чужак. Мужчина. Гумм. На темных доспехах виднелись следы запекшейся крови, которую он так и не смыл, похожий на одно крыло плащ стелился за ним, поднимая оранжевую эвелирскую пыль, а длинные седые патлы развевались в такт уверенной поступи. Пепельное безжизненное лицо вполне могло принадлежать только что усопшему, на худой конец – страдающему морской болезнью и кровавым поносом одновременно. Но вот его глаза! – в них полыхали искры. Сила! Он вкусил обладание. Зачем же еще он оказался тут?

– Девочка, теперь я займусь эльвинской тварью, – надменно выплюнул гость.

– Ты? – прошипела Сансара, когда удалось разглядеть чужака получше.

Перед ней стоял герцог Корделл Бастер из Чагрина, он служил королю Мэриела – дряхлецу Аргольду. Его ей уже доводилось встречать (и не раз). Более мерзкого и алчного создания не сыскать. Но теперь мать заключила сделку и с ним? Значит ли это, что Фидес убирает фигурку Аргольда с доски и готовит новую преданную марионетку, чтоб править гуммами?

– Мои дети позаботились о том, чтобы принцесса оказалась в незавидном положении, сейчас она бродит в Нуде с жалкой горсткой сторонников. – Царица повернулась к мужчине. – От вас же я жду признательности за те дары, которые вам вверены, герцог.

“Постойте-ка! – Сансара встрепенулась. – Так нударка упустила девицу?! И что, отныне мать каждого подлеца начнет нанимать, чтоб они изловили беглянку? Или она так играет с ними? Проверяет? Джархи разберет эту хитрую кошку!”

– Я поймаю девку, моя царица. И приведу к тебе каждого эльвина, всех до последнего! – заявил тот и отвесил поклон Фидес.

– Принцесса, всего наилучшего, – с издевкой попрощался он с Сансарой, прекрасно зная, титул матери едва ли имеет к ней отношение. Форти он и вовсе проигнорировал.

Из темных проемов выползли редрин с редринкой – в плащах и масках, которые носили избранники камня, – и устремились вслед за Корделлом.

“Мать к нему помощников приставила, вот тебе на! И не простых, а обладающих!”

– Почему ты не дала силу мне? – Она провожала взглядом спину герцога и слуг Фатума.

– Потому что не желаю тебе подобной участи. – Царица смягчилась, но лишь на миг. – Для тебя, дочь, у меня иное задание, – продолжила она привычным приказным тоном, – Вы вдвоем отправитесь в Итолу и напомните королю про его обещание. Он начнет упрямиться. Убедите старого дурака в том, что мы поддержим его атаку на Хорград и огнепоклонников, а еще поможем приструнить выскочку-кёнига из Нуда. Послание я подготовлю к завтрашнему утру.

– Ты решила вмешаться в мэриельские распри?

– А ты сочла, что сумеешь меня отговорить?

– Нет, мать. Я исполню твое повеление и на сей раз не подведу.

– Хочется верить… – промолвила Фидес. – Да прибудет с вами мое благословение. – Она лизнула Сансару в лоб, провела когтистой рукой по щеке Фортиана и, не оглядываясь, покинула тронную залу.

Форти озадаченно проводил ее взором.

На некоторое время найденыши застыли, наблюдая, как авэ слетела на стол и устроила пир, беззастенчиво клюя объедки царской трапезы. Глазницы колоссального черепа позади трона пожирали Сансару, ей чудилось, что она в них вот-вот провалится.

“Нет, находится тут нестерпимо!” – Она направилась к проему, Фортиан – за ней.

– И что теперь? – тихо спросил брат уже в извилистых ходах. – Ты разобралась в ее замыслах?

– Нет. Без малейшего понятия, что она удумала и зачем. Герцог, юнец Берхард, старик Аргольд, нударская дама… Король-обладатель и Фатум… Грядущая свара в Мэриеле… И посредине принцесса эльвинов. Как они связаны?

– Давай спросим у Катэля. Он наверняка что-то да слышал… – предложил Форти, пожав громадными плечами.

– Ладно, потопали в узилище, навестим эльфа… А после нас снова ждет путь. – Сансара глянула на красный камень, думая о том, что хочет незамедлительно покинуть Эвелир и больше никогда сюда не возвращаться (либо, на худой конец, не возвращаться некий длительный период).

“Мать ведь ничего не говорила о возвращении после выполнения поручения? Нет. То-то же”.

Глава 3. Грозовые тучи

Мораг не оказалось дома, и Ричарду пришлось дожидаться старуху. Он уже всерьез подумывал о том, чтобы почитать книжки Ильды прямо на крыльце, дабы скоротать время. Но отчего-то так и сидел в безделье, глядя на округу.

Потом ему хотелось оставить все на пороге, но тогда бы потребовалось заходить за деньгами в другой день (“Раз уж пришел, делай все до конца!”).

В итоге заказчица наконец явилась (немного засиделась у жены мясника). Соврав, что он и сам только подошел и ничуть не ждал ее битый час, парень получил деньгу, охапку книг для наставницы, отказался от любезно предложенного чая и спешно откланялся.

Начало капать. Сперва Ричард решил вернуться к целительнице и сбыть порцию романов, но после передумал – кто его знает, вдруг дождь затянется? – нет, надо двигать домой!

Он укрыл сумку плащом и побрел прочь из города по раскисшей дороге.

И, разумеется, вернулся гораздо позже, чем рассчитывал, столкнувшись на пороге с тетей Авророй (Вейа – ее точная копия: у сестры отца те же черные волосы, голубые глаза и тонкие черты, только взор – холоднее самой лютой зимы, а красивое лицо за последние несколько лет приобрело оттенок некой капризной жесткости).

Аврора (впрочем, как обычно) выглядела расстроенной: на губах заеды, а глаза покраснели, будто она только что плакала (так поди есть, ведь ревела тетка по любому поводу).

– Здравствуй, Ричард. – Голос у нее осип. – Где тебя непутевого носило? Все уже отобедали.

Тот поздоровался (ибо не видал ее с утра) и кратко объяснил, что доставлял заказ, а с этим возникла загвоздка. Скинув плащ, он вместе с Авророй направился на кухню, где Вейа и его родители просто сидели, болтая о пустяках (кузина заговорила им зубы, чтобы отлынивать от послеобеденной работы).

– Как дела, сынок? – спросил отец. Выглядел он чуть старше своих лет, в густой гриве каштановых волос уже виднелись белесые нити, а прищур ясных глаз окружили морщины.

– Вполне себе. – Парень устроил в уголке сумку.

– Жаль, что ты не пришел вовремя. Все уже остыло, – причитала мать. Дрова приходилось расходовать бережно, чтобы вновь топить очаг ради одной единственной порции.

– Работа, ничего не поделать. – Голодный Ричард с удовольствием принялся за чуть теплое жаркое и пирог. – Сегодня ухожу в лес до ночи. Травы надо собрать, пока они взошли. – Он обтер миску куском хлеба.

– А днем никак? – поинтересовался отец. – Много ли впотьмах разглядишь?

– Ильда говорит, надо их сорвать в темное время. После останусь в нашем домике в лесу, чтоб не шататься впотьмах.

Леонард пожал плечами и пробурчал:

– Чудачка наша Ильда! Ладно, ступай, только будь осторожен. И лук не вздумай брать, а то заметит кто, решит, что ты до распоряжения барона собрался куропаток пострелять.

– Да знаю, знаю. Он мне и не понадобится.

– А можно мне с Ричардом? – Вейа умоляющим взглядом посмотрела на Аврору.

– Нет, ты еще слишком мала, чтобы бродить по лесу в ночи! – отрезала та.

– Но, мама… – сопротивлялась Вейа. – Я уже вовсе не ребенок! А ты мне ничего не дозволяешь! Уйду тогда в послушницы!

Повисло молчание. Тетя помрачнела.

“Ох, кузина опять перегнула палку, ведь в девичестве родители отправили Аврору в Конгрегат… Там она, правда, зазнакомилась с Эриком, они влюбились, после сбежали из храма, а вот вам последствие их буйной юности – сидит и хлопает глазами!” – Ричард напрягся, ожидая развязки.

Своевременно вклинился отец:

– Сестра, ничего не случится, если ты позволишь ей прогуляться разок по лесу, пусть и вечером. Девочка поймет – там нет ничего интересного, да и проситься более не станет.

– Нет. Она остается дома. И без того украла товары и продала их!

– Так ведь я принесла деньги в дом! – возмутилась Вейа. – Какой прок от тех вещей, которые лежат без дела?

– Вейа правильно поступила. Молодец, племянница!

– А тебя не спрашивали! Пусть Лана тебе родит дочь, вот ее и воспитывай! А мне не указывай.

– Я глава семьи!

– И что толку?

– Может, прекратите наконец?! – Ричард встал из-за стола. Ну, право, весь настрой испортили!

Но отец и тетка не вняли его словам, обвиняя друг друга в том и сём, припоминая всяческие детские обиды и давно почивших родителей – бабушку и дедушку Ричарда и Вейи.

– Ребята, ступайте-ка к себе. – Иоланта положила руки им на плечи и повела прочь. – Скоро угомонятся.

Ричард подхватил мешок, и все трое покинули кухню.

– Пойду, посмотрю, как там наши гуси поживают. Выберу одного на праздник…

– Мам, ведь льет же.

– Так я не растаю, дорогой. Проветрю голову заодно. – Накинув плащ, она засеменила к дверям.

– Вейа, следи за языком, будь добра. – предостерег Ричард, пока они поднимались на второй этаж.

– А что я такого сказала?!

– Что уйдешь в послушницы.

– Да не из-за этого они сорвались! Когда я вернулась, оба уже, видать, пособачились из-за этой треклятой лавки или еще чего… и сидели надувшись. Ты застал тлеющие угольки.

– А ты капнула маслом.

Она протяжно вздохнула.

Ричарду не нравилось разногласие, поселившееся в их доме. Ведь они всегда жили дружно… ну, до ухода Эрика. А теперь, всякий раз, стоит слово сказать, отец и тетя лаются.

Вместе с Вейей они поднялись в его довольно просто обставленную спальню: в углу примостился большой сундук, подле – стол, заваленный книгами и свитками, у двери к стене крепилась вешалка, на одном из деревянных крючков, среди одежды, висел лук и колчан со стрелами (в последний раз он пользовался им той весной). На полках все еще стояли деревянные лошади и солдатики (каких-то вырезал Ричард, других – отец и Эрик), если честно, он уже не помнил, когда хотя бы вертел их в руках, ведь стал слишком взрослым для подобных забав, но никак рука не поднималась запихнуть игрушечное войско в ящик или раздать ребятне.

– Так ты не пойдешь со мной? – Ричард повалился на кровать.

– Не хочу расстраивать маму, ей и без того тяжело.

– Ну тогда давай что-нибудь почитаем до того, как я уйду… – предложил брат. – Бабушка Мораг дала мне пару книжек для Ильды.

Он извлек из сумки несколько книг разного размера и в разных обложках.

– Да, нужно немного отвлечься… – Вейа взяла в руки увесистый том в черном и немного облезлом бархате. – Хм, “Сердечное прости”… – пробормотала она, раскрывая книгу и пробегая по страницам, которые перелистывала, будто в поиске того самого прощения из названия. – Хм, думаю это любопытно, – заключила она, вернувшись к началу.

– Или грустно, – добавил Ричард, уткнувшись в еще один любовный роман с названием “Фиалки пахли сиренью”.

Все они одинаковы, любимые романчики Ильды, – сначала героев ждало счастье, а потом оно оказывалось мнимым. Все эти страдания длились добрую половину сочинения, а затем все снова радовались, но уже по-настоящему, еще более, чем прежде. До кучи – жили долго, до скончания веков, – куда же без этого? Особо от детских сказок эти очень взрослые произведения ничем не отличались.