Жатва VII

Жатва VII

Борис Гуанов

© Борис Гуанов, 2024

ISBN 978-5-4498-8960-7 (т. 7)

ISBN 978-5-4498-8961-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ФУТУРОПЕРФЕКТНЫЙ ОТЧЁТ О МОЕЙ ЖИЗНИ С КАРТИНКАМИ И ПОДРОБНОСТЯМИ

Сам автор, Борис Гуанов, считает этот период своей жизни своим звёздным часом. Разве мог он представить пару лет назад, что сам он будет заседать в Мариинском дворце, в том числе и в кризисные дни переворота ГКЧП, что падёт власть большевиков, и он опечатает двери зала Смольного, где в 1917-ом Ленин провозглашал победу октябрьского переворота? Его изберут в Малый совет Петросовета и, кроме этой революционной романтики, ему придётся вести долгую бумажную войну с монополизмом в области антикварной торговли, а также продвигать создание первых научно-технологических парков в Петербурге. Готовясь к продолжению будущей депутатской работы, он закончит Юрфак университета. Да всё напрасно: река истории текла своим непредсказуемым руслом.

КНИГА VII. МАРИИНСКИЙ – НАШ ОПЛОТ

Запись 12

12.1. Честь имею!

Раздумывая о своих политических баталиях в райсовете, мне стало ясно, какой, в действительности, ширмой для настоящей партийной власти были эти Советы. Полторы сотни депутатов, избранников народа, были предназначены в советской системе вовсе не для реального управления районом, а только для единогласного «одобрямс» решений, принятых в партийных комитетах.

И как только эти депутаты возомнили себе, что они и впрямь могут принимать самостоятельные решения, сразу стало ясно, что такое народное вече совершенно неработоспособно. Согласовать мнения в этой толпе людей, каждый из которых считал себя мудрецом, разбирающимся во всех вопросах жизни района, было практически невозможно. Раскол депутатов на два блока – коммунистов и демократов – был весьма условным, и если среди коммунистов ещё присутствовала какая-то партийная дисциплина, то демократическая курия была сборищем одиночек, свободных от каких-либо обязанностей перед своими единомышленниками.

Реальных полномочий у райсовета было немного, и это были, в основном, хозяйственные полномочия районного масштаба по распределению спускаемого сверху районного бюджета. Никакой законотворческой деятельности в райсовете, разумеется, не предусматривалось. Поэтому в принципе никакой политики в райсовете не должно было быть.

Тем не менее, кипели именно политические страсти. Просто вся страна раскололась на своих и чужих, и депутаты райсовета вместо того, чтобы дружно делать свои малые, но важные для населения дела по устройству районной жизни, набросились друг на друга, как цепные псы из разных дворов. Какую кость не поделили? Непонятно.

А эта судебно-информационная война с Сочагиным? Ведь он представлял себя борцом за свободу слова. Свобода слова – значит ли это, что можно публиковать всё, что угодно о других людях? Ведь свобода каждого человека кончается там, где начинается свобода другого. Как нащупать эту грань? Кажется, очень просто: поступай с другим так же, как ты хотел бы, чтобы поступали с тобой. Но это благое пожелание к реальной жизни не имеет отношения – человеческое стремление любыми средствами подавить другого, думающего иначе, всегда находит себе оправдание.

Мои размышления прервал шорох.

– Мне понравилось купаться с тобой! – я протянул руки навстречу вырастающей из гальки Снежане.

– С удовольствием, Ваше Величество! – приветливо улыбнулась Снежана, и её одежда стала быстро таять. Я жадно смотрел на её прелести. «Эх, будь при мне мои мужские достоинства, я заставил бы её кричать от наслаждения! Впрочем, у меня же есть руки!» – такие мысли стучали в моей голове, когда я побежал за ней в ласковые волны. Вода немного остудила мой пыл. Вспомнились свои же сомнения в искренности Снежаны. Разлёгшись на берегу, я попросил:

– Скажи что-нибудь о моей борьбе в райсовете.

Вокруг нас появился светящийся шар.

– Во-первых, сразу видно, какая ты простая. Так легко отказаться от борьбы за председательское кресло во имя каких-то общих интересов? Надо же понимать: первое лицо – это царь и бог в любой организации. Председатель Совета – это не спикер, не ведущий заседания, не первый среди равных, а начальник, отдающий реально исполняемые приказы. А любой заместитель – это всего лишь советник при своём шефе. Так что ты сразу же показала себя как глупый самовлюблённый павлин, распустивший хвост слишком рано, вот тебе его и ощипали.

Второе: ты пыталась усидеть сразу на трёх стульях – и в райсовете, и в горсовете, и в Военмехе. Результат понятен: как заместитель председателя райсовета ты сумела нажить много недоброжелателей среди депутатов райсовета, которым ты казалась чужой. Твоя жалкая попытка сплотить руководство Совета, пригласив к себе домой на день рождения, смехотворна и показала только твоё убожество. Пригласила хотя бы в ресторан, может, это и имело бы смысл, чудачка.

Третье: вместо использования своего достаточно высокого поста в райсовете – заместителя председателя по социально-культурным вопросам – для укрепления своей электоральной базы во всём Фрунзенском районе ты продемонстрировала только своё бессилие, пытаясь решать вопросы, которые ты в принципе не могла решить, например, жилищные, чем лишь подорвала доверие к себе среди населения района.

А надо было крепко взяться за школы, собес, учреждения культуры, установить связи с начальниками, встречаться с общественностью, стать своей – тогда тебе было бы гарантировано не только следующее избрание в руководящие органы города, но и в Государственную Думу. Но у тебя и мыслей таких – о своей карьере, о будущем – не было.

Четвёртое: судебная победа над Сочагиным, чем ты так гордишься, – это Пиррова победа. Тебе, да и председателю Азерскому, не удалось отмыться от дерьма, которым вас измазали «Купчинские новости», ведь в глазах избирателей «нет дыма без огня». Надо было не воевать, а договариваться с Сочагиным, купить его: он же не был идейным коммунистом, а просто владельцем продажной жёлтой газетёнки. Нет, не хотелось ручки марать?

Ну а то, что тебе удалось сделать – сочинение Регламента райсовета, распределение гуманитарной помощи, контакты с Польшей и Германией, борьба за экологию, выделение участка для строительства храма – в глазах населения малосущественно и вовсе не связывалось с твоим именем. Всё это можно было толковать и против тебя: приём иностранных делегаций и визит депутатской делегации в Польшу – растрата бюджетных денег, запрещение строительства промзоны в Купчино – разрушение промышленности и сокращение рабочих мест, забота о строительстве храма – лицемерное потворство попам, распределение гуманитарной помощи – никто ведь не поверит, что без воровства.

Вместо сочинения дурацкого Регламента, исковых заявлений в суды и статеек в газеты, сидя в пустом кабинете, надо было работать с нужными людьми. В общем, в своём избирательном округе вырыла ты себе глубокую яму, а надо было не терять время и залить крепкий и высокий фундамент будущих побед. Сразу видно, что ты не политик.

А вот твои рассуждения о необязательности распада Советского Союза, пожалуй, справедливы, но ведь это ты умна поздним умом, а тогда поддерживала Ельцина против Горбачёва, – усмехнулась Снежана.

– Нет, я и тогда был против распада СССР, даже опубликовал открытое письмо Ельцину, – возразил я.

– А против ты или за – от тебя это вовсе не зависело. Вместо политических комариных писков в районной газетке на тему всероссийского масштаба лучше бы занялась реальной политикой в своём районном масштабе, дурочка. Кроме того, нечего было отвлекаться на всякие там амуры, коль тебе повезло ввязаться в реальную борьбу за власть. Эта страсть для настоящих политиков посильнее любого секса, но ты этого не поняла.

«А Снежана не так и глупа, как мне показалось вначале», – подумал я и сменил тему:

– Ты говорила, что твоя подружка помогла тебе развестись с Ником. А кто она?

– Ревнуете, Ваше Величество? – засмеялась Снежана. – Правильно, – шепнула она. – Она – графиня, член Совета Избранниц. Кстати, без неё я бы тоже не стала начальницей, несмотря на гениальность Ника. Она могла себе позволить лечь под Ника и изобразить изнасилование без всяких последствий для себя. Но ты не волнуйся, я её не люблю. Она – безрадостный меланхолик, эгоцентричный, нетерпимый и бестактный правдоруб с претензией судить других людей, себе всё прощая. Несчастная баба с большим гонором и без всякого чувства юмора. Меня от неё тошнит, но ради дела… Она, напыщенная дура, рассказывает мне все новости из Совета Избранниц. Так что придётся её потерпеть, сейчас нам это необходимо, Ваше Величество.

Испытывая некоторую досаду и вспомнив о Сочагине, я спросил её:

– А как у нас с таким понятием как честь?

– Честь? Какое-то редкое слово Вы употребили, Ваше Величество. «Оказать честь» – это вроде «оказать почести»? Почести – это понятно, у нас есть целый кодекс почестей, оказываемых императрице, членам Совета Избранниц, прочим титулованным особам и даже простым дворянкам. Вы обязательно должны его изучить, Ваше Величество. Например, при представлении Вашему Величеству княгини должны целовать перстень на указательном пальце Вашей руки, герцогини – на среднем, графини – на безымянном, а баронессы – на мизинце. Простые дворянки должны целовать носок Вашей туфельки.

Я прервал её:

– Ты не поняла, я не о почестях. Честь – это качество человека, позволяющее ему доверять.

– Доверять? – Снежана рассмеялась мне прямо в лицо. – Это признак глупости.

– Скажи, а Ник доверял тебе? – спросил я серьёзно.

– Конечно, но, к сожалению, он вообще всем доверял. Он почему-то думал, что его все должны любить, дурачок, – с презрительной улыбкой произнесла она.

– А твоя графиня тоже доверяет тебе? – усмехнулся я в ответ.

– И она, Ваше Величество. Она влюблена в меня как кошка. К тому же я всегда глажу её по шёрстке, вот она и мурлыкает. Она так спесива, что любую, самую грубую лесть принимает за чистую монету, – прищурилась она.

– Как же я могу доверять тебе, милая? – поинтересовался я.

– А что тебе остаётся делать, Ваше Величество? – мы в упор смотрели друг на друга.

Она прошипела:

– Запомни, твоё существование висит на волоске, стоит мне только доложить в Совет Избранниц о том, что ты не настоящая Мать Севера, а очередная ошибка Ника. Сама понимаешь, особых доказательств мне не потребуется. Всю вину за мистификацию я спишу на Ника, уж он-то уже не отопрётся. Его побег – только лишнее доказательство его вины. Так что помалкивай в тряпочку, беспрекословно повинуйся мне, и никакого самоуправства, Ваше Величество! Честь имею, как там у вас говорили!

Шар исчез, и она с искажённым от злобы лицом погрузилась в гальку.

«Ишь, распустил слюни! Так тебе и надо!» – тяжёлые мысли ворочались в моей голове. «Странно, ты ведь уже умирал, знаешь, что душа бессмертна, но почему-то снова умирать – очень страшно. Пусть не императрицей, я готов быть даже последней проституткой в борделе, только оставьте мне жизнь. Впрочем, я ведь забыл, женских борделей в империи нет, так что худшее, что мне грозит, если оставят в живых – быть последней дворянкой. Не так и плохо», – я грустно усмехнулся про себя. – «Давай, учись на императрицу, историю надо знать».

Ну, а насчёт чести, – видно, она умерла ещё 700 лет назад. Вместе с понятием о чести улетучилось ещё одно старомодное слово – учтивость. Послушать разговоры моих современников – уши вянут: никто друг друга не то что не старался угостить умной, приятной для обеих сторон беседой, но не пытался даже понять собеседника. Просто не слушали, а наперебой талдычили свою песню, порой с демонстративным, даже смехотворным бахвальством выпячивая свою правоту, своё, якобы, превосходство над собеседником. Все старались поставить свою точку. Вот оно, царство Хама, наступило-таки!

И не понимали эти «правдорубы», кем они себя считали, любители таких «дискуссий», что хамскими манерами общаться они не то что не могли склонить собеседника на свою сторону, но, наоборот, превращали его в ожесточённого противника. Конечно, у них и мысли не возникало, что, унижая собеседника, они только подрывали своё собственное достоинство. А когда понятия о своей чести нет, то и на чужую честь наплевать. В общем, призыв Окуджавы:

«Давайте говорить друг другу комплименты —Ведь это всё любви счастливые моменты», —

был давно забыт и выглядел нелепым анахронизмом. Бескультурье, глупость, хамство и невежество торжествовали. Кстати, невежество и невежливость – слова одного корня: не ведали уже люди, как надо себя вести в обществе, вот оно, общество, и приобретало всё более уродливые формы.

Чёрт возьми, ну и новости!

– Синхронно запущенные по северным стратегическим целям ядерные ракеты Запада и Востока преодолели границы, охраняемые смешанными войсками космической обороны, без какого-либо сопротивления;

– Противоракетная оборона Санкт-Петербурга отразила ядерный удар с Запада;

– Наземные войска Запада вторглись на Балканы;

– Десант Востока на Урал и Западную Сибирь;

– Неожиданный ядерный контрудар Севера по густонаселённым центрам Запада и Востока;

– Войска Халифата в широком масштабе использовали химическое оружие и уничтожили население Марселя, Гуанчжоу, Калькутты и Афин, пошли в наступление в Индокитае и высадили десант в Австралии и на Балканах;

– Запад нанёс ядерные удары по Африке, Ближнему Востоку и островам Зондского архипелага, а Восток – по Западной и Центральной Азии;

– Восточный десант в Сибири ликвидирован;

– Контрудар Севера на Балканах против сражающихся друг с другом войск Запада и Юга;

– Контингент восточных войск в Австралии, сражающийся против исламистов, повернул оружие против западных союзников;

– Ядерные удары Запада по Тяньдзиню, Момбаи, Ханою, Осаке и Карачи, ответные удары Востока по Центральной и Южной Америке и Австралии;

– Совместное заявление глав четырёх держав о прекращении обмена ядерными ударами и перемирии на земле, в воздухе, в море и в космосе;

– Багдадский договор денонсирован всеми сторонами;

– Объединённые пограничные войска упразднены, неприкосновенность границ будет обеспечиваться каждой державой самостоятельно;

– Треть населения Земли уничтожена, выжили только жители подземных городов;

– Из-за сурового климата большая часть жителей Севера, особенно в Сибири, до войны жили в подземных городах, поэтому наименьшие в процентном отношении потери понёс Север – первая жертва вероломной агрессии Запада и Востока;

– Подземная война всех против всех продолжается;

– По мнению компетентных специалистов, скоординированная агрессия Запада и Востока против Севера, да и вся мировая война, была вызвана желанием поделить богатые минеральные, в том числе водные ресурсы Севера и желанием Юга воспользоваться конфликтом между остальными державами для установления своего господства.

Вот и мировая ядерная война, которой все так боялись в ХХ веке! А случилась она 400 лет спустя. Как долго страх перед ядерным уничтожением удерживал человечество от большой драки! Но от природных катаклизмов большая часть людей зарылась под землю, и, видимо, поэтому ядерная война стала возможной.

Шестой ангел вострубил…

освободил четырёх ангелов,

связанных при великой реке Евфрате.

…для того, чтобы умертвить

третью часть людей…

Прочие же люди…

не раскаялись они в убийствах своих,

ни в чародействах своих,

ни в блудодеянии своём,

ни в воровстве своём.

(Апокалипсис. Гл.9 п.п.13 – 15, 20, 21)

12.2. Ленсовет ХХI

12.2.1. Свобода расправляет крылья и другие перья

– Счастливые питерские школьники, попавшие в весеннюю Алушту на деньги господина Муна.

Главное в городе творилось, понятно, не в райсоветах, а в зале Мариинского дворца. Помню невиданную картину, когда почти четыре сотни избранных депутатов горсовета вприпрыжку бежали от метро «Площадь Мира» (потом уже «Сенная») по Баскову переулку на сессию во дворец к 10 часам утра. Никаких чёрных лимузинов! Голытьба, а не депутаты. Одеты тоже кое-как, я ходил на сессии в простом свитере.

У меня сохранилась бумажка 1993 г. с моим шуточным словесным автопортретом в виде пародии на характеристику и автобиографию, которую от меня потребовали в Совете:

«Борис Гуанов

Среднего роста сутулый человек в очках, с бородой и залысинами. Ни толст, ни тонок, крепкотел. Выглядит чуть моложе своих 48 лет, несмотря на седые виски. Вид сугубо интеллигентный и деловой. Походка быстрая, целеустремлённая. Одет бывает по-разному: то месяцами ходит в одном свитере, то появляется в костюме с иголочки и сразу преображается. Тогда элегантный вид портят только завивающиеся вихры на затылке.

Почти со всеми на Вы. В общении мягок, уступчив, доброжелателен. Смотрит в глаза, улыбка очень добрая, лучики морщин у глаз. Когда натыкается на хамство или злобу, моментально становится высокомерным, презрительным и ехидным, но без встречной агрессии. Чувствуется потомственное петербургское происхождение.

Видно, что всегда был отличником, баловнем судьбы. После окончания школы с медалью, следуя духу времени, пошёл в физики, несмотря на гуманитарные наклонности. Со второго курса осознанно выбрал себе специальность – только появившиеся тогда лазеры. Закончил Ленинградский Политехнический институт.

После распределения 18 лет работал в одной и той же лаборатории крупного оборонного научно-производственного объединения. В золотое для военно-промышленного комплекса брежневское время относился к своей работе как к увлекательной игре с игрушками стоимостью в десятки и сотни тысяч рублей. Автор 25 изобретений, около сотни научных трудов. Но диссертацию защитил поздно – в 38 лет, в начальники не выбился – сказалось органическое отвращение к подхалимству и, что серьёзнее, нескрываемое неприятие руководящей роли КПСС…»

Вот такой я тогда был человек.

Тон работе Ленсовета ХХI созыва с первых заседаний первой сессии был задан пониманием подавляющего большинства депутатов необходимости срочных радикальных реформ – и политических, и экономических.

Уже на первой сессии с докладом об экономическом положении страны и переходу к «планово-рыночной экономике» выступил Анатолий Чубайс. По существу, ссылаясь на польский опыт, он изложил программу «шоковой терапии», которая была воплощена в жизнь только в 1992 г. правительством Гайдара и на которую так и не решился недавно избранный Президент СССР М. С. Горбачёв. Основные блоки этой программы: пересмотр госбюджета и прекращение дотаций предприятиям и расходов на мелиорацию и т. п., приватизация экономики, реформа цен и социальная защита малоимущих, включая введение карточной системы и открытие биржи труда.

Он не скрывал, что нас ждёт рост цен, безработица и социальное неравенство. Вместе с тем исчезнет всеобщий дефицит товаров, а в долгосрочной перспективе произойдёт изменение структуры экономики, разворот её к потребителю. Чубайс ответил на вопросы депутатов и, в частности, сказал: «Суть денежной реформы – это отъём денег» у населения. Так правительство Павлова и поступило, но это не спасло СССР.

Однако первым делом надо было избрать Председателя Совета. Казалось бы, дело простое, ведь демократов в горсовете было подавляющее большинство, не то, что в райсовете. Но не тут-то было! Оказывается, что демократы-то все разные, и все хотят. Выделились две кандидатуры: Пётр Филиппов, основательный, с бородой, как у Карлы Марлы, экономист, и Марина Салье – геологиня, мама всех либералов из ЛНФ.

Больше месяца голосовали, но, подобно буриданову ослу, подохшему меж двух стогов сена, прийти к решению так и не смогли. Надо было призывать варяга, как учила «Повесть временных лет». Над Съездом народных депутатов в Москве и со всех телевизионных экранов блистала звезда ленинградского профессора-юриста Анатолия Собчака в клетчатом пиджаке. В нескольких ленинградских избирательных округах надо было ещё провести довыборы. И вот делегация от Ленсовета пала в ножки и умолила Собчака баллотироваться в 52-м округе. Выборы, конечно, прошли как по маслу, и скоро все мы дружными аплодисментами и огромным букетом белых роз встречали нового Председателя Ленсовета.

К тому времени депутаты скучковались по комиссиям. Я записался в две комиссии: по науке и высшей школе и по воспитанию и народному образованию. В комиссиях тоже шла борьба за руководство. Но мне хватало моего руководящего поста в райсовете, поэтому здесь я никуда не рвался. Из председателей комиссий был сформирован первый состав Президиума Ленсовета.

Начали формироваться партийные фракции. До этого в райсовете я вступил в Социал-демократическую партию России. Почему? Да просто я считал, что капитализм в чистом виде порождает уж слишком большое неравенство, мне больше нравилась шведская модель развития, как мне казалось, совмещающая свободу и социальную справедливость.

Но социал-демократов в Ленсовете оказалось немного, и наиболее видным из них был Анатолий Голов, которого я знал ещё со времён демонстраций 1988—89 гг.. Так же немного было депутатов – членов Республиканской партии России. Из этих депутатов сформировалась объединённая фракция СДПР-РПР, в которой я некоторое время поучаствовал, но скоро понял, что из-за малочисленности она не могла реально вести самостоятельную политическую игру. Разногласия между её сопредседателями – А. Головым от СДПР и В. Дроздовым от РПР, человеком амбициозным, – ещё больше снижали её потенциал.

Наблюдая за лидерами разных демократических группировок в Ленсовете, я понял, что главные разногласия между ними вовсе не политические, а просто личные. Все они, обладая лидерскими качествами, даже, может быть, не сознавая этого, тянули каждый в свою сторону, как Лебедь, Рак и Щука, не в силах преодолеть личные антипатии ради общего дела: «Когда в товарищах согласья нет, на лад их дело не пойдёт». Всё старо, как мир.

Вот моя заметка в газете «Смена» от 18.01.91 г. в рубрике «Плюрализм в почтовом ящике»:

«КОНЕЧНО, МЫ – ГЕРОИ

Ну, вот мы и на виду. Мы – депутаты, мы – демократы. Нас печатают, нас показывают по телевизору, к нам идут сирые, убогие, с надеждой и слезами, снизу вверх взирают на нас. Нас побаиваются, к нам втираются в доверие и дружбу. Иногда недурно угощают. Нам смотрят в рот, мы умные. Сволочь большевистская нас ненавидит. А нам плевать. Взаимно.

В общем-то, мы, конечно, герои. Выгнали толстопузых из зала заседаний, пока что. Смотреть было противно, как они тут чинно заседали. А у нас иной депутат, что утюг: плюнешь – зашипит. На наших заседаниях не заснёшь – борьба, сам-бо-бо называется.

Мы гордые, но не заносчивые. Свои недостатки отлично знаем. Ещё лучше знаем пороки своего соседа-депутата, тоже демократа. Что? Давайте все вместе?! Иначе нас сожрут?! Нет, это большевизм. Пусть жрут.