Мотивация веры

Вот в один из таких молебнов это и произошло. Ранняя весна – великий пост. На дворе было уже темно, люди после рабочего дня и крёстного хода, мягко говоря, усталые. Хор пел последние молитвы, когда резкий, визжащий, мужской голос заглушил его, – « Ни кто нас рогатых копытных не любит уууууу». Женщина, держащая небольшую икону в руках, как бы преобразилась, черты её лица сделались резкими и злыми. Она пыталась выкинуть иконку, но та как приклеенная не покидала её руки. Одновременно с этим рвала на себе волосы. Отец Александр, стоявший неподалёку, обмакнул большое кропило в чаше со святой водой и обильно окропил беснующуюся прихожанку. Та, застыв на мгновение, стала плакать и просить у батюшки прощения. «Простите, батюшка кусочек сала поела, всего один, простите». По взлохмаченным волосам текли струйки святой воды. Иерей спокойно и как-то обыденно, как будто ни чего не обычного не произошло, дал знак хору продолжать пение. Хор завершил молитвенное правило.

Благословив всех присутствующих, и окропив святой водой, священник отпустил всех по домам.

Я и мой товарищ Андрей Тюлютин, присутствующий при этом, шли молча. Позднее он признался. Когда пришёл домой, поднял всех на молитву и первый раз в жизни целиком прочёл вечернее правило.

Позднее и на мою жену Марину подобный случай, так же, произвёл неизгладимое впечатление.

Случилось это в Дивеево в Троицком соборе. Стояли мы в очереди к чудотворной иконе Умиление. И вот одну женщину подвели к иконе Богородицы. Раздался дикий рёв, заглушивший многоголосый монастырский хор. Казалось, затрепетали окна в соборе.

Из женщины раздался грубый голос, – «Зачем ты дура, меня сюда притащила»?

Женщина пыталась опять приложиться к иконе. Но как будто от дикой боли кричала и падала на колено, отворачиваясь от чудотворного образа……….

Глава IX. Проклятие, Поездка в лавры, Встреча с Архиепископом Пантелеимоном

Весной 1995 года. У Мамы Гали обнаружили рак лимфатических узлов четвёртой степени. Сказали, что такое не лечить, не оперировать, нет смысла и жить ей осталось месяц или два. Я об этом узнал, когда в июне за ней приехали её родной брат Владимир Долгошов и муж сестры Сергей Камбаратов. Мама сказала, что хочет умереть на родине в Большом Болдино. Меня поставили перед фактом. Состояние шока от всего происходящего и неизбежность будущей смерти близкого человека больно ударили по моей неокрепшей психике.

Мало этого, в храме, где я служил и трудился, разразился крупный скандал, между местным настоятелем и группой прихожан. В этом конфликте я взял, как мне казалось правую сторону обиженных и угнетённых прихожан. Руководствуясь естественно только благими намерениями и любовью к самому священнику, который, по моим соображениям слегка «попутал берега». Отче у которого я несколько лет исповедался и служил в алтаре, ничтоже сумняшеся предал меня анафеме, а когда мы остались, один на один вместо того чтобы объясниться и поговорить он трижды проклял меня, крестя при этом дрожащими руками. В этот момент мне не было ни страшно, ни обидно, я только с грустной улыбкой подумал, – «Вот что делает с неокрепшим молодым сознанием власть и раздутое самомнение».

Чтобы разобраться в ситуации и спросить совета, как мне поступать дальше, я отправился к православным старцам. Хочу только отметить, что хоть я и не придавал ни какого серьёзного значения проклятию, наложенному на меня священником, но в реальности в моём теле стали происходить неприятные изменения, приведшие к ухудшению моего физического состояния. Узнав у верующих людей, где в России ещё принимают духоносные старцы, я отправился в дорогу.

Первым пунктом моего посещения значился «Пафнутиево – Боровский» монастырь. В те времена духовником там был архимандрит Власий. Но прибыв на место, оказалось, что отец Власий находится на Афоне, и когда вернётся, ни кто не знает. Не лишним будет сказать, что за мою не долгую христианскую жизнь это было моё первое посещение монастыря. Древний собор Рождества Богородицы в строительстве, которого принимал участие сам преподобный Пафнутий, таская камни на своей спине. Уникальная роспись 14 века, над которой трудились ученики Андрея Рублёва – Митрофан и Дионисий. Мощи святых подвизавшихся в этой обители и самого святого Пафнутия. Всё это великолепие благотворно подействовало на моё физическое и моральное состояние.

Сохранилась там подвальная комната, в которой несколько лет томился протоиерей Авакум не принявший новый обряд служения.

Пожив в монастыре дня три, походив на службы, пообщавшись с паломниками из других городов, я решил ехать в Троице – Сергиеву лавру. Полдня пути на пригородных московских электричках и к вечеру я уже в Загорске. Лавра встретила меня радушно. Как паломника меня поселили у одной местной прихожанки Зои в частном доме. В комнате со мной было ещё три постояльца. Познакомились. Один был Сергий, из Ростовской области приезжавший в лавру на каждый пост. Второй был дьяконом из Саранска. Он был в лавре проездом из Иерусалима и Киево-Печерской лавры. Его тоже звали Сергием. Когда я сказал, что меня зовут Сергий. Все дружно засмеялись. Дьяк Сергий сказал, глядя в сторону икон, – «Трое Вас и трое нас, Господи помилуй нас».

Потом он достал из своих сумок святыни, которые он привёз из Иерусалима и Киево-Печерской лавры и долго рассказывал про свои путешествия. Откуда та или иная вещь и как она ему досталась. Помазал нас маслом от Гроба Господня, достал серебряный старинный крест, с мощами четырёх Киевских святых и благословил им. Огромная благодать, исходившая от этих вещей, так подействовала на нас, что мы не смогли уснуть в эту ночь. Бодрость духа и абсолютное, отсутствие усталости, были явными признаками влияния на нас Силы Божией, исходившей от этих вещей.

Каждый из нас рассказал свою историю. И в каждой было одно сходство – «крест». В глубине своего сознания каждый из нас считал, что крест рядом сидящего брата более тяжёлый и неудобоносимый и если бы мне такой достался, вряд ли я вынес его.

Узнав, что в лавре принимают сразу два старца Кирилл и Наум. С первого дня я пошёл штурмовать их кельи. Кельи старцев располагались в нескольких метрах друг от друга. Архимандрит Кирилл в тот день в лавре отсутствовал. И через несколько минут на улице, я встретился с отцом Наумом. Большая очередь примерно в пятьдесят человек сидела на лавочках под навесами возле кельи, где принимал старец. Я стоял последним, опершись на деревянную колонну навеса. Старец подошёл и заговорил с одной женщиной, которой настоятельно рекомендовал уйти в какой-то монастырь. Потом обратил внимание на меня, – «О, кто к нам пришёл! Ну рассказывай, что тебя привело»? Я рассказал историю, произошедшую с моим священником, и спросил, что мне делать? На что он мне сказал, – «Ты скольким женщинам грех делал? И назвал точную цифру моих бывших блудных связей. Вот иди и кайся, проси у Бога прощения в грехах своих». После непродолжительной паузы, он встал с лавки и повёл меня к себе в келью. Протиснувшись к дверям за старцем, на самом пороге мне преградила путь одна из его старушек, келейниц, – «Куда без очереди»! закричала она на меня, преградив мне путь своим телом. В открытую дверь я лишь увидел, что келья уже была набита пропущенными ранее священнослужителями и монахами. Старец обернулся, посмотрев в мою сторону. Я стоял на пороге не допускаемый далее как будто какой-то невидимой силой. Оттеснить старушку и сделать пару шагов вперёд, мне не представляло ни какого труда. Видно не готов я был тогда к этому серьёзному разговору. Увидев моё замешательство, келейница вытеснила меня с порога и закрыла дверь.

Меня крайне не удовлетворил разговор со старцем. Казалось причём тут мои прошлые блудные похождения, в которых я уже исповедовался, и как они связаны со скандалом с моим бывшим священником?

Приложившись к мощам преподобного Сергия. Постояв на его акафисте, я пошёл в трапезную. Тогда ещё во всех монастырях, не многочисленных паломников и братию монастырей кормили вместе, в одних помещениях и из одного котла. Подкрепившись, отправился на соборование. Благо от трапезного храма до Ильинского скита, где проходило соборование всего метров двести.

Ильинский скит, располагался в древней крепостной башне Сергиево – Посадской крепости. Народ плотно забил небольшой храм. Я увидел, что на клиросе возле алтаря есть не много места и прошёл туда.

Началось соборование. Семь иеромонахов, вышли на амвон, на распев, читая молитвы. После каждого прочтения евангелия они протискивались через весь храм, помазывая каждого пришедшего. И так семь раз. Присутствие благодати было осязаемо, душа как обновлённая парила от восторга. Проведя полный чин обряда, монахи пропели отпускные молитвы и дав поцеловать престольный крест отпустили присутствующих. Народ, светящийся от радости и обильного елее-помазания, стал медленно выходить из храма.

На следующий день я решил пойти на братский молебен, ежедневно проходящий у мощей преподобного Сергия, в пять утра и после него перехватить старца Наума и ещё раз спросить его, что мне делать?

Так и сделал. Когда братский хор пел завершающие молитвы, я вышел из Троицкого собора и встал на дорожке, где должен пройти архимандрит Наум. Через минут пять его фигура одиноко и торопливо шла мне на встречу. «Батюшка благословите, что мне делать»? Он ни чего не ответил. «Тогда Благословите на дорогу». Отвернувшись, в пол оборота он благословил, и молча посеменил к своей келье.

Но нужно сказать, что он со мной поступил ещё довольно мягко, учитывая то, как я поносил в то время церковь и патриарха, считая именно его виновным в бардаке, творившемся в отдельных субъектах православной церкви. Прозорливец знал, сколько было у меня женщин, и не мог не знать о моём действующем запрете.

Сделав вывод, что, то был не настоящий старец, я направился в Москву, чтобы, на поезде доехать до станции Арзамас. От Арзамаса до Дивеева сорок километров на маршрутном автобусе.

Таким образом, ночь и утро в пути и вот он русский удел Богородицы. Воистину Дивное место наполненное Богом всяких духовных даров и святынь. Красивые и большие храмы, канавка Пресвятой Богородицы, целебные источники, чудотворные иконы, мощи преподобного Серафима Саровского и многих Дивеевских святых.

Разместившись в частном доме у монахини Валентины, внизу у моста, я отправился на службу в Троицкий собор. Приложившись к мощам преподобного Серафима и к чудотворной иконе Богородицы – «Умиление». Подошёл к месту, где проходила исповедь, в правом пределе собора. У местных бабушек стал спрашивать, есть ли в монастыре старцы, могущие помочь в сложных вопросах? В это время исповедь проводили три или четыре священника. Мне показали на самую длинную очередь, идущую к не высокому, черноволосому священнику с усталыми, выразительными глазами. «Вот у нас батюшка Владимир Шикин как за старца. К нему и монахини все исповедоваться ходят. Он у нас даже бесноватых отчитывает. Иди к нему, милок».

Послушав совета, я встал в длинную очередь исповедников. Во время службы очередь шла не заметно.

Вот и моя очередь. Сдерживая внутреннее волнение, рассказываю о всём произошедшим со мной в нашем храме в Волгодонске. Как запретил меня, а потом и проклял мой духовный отец. Просил совета, как мне правильно поступать дальше. Может быть и правда, не обращать внимания на это, и жить как будто не чего не случилось? Но протоиерей серьёзно посмотрел на меня и сказал. «Да ситуация серьёзная. Нужно ехать тебе к вашему местному епископу, рассказать ему обо всём, что происходило у вас в храме. Чтобы он снял с тебя запрет. Только возьми с собой какого-нибудь спокойного и благообразного прихожанина. Не бери женщин, которые будут, что то истерично выкрикивать и причитать». Затем исповедал меня, и благословил на обратную дорогу.

Позднее в 1996 году, когда я переехал на постоянное место жительства, в Дивеевский район, и хотел найти отца Владимира, что бы встретиться с ним и поблагодарить, а может и стать его духовным чадом. Но в монастыре мне сказали, что отца Владимира выгнали из Дивеева местные священники, завидовавшие его влиянию на насельников монастыря. Теперь он служит, где то в Мордовии в небольшом храме. Разочарованию моему не было предела. Спустя ещё немного времени я узнал, что священник Владимир Шикин принял монашеский постриг с именем Серафим, и отошёл ко Господу.

Пожив в Дивеево несколько дней, мне не хотелось оттуда уезжать. Ходил по канавке, на службы, купался в святых источниках, общался с паломниками со всего православного света. И в эти дни я принял решение, – если на то будет воля Божия, переселюсь сюда жить!

Напитавшись Дивеевской благодати, поехал в Большое Болдино проведать свою умирающую матушку. До всех вышеуказанных событий летом я уже был в Болдине. Но вопреки весенним прогнозам врачей, которые давали, маме от силы два, месяца жизни, она продолжала бороться со смертью уже полгода. А умрёт она только спустя ещё год в сентябре 1996 года.

Я часто осуждаю себя за свою инфантильность, но смотреть на умирающую от рака мать, я не мог. Сердце не могло выносить, вида её страданий. Тогда мне не хватало ни сил, ни жизненного опыта, но сейчас я знаю, что поступил бы совсем по другому……

Вот и всё не стало больше мамы

Средь живых, не встретить мне её лица

Я антигерой житейской драмы

Не желал остаться с нею до конца

А теперь болит на сердце рана

Не напишешь в небо письмеца

Плачут свечи в православном храме

О жестоком сердце сына – подлеца

Как мне оправдаться, что мне сделать?

Повернуть бы реки время вспять

В равнодушной юности проснуться

«Здравствуй МАМА»! встретив закричать!

Повиниться, от души поплакать

Гордость с малодушием проклясть

Посмотрев в глаза, сказать, – «Спасибо»

За тревоги злых ночей бессонных, дань благодарения отдать

И отбросив суету мирскую, все животные свои дела

Не расстаться больше с мамой, уж до смертного и скорбного одра.

Получилось так, что в этот раз она мне дала официальное разрешение на продажу нашей квартиры в Волгодонске. Когда я ей рассказал про Дивеево, и что я хотел бы поселиться где-нибудь поблизости от монастыря.

В Большом Болдине её досматривала ещё крепкие здоровьем, бабушка Маша и дедушка Миша они жили в просторной новой квартире, выданной Михаилу Павловичу как ветерану «Великой Отечественной Войны». Дедушка Михаил отвоевал эту квартиру не без боя у местных бюрократов. Рядом жила родная сестра мамы тётя Таня, работавшая начальницей коммунального хозяйства Болдинского района, брат мамы дядя Володя местный коммерсант. Также в Болдино. В Болдинском районе, жили ещё два родных брата мамы Гали. Все со своими жёнами и детьми. Все часто навещали и помогали, чем кто может.

Прожив с неделю, в Болдино я поехал домой. Из Волгодонска в истерике уже звонила потерявшая меня жена.

В дороге я почувствовал серьёзное ухудшение моего здоровья. Казалось ещё немного и мне самому нужна будет больничная койка. Организм совершенно отказывался принимать пищу. Я сильно похудел и ослаб.

Приехав домой, я урегулировал свои отношения с женой. Затем узнал, в какие дни, принимает посетителей наш Архиепископ Ростовский и Новочеркасский, – Пантелеимон. Уговорил одного из бывших прихожан нашего храма Александра поехать на его машине в Ростов – на – Дону к владыке.

При всём при этом, нездоровое состояние моего организма ухудшалось. Это состояние выражалось в полной потери аппетита, нездоровой худобе, болях в животе.

В епархии секретарь владыки Пантелеимона заявил, что владыка может нас не принять, из-за плотного графика. Но мы сказали, что без приёма не уедем, будем сидеть, пока нас не примут. В руках у нас был заготовленный советом изгнанных – не угодных прихожан текст петиции к предстоятелю. Нет, это не была жалоба или навет. Это был крик души отверженных людей, оказавшихся по какой-то причине за бортом «спасительного корабля». Главная мысль текста, содержавшего много цитат из Апостолов и Евангелия, была одна, что храмы для людей, а не люди для храмов. И что строя каменные церкви, нельзя разрушать живые.

Слава Богу. Архиепископ Пантелиимон принял нас. Объяснив ему, цель нашего визита, и зачитав петицию, мы устремили свои взгляды на предстоятеля. Живые, добрые глаза смотрели на нас.

«Слушайте, ну текст мне понравился, кто – вы составляли»? Он обратился ко мне. Засмущавшись, я сказал, что это коллективное творчество. «Слушайте, а давайте я вас в священники рукоположу, а что нам не хватает грамотных и горячих служителей»? На полном серьёзе спросил он меня. Но чувствуя своё не достоинство, не подготовленность и окаянство, сказал, – «Владыко плохих священников и без меня хватает, я ещё не готов». «Да – а, где их взять»? Задумчиво вздохнул архиепископ.

Потом я рассказал про то, как мой бывший духовник предал меня анафеме, а затем и проклял. Владыко Пантелиимон оживился и куда-то вышел. Вернулся в облачении с требником в руках. Провёл исповедь и прочитал разрешительные молитвы. Затем благословил на обратный путь. Обещая разобраться в нашей ситуации.

Ещё по дороге домой я почувствовал себя абсолютно здоровым и голодным. Я попросил Александра, остановиться возле какой-то забегаловки, перекусить. Аппетит вернулся и все пищеварительные функции наладились. Впоследствии прекратилось сильные боли в животе, без всякого врачебного и медикаментозного лечения.

Осенью 1996, когда я уже жил в Дивеевском районе, бывшие прихожане нашего храма рассказали мне, что отец Александр Калдоркин низложен. Некогда проклявший меня, попал сам под запрещение. Он связался с местными братками – бандитами, и его поймали компетентные органы, на крупных финансовых махинациях. После этого уже церковные власти не могли остаться в стороне. Но новость эта не принесла мне радости. Жалко было всех и его в том числе. От наших необдуманных и гордых действий пострадал только авторитет матери – церкви. А от этого всегда становится грустно.

Глава X. Переезд в Суворово. Радуга

Ох уж эти отмороженные девяностые! Казалось, весь мир сошёл с ума и катится под откос. Вот не много ещё и настанет страшный суд.

Посетив Дивеево, я принял твёрдое решение, переехать на это святое место. Чтобы там, в преподобии и правде дожидаться скорого, второго пришествия Спасителя.

Убедив в правильности моего решения свою жену, я решил продать мамину квартиру и купить домик на святой земле. Разрешение на продажу квартиры в городе Волгодонске, мама мне дала в моё прошлое посещение Болдино.

Весна 1996 года. Экономическая ситуация в городе Волгодонске была очень плохая. Многие люди остались без работы. Квартиры стоили не дорого. И по этой причине моя родня не верила, что мне удастся продать квартиру за баснословные для того времени деньги – сорок миллионов. Эту цену я указал в объявлении, так как посчитал, достаточной, для нашего переезда и обоснования на новом месте.

Не смотря на пессимизм моих родственников, покупатель вскоре нашёлся. Правда, с одним условием. Эту сумму нужно было вытащить из должников покупательницы, которые ни как не хотели расставаться с деньгами. Подрядив на это дело своего лихого кума Андрейку Тюлютина, мы с усердием взялись за дело. Через неделю, психологической войны, мы уже оформляли сделку купли – продажи маминой квартиры.

Заказав пятитонный, железнодорожный контейнер, я вывез всё имущество в Большое Болдино. Так как Большое Болдино от Дивеева располагается сравнительно не далеко. Так же я надеялся на помощь моих многочисленных родственников проживающих там.

У моих Волгодонских родственников от такого крутого поворота событий, казалось, захватило дух. Решительность и результативность моих действий сломили их сопротивление. Взяв с собой жену и годовалую дочь Марию, мы сели в поезд, следующий до станции Арзамас.

Но с ходу решить вопрос покупкой дома или квартиры в Дивеево не получилось. Цены на жильё там были для нас – заоблачные. За квартиру или боле-менее приличный деревянный дом в Дивеево меняли квартиру в Москве.

Остановились мы у монахини Валентины в частном доме как паломники. Каждый день ходили к мощам преподобного Серафима Саровского, ходили с молитвой по Богородичной канавке.

Через несколько дней поисков жилья, в Дивеево, мы поняли всю их бесперспективность.

По совету таких же переселенцев как мы, стали искать дом в близь лежащих селениях, Дивеевского района.

Объехав вкруговую, почти весь район, нам приглянулся домик в селе Суворово. Он располагался на высоком холме и был симпатичным и крепким на вид. Примерно в километре от нашего будущего дома стоял старинный, высокий собор. Решено, и на следующий день оформляем у районного нотариуса сделку. Отдали двадцать миллионов и вот, мы уже в своём доме.

После сделки, по совету местных верующих людей пошли на кладбище. Там, в одной могиле покоились мощи четырёх суворовских мучениц. Блаженной старицы Евдокии – монахини, ещё при жизни отмеченной Богом дарами прозрения и исцеления и трёх её келейниц – учениц Дарьи, Марии и Дарьи. Все они были убиты красноармейцами, за нежелание отдавать местный храм в руки богохульных захватчиков.

Подходим мы три сиротки к сельскому погосту, на душе смутно и тоскливо. И вдруг ветер, гром. Чёрная туча проходит прямо над кладбищем. Обильный ливень прошёл полосой в каких-то ста метрах от нас, не уронив на испуганных путников ни одной капли. А высокое, вечернее, летнее солнце, высветило на восточной стороне неба сразу две чёткие и полные радуги. Одна радуга как красивый навес расположилась точно над кладбищем. Вторая в несколько раз больше, и такая же яркая и полная, над первой окаймляла дорогу на Арзамас и окраину села Суворово.

Завораживающее зрелище как дуновение свежего ветра разогнало тоскливые мысли. Восприняв это явление как знак благословения, мы продолжили свой путь на сельский погост.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.