Агент Ёлка. Тайна дракона

Ева Чадаева

Агент Ёлка. Тайна дракона

Глава 1. Бенгальские огни

Четыре поворота в одну сторону – это квадрат, а триста шестьдесят пять дней, пять часов, сорок восемь минут и сорок шесть секунд – это оборот земли вокруг солнца.

Время идет, что-то меняется, но в итоге ты все равно оказываешься в той же самой точке. В точке понедельника, с которого обязательно начнется новая жизнь, в точке нового года, того, который обязательно белый лист.

Но только белым даже не пахнет. Твое прошлое никуда не девается. Ты все тот же напуганный ребенок, который остался дома один. Брошенный и одинокий. Воспоминания, они такие. Выплывают, когда ты их даже не ждешь.

Мои триста шестьдесят пять дней, пять часов и сорок восемь минут тоже скоро обнулятся. Начнутся новые. Перевернется страница. На ту, которая чистый лист. На ту, которую так сильно боится любой автор. Новые триста дней для воспоминаний.

Новогоднего настроения у меня не было, поэтому я купила себе огонечков. Бенгальских. И сожгла их в тот же день. Чего ждать-то? Горели, конечно, красиво. Ярко так, празднично. Да только вовсе не по-новогоднему.

Отпуск в середине декабря дезориентирует. Ты вроде уже и в празднике, а вроде до него еще как до луны на верблюде – непонятно, дойдешь ли вообще. В итоге ты пьешь тонну какао, завернувшись во все пледы мира, дожевываешь зефирки из этого же самого какао и томно вздыхаешь, смотря на снегопад за окном. Тогда-то, наконец, и приходит оно – новогоднее настроение.

А потом звонок от начальства.

– Чего тебе надобно, друг мой?

Фамильярно – не спорю, но у меня теплые отношения с начальством.

– Ёлочка, ты не могла бы на дело выйти? Понимаем, отпуск, но мы в тройном объеме оплатим! Честное слово!

Я для него Ёлочка, потому что колючая, а он Гном, почему – сами придумайте, я не знаю, просто так повелось. Гном – он и в Африке гном, подумаешь, метр восемьдесят пять.

– Нет. Сначала скажи, что делать надо. – Я старалась говорить жестко. Чтобы он точно прочувствовал моё настроение. Соглашаться просто так я не намерена. – А то знаю я тебя. Ёлочка, выйди, Ёлочка, помоги, а Ёлочка потом по горам скачет и горных козлов ловит.

Это я, конечно, не про реальных козлов. Хотя чего это я… Козлы-то были вполне реальные. Банда гениев, которая успешно пряталась в горных массивах и творила бесчинства в сети.

Меня отправили на это дело только потому, что я – дипломированный синестет. Накрыть банду труда не составило. Они, конечно, старательно заметали следы своего присутствия, но вот меня как специалиста не учли.

Вообще-то сложно объяснить, чем конкретно я занимаюсь. Для простых людей мне просто очень везет. Хотя с недавнего времени синестезия – это целая наука. Я училась видеть отголоски чужих эмоций пять лет. Четыре года бакалавриата и еще год специалитета.

К огромному сожалению банды горных козликов – я доучилась. Поэтому их и поймали.

Так я и встретила свой прошлый Новый год. В итоге ты пьешь тонну какао, завернувшись во все пледы мира, дожевываешь зефирки из этого же самого какао и томно вздыхаешь, смотря на снегопад за окном. Тогда-то, наконец, и приходит оно – новогоднее настроение.

А потом звонок от начальства.

– Чего тебе надобно, друг мой?

Фамильярно – не спорю, но у меня теплые отношения с начальством.

– Ёлочка, ты не могла бы на дело выйти? Понимаем, отпуск, но мы в тройном объеме оплатим! Честное слово!

Я для него Ёлочка, потому что колючая, а он Гном, почему – сами придумайте, я не знаю, просто так повелось. Гном – он и в Африке гном, подумаешь, метр восемьдесят пять.

– Нет. Сначала скажи, что делать надо. – Я старалась говорить жестко. Чтобы он точно прочувствовал моё настроение. Соглашаться просто так я не намерена. – А то знаю я тебя. Ёлочка, выйди, Ёлочка, помоги, а Ёлочка потом по горам скачет и горных козлов ловит.

Это я, конечно, не про реальных козлов. Хотя чего это я… Козлы-то были вполне реальные. Банда гениев, которая успешно пряталась в горных массивах и творила бесчинства в сети.

Меня отправили на это дело только потому, что я – дипломированный синестет. Накрыть банду труда не составило. Они, конечно, старательно заметали следы своего присутствия, но вот меня как специалиста не учли.

Вообще-то сложно объяснить, чем конкретно я занимаюсь. Для простых людей мне просто очень везет. Хотя с недавнего времени синестезия – это целая наука. Я училась видеть отголоски чужих эмоций пять лет. Четыре года бакалавриата и еще год специалитета.

К огромному сожалению банды горных козликов – я доучилась. Поэтому их и поймали.

Так я и встретила свой прошлый Новый год.

В общем, работу я, конечно, люблю, но не настолько, чтобы весь Новый год гоняться за отморозками. Вот отморожусь сама, отдохну, отпраздную, а потом во все тяжкие. А иначе и перегореть можно.

– Слышала про пожар в крысятнике?

Про пожар в комплексе лабораторий уже слышал весь город.

– Ну, – плохое у меня предчувствие появилось в этот момент.

Крысятником мы называли местную лабораторию. Конечно, за глаза. Кто знает, что эти крысы сделают, если их обидеть? Они и так-то не очень приятные ребята.

– Первостепенно – нужно найти поджигателя. Говорят, что это кто-то из их подопытных сбежал, а напоследок поджег корпус.

– И ты туда же? Об этом уже весь город трещит. Это же бред.

– Похоже, что как раз-таки не бред. Руководство проекта «Дракон» предоставило нам эту информацию. Возьмешься? – перешел он обратно к делу.

– Больше некому? У меня тут отпуск вообще-то, – плед, до этого момента находившийся на моих плечах, предательски сполз.

– Некому. Тут дело такое, только ты справишься.

Конечно, я согласилась. Нет, не потому что его слова потешили моё самолюбие. Просто бенгальские огоньки нынче дорогие, а у меня тут Новый год вообще-то. Если разобраться, то я знала, что соглашусь еще когда он про пожар в корпусе заговорил. Любопытство – моя слабая сторона. Одна из немногих.

– Спасибо, Ёлка, ты мое спасение! – такой счастливый Гном меня настораживал. – Я тогда анкету твою уже подал, и её одобрили. Завтра выходишь на дело.

Маленькая искорка сомнения начала разгораться где-то в груди. Кажется, Гном что-то недоговаривает.

Он начал диктовать мне какие-то имена, но я его прервала.

– Подожди, подожди, – перебивать нехорошо. Это я знаю. Но с Гномом по-другому нельзя. – Я правильно понимаю, что с лабораторными напрямую работать придется?

– Да, – уже без энтузиазма коротко ответил Гном. Боится, что соскочу?

Вообще-то я и не думала. Лаборатория, конечно, место специфическое, и люди там работают не всегда нормальные, но я мечтала там побывать. В детстве даже мечтала стать ученой. Чтобы изобретать всякие крутые приборы и двигать вперед цивилизацию, но мне не повезло. Способности к тонкой материи проснулись у меня к двенадцати годам. Тогда пришлось перестать мечтать о великом и принять жестокую реальность. В науку меня никто не пустит.

Детей со способностями к тонкому очень мало. Как только проявляются способности – ребенка ставят на учет. До шестнадцати лет наблюдают, чтобы понять, какого рода способности у него открылись, а потом обучают контролировать и себя, и свои силы.

«Тонкие материи – это не игрушки, Дашенька», – говорила мне бабушка, которая, кстати, тоже была синестетом.

Конечно, дальнейшую судьбу нам никто не навязывал, но наука и тонкие материи несовместимы. Это мне доходчиво объяснила бабушка.

«Они только и мечтают заполучить в свои сети таких, как мы, а потом пускают на опыты», – она была настроена крайне решительно и в науку мне идти запретила. Моей мечте не суждено было сбыться, что, конечно, меня расстраивало. Бабуля всегда была для меня авторитетом, и ослушаться её я не могла.

– Насколько тесно?

– Тебе уже приготовили одноместную комнату в их общежитии. Пропуск оформят завтра. Тогда же и познакомишься с командой. – На удивление, слова Гнома меня даже обрадовали. Может быть, это возможность от судьбы?

– Погоди, а как я туда доберусь? – именно в этот момент и закрались подозрения. Не знаю, почему. Предчувствие, наверное. – Основной корпус на закрытой территории.

– Они отправят за тобой водителя. На время выполнения задания он будет полностью в твоем распоряжении.

– А к чему такие почести? Ты что-то темнишь, Гномик.

Я услышала тихий стук и усталый вздох Гнома. Держу пари, он снял свои тонкие очки и положил их на стол, после чего привычным движением потер переносицу, немного отведя телефон назад. Он всегда так делал, когда был чем-то обеспокоен.

– Там правда ничего криминального, – помолчав, сказал он. – Обязательное условие от лаборатории – человек со способностями. Они по всему городу синестета ищут. Хотя бы начинающего, уже речи не было про дипломированного.

В груди кольнуло что-то похожее на тревогу.

– И ты им сказал, что я синестет?

– Нет, – успокоил он. – я просто сказал, что синестета обещать не могу, но есть специалист по теории тонкой материи. Ну, как ты в резюме написала, так я и сказал.

Он знал, что я стараюсь скрывать способности от окружающих. Тревога отступила, но не совсем. Она утонула где-то глубоко и ждала повода вырасти до невообразимых объемов.

– А зачем им синестеты?

А вдруг Гном знает?

– Вроде этот корпус находится на частном финансировании. Инвестор хочет свести ученых и способных чувствовать тонкое, чтобы добиться чего-то по меньшей мере революционного. Я не могу тебе сказать подробнее – сам не знаю. Думаю, там тебе все объяснят.

– До нового года десять дней. Сколько это, по-твоему, продлится?

– Новый год придется праздновать там, – сказал погрустневший от всех этих разговоров Гном. Ну, конечно, как обещать меня направо и налево – так мы первые в очереди, а как неприятные детали рассказывать – так мы сразу расстроились. Не дело это. Я – за честность.

– А ещё, – совсем печальным голосом сказал гном, – это не единоразовое сотрудничество.

Чёрт. Нужны мне были эти огонечки? И без них бы прожила…

Глава 2. Понедельник день тяжелый

Я, бесспорно, была незаменимым сотрудником. Где бы ещё он нашел человека, готового свой отпуск провести в крысятнике, да еще и все праздники там проторчать.

Поджигателя искали уже почти месяц, и, скорее всего, выйти хоть на какой-то след до конца года не получится.

Оценить ситуацию до первого контакта с потерпевшими, как я это обычно делала, не вышло. Информация была засекречена и должна быть выдана агенту под подпись. То есть мне. Признаюсь честно, я очень надеялась, что лаборатория передумает.

К сожалению, не передумала, поэтому в девятом часу утра за мной заехал служебный автомобиль с личным водителем. Суммы, которые выделялись на разного рода исследования, были баснословными – ехала я с комфортом.

Пока мы ехали, я задумалась.

Какие шансы, что отдел, с которым мне предстоит работать, находится выше уровня земли? Конечно, мне хотелось бы заглянуть на нижние этажи, но, признаюсь честно, я боялась.

Лаборатория была огромной. Двенадцать этажей над землей и семь под. Над землей исследовали птичек, цветочки, болезни и прочую гадость, которой было необходимо солнце.

Под землей же творилось самое интересное. Там располагались засекреченные проекты и лаборатории. Поговаривали, что среди их прочего там были инопланетные существа, оборотни, вампиры и прочая нечисть.

Я, конечно, не знала, насколько это правда. Да и в сказки давно так не верила, но в том, что там, под землей, происходят страшные и запрещенные всеми этическими соображениями опыты, не сомневалась.

Когда за нашей машиной закрылись ворота, на меня обрушилось осознание неизбежной встречи со страхами. Назад пути нет.

Лабораторный комплекс оказался намного больше, чем я могла себе представить. Водитель высадил меня прямо перед главным входом. Вещи он мне не отдал – сказал, что их доставят в мою комнату.

Сначала я обрадовалась такому особому отношению, но потом в мою голову закрались подозрения: не будет ли в моих вещах рыться местная служба безопасности?..

Хотя, вообще-то, если бы я управляла такой огромной и суперважной лабораторией, то непременно дала бы поручение обыскивать вещи всех, кто приходит. Банальная безопасность. Пусть роются. Думаю, за годы работы лаборатории они много чего насмотрелись.

Холл главного здания был прекрасен. Высокие потолки, светло-бежевые стены и идеально чистые полы. «Они тут босиком ходят?» – мелькнула у меня мысль.

– Добрый день, – улыбчивая дамочка на стойке регистрации посетителей раздражала. Где они их только брали? Все одинаковые: улыбка от уха до уха, тугие, идеально прилизанные пучки на голове, голос певучий-певучий, аж бесит.

«Интересно, а если ей пучок ослабить, она так же широко улыбаться будет, или это ей так кожу волосами натянуло?» – подумала я, когда первый раз встретилась с лабораторными секретаршами.

– Могу я вам чем-то помочь? – все еще улыбается. Ну точно, кожу натянули.

– Да, – я старалась улыбнуться в ответ как можно милее. Кто знает, а вдруг она мне лицо откусит, потому что я недостаточно вежливая? – Меня должны встретить.

– Значит, вы записаны, – она протянула лапу с острыми когтями, формой «миндаль», такую же идеальную, – позвольте ваши документы.

Я протянула паспорт. Конечно, из рук не выпустила.

– Боюсь, вас нет в списках, – с наигранным тошнотворным участием говорит девушка.

Я закатила глаза и достала удостоверение. Гном, зараза, снова напортачил. Ну я ему устрою, когда вернусь.

«Федеральное агентство паранормальных преступлений» – написано на корочке. Внутри моя фотография: «Агент: Ёлка» – подпись рядом.

Девушка смотрела какое-то время, не отрываясь, а затем кивнула.

– Могу я записать ваше настоящее имя для книги посещений?

– Конечно. Анисимова Дарья Васильевна, – продиктовала ей, украдкой поглядывая в книгу посетителей. Как всегда. Лаборатория цифровая, а журнал учета рукописный.

«Эх, – подумалось мне, – а почерк у неё тоже идеальный…»

– Тимофей Семенович сейчас за вами поднимется.

– Простите, поднимется? – с опаской спрашиваю, надеясь, что она оговорилась.

– Да, можете пройти к левому лифту, – она показывает своей лапой на стальную дверь. Все-таки вниз… Не подвела меня чуйка.

Бабушка бы сейчас просто вопила от ужаса. Её единственная внучка в логове злейшего врага. К сожалению или к счастью, но моя семья от меня отказалась. Примерно тогда, когда я связалась с федералами. Отдел синестезии пригласил меня на третьем курсе как самую успешную студентку. Я как истинный фанат государственных программ согласилась, не думая.

Поездки за рубеж меня мало интересовали. Россия – страна большая, если захочется попутешествовать – лет на двадцать хватит. А там, может, и получу статус международного агента. Конечно, весь земной шар он мне не откроет, но как минимум содружественные страны.

Плюсов от службы в федеральном агентстве тоже было немало. Во-первых, престиж. Во-вторых, законность деятельности снестета и, как следствие, разрешение использовать тонкие материи. Отдельный суд для паранормальных тоже радовал. Всеми преступлениями, связанными с «особенными», занимались такие же «особенные». В обществе нас не гнобили, но, очевидно, побаивались, поэтому наличие отдельной законности и иерархии выручало.

Конечно, у нас не было разрешения на убийство или воровство. За это нас судили так же, как и остальных. Но, допустим, за превышение самообороны могли оправдать. Особенно если паранормальный неквалифицирован. Или, допустим, если сила проявилась впервые.

Конечно, система была еще сыроватой, но она была. Мы пошли по пути принятия и адаптации, а не запрещения и истребления. По пути геноцида, к сожалению, пошли большинство стран. Страх, паника, беспорядки…

К счастью, есть и хорошие новости. Мы от них изолированы высокой стеной и колючей проволокой. Это была не наша идея, их. Они не смогли принять решение нашего государства по поводу паранормального. Я их не осуждала. Это действительно страшно.

Так наш земной шарик разделился на две почти равные половины. Сторонников и противников изменений.

Ноль. Минус один. Минус два. Минус три, затишье. Выдыхаю, не так плохо. Говорят, чем ниже этаж, тем страшнее. Минус три – еще не глубоко. Еще выживем.

Хотя с бабушкой я долго и не общалась, её воспитание давало о себе знать.

Лифт приехал быстро. Из него вышли четверо. Первый – маленький и круглый, словно воздушный шарик, старичок с залысиной, он увлеченно говорил по телефону, и слюни капельками разлетались в разные стороны; второй вышла девушка, кажется, одна из секретарш; третьим – высокий, наверное, даже немного выше Гнома, парень.

Кто из них был Тимофеем Семеновичем, я не знала. Что-то внутри подсказывало, что тот, который с залысиной. Конечно, я сразу же отмела идеальную девушку на цокающих каблуках. И длинного. Он был слишком хорош, чтобы быть правдой.

Мужчины вместе дошли до стойки регистрации, сначала спросил старикашка. Получив удовлетворивший его ответ, он кивнул и медленно пошел в мою сторону. Ну конечно – королева везения.

«Не-е-ет, – пронеслось у меня в голове, – лучше бы я в этом году без огоньков…»

Говорила мне мама: «Никуда тебя эта эзотерика не приведет». Права была.

Говорила мне бабушка: «Не связывайся с федералами»…

Вообще-то, ко всему прочему, я была сертифицированной гадалкой. Уж не знаю, как моя консервативная матушка это допустила, наверное, бабушка постаралась, чтобы внучка пошла по её стопам. Работать по профессии, к сожалению, не получилось. Способности не открылись. Поэтому я знала всё о теории предсказания, но была абсолютно беспомощна. Нет, иногда что-то пролетало. Гном называл это интуицией. Но я-то знала, что это не чуйка, а бабкина сила проявляется.

Прошло почти двадцать лет, как колдовство признали профессией, а эзотерику – наукой. В школе я не очень любила современную историю, но знала, что эпидемия началась после взрыва какого-то вещества. Его испарения пробудили скрытые способности человеческого разума, и в мире появились настоящие колдуны. Что и где взорвалось, я не помнила, но мне оно было и не надо.

Я внимательно смотрела, как старик медленно приближался. Кажется, он даже мне улыбнулся… Признаться, было страшно. Я вспомнила, как минуту назад он увлеченно плевался по телефону, и ужаснулась еще сильнее. А что, если мне придется встречать с ним Новый год?

– Дарья Васильевна?

– Да, это я, – еще одно откровение: я удивилась, когда меня окликнули.

– Меня зовут Тимофей Семенович, для вас можно просто – Тим. Кажется, нам с вами предстоит работать вместе.

Я обернулась. Передо мной стоял тот самый высокий. Он точно разговаривал со мной. Старикашка тем временем свернул. Фух! Можно выдохнуть.

– Тогда можно просто Даша, – улыбнулась я, – или Ёлка, как вам больше нравится.

Он улыбнулся и жестом пригласил меня в лифт, который, кажется, еще никуда не уезжал. Ждал, небось?

– Нам на какой? – с улыбкой спросила я.

– На минус восьмой, – задумчиво буркнул мой новый напарник, потянувшись к кнопкам.

Он оказался очень близко. Пахнуло деревом: эвкалиптом и, кажется, сандалом. Плохое предчувствие зашевелилось где-то глубоко внутри. Оно всё ещё выжидало.

Глава 3. Не все плохо, как кажется

– Минус восьмой? – спросила я, надеясь на то, что он пошутил или ошибся. К минус третьему я была готова, к минус пятому тоже, но восьмой…

Какие ужасы должны твориться на этаже ниже последнего? Что за монстра они спрятали так глубоко под землей?

Пугаться, правда, не хотелось. Я была не из тех нежных и ранимых, которые падают замертво при виде крови. На работе многое видеть приходилось, привыкла.

Лифт остановился ровно на третьем подземном уровне, и я с вопросом посмотрела на Тимофея, который задумчиво смотрел на заднюю стенку лифта. Ну, ту, на которой зеркало.

– Не могли бы вы посмотреть в зеркало? Система безопасности должна идентифицировать вас.

Я, пожав плечами, повернулась к зеркалу. Кто этих лабораторных знает? В моих же интересах от Тимофея далеко не отходить, слушаться, глупости не делать и не шалить. Минус восьмой – это смертельно опасно.

Обычно, кстати, я так не поступаю. Если Ёлка выходит на дело, то по меньшей мере что-то где-то рухнет. Остается только надеяться, чтобы не прибило.

Зеркало подсветилось зелёным и разъехалось в стороны. «Это что? Лифт в лифте?» – даже мой внутренний голос был ошарашен. Куда же я ввязалась?

– Да, наш отдел официально не афишируется, поэтому нашего этажа официально нет в списках. Вообще-то мы базируемся на трех подземных этажах. Минус восьмой, девятый и десятый. Но из-за пожара два других пока заблокированы. Вы же читали документы о неразглашении, которые подписали? – Тимофей протянул подписанный мной листок. Я внимательно пробежалась по тексту. Дурацкая привычка верить Гному на слово меня когда-нибудь погубит.

«Ёлочка, да там всё стандартно», – говорил мне этот предатель.

«Да не переживай, никакого криминала», – ага, блин…

А согласие на стирание памяти – это у нас уже стандарт.

– Не переживайте, конечно, никто вам ничего стирать не собирается. Это не в наших интересах.

– Вы мысли читаете?

– Не читаю, – очаровательно улыбнулся Тим. – Просто ваши эмоции легко считываются.

Лифт брякнул, и мы вышли в темный коридор. Нет. Не так. И мы вышли в темный тоннель, который вел куда-то очень далеко, в бездну.

По ощущениям, именно в таких тоннелях должно пахнуть сыростью, плесенью и серийными убийствами. В катакомбах же никто искать не будет.

Вообще-то здесь не пахло. Вообще ничем не пахло. Одинокая лампочка перемигивала холодным светом. Жуткая атмосфера.

Тимофей чувствовал себя довольно уверенно в этой обстановке, чего нельзя было сказать обо мне.

– Простите, – немного смутившись, сказал Тимофей, – после происшествия людей катастрофически не хватает. Наш отдел закрыли на карантин. Как оказалось, наш пациент умеет оказывать воздействие на человеческий разум, в частности, на память и восприятие реальности. – Он дергал какие-то рычаги, нажимал какие-то кнопки. Наверное, это был пульт управления.

– Многие сотрудники нашего отдела серьезно пострадали. И в пожаре, и после воздействия, поэтому они находятся под присмотром врачей. Сейчас нас осталось меньше десяти человек. Только те, кто не поддаётся ментальному воздействию и у кого был выходной в день пожара.

– Остальные серьёзно пострадали? – спросила я.

– Нет, от огня никто не пострадал. Может, пару неосторожных царапин или ожогов. Наш корпус хорошо оборудован на все случаи происшествий – пожар не исключение. Просто в нашей работе появились некоторые трудности.

– Учитывая, какие слухи ходят про минус седьмой этаж, я понимаю, чего вы опасаетесь.

– Иногда людям спокойнее жить, зная, что им известно самое страшное на планете. Они боятся инопланетян и вампиров, но даже не хотят думать, что есть вещи куда страшнее.

– Вам, как я понимаю, известно что-то страшнее?

– Не могли бы вы щёлкнуть рубильник справа от вас? – как бы между делом спросил Тимофей. – Да, да, который самый правый.

Я послушно щёлкнула нужный выключатель. На потолке зажглись лампы. Стало светлее.

– Я не буду вдаваться в подробности, – сказал Тимофей, отходя от пульта. – Но за жизнь повидал многое. Поверьте, вам такого даже не придумать.

– Вы хотите меня напугать?

– Нисколько, – он говорил серьёзно и очень спокойно. – На этом этаже применяются технологии по расширению и сужению пространства. Не пугайтесь, если вам покажется, что в комнате слишком много места.

Тимофей сел в маленький четырёхместный трамвайчик. Я не спешила идти за ним. Осматривалась.

– А это не опасно для физической материи?

Кажется, его удивил мой вопрос. Я очень любила читать открытые исследования лаборатории, поэтому имела представление об этой технологии.

– Вообще-то нет, но если у вас есть морская болезнь или вас укачивает в автобусах…

– Нет-нет, – я села рядом с ним. – Ничего такого. Просто я читала про эту технологию пару лет назад. Насколько я помню, исследование закончилось ничем. Сужение и расширение пространства негативно сказывалось на физической материи. Разве нет?

– Верно, – он улыбнулся. – Приятно знать, что кто-то вообще читает эти исследования. Да, такая проблема действительно была на первых этапах. Нам удалось её модернизировать и исключить негативное влияние. Теперь это абсолютно безопасно. Из побочных эффектов – временная линия здесь немного отличается.

– Это как?

– Для людей на поверхности мы будем ехать всего шесть минут, но для нас они будут тридцатью.

Я посмотрела на наручные часы. Девять ноль одна. Вагончик тронулся. Когда мы немного отъехали, я задала интересующий меня вопрос: