Жентиль и Плюшевый Мишка. Самое начало

Восхождение старушек продолжалось еще несколько минут. Мальчик уже был готов закричать от нетерпения и злости, как, наконец, автобус тронулся, выпустив за собой облако черного густого дыма.

Автобус медленно плелся по поселку. Через открытые форточки и люки в крыше ветерок порывами залетал в салон, одаривая пассажиров прохладой с запахом отработанного дизельного топлива.

На выезде Казимир увидел как Жентиль и его мутный друг, копаются в земле на склоне берега вонючего ручья. «Та еще компашка – съязвил Казимир про себя, ехидно улыбаясь – тощий и непонятно кто». Ухмылка пропала с лица мальчика, когда он заметил с десяток котов, участливо наблюдающих за работой странной парочки. Но автобус проехал мостик через ручей, и нелепая сценка постепенно скрылась из виду. Как ни старался Казимир, подбежав к заднему окну, разглядеть, что там происходило дальше, ничего увидеть не смог, только арку из крон раскидистых деревьев, постепенно уходившую зеленым тоннелем вдаль.

Вторая неприятность ждала его, когда он вернулся на свое место – бледный молодой человек занял заветное сидение. Он огляделся, но других свободных сидячих мест не осталось, кроме того, что было рядом с бледным типом. Пришлось сесть. Не ехать же стоя.

– Хочешь, поменяемся? – спросил юноша, заметив, как Казимир смотрит в окно, слегка приподнимаясь на сидении.

– Нет! Да на что там смотреть-то! Город как город, чего я не видел тута? – надменно отказался мальчик.

– Ну как хочешь, – спокойно ответил молодой человек и слегка улыбнулся губами.

«Какой-то он странный, – думал Казимир: – Странно одет для лета – во все черное. Волосы тоже черные кудряшками непослушно торчат в разные стороны. Да и вообще, от него тянуло холодом, и пахло сыростью, как погреб у бабушки в деревне. Уродец прям, какой-то!»

Так и ехали.

Через пару остановок голос в динамике прохрипел: «Городская больница четыре с половиной». Дождавшись, когда автобус остановится, и откроются двери, «холодный» юноша спокойно поднялся, вежливо попросил пропустить его, поблагодарил и вышел. «Странный», – мальчик быстро занял «законное» место.

Автобус все плелся. Дорога стала шире, а деревьев стало меньше. Мимо по раскаленному солнцем асфальту проносились автомобили. Несмотря на то, что в рабочий день город представлял непрерывно движущуюся систему, Казимиру он казался невообразимо скучным. Но он все равно зорко вглядывался в окно в поисках чего-нибудь интересного. Вот древний дедуля на велосипеде с рулем похожим на бараньи рога в очередной раз обогнал автобус. Скукотища.

Чтобы хоть как-то развлечься мальчик достал колонку и включил музыку. Сначала пассажиры просто косились на него. Потом какая-то пожилая женщина стала угрожать, что вызовет стражей порядка. Остальные не преминули присоединиться, высказывая злобные угрозы и сомневаясь в наличии воспитания у Казимира: «Типичный хулиган и двоечник еще, небось!» Музыку пришлось выключить. «А то действительно, притворят свои угрозы в жизнь. А ведь он даже за проезд не заплатил». Хулиган опять погрузился в угрюмые мысли, уставившись пустым взглядом в окно. Он сидел, скрючившись на сидении, и думал: «От чего все так? Почему ничего не радует его? По какой причине, когда он находит что-нибудь интересное, взрослые начинают ругаться и кричать, не разобравшись? Почему мама больше любит сестренку, а папа говорит, что ничего из него хорошего не выйдет…»

Не заезжая в центр города, автобус свернул в район, построенный много лет назад, в середине прошлого века. Малоквартирные двухэтажные дома с растрескавшейся штукатуркой чередовались с деревянными одноэтажными хибарами на нескольких хозяев. Невзрачный блеклый пейзаж иногда разбавляли магазины-стекляшки с яркими вывесками и немытыми окнами, да расположенные вдоль дороги жидкие кусты и скрючившиеся узловатые деревья. На обратной стороне дороги, по широкой грунтовой обочине бежала серая стая собак, лая на автобус. «Им, наверное, тоже скучно – они так развлекают себя…» – подумал Казимир, оторвавшись от безрадостных размышлений. Не успел мальчик закончить свою мысль, как внезапно автобус дернулся, громко хлопнул, выпустил неприлично большое облако дыма и замер без признаков жизни. Испуганный водитель в оранжевом светоотражающем жилете и с огнетушителем, выбежал из кабины в салон. Пару раз туда-обратно пробежал по проходу. Бросил огнетушитель. Стал с испуганным лицом дергать за дверь-гармошку. Освободив проход, мужчина во все горло заорал: «Все на выход! Спасайся, кто может!» Выбежал на улицу и спрятался за ближайшим деревом.

Переглянувшись, пассажиры начали нехотя покидать транспортное средство, ведь оставшийся маршрут придется преодолевать пешком, либо ждать следующего автобуса. Проскользнув между столпившихся у выхода, в основном, пожилых людей, Казимир выпорхнул на улицу. В лицо ударило летнее солнце, мальчик зажмурился. Когда глаза привыкли к яркому свету, он попытался сориентироваться на местности, но понял, что никогда не бывал в этом районе, даже не проезжал мимо. Подумав, мальчик решил пойти по ходу движения автобуса до ближайшей остановки.

Он шел по обочине дороги, поднимая облачка пыли там, где ступал. Несмотря на то, что время уже двигалось к вечеру, солнце продолжало жарить, и лишь проезжавшие мимо машины обдавали легким ветерком.

Пройдя пару десятков метров, Казимир услышал, что сзади часто перебирая множеством лапок, кто-то приближается. Он резко остановился, и, обернувшись, увидел свору серых собак. Животные тоже остановились и стали внимательно рассматривать человеческого детеныша своими черными глазами. В стае были собаки всевозможных размеров и внешнего вида. Одна была тощая и высокая с длинной нечесаной шерстью. Другая – длинная мохнатая и на коротких лапках, ее длинные уши были в пыли, так как их кончики фактически лежали на земле. Еще одна, со свалявшейся кудрявой шерстью была похожа на овцу. Рассматривать остальных Казимир не стал, просто развернулся и пошел дальше: «Похоже им просто любопытно».

Мальчик и собаки шли еще минут десять, пока вдалеке не показалась голубая металлическая остановка. Несмотря на усталость от жары Казимир оживился, ускорил шаг, а потом перешел на бег. Импульсивно повинуясь порыву, он не подумал, что может спровоцировать собак. Но собакам было все равно, они уже давно потеряли интерес к мальчику, переключив свое внимание на возвращавшегося откуда-то щуплого дедушку на скрипящем спортивном велосипеде.

Остановка была старая, настолько, что из-за бесчисленного количества окрашиваний, растрескавшиеся слои краски напоминали трещины на старых картинах, тех, что он видел на экскурсии с классом. Две стенки сооружения были сплошные, а та, что со стороны подъезжавшего автобуса состояла из крупных колец, согнутых из металлического прутка и состыкованных друг с другом с помощью грубой сварки. Изжелто-выцветшая табличка спереди наверху остановки гласила «Парк…», остальная часть надписи была стерта. «Что за парк такой?» – запыхавшийся Казимир заглянул за остановку. Высокая трава, а следом живой монолит из деревьев и кустарников, покрытых каким-то непонятным вьюном. Обойдя павильон, мальчик увидел узенький проход в густых зарослях, к которому от остановки вела еле заметная тропинка.

Он с осторожностью подошел к проему в стене из зелени. Изнутри потянуло прохладой и сыростью. «Это не парк, а какой-то лес посреди города. И тропинка, наверное, для всяких забулдыг или бродяг», – проворчал про себя Казимир. Отойдя на пару шагов назад, и оглядев зелень вокруг прохода, он увидел, что справа между листвы проглядывает что-то не совсем похожее на растительность. Аккуратно пройдя через высокую траву, мальчик раздвинул листья кустарника в том месте, где была брешь в зарослях. Вверх поднималась прямоугольная колонна из красного кирпича. С левой стороны в кладку были вмонтированы ржавые кованые петли, не державшие ничего. А вправо уходила затейливая ограда, обвитая сухими стеблями вьюна. «Значит это точно парк, только старый и забытый. Ненужный почти никому, кроме всякого сброда, да и то только, наверное, для всяких непотребных дел», – рассуждал Казимир: – «Прям как я сегодня, ведь, наверное, никто даже не заметил, что я укатил черт знает куда, из поселка». Мальчик не горел желанием идти в непонятное место, скрытое от глаз посторонних, да и вообще, кто там может обитать? Но любопытство взяло свое, и, вернувшись на тропинку, он прошел через спрятанные ворота в парк.

Вся территория лежала в тени огромных деревьев, мощными стволами, уходивших ввысь и смыкавшимися в купол раскидистыми кронами. Лучи солнца почти не проникали в парк. Кустарники и молодые деревья заполняли своими листьями пространство на среднем ярусе. На нижнем уровне господствовали любители дневного сумрака – огромные папоротники. Странно, но при таком количестве деревьев, не пела, ни одна птица, только иногда откуда-то из глубины парка доносились одинокие выкрики ворон, разбавлявшие шепот шуршащей листвы. И еще казалось, что кто-то очень маленький и легкий быстро пробегает, шурша ногами, по пологу из прошлогодней листвы и мелких трав. Если бы не такое странное звуковое сопровождение, прохладу парка, в которую окунулся Казимир после уличной жары, можно было бы назвать расслабляющей. Мальчик шел по узкой дорожке, аккуратно ступая по неровным, иногда скользким ото мха, булыжникам, периодически жалясь голыми лодыжками о вылезшие непонятно откуда кустики крапивы. Конечно, это его немного раздражало, но так интересно было узнать, что там дальше. Постепенно заросли по обоим краям дорожки начали расступаться, и она превратилась в полноценную аллею. Теперь можно было не следить за подло кусавшейся травой, а сосредоточиться на изучении парка.

Из зарослей папоротника беспорядочно торчали статуи детей в странных головных уборах и завязанных вокруг шеи платках. Волосы и одежда у ребят развивались как будто на ветру. Еще были сценки, где дети кормили или гладили оленей. Из-за того, что серебряная краска, которой были покрыты фигуры, потрескалась или облезла, они казались грязными. Иногда попадались круглой формы беседки с черепичными крышами. Дерево, из которого они были сделаны, от времени и влаги потемнело. Но кое-где еще остались чешуйки зеленой краски, когда-то покрывавшей постройки. За кущами иногда можно было разглядеть столбы фонарей очень странной формы, с плафонами похожими на перевернутую тарелку и цилиндрической штукой сверху.

Казимиру хотелось подойти к каждой статуе, разглядеть повнимательнее все детали: «Что это за дети, и почему им поставили памятники? Может там есть табличка?» Однако любопытство в этот раз не могло победить страх быть ужаленным крапивой не только в ноги, но и в лицо, и в руки: «Еще, небось, и через футболку «укусит». Наверняка там ее целая куча растет». Мальчик шел уже достаточно долго, а парк все не заканчивался. Он должен был бы уже устать, хоть немного, но почему-то идти становилось легче. Также Казимир отметил, что вместо статуй детей и животных, теперь над волнистой темно-зеленой гладью возвышались изваяния воинов и мужчин в длинных платьях с венками на головах. Точнее это был один и тот же человек, но в разных костюмах и позах. Еще мальчик отметил, что его шаг значительно ускорился, будто что-то затягивало его вглубь парка. Несколько шагов и он почти бежал. Теперь-то стало понятно, в чем дело. За изучением ландшафта он не заметил, что дорожка постепенно начала спускаться под гору. Не успел он подумать об этом, как угол стал еще круче, как будто кто-то наклонял весь парк, и мальчику пришлось перейти на бег. Дорожка кренилась все сильнее и сильнее, и Казимир уже еле успевал переставлять ноги, чтобы не упасть. Окружающий идиллический зеленый пейзаж превратился в смазанную кашу, а размеренный шелест листвы в бешеный стук сердца. И вдруг все замерло и повисло – правая нога мальчика споткнулась обо что-то, торчащее между булыжниками мощеной дорожки. Чтобы хоть как-то уберечься от падения, Казимир рефлекторно выставил руки вперед. Но он не полетел дальше, а просто шмякнулся вниз, стукнувшись коленками, локтями и лбом.

Было так больно и обидно, что Казимир заплакал. Непонятно за что было хвататься: ушибленный лоб или суставы. Он хотел сжаться в клубок, обняв колени, и спрятать лицо за ними, но что-то крепко держало правую ногу и мешало ей двигать. С трудом перевернувшись на спину, мальчик приподнял голову и посмотрел на лодыжку – толстая ржавая проволока, как змея, обвила голень почти до самого колена. «Откуда она вообще здесь взялась, эта чертова проволока?» – возмущенно крикнул он, и, забыв о разбитых коленях, начал яростно дергать правой ногой, помогая левой освободиться от ловушки. Но это не очень помогало. Пришлось сесть и начать выпутываться руками. Дело пошло лучше, однако проволока продолжала сопротивляться, и каждый раз норовила опять закрутиться вокруг щиколотки. Кое-как разобравшись с железкой, мальчик встал и начал отряхиваться. Наклоняться было тяжело, болела голова и ушибленные части рук и ног.

Справившись с нелегкой, в его физическом состоянии, задачей Казимир выпрямился и огляделся. Все вокруг как будто изменилось. Конечно, это был все тот же тенистый парк, но, во-первых, местность снова стала ровной. Во-вторых, вместо невпопад расставленных статуй, вдоль аллеи располагались невысокие колонны с абсолютно одинаковыми бюстами, одного и того же мужчины. Дорожка заканчивалась у ветхого деревянного двухэтажного строения цилиндрической формы.

Прихрамывая, мальчик подошел к сооружению. Облицованное короткими дощечками, прибитыми елочкой, оно, видимо, много лет назад было зеленым, как, впрочем, и все постройки в парке. Первый уровень был оформлен декоративными арками с деревянными колоннами, а в центральном своде был вход. На втором – располагались лишь маленькие квадратные оконца без стекол. Наверху по периметру крепились копья с горизонтальными жердочками, с которых свисали сильно потрепанные выцветшие тряпки непонятного цвета. Еще поверху проросли маленькие деревца.

Изнутри эхом доносился звук мужского голоса, казалось, что работает телевизор или радио. Откуда, в заброшенном парке? Казимир осторожно преодолел три ступеньки трухлявого крыльца, перед центральной аркой, и вошел в темный проход. Узкий прямой коридор проходил насквозь. Воздух здесь был очень влажным, и пахло гнилым деревом. Мальчик шел к свету, аккуратно ступая, по скрипучему истлевшему полу. Голос становился все громче, но слов разобрать было нельзя, а еще на заднем плане добавились ритмичные потрескивания и шуршание, как будто кто-то завел старую пластинку на таком же старинном патефоне. Как оказалось, звук доносился с другой стороны строения.

Выбравшись наружу, Казимир понял, что попал на какое-то собрание. И здание было вовсе не зданием, а трибунами, расположенными полукругом и уходившими вниз, к сцене. На подмостках, находившихся как будто в яме, стояла кафедра, с которой вещал оратор в длинных белых одеждах, малиновом плаще и бронзовым венком на голове, а еще он светился, периодически мерцая. Еще, мужчина был полупрозрачным, через него было видно складки на расположенном сзади малиновом занавесе. Сидевшие на трибунах также нестабильно светились, прямо как перегорающая лампочка. У них не было лиц, будто у манекенов в магазине. Казимир, также, заметил, что тряпки, которые висели на копьях, наверху трибун, превратились в длинные малиновые штандарты. Да и вообще, вся обстановка, как показалось мальчику, была торжественной, хотя и очень странной. Вдруг оратор замолчал и жестом подозвал ребенка к себе. Мальчик изобразил удивление и показал пальцем на себя. Мужчина кивнул и продолжил речь, громко выкрикивая бессвязные и бессмысленные звуки. «Откуда он меня знает, этот светящийся? Что, вообще, ему надо?» – помешкав с минуту, Казимир начал неуверенно спускаться по ступеням лестницы, проходившей между секциями сидений. С каждым шагом он становился ближе к оратору. Теперь мальчик заметил портретное сходство мужчины с античными бюстами и статуями в парке. Курчавые коротко остриженные волосы, высокий лоб и массивные надбровные дуги, прямой и острый нос. Когда он открывал рот, четко отчеканивая тарабарские слова, обнажались, слишком многочисленные и тонкие для нормального человека, белые зубы. Подбородок у мужчины сильно выпирал вперед, и был квадратным и массивным, что говорило о несгибаемой воле. Он непрерывно жестикулировал своими мощными руками с необычайно маленькими кистями с изящными тонкими пальчиками. Движения человека в тунике казались отрывистыми, а так же в совершенно неожиданных местах на нем появлялись и исчезали белые точки, пятна или ворсинки. «Прям как в том фильме, где в Луну стреляют из пушки, только здесь все цветное», – заключил мальчик.

Когда мальчик спустился и с опаской подошел к сцене, человек у кафедры, не переставая выступать, указал куда-то влево за спиной Казимира. Повернувшись, он долго искал глазами, куда же мог указать мужчина? Наконец он увидел, что в левой части трибун, в третьем ряду, между мужчиной в зеленом френче и женщиной в длинном черном кружевном платье и шляпке, сидит ребенок-манекен в такой же одежде, как и он. «Как так вышло? Что за странное совпадение? Или может быть это спланировано, но зачем? – пытался понять Казимир, преодолевая ступеньки: Прямо заговор какой-то. С чего это он, обычный хулиган, стал таким важным?» Не успел мальчик добраться до третьего ряда сидений, как его двойник поблек, и совсем исчез.

Как только ребенок занял предназначавшееся для него место, речь оратора стала понятной и обрела смысл: «Я знаю, каково быть неугодным, всеми порицаемым и неуместным! Я понимаю, как это, когда, якобы праведное общество, запрещает делать то, что делает тебя счастливым, когда единственное лекарство от скуки – идти наперекор мнению обывателей!» – уверенно выкрикивал трибун, таращась на Казимира. Чем он заслужил такой чести? Мужчина продолжал: «Я знаю, как свернуть эту гору непонимания, избавиться от …» Но мальчик уже отвлекся и не слушал – сработала привычка пропускать все, что говорили учителя в школе, Он смотрел, то по сторонам, то на развивавшиеся без ветра штандарты, на толстенные стволы настоящих деревьев. «Вместе мы заставим весь мир содрогнуться и преклонить колени! Целая вселенная будет у наших ног, и каждая тварь задрожит, когда прогремят наши имена!» – оратор перешел на визг, заканчивая каждую фразу фальцетом, такой силы, что уши закладывало. Казимир аж подскочил от неожиданности и, чтобы его не отругали за то, что все прослушал, со всей мочи стал кивать головой. Выступавший одобрительно улыбнулся, показав свои необычно узкие и длинные зубы. Он стукнул ладонями обеих рук по трибуне и погас вместе со всеми зрителями, а также помпезным убранством амфитеатра. Едва мальчик встал со своего места, как оказался в самом начале парка лицом к лазу в зарослях: «Что это было? Как вообще такое могло случиться? И произошло ли это все по-настоящему?»

Покинув внутренний мир странного парка, Казимир увидел, что на улице уже начало смеркаться. Первая мысль, которая пришла в голову: «Надо как-то выбираться из этого захолустного райончика». Мальчик перебежал через дорогу, выскочив на проезжую часть прямо перед, ехавшим слева автомобилем. Водитель испугался, и истерично сигналя, вывернул на обочину. Прокричав что-то в адрес мальчика, автолюбитель резко нажал на педаль газа, машина тронулась с места с пробуксовкой и унеслась прочь, оставив вместо себя лишь облако пыли.

Жара начала спадать, уступая место расслабляющему теплу летнего вечера. Один за другим загорались фонари и окна окрестных домов. Спустя пару минут, освещая путь мерцающими фарами, вдалеке показался желтый автобус, может быть даже тот, на котором мальчик ехал днем. Этот так же, еле плелся по асфальту, ритмично покачиваясь. Когда «чудо техники» неспешно подъехало к остановке и открыло дверь-гармошку, мальчик вошел в полупустой, тускло освещенный, салон и устало плюхнулся на первое попавшееся сиденье у окна. Автобус тронулся. Посмотрев в окно, Казимир увидел свое полупрозрачное отражение на фоне движущегося снаружи вечернего города – на лбу выпирала огромная шишка. «Это что, мяч для пинг-понга, какой-то, или яблоко? Сегодня мне точно попадет от родителей», – подумал про себя мальчик. От этого настроение совсем испортилось. Он начал представлять как будет ругаться мать, и что скажет отец в своей очередной уничижительной речи. Но его горестные мысли прервал голос, человека из парка: «А тебе ли не все равно что они скажут? Теперь ты гораздо большее, чем им может показаться. Скоро, совсем скоро, они станут молить о по…» Казимир потряс головой из стороны в сторону, голос пропал. Он осмотрел автобус – никого похожего на оратора из амфитеатра в салоне не было, только обычные скучные люди, едущие домой вечером.

Казимир пребывал в своих, одному ему ведомых, мыслях. Он не заметил как в автобус сел худощавый бледный юноша в солнечных очках. Не обратил внимания, как бодрый дедуля-велосипедист, наматывая очередной круг по дорогам города, промчался мимо плетущегося по направлению к поселку автобуса. Пропустил, как свет от фонарей растекался по зеленому тоннелю, образованному растущими вдоль дороги деревьями, и мотыльки, слетевшиеся со всей округи, хаотично кружились на фоне слепящих белых нимбов венчавших мачты городского освещения. Мальчик проехал мимо своей остановки и вышел на конечной, а потом побрел домой. Сегодня вечером реальный мир его не интересовал.

Глава 4. Сказка про ночных кузнечиков

Для солдатиков мама выделила металлическую коробочку из-под чая. Сначала она показалась Жентилю не совсем подходящей, так как ее внешний вид не соответствовал назначению. Жестянка была покрыта пестрым розово-оранжевым этническим узором, явно неподходящим для хранения храбрых воинов. Мальчик даже хотел ее перекрасить. Однако, подумав, решил, что в целях конспирации внешний вид менять не станет, ведь никто не додумается искать армию в чайной коробке.

Два дня назад вечером Жентиль с папой отмыли фигурки. Потом отец достал старый черный паяльник с желтой деревянной ручкой и приделал ногу старинного солдата на место. А чтобы вернуть воинам былой лоск, они заново разрисовали их акриловыми красками. Мундир старинного солдата сделали красным, для шапки и сапог использовали черный, а для штанов – серый цвет. Индейцу освежили оперенье и боевую раскраску на лице. Пластмасса, из которой был сделан рыцарь, имела металлический отблеск, поэтому, чтобы подправить его внешность, оказалось достаточным нарисовать герб на щите и расписать перья. Хотя старые фигурки и не могли конкурировать с современными игрушками по внешнему виду и мобильности суставов, было в них что-то привлекательное. Постоянно хотелось вынуть их из коробочки, поддержать в руках и рассмотреть каждую деталь. А еще нужно было все это обсудить с Мишкой, но он куда-то запропастился. Поначалу Жентиль даже выходил на улицу, в надежде встретиться с другом там, но безрезультатно. Даже котов не было, ни одного. Со вчерашнего дня мальчик вернулся к своим обычным занятиям – рисованию, чтению комиксов и книг.

– Жентиля, может быть, пойдешь, погуляешь, целый день дома сидишь? Смотри, какая погода хорошая, – сказала мама, заглянув в комнату.

Мальчик сидел на подоконнике, что-то чирикал в блокноте, и, не отрываясь, ответил на ее слова:

– Некогда, мам, у меня тут важное дело.

Женщина хотела что-то сказать, чтобы приободрить малыша, но не нашла подходящих слов. Поэтому приняла простое, и, по ее мнению, верное решение – приготовить пиццу.

Лепешка с сыром и колбасками немного скрасила меланхолию мальчика, но он все равно не пошел на улицу, а достал с полки собрание графических романов о малыше-дьяволе. Остаток дня прошел за чтением увлекательных историй о приключениях героя из ада. Теперь осталось дождаться, когда приедет с работы папа – верный друг, который всегда возвращается. За играми и разговорами с ним пройдет остаток вечера и даже немного ночи, ведь завтра выходные. Можно будет спать долго, а когда проснешься, папа будет дома. И целых два дня можно провести вместе.

Жентиль побежал на балкон и стал ждать, вдруг удастся разглядеть через деревья как подъезжает папина машина. Он стоял, положив ладони на ограждение и упершись в них подбородком. Перед мальчиком был все тот же неугомонный шелестящий и чирикающий летний пейзаж. Хоть солнце уже начало прятаться на западе и посылало на землю уже не светло-желтые, а оранжевые лучи, было очень тепло. Через листья была видна часть дороги на въезде в поселок. Там, то и дело мелькали машины, проползали желтые автобусы, промчался дедушка велосипедист, но не было папиного автомобиля. Внезапно две мохнатые лапы схватились за металлическое ограждение и перед лицом мальчика вылезла бордовая медвежья морда с большим черным носом и двумя смеющимися глазами.

– Привет, дружище!

Мишка вернулся! От радости Жентиль даже не успел подумать о том, как сильно злится, ведь друг забыл о нем на целых два дня:

– Привет, ПиЭм! Где ты пропадал? А мы отмыли и покрасили солдатиков! Хочешь посмотреть? Они такие кл… – мальчик хотел сказать еще много чего и спросить много о чем, но от внезапного появления животного не успел набрать достаточно воздуха и остановился на полуслове, чтобы сделать вдох.