Безутешный счастливчик

13 апреля – Уже и солнце, но около нуля градусов. К приходу гостей готовлю очередные (13–18) страницы 5 акта. Носова. Потом – Ирина Л. (отдаленно). Потом – Тим. Потом – Л. Майкова. Все с приношениями, и довольно оживленно. Вечер – даю себе отдых от трагедии: «Контин‹ент›»[18], телевизор, грустно относительно Ир. Л.

14 апреля – Пасха. Прекращение ночных морозов. И деловое расположение духа. Прогулки запрещены, но при вытаскивании мусора, под солнцем все-таки звоню Ю. Р. (не видел с 14 февраля, не звонил с 28 марта). «Когда к тебе можно заехать?» – Р. о занятости, перегруженности, о гостях, как всегда. Я – о своем житье вне Москвы и о писанине. «Ну, до свидания». Она: «…Почему так спешно?» – «Да уж так. До свидания». Кладу трубку. Весь день, отложив финал 5-го, сижу над третьим актом. В один день весь его реконструирую, набело переписываю, все 14 страниц. Отлично.

15 апреля – Снова процедуры, работы в реанимации. В 2 часа – Нос. Отдаю ей весь вчера написанный нахрапом 3-й акт. Нос. в восторге: итак, остается только самый конец 5-го акта. Предисловие – посвящение. Вечером гости – Нос. со своей Ольгою, Ольга с шоколадом. Нос. – к Мур. с материалами. Чуть позже – еще гость, через окошко – Мельник. 5-й акт закончить немедленно. Делаю еще три странички. Остаются две.

16 апреля – И заканчиваю трагедию. В полдень довершаю последние две страницы (22–23). Свобода. Добавляю «Крохотное послесловие». За окном – дожди, я удовлетворен и спокоен. Ванная, прогулка под дождями. Проходящий незнакомый врач просит «Петушки». «Вашу книгу так рекламируют, что…» Обещаю. Вечером гости. Нос. и Некрасова. Чрезвычайно весело, если б не затюканная Некрасова. Вручаю Нос. последние 5 страниц последнего, 5 акта. Нос. окончательно в восторге и опять от меня едет к Муру. Еще запоздалые гости: Коля Мельник., Черных, Саша и с рыжей бородой и в коляске почти 2-месячный Кирилл. Чертовски весело у входа в отделение: о предстоящих крестинах, об о. Варсонофии, о законченной сегодня драме и пр.

17 апреля – Вчера, закончив трагедию, нынче потихоньку приступаю к блокнотикам для 2-й, «Диссиденты». Сосед-новичок всматривается в меня и улыбается. Художник из Мосфильма. Уступает мне место у окна. «Я давно о вас слышал» и пр. Ровен и общителен поверх всякой меры. ‹Нрзб.› обещает пробно отпустить меня на субботу-воскресенье. Звоню Г. Нос. – она о «хороших новостях», связанных с Фр‹анцией› и Ан‹глией›. Прекрасно. 2-й день сплошные дожди.

18 апреля – Прекращение дождей, но погода от этого не лучше. И не веселей. Второй день выборочной работы над блокнотами к «Диссидентам». Гуляния днем – Г. Нос. в гостях. Сообщает об успехе трагедии в Мос. – шевелевских кругах – «нечто эпохальное» – и о чтении в кругу Островской с колоссальным успехом. Сотн. Гарик хочет даже навестить меня в больнице. По-прежнему сверхобщителен. Сомнения относительно Ю.

19 апреля – Как только проснулся и развернул 42-й «Континент»: «едва ли не все самое лучшее в современной русской литературе ограничивается именами В. Е. и И. Б‹родского›». И – уже радость. Последние вливания. И – в отпуск до понедельника. С Г. едем домой, чтоб успеть к свиданию с фр. Ал. Я впервые дома после 2 апреля. Знакомство с Ал. Часовая деловая беседа. Обозрение издательств: Буэнос-Айрес пока не издавал, но контракт остается в силе. Большие приветы Горб‹аневской› и Макс‹имова›. Склон‹яюсь› в сторону Континента.

Все дело в окрыленности (между прочим). В «Дисс.».

С 17 апреля – Начинаю выбор материала для «Диссидентов». Блокнот зима 79–80 гг.

18 апреля – Идея: провести Гур. Через все три драмы. Слепец в последнем. Юный стихоплет (под Гарика) – в «Диссидентах». (Интрига отсутствует. Ее заменяет ожидание интриги.)

19–20–21 апреля – Отпуск из больницы и прекращение собирания материалов для «Диссидентов».

22 апреля – Механически исчерпываю блок. 2 за 82 г.

23–24–25 апреля – Чуть-чуть черпаю из блокнота Болшево.

26 апреля – Прекращение «первоначального накопления».

22 апреля – Утром возвращаюсь в больницу. До полудня еще ничего. Потом – неодушевлен., туп, сонлив, вял. Механически вычерпываю для «Диссидентов» из блокнот.

23 апреля – То же самое. Безжизнен. Прекращены даже черновые работы над блокнотиками.

25 апреля – Отчего то все? Простуженность? Фарингит? Слабость? Наверное, в «Диссидент». Все то же, на прогулки совсем не выхожу. Рашидыч сообщает: завтра – домой. Первая гроза. Вечером – Носова, сообщает: трагедия уже в Белграде. Последняя ночь в больнице.

26 апреля – Пятница и последнее утро в больнице. В 11 утра я уже на воле – все-таки болезнен и нелегко добираюсь домой. Потом Носова с большой бутылкой карлсбад. ликера. Следом – Над. Балашова, Лён с Машей и канадкой. За шампанским. Публичное чтение 5-го акта. Ольга. Итак, выпускной банкетик состоялся.

23 апреля – Визит в больницу югослава. В ноябре 84 вышло журнальное издание, в марте этого года – отдельной книжкой. Очень большой успех. Алекс. Баднаревич. Просит фотокарточку, ибо фотокарточку пришлось ему заказывать в США. Нос.: вчера уже в 12 часу ночи он влетел, оставив такси на дворе, с тем чтобы меня приветствовать и на меня взглянуть. И все только повторял: Ер.! Пет! Я хоть взгляну на квартиру, где он живет. Об известности везде, в Европе и США – «ничего с вами не могут сделать?». Об экземпляре трагедии, о возможности поставить ее в Югославии силами молодежного театра. (О печатании: впервые делается исключение для иностранного автора.) Сплошные рукопожатия. (Он позвонил вчера раньше, чем себе домой.)

Серб Александр на мой вопрос, много ли он смеялся при переводе, ответил: Я больше плакал.

25 апреля – На фоне уже 4-дневной болезни: маленькое вечернее оживление. Хоть вчерашнее интервьюирование с чертом и не состоялось, но нынешней ночью (в 1-м часу). Носов., оказалось, разбудил – звонок – такси – трагедия и портрет. Ожидать его звонок в понедельник. Итак, трагедия поплыла, первый пункт – Белград. То есть город, давший импульс для написания.

28 апреля – Вечерние чтения 4-го и 5-го акта: люди с магнитофонами: Шевелевы и еще одна чета, 2 магнитофона.

30 апреля – А фарингит надо всем возобладает.

1 мая – Весь день холодные ветра с дождями. Конечно, никуда не выхожу. Все длятся горловые недуги и крайняя вялость. Горячий токай почти ничего не достигает. За вчера и сегодня – звонки иногда неожиданные: Епифан зовет на дачу. В. Гудкова – к себе. Гостья Лидия Майкова – про прочит. всю трагедию и удаляется.

2 мая – Болен и беспомощен, в который уже день. Никуда не выхожу. Телезритель. Звонок от Мур. из Ленинграда – «нежный привет от Костюхина». ‹Нрзб.› совет – вылечиться через посредство Тани Закк. Звоним Закк. Она через 2 часа появляется с вонючкой и эвкалиптом. Вечерние курсы лечения. И ванна.

4 мая – Безоблачно. Начало мая: около 20 градусов. Впервые выхожу на прогулки, полоскания помогают. Дважды – пешая прогулка в макулатурный пункт, и с успехом. Два фильма «Суворов» и «Оленья охота».

6 мая – Прекращение мажоров. Горло не отступает.

12 мая – Визит Ир. Вик.: завтра к 10 утра на Каширку на биохиманализ.

8 и 15 мая – поездки на Каширский центр на процедуры.

14 мая – И всю ночь сплю. Визит Ир. Викт. Объясняю ей, что на анализы идти не мог, что всю ночь прогулял с женщиной. Вечером – вино за 2.20. Завтра – предстоят гадости. (Утром звоню Ю.: «Так навсегда расстались?» – «Навсегда».)

15 мая – С Нос. на Каширку. Процедуры. Наказ Ир. Викт.: «Ни в коем случае. Тут же звонить!» Уговариваю маленько коньячок. Пропасть лекарств. Засыпаю.

16 мая – С сегодняшнего дня по росписи лекарств горловых и психиатрических. Вечером к Лёну с готовым экземпляром для госпожи ‹нрзб.›. Все речи вращаются вокруг генсековской речи об алкоголизме.

17 мая – Все холода. Звонки от Ир. Викт. и из Белграда. Визит милой Яны Щедриной. Звонок о назначенном новом чтении трагедии. По инициативе Любчиковой и Ко.

18 мая – Чтение трагедии переносится на субботу, на сегодня. Смогу ли с моим горлом? Корвалолы. Еду на М. Бассманную. Все говорят, что я выгляжу больным, почерневшим и исхудавшим.

Разномастные мнения о трагедии, читанной 18 мая почти целиком. Марк и Лазаревич одними своими пожатиями выразили все. Любчикова на следующий день по телефону: «Это восхитительно, это гениально!» Боря Сорокин – «о зрелости таланта» и предупреждение относительно 3-й части триптиха.

А вот еще мнение о трагедии: «Это издевательство над человеческим духом, вообще над литературой». «Я бы в 5 минут такую сочинила» и пр.

20 мая – Чета Мельниковых заказывает чтение у них 25 мая.

28 мая – все длятся пустые и больные дни. Назначено чтение трагедии у Шаховских не то в пятницу, не то в воскресенье. Срываюсь, еду вечером к Тимаку. Переговоры с Шаховским относительно дачи. Бегаю вокруг в поисках пива – и нигде ничего не находим.

29 мая – Когда закончится болезнь? Гудочек в гостях, привозит маленькую ссуду для моей Шаховской поездки.

3 июня – Утренний отъезд. Ярославский вокзал. Дмитров – Кимры. 3 часа по Волге и Старице. Наружно спокоен, и только две язвы горла и Ю. Р.

4 июня – Первые гуляния без хотений. Ландыши. Купавки, болотца. Погода сносная, но ниже привычной. Вечером – гуляния по берегу Боровка. Тишь и как будто бы отрада.

5 июня – Второй ‹день› уже почти и не подымаюсь: ни на прогулки, ни в огороды. Все, что есть, на себя напялив, принимаю снотворное и сплю. Вечером – небольшая прогулка к востоку. Ничего не делается.

10 июня – Тяжелая болезнь и дожди продолжаются. Маленькое спасение в порошках стрептоцида. И снова весь день неподвижен. Вечером – сквозь дождь – неожиданно приезд Г. Нос. Дивуется недугу. Уезжать немедля.

13 июня – Все то же. Ждем Шаховского, чтобы выехать в Москву для лечения. Я – как всегда, бессловесный пласт. Вечером – Шаховской. И с маленьким презентом. На закате могу даже немножко посидеть на крыльце.

14 июня – Рано, до 5 утра, подымаемся с Г. Нос., едем в столицу – моросящий дождик – катер входит в Боровик – Шаховской и Таня провожают – Кимры – Савелово – поезд из Углича. В 13:00 уже в Москве.

15 июня – Первое утро у себя в Москве. Болен и неподвижен по-прежнему.

16 июня – Все так же болен. Но почти весь день на ногах, по случаю бесчисленных гостей.

17 июня – Снова больше на ногах, чем в постели.

18 июня – Превозмогая болезнь, утром с Г. Нос. в диспансер для направления в каширский центр. Сама больница отставлена до завтра. Чай с коньячком. Чай с водярой. Визит Там. Вас. с подарками.

19 июня – В Каширский центр. Вступительная беседа. Теперь ожидать вызова. Чаи с водярой. Уже 4-й день могу читать, без охоты. Веселая Яна уезжает. Готовлюсь к самому худшему.

20 июня – С утра вызов в больничный каширский центр. Сборы, едем. Тут же вступительная беседа, направление, помещение в 3-ю палату. Вечером – забегает Нос. Короткий список того, что мне необходимо. Спасаюсь стрептоцидом. Первый укол кардиомина.

21 июня – Начало обследований. Уколы. Кровь, кровь, еще раз кровь. У невропатолога, у терапевта. Коротко заходит Нос. вечером. Начало амитриптилина.

24 июня – Продолжаются обследования: у окулиста. Рентген откладывается до послезавтра – тревожное ожидание, загадочное слабительное, клизмы и пр. При вливании глюкозы в постели – сердечный приступ. (Валокордин! Срочно!) Ир. Викторовна после отпуска.

25 июня – Обследования продолжаются. Капельница с утра. Потом – на электрокардиограмму. 6-й день уколов ‹нрзб.›, но давление не повышается. Неудача с ухо-горло-нос. Рефлекс выталкивания сильнее меня. Очищение чрева для 26 июня. (Марк Гринберг с чаем.)

26 июня – День, которого трепетал, – и с утра уже подымают для второго промывания чрева. Рентген, исследование печени и кишечника. Тут же – на капельницу. Чуть-чуть легче на душе: звоню к Г. Нос. Сообщаю новости, клянчу шоколадку. Понемножку начинаю читать (Лотман, В. Некрасов).

27 июня – Опять обследование. Глотаю мел в рентгеновском кабинете. Барий. Вернувшись, снова под капельницу. Вечером Г. Нос. в гостях: говорю, что получше. Любчикова с ромашками, черешней и помидор. Рассказывает, как Боря Сорокин выезжал во Владимир для чтения моей драмы, и с успехом. Вот и Боря Сор. с соками, компотами и пр. Довольно мило.

2 июля – Болезненно однообразно. Утром – в нервическом отчаянии и слабостях. Потом – двойная капельница. Потом – Г. Нос. с земляникой, черникой, клубникой. Мертво.

3 июля – То же. Весь в дрожаниях – потом двойная капельница. Чуть лучше. В гостях – Лён. Вечером – уже знакомства, и 5-й человек, меня знающий. (Корреспондент «Московского комсомольца» по телефону: «Вы знаете, кто здесь лежит?» и пр.)

4 июля – Как обычно. Судорожное утро, в ожидании капельницы вожделенной. И – спокоен. Коля Мельник. в гостях. Вечером – Галл. со своей Ольгой, клубника, черешня, земляника, почти весело. Вечером – почти исчезает чувство подавленности и несвободы. Переписываю Высоцкого.

5 июля – Уже почти нет утреннего синдрома, но тем ощутимее горло. Привычная укрепляющая капельница. И Нос. в гостях, снова клубника и пр. Я уже немного оживленнее и даже смешлив. Но – поднялся – дурно. Послезавтра сулят первую прогулку. Переписываю Высоцкого.

7 июля – В нумерах спокойно. Ожидаю Г. Нос. с И. Вас., вместо того – Нос. с Т. Вас. и Валерием Котовым. Земляника. Вялая беседа. Чуть позже – Тимак. с клубникой. Холодный июль продолжается. Неприкаянность. Джон Рид.

8 июля – По обыкновению: полупустое и холодное утро – завтрак – капельница дв. – обед – сон – Г. Нос. с земляникой и Ольгиными вишнями и абрикосами. Чтение все-таки идет. Мих. Геллер. «Машина и винтики».

9 июля – Все, как заведено. «О минувшем ни следа, о грядущем ни намека». Горло. Ожидание капельницы. Кап.-2. Сонный день. Гости. Ник. Мельник. и его Сергей. Сплю. Г. Нос. с термосом, клубника и пр. Чуть спустя – Лён и Леня Прудовский.

В июле поступают охлаждающие суждения о драме. Приятель Розы – плагиат «Кукушкиного гнезда». Знакомый Мельн. – этот человек внимательно смотрит программу «Время».

16 июля – Продолжение прежнего. Кап.-2. К вечеру два гостя – Тимак. и Г. Нос. Малая прогулка. Одушевляет одно: возврат к эротическим эмоциям и чтение записок 1984 г. – взволнован и Р.

25 июля – раннее опять пробуждение. Балуюсь Шукшиным. Снова кап.-2. И снова Г. Нос. в гостях. На этот выходной никакого отпуска. Холода.

27 июля – Совершенно свободен. Никаких отпусков. В 11 утра появляется Г. Бездна черной и красной смородины, клубники. Гуляем (сидим на скамье, прохлад.). Вечером – смотрю открытие фестиваля и снова спать.

28 июля – Остаюсь на Каширке. Дни проходят мгновенно. Сплю. Будят только для обеда, для ужина и прихода Нос.

29 июля – Если не считать стоматолога и получасового гуляния с Нос. – сплю весь день. И тем спасаюсь от горловых дел.

30 июля – То же самое. Сонно безмерно. И даже гостей нет. И прекрасно, что нет. Спать.

2 августа – Готовлюсь к отправке домой. На этот раз – один. Метро. У порога дома – столкновение с Нос. Телевидение и балконные цветы.

5 августа – Пытка бритьем. Возвращение в больницу. Стоматолог. И сплю весь день с маленькими паузами. Приезд Майковой с арбузом, малиной и пр.

7 августа – Последний раз у стоматолога. Теперь лимфатический узел – средоточие всей боли. Остается прежний лозунг: больше спать.

8 августа – Спать и спать. Верх бедствия – когда будят. Будят, пришла Г. Нос. Еще будят, пришла Алена Некрасова. Толки о переходе в институт ЛОРа. Ничего не известно. Горло прежнее.

15 августа – Как обычно, поднимаюсь с горлом и лимфоузлом. Вчерашнюю терапевтичку сменяет сегодняшний хирург. Договор с Ир. Викт. завтра с утра на онкологическое обследование. Спокоен.

16 августа – несмотря ни на что, совершенно спокоен. Готов к испытаниям в Бауманском диспансере. С Ир. Викт. едем. Палач лор. Пункции. Потом – операция с биопсией. Я выдержал, меня гладят по головке. Теперь все на месте, и И. Викт. может мне ничего не добавлять. Рак. Пришедшую вечером Г. Нос. взять меня на выходные. И. Викт. отговаривает. Остаюсь один.

17 августа – Последнее пробуждение на Каширке. С утра появление Г. Нос., и все-таки увозит меня домой. Там Любкина пол-литра и пр. Визиты. Тимак. Балашиха. Обе Андреевны. Там. Вас. Отдыхаю, и даже балашовская стрижка.

19 августа – Запоминающийся день. Преображение. К 9-и с Г. Нос. едем в Каширский центр для выписки. В последний раз в своей однопалате. И. Викт., прощаясь, смотрит с величайшим состраданием и жмет лапу. В онкологию. Очередь в 2518 каб. ‹Нрзб.› о том, что мне предстоит. Под действием всего этого – домой. Сразу в 1 ч. 45-минутную очередь за спиртным. И сообщить некому – от Гуд. до Ю. Р., все не отвечает. Боря Сор. Вермут, водка, подъем духа. Обзваниваем ближних. Даже бодро Еселиху. Тупой А. Некр. говорю, что здоров, как только можно.

20 августа – Преодолеваю себя утренними чаями с добавлением водки. Снова едем – на последнюю консультацию в онкологический центр. Лён. В очередях. Наконец – профессор Оголевцев, ждать полторы недели.

21 августа – Горловые тяжести утром. Чай с коньяком. Галл. с утра отправляет телеграмму к Р. Звонок из-под Москвы Ирины Якир. (дважды «Венечка, родненький» и пр.), обещает быть в субботу. В гостях – Балашова. Лён. Все-таки вечером на вызванном такси втроем – я, Г., Бал., – едем к луне на вечер записи голоса. Сопровский, Островский, Сапгир, Пригов, Попов, Величанский – чтение кусков из трагедии. На такси домой к часу.

24 августа – Суббота. Такая же постельная неподвижность весь день и ожидание. Чаи с малым коньяком. Таня Закк в гостях, болтушка, мимоходом о возможной помощи из Парижа. Тимак. Потом, к вечеру, стечение народов: Гудочки, Мельник. и Лера, Лазаревич. Впархивает и выпархивает Иринка с Майк. Все, прощаясь, целуют и некоторые крестят.

28 августа – С утра бесконечные звонки, и Нос. пропадает надолго, чтоб вторгнуться в самую сердцевину Блохинвальда.

29 августа – И сегодня не призыв. в клинику. Определенно – завтра. В полусне. Забегает и попадает Яна. Заезжает Т. Вас. – но как уезжает, не слышу, сплю. Ир. дежурит у постели. Поздно вечером – Ир. Викт. на своей машине, с башкирским медом. И снова сплю.

1 сентября – Воскресенье. Все надеются на вторник.

3 сентября – Пестро. Утром – госпитализация откладывается, может быть, завтра. Восстанавливаю силы чаями с капелью. Ожидаю в гости милую Ир. Як. Т. Вас., ночевавшая у нас, тоже принимает участие в беседах с Ир. Як. Несколько часов с Як. Прощается, обнимает, целует. «Венечка, родненький». Завтра она уезжает на месяц, обещает позванивать. Следующие гости: Ольга, подруга Нос., потом Роза. Звоню Ю., и Ю. соглашается приехать. Встречаю ее в 8 у остановки 76-го, но до того неожиданно вторгается компания Тани Закк и В. Мур. Встречаю Ю. в белом платье, в накидке. Дом – Ю. и Г. не здороваются. Три часа Ю. в кресле, я возлежу. Мне все лучше от крох коньяка. Постепенно все прощаются и уходят, Таня Закк подмигивает. Появление Ир. Леонт. Заскакивает к нам и Ю. на полминуты. Провожание Ю. растягивается до полуночи.

5 сентября – Вот оно. Уже рано будит звонок. Ерофеева везти на госпитализацию. Подъезжает Т. В. Едем вчетвером. У Каширской присоединяется Лён. Дух[19], и отказ от госпитализации. Г. Н. по всем инстанциям, даже с угрозами. Лён: «гордость русской литературы» и пр. Короче, приехать завтра к главному врачу Кондратову. Возвращение. Г. Нос. выскакивает на Новокузнецкой за мах. коньком. Дома – куча снотворных, и сплю весь вечер, ночь и утро. Пробуждение от боли в ушах.

6 сентября – На этот раз утро с сухими чаями. Ничего. Снова катим на Каширку. Беседа с Кондратовым, объяснительная, быть во вторник на перекомиссии. Втроем: я, Г. Нос. и И. Леонт., возвращение домой. Звонки отовсюду. Т. Вас. в гостях.

7 сентября – Итак, ждем до 10-го. Чаи с капелями.

10 сентября – В холодную жуть едем втроем (Г., Т. В.) на «перекомиссию», в которой даже не пришлось участвовать. Возврат – все холодные ветра в горло. И неизвестно, когда теперь госпитализация.

12 сентября – И вот – день госпитализации. Я и пробуждаюсь в несколько лучшем состоянии и обхожусь безкапельным чаем. Вызов. Яна Щедрина. Катим на Каширскую – окончательно. Т. В. уже там. Вселение на 23-й этаж, 7 палату. Первые обследования и беседы с достаточно милым врачом Олеговичем. Вечером первое посещение Г. Нос. с припасами. Звоню Гудочкам, звоню Р., Р. обещает быть назавтра, но «без никого» у меня.

13 сентября – Первое пробуждение в онкологической верхотуре. Анальгетики. В бегах. Моча. Эл-кардиограмма. В поисках радиоизотопно-диагностического отделения. Укол изот. Запись в библиотеку. Мимоходом читаю День поэзии.

16 сентября – тяжелое пробуждение, клянчу анальгетик. Получше. В бегах. Кровь на биохим. Рентген гортани. Г. Нос доставляет склянку бауманской биопсии. В гамма-кабинете радиоизотопной диагностики, неподвижен и долго распластан. Потом – лучше. Гости: Зайцев и Мишель с розами. Г. Нос. в настроен. О звонках Якирки.

17 сентября – несмотря ни на что, в утренних бегах. Рентген гр. клетки. Спирограф. Еще рентген. Дурно о моих легких. Вечером принимаю гостей – Ю. Р. с Т. Вас. Потом – Лён. Т. В. норовит свернуть разг. Лён намерен увести дам. Все трое удаляются. Хмурый кивок уходящей Р.

18 сентября – Гости начиная с полудня. И круглый день дожди. В полдень – Яна в белом халатике и Г. Нос. Запасают меня чаем. Малый сон. Тимак. Гудочек (без Гудчихи). Ирина Викт. с букетом гвоздик. Следом Марк Гринберг (без Люси). Следом Ник. Мельник. (без Леры). И – в довершение, когда мы курим на балконе с Ир. Викт. и мальчиками, подъезжает Таня Закк. Вечер с Таней Закк. И бега курить на черную лестницу.

Говорю Носовой 16 сентября: славная девка Татьяна Закк. Так и хочется погладить по головке. И не только по головке. И умирающий гладиатор шучу.

В больнице в гостях 18 сентября. Таня Закк: «Вы у нас в Париже классик». Рассказывает, что в дни книг-торг. ярмарки Анна, представительница от издательства «Галлимар», все-таки не поехала ко мне с Т. из трусости: классик. Да еще больной.

19 сентября – Вчерашних гостей было слишком много, ломота в черепе. Температура. Озноб. Свист ветров за окном, второе одеяло. В полдень Г. Нос. Говорю ей, чтоб всех отваживала от «похода» ко мне.

23 сентября – День, который мне казался потенциально суетным и тяжелым, оказался разгружающим. Утром – на компьютерную, потом в больничной очереди на рентген грудной клетки. В ожидании противной фиброскопии. И – решительная беседа с Олеговичем: никаких фиброскопий, операция послезавтра, и тут же врывается Г. Нос. Изготовление чаев и милые беседы.

24 сентября – День последних прощаний. Утром забегает безгранично обаятельная в белом Таня Ростовцева. Г. Нос., следом – сестры с уже ненужными подарками (пельмени, с икрой). Боря Сорокин. Т. Вас. и И. Вас. двигаюсь в путь под напором влетающих Л. Черных с Мельник., В. Мур. с Т. Закк. Довольно весело, и то и дело в бегах на черную лестницу, покурить. Порознь и стадами. Розы, астры и пр. Нам не делают нареканий. Уходы. Последний, перекрестив, Боря Сорокин.

25 сентября – Утро, маленькая дыба – в кабинете ультразвука – уколы – уколы – везут – высшая дыба. Потом – содрогания и бессонная ночь в реанимационной. Ужас не проходит.

26 сентября – В пелене. В крови, в соплях – на тележку – из реанимации везут в свою 7-ю палату. Через зал перевязок. Вот и гости. Гал., следом Яна. Гудчиха глядит с выражением сомучения.

27 сентября – Продолжительная борьба с удушьем и мокротами. Еще перевязка. – Г. везет в кресле. Сегодня Гудочек со всей возможной помощью. И – Ир. Леонт. в белом халатике, тихая дежурная. Вечером подымается температура, но Г. не позволят остаться.

28 сентября – Рано с утра – Г. Нос. Хвалюсь: сам ночью пил боржоми и пр. Улучшение состояния духа.

29 сентября – если б не это вековечное полуудушье.

30 сентября – Но пробуждаюсь от удуший. Весь день поменьше мокротных натисков, чем в 25–29-х. Галина с утра и до вечера с перерывами. Заглядывает Лидия Майкова. Часа два гостит Там. Вас.

1 октября – И солнце. На перевязке сообщают, что снятие зонда и швов 8-го числа. Гал. с утра. После перевязки легче дышать, больше сижу. Галина впервые сдает пост Ю. Р. Спокойно. Вечер с Ю. Р. И ненадолго в гостях Гринберг. Довольно оживленно.

2 октября – 7-й день после операции. Ветра за окном нагоняют обещанное на завтра бабье лето. Г. Носова. Впервые температура ниже 37 градусов. День перевязок. В гостях Ю. Гудочек. Чуть позже – Б. Сорокин. Вечером снова Г. Нос.

3 октября – Бабье лето. Снова дежурит Носова. Заезд Т. В. с носками и соками. Она говорит, что Р. будет только завтра. Нос. говорит, что Леонт. будет только в субботу. Лидия Майкова снова.

4 октября – Утреннее объявление об отмене уколов. Подготавливаюсь, что трубку снимут 8-го. Весь день чувствую себя бодро, если б не вечерняя коллизия хамки-медсестры. Гал. Нос. Потом Лён о своем на 6-е число намечаемом пиршестве. Яна. Потом – Зайцев с лекарствами. Спроваживаю Яну – тут же Ю. Р., оживленные диалоги, начало шалостей. Г. Нос поздно вечером. Г. Нос и Ю. Р. совместно дежурят и суетятся. Впервые.