Больно больше не будет

– И не подумаю! Хватит бухать! Не стыдно тебе сидеть здесь перед телевизором и пить, пока твоя жена пашет как проклятая на двух работах?! – полушепотом парировала женщина, одетая в белую ночнушку, держа бутылку за спиной.

– Отдай бутылку! По хо… хорошему прошу!

– Нет!

– Тварь старая! – с этими словами раздался громкий шлепок, и не ожидавшая такого женщина упала на пол.

– Бабушка! – со слезами на глазах и громко рыдая, кричала Сара. Она ненавидела отчима такого, каким он был теперь – пьяного, вонючего, с выпученными глазами от злости и красным лицом, того, который бьет ее брата и бабушку, не уважает мать. Девушка помогла женщине подняться и усадила ее на диван.

– А ты не лезь! Думаешь, взрослая? Ты… – он не смог договорить. Тома, наблюдавшая картину ссоры, переполненная ужасом и зарёванная, подошла к мужу и отвесила ему пощечину.

– Убирайся! Гад, чтобы духу твоего здесь не было! Увидимся в суде, – она швырнула в него вещами, яростно собранными в спешке, и выгнала на мороз.

Он звонил ей и извинялся, просил прощение, но это был уже пройденный этап. К чему ее привело то, что она уже простила его две недели назад, когда он ударил ее сына и ее саму, защищавшую ребенка? Она подала на него в суд и на развод. Больше он не появлялся в ее жизни, но она снова, как и тогда после смерти до беспамятства любимого мужа, ушла в себя, в работу.

Но Сара ничего этого не помнила, задавалась вопросами, почему мама такая отстраненная с ней, почему редко бывает дома, почему избегает свою семью…

Глава 4. Странный.

«15 октября.

Две недели ничего не писала сюда. Очень устала: учеба идет полным ходом, снова очень переживаю за экзамены (а вдруг не поступлю? Что тогда делать? Идти работать продавщицей или уборщицей? Мама сильно разочаруется во мне, а что бабушка скажет?), в семье начались проблемы. Все сложно.

Мама и Марк начали ссориться. Из-за чего? Да я сама не очень понимаю. До свадьбы, когда он не жил с нами, все было хорошо, а теперь… что ни день, то ссора на пустом месте. Или не на пустом? Их скандалы меня не волнуют по большому счету, но шум мешает заниматься обычными делами: я не могу учиться, читать, записывать сообщения, спокойно заниматься чем-либо вообще, да еще и переживаю за Даню – он такой ранимый, эти перебранки задевают только его, только ему от них действительно плохо. Всякий раз он прибегает ко мне или бабушке, крепко обнимает, как будто вцепляется в тебя, и громко рыдает.

Помимо шума вместе с отчимом явился и другой хаос: его вещи разбросаны по квартире, противные до тошноты духи (они мне и прежде не нравились, но теперь этот запах окружает меня постоянно), мусор и грязная посуда, который он не утруждает себя убирать, пиво в холодильнике и его руке вечерами перед телевизором, убранные с гостиной и маминой спальни фотографии папы и прочее. До их свадьбы я была не против маминого выбора, не против присутствия Марка в нашей тихой семейной жизни, особенно когда мама выглядела такой счастливой, но теперь… я с каждым днем могу терпеть его все меньше и меньше. Еще больше стала его ненавидеть, когда он начал грубить маме или бабушке, кричать на брата или трогать меня (ничего такого, просто не люблю, когда меня трогают неприятные мне люди за плечи, руки, спину, талию).

Но я вижу, что мама любит его, прощает, и пытаюсь сама относиться к нему снисходительно ради нее.

Что было хорошего? Немного, но недавно в гости приезжал дедушка, привез свежие овощи. Думаю съездить к нему на выходных, дома все достало. Даня исправил двойку по математике, горжусь им. Бабушка рассказывала про папу вчера, когда увидела, как я перед сном смотрю на его фотографию. А ведь Даня его совсем не знал… Каждый раз больно об этом думать. Я стараюсь иногда рассказывать ему про папу».

С трепетом и слезами на глазах она читала эту запись в дневнике. Потом свернула файл и открыла фото с отцом, она очень скучала по нему и после прочитанного испытала всю ту печаль, что чувствовала при написании. Вспомнила и о дедушке, которому еще в больнице обещала, что приедет. Решила, что может поехать завтра и даже взять с собой брата, который точно будет свободен и с радостью поедет, взяла телефон и написала сообщение, на что почти сразу был получен ответ «Конечно, внучка, приезжайте. Жду!», а следом – обнимающий смайлик.

За завтраком мама упоминала соседку, которая видела, как Сара упала, и вызвала скорую. Девушка решила передохнуть от эмоций прошлого и зайти к старушке. Тем более, что Зоя Матвеевна попросила вынести мусор и купить хлеб, а брат отправился на занятие по плаванию. Сара достала из шкафа любимую серую толстовку и широкие джинсы, пока одевалась с грустью и отвращением взглянула на свое тело, потом заплела непослушные волосы в пучок и намазала пухлые губы бальзамом – теперь можно было выходить из дома, надела кроссовки поприличнее. Вынесла мусор, зашла за хлебом и пакетом абрикосов, поднялась на свой этаж и позвонила в дверь.

– Марья Васильевна, это Вам! – девушка протянула старушке пакет сочных фруктов и улыбнулась. – Хочу Вас отблагодарить.

– Ой, спасибо деточка! Сара, поправилась, милая, как я рада! Как я тогда испугалась за тебя. Лицо бледнющее, шуму-то было, я тебе кричу, зову – молчишь, не слышишь. Ой, ёй, ёй! – беспокойная соседка приняла подарок и медленно затараторила о подвергнувшем ее тогда в шок. Потом поняла, что девочка, наверное, устала или не отошла от недуга, предложила войти. – Может, чаю хочешь?

– Спасибо, Марья Васильевна, откажусь. Бабушке надо по дому помочь. Еще раз спасибо за спасение, бдительность.

– Да не за что, деточка, за абрикосики спасибо. А ты что так бежала-то тогда? – не хотела потерять собеседницу пенсионерка, но вопрос ее действительно мучил, а ответа на него не знал никто.

– Не знаю… то есть не помню. У меня амнезия – не помню, что было тогда и еще несколько месяцев до этого, – мимо женщин по лестнице прошел молодой парень, его лицо показалось знакомым Саре, и она пристально разглядывала его. Когда он заметил ее, лицо юноши сделалось бледным, и он немного замедлил шаг, но, опомнившись, быстрым шагом пошел дальше, вверх по лестнице. Девушка смотрела ему вслед, пока он не скрылся из виду, и не слышала того, что говорила соседка. – Что? Простите, Марья Васильевна…

– О, бедная деточка, ну да неважно… Иди скорее домой, приляг, отдохни, сил набирайся! Лучше станет – приходи в гости, я тебе всегда рада. И Зоя пусть заходит. А брату скажи, чтобы не долбасил мячом в подъезде и не кричал тут – двери-то тонкие, все слышно, и так шумно! Да ты иди, иди!

– До свиданья, Марья Васильевна! – проговорила уставшая от неумолкающей старушки Сара и, обрадовавшись тому, что выполнила свой долг перед ней и может быть свободна, поспешила домой. Её мучал вопрос: «Где я могла его видеть?». Лицо прошедшего мимо парня въелось ей в память, но она никак не могла понять, кто он и почему так знаком ей. Она поняла по его бледному лицу, что и он знает ее, но чего-то боится. Её?

Даня уже был дома. Радостный, энергичный мальчик встретил ее, обнял, забрал хлеб и отнес на кухню. Девушка была занята своими мыслями, поэтому поспешила в комнату – хотела поискать в дневнике что-нибудь о том парне. Но ее отвлек восторженный возглас младшего брата.

– Филя! Сара, Филя пришел! – мальчику очень нравился старый друг сестры, и он испытывал восторг каждый раз, как молодой человек приходил к ним в гости, что последнее время было не так часто, когда разговаривал с ним, шутил и играл. Ребенку нравился приятный на вид, милый, веселый друг его сестры, тем более ему нравилось то, как в последнее время Филипп Горелов обращался с Сарой, странно смотрел на нее и смущался.

Сара в смятении вышла из комнаты. «Как не вовремя!» – думала она. В коридоре ее уже ждал брат, тянущий к ней за руку Филиппа.

Глава 5. Любовь и дружба.

– Привет.

– Привет, – неуверенно ответила Сара и перевела взгляд на брата.

– Да отцепись ты от него! Иди суп ешь, зря готовила что ль? – проворчала Зоя Матвеевна, увидев явно неприлично обращающегося с гостем внука. – Привет, Филя, давно тебя не видела. Уезжали куда? Ну, в общем, неважно, пойду чайник поставлю.

Понурый теперь мальчик пошел вслед за бабушкой на кухню, а Сара, все такая же растерянная, пригласила гостя в комнату. Филипп расположился на стуле между вешалкой и столом, а девушка присела на кровать, положив руки на коленки. Оба молчали и мельком смотрели то друг на друга, то на вещи в комнате. Сара давно не видела одноклассника, не понимала какая кошка межу ними пробежала: она помнила, как они раньше дружили, пусть и нечасто встречаясь вне школы последнее время, а теперь он не писал ей (при падении с лестницы телефон Сары разбился, и нужен был новый, но, когда она зашла в свои социальные сети и мессенджеры через ноутбук, обнаружила, что чат с Филиппом (и некоторыми другими знакомыми) был удален по непонятной ей причине); не пытался осведомиться о ее здоровье у родных, не пришел навестить ее в больнице – все это огорчало ее. Она не знала, как должна вести себя с ним, виновата в чем-то или нет, и в голове непрерывно звучал вопрос: «Зачем он пришел?».

– Ну… может, чаю?

– Можно, – и Сара вышла из неуютной нынче комнаты, а через пять минут принесла две кружки с чаем и шоколадку.

– Вот. Твоя – оранжевая, с сахаром. Ты будешь? – Она поставила перед ним округлую яркую кружку и начала открывать плитку шоколада.

– Да, спасибо, – он сделал глоток сладкого чая из давно знакомой кружки и потянулся за долькой шоколадки, которую она ему протягивала.

– Зачем ты пришел? – раздался как гром средь ясного неба давно мучавший ее вопрос.

– Ты не отвечала на мои сообщения, я думал ты совсем меня игнорируешь и решила прекратить со мной… Со злости удалил наши переписки. А потом прошло две недели, и ты так нигде и не появилась. Я звонил – ты не отвечала. Решил прийти, и пришел. Что было? Почему?

– Телефон разбился. Я упала с лестницы и лежала в больнице.

– Прости, бедная! Я такой мудак! – ком подкатил к его горлу, и лицо побагровело. Он закрыл лицо руками.

– Почему ты думал, что я могу тебя игнорировать? Мы же лучшие друзья?! Почему нельзя было позвонить маме, бабушке, да даже Дане? Я не понимаю… – на ее глазах были слезы. Все это время, как пришла в себя, она думала, почему он не пришел к ней в больницу, почему не пришли и Аня, Марена, Верочка? Почему друзья, которые были ей так дороги когда-то, бросили ее?

–Друзья? Хах.

– Что вообще произошло? Я ничего не понимаю. Филя, у меня амнезия – я с прошлого лета ничего не помню, что ты от меня хочешь?! – злость пробудилась в ней. Она не могла понять, в чем виновата и в чем ее обвиняют.

– Ты не врешь? – удивленно, но с подозрением спросил парень.

– Не врет. Правда не помнит – головой ударилась, – сказал стоящий в дверях мальчик, которому было очень интересно, о чем они спорят.

– Даня, не встревай! Иди помоги бабушке чем-нибудь, – и снова огорченный мальчик ушел в кухню. – Что ты так на меня смотришь? Да не помню, доволен? Что было-то, за что ты так со мной? – разгорячившись, продолжала Сара.

– Прости, я же не знал… не думал… то есть… прости, – он потер лицо руками, разгладил лоб и тяжело вздохнул. – На выпускном перед твоим уходом я дал тебе книжку… а вот, кстати, и она. Я хотел, чтобы ты полистала ее, кое-что нашла и ответила… Но тут прибежала Аня с каким-то парнем, ты последнее время постоянно о нем говорила с ней, не знаю, о чем конкретно. Он искал тебя, и ты так заулыбалась, покраснела, сказала «спасибо за книгу» и ушла с ним. Я потом искал тебя, но Аня сказала, что ты уже не придешь. Уже было утро, часа четыре утра, и я пошел домой. Ждал, когда ты напишешь мне, позвонишь… Но ты молчала, а потом игнорировала меня, я так думал тогда. Я думал, ты прочитала мою записку и не захотела со мной говорить… да я, в общем, не знал, что думать. Прости, Боже, Сара, я же не знал, что с тобой что-то случилось!

– С каким парнем? Я же ни с кем, кроме тебя, не общаюсь?

– Да я понятия не имею!

– Ладно, прости. Про какую записку ты говоришь? – Сара хотела разгадать загадку, но поняла, что Горелов ничего не знает, и расспрашивать его будет неправильно. Его явно задевала эта тема.

– Ее нет! Страница двадцать восьмая – здесь она была… – он держал в руках книгу в серой обложке, перелистывал страницы, но не мог найти то, что искал.

– Она была в книге, а теперь ее нет?

– Да.

– Наверное где-нибудь выпала. Стой, я же шла с выпускного с этой книгой, а потом в тот же день, но позже, куда-то бежала и упала… Может, тогда она выпала? Или книга была уже здесь… Точно, Даня же знает, что это ты дал мне ее, значит, она была дома до падения…

– Может, у него спросим?

– Да, давай. Даня! Даня, иди сюда, есть вопрос! Зайка!

– Что?

– Серая книга – ты сказал, что Филя подарил мне ее, откуда ты это знаешь?

– Ты пришла утром, а мне тогда не спалось, и я встретил тебя. Ты дала мне книгу и сказала положить ее на твой стол, я спросил, что за книга, а ты сказала, что тебе ее Филя подарил, а потом ушла, – рассказывал мальчик, явно радуясь тому, что они заинтересованы в нем.

– Куда ушла?

– Я не знаю, ты не сказала, когда я спросил.

– А не видел со мной никого?

– Нет, ты одна зашла, а в подъезд я не заглядывал.

– Ладно. Спасибо, зайка, а теперь выйди, пожалуйста, – сказала задумчивая девушка.

– Стой, а записку ты никакую не видел? В книге, или, может быть, она выпала из нее? – поторопился спросить Филипп, пока Даня не ушел.

– Не, не видел ничего такого, – сказал мальчик и вышел.

– Значит, она выпала где-то, пока я шла…

– Может быть. Или ты нашла ее и выкинула, – побагровев, тихо сказал молодой человек.

– Что ты? Как я могла с тобой так поступить? Вот так ты обо мне думаешь?

– Я не знаю, что думать.

Снова повисло молчание, но теперь не неловкое, а озлобленное. Его нарушила успокоившаяся Сара:

– Что там было хоть? – не смотря на него, тихо сказала девушка.

– Это не важно. Там… – его прервал зазвонивший телефон, – Да, мам, ало. Хорошо, сейчас спущусь, давай. Мне надо идти. Мы едем на неделю на море, я ненадолго зашел, родители уже приехали за мной, прости.

– Хорошо.

Уже в дверях девушка спросила об их общей подруге, на что Филиппп Горелов ответил:

– Она в Москву уехала поступать. Помнишь, она собиралась? Разве ты не видела в группе?

– Нет, пока не заходила туда… Пока! Ты заходи, как вернешься.

– Хорошо, – с грустной улыбкой, такой же как у Сары, ответил он.

Как ушел Филя, Саре захотелось посидеть одной и подумать. Скоро, после юноши, бабушка с братом ушли на рынок, и девушка осталась одна. Она чувствовала опустошённость, грусть, почему-то ей хотелось плакать. Она свернулась калачиком на кровати и заснула.

***

Когда она узнала, что ее телефон разбит, она сильно расстроилась, что многочисленные любимые фотографии не удалось сохранить. На новом смартфоне, который вечером этого дня привезла ей мама, она открыла вновь установленный любимый мессенджер, где были все важные для нее чаты. Переписки с Филиппом не было, как и раньше. Она нашла его номер среди контактов и отправила стикер – кот дергает лапкой, пытаясь поймать игрушку. Нашла их группу – Аня действительно писала несколько дней назад о том, что уезжает и просит прощение, если не будет отвечать им какое-то время – очень много дел. Нашла группу класса – после выпускного остались несколько фотографий, а потом беседа умерла – ни одного сообщения. Вспомнив про подруг, она нашла переписку с Верочкой, последнее сообщение – «Конечно! Обязательно нужно сходить. Давай позже спишемся». Сара звала подругу в театр еще в конце мая, но ответа до сих пор не последовало. Потом открыла переписку с Мареной: они обсуждали прошедшие экзамены, очередного парня Марены и поход в клуб, на что Сара постоянно не соглашалась. В переписке, особенно последних перед выпускным дней, упоминалось имя «Костя». Сара знала только Костю Цветкова – одноклассника, но речь шла явно не о нем. Девушку раздражало то, что она ничего не помнит, и теперь у нее раскалывается голова от мучительных раздумий и проходит мимо долгожданное лето. Её снова потянуло в сон и, решив, что нужно будет скорее прочитать дневник и во всем разобраться, она уснула.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.