Сквозь тьму и свет

Элла толкнула дверь каюты и тут же отпрянула, когда ей в нос ударил запах застарелого пота и болезни. Солнце у нее за спиной осветило часть темного обветшалого помещения, влажный деревянный пол и испачканные простыни. Складывалось впечатление, что высокая цена билетов от Гизы до Антикера относилась к самому путешествию, но никак не влияла на комфортабельность каюты.

Фейнир заскулил и вошел внутрь, задев бедро Эллы. Закрыв дверь, Элла опустила руку и почесала подбородок волкобраза.

– Все в порядке, мальчик.

– Элла? – Голос Ширеи был хриплым. – Это ты?

– Да, я. Как ты себя чувствуешь?

Лучик света скользнул сквозь задернутую занавеску у койки Ширеи и осветил темные круги под покрасневшими и запавшими глазами женщины. Ширея сидела на том же месте, где ее оставила утром Элла: на постели, скрестив ноги и поставив на колени деревянное ведро.

– Бывало и лучше.

Элла присела на край ее постели и взяла стоявший на полу у туфель Ширеи мех с водой. Открутив пробку, она поднесла горлышко к губам женщины.

– Тебе нужно больше пить.

– Вода тут же выливается обратно, – ответила Ширея, отодвигая мех с водой в сторону.

– Именно по этой причине тебе и нужно пить.

Элла вложила мех в руки Ширеи, после того как взяла у нее деревянное ведро и поставила на пол. На дне плескалась рвота, распространяя резкий запах наполовину переваренной пищи. Сочетание звуков и запахов было настолько неприятным, что сама Элла с трудом сдерживала тошноту.

Ширея прижала мех с водой к груди, но пить не стала. Вместо этого она подняла голову и посмотрела в глаза Эллы. Ее голос звучал еле слышно.

– Как ты это делаешь?

– Что делаю? – спросила Элла, отводя взгляд от Ширеи.

Конечно, Элла знала, что имела в виду женщина, но не была уверена, что ее сердце не разобьется, если она заговорит о Рэтте и произнесет его имя вслух. Она бы предпочла иметь сломанную кость, чем ощущать эту непрерывно горевшую в душе боль. Словно почувствовав скорбь Эллы, Фейнир сел рядом и положил голову ей на колени. Элла наклонилась и провела рукой по шее волкобраза, услышав тихое урчание в ответ. Когда Ширея промолчала, Элла тихонько вздохнула.

– Я поднимаюсь с постели каждый день, потому что это единственное, что мне остается. Каждый вдох приносит боль, но я продолжаю дышать. Рэтт… – Элле пришлось сделать паузу, пока имя Рэтта трепетало у нее на языке. – Рэтта больше нет.

У Эллы перехватило в горле, и она сильнее прижала к коленям голову Фейнира.

– Он ушел, но из этого не следует, что я не пронесу его с собой до конца жизни. Когда мой брат Хейм погиб, моя мать сказала мне и Кейлену: «Мы отдаем честь умершим не тем, что скорбим об их смерти, но тем, как, несмотря ни на что, продолжаем жить».

– Мне нравятся ее слова, – сказала Ширея, и на ее губах появилась слабая улыбка. По щеке женщины сбежала слеза, пока она возилась с горлышком меха с водой. – Неужели боль никогда не пройдет?

– Думаю, никогда, – сказала Элла, чувствуя, как по ее щеке тоже потекли слезы.

Какой смысл лгать?

– Элла?

– Да?

– Ты можешь полежать рядом со мной? Хотя бы немного.

Элла знала Ширею совсем недолго, но они почти породнились. Их соединило общее горе.

– Конечно.

Бледный лунный свет омыл корабль, когда Фарда вышел на главную палубу. Она была пуста, если не считать нескольких пассажиров, которые прогуливались, занятые своими проблемами и наслаждаясь тишиной ночи. Он предпочитал именно такое время. Фарда не имел ни малейшего желания вести пустые разговоры, в особенности с богатыми торговцами или аристократами, которые могли беседовать только о крестьянах или деньгах.

Перед самым закатом волнение стихло, и теперь он слышал лишь тихий плеск ударов мелкой ряби о корпус корабля, успокаивающие, повторявшиеся звуки.

Фарда засунул руку в карман куртки и вытащил маленькую трубку, вырезанную из шиповника, и круглую коробочку с табаком из Гринхилла. Открыв ее, он засыпал в трубку три щепотки и примял их сверху указательным пальцем, каждый раз надавливая сильнее. Когда он посчитал, что этого достаточно, Фарда убрал коробочку. Он пристрастился к табаку только в последнее столетие, и больше всего ему нравился тот, что выращивали в Гринхилле; сухое тепло больше всего напоминало Выжженные земли, но имело ярко выраженный вкус.

Фарда коснулся тонкой нити Огня и прикурил.

Клубы дыма поплыли над его лицом, постепенно растворяясь в ночи, когда он сделал три глубоких затяжки, а потом выдохнул воздух, чтобы ускорить горение. Он наблюдал за раскаленным оранжевым сиянием, которое расходилось по табаку, точно корни дерева сквозь почву.

Фарда без колебаний снова надавил пальцем на тлеющий табак и ощутил обжигающее прикосновение пламени к коже.

Он вдохнул острый запах своей горящей плоти, однако боли не почувствовал. Со вздохом он вытащил палец и осмотрел черные пятна ожогов, которые остались на коже.

Четыреста лет прошло с той поры, когда он в последний раз чувствовал боль. Он мог испытать раздражение от стали, когда она пронзала его кожу, давление сапога на шее. Но не боль. Он ощущал боль в костях, которая никогда его не покидала, и никакой целитель не мог ему помочь. Но истинная боль оставила его, когда убили Шиньяру. Вместе с многими другими вещами.

Когда слияние становится таким полным, невозможно вернуть то, что было прежде.

Фарда заставил себя оторваться от размышлений и снова раскурил трубку. Он сделал глубокую затяжку и выдохнул облако дыма.

Кода Фарда подошел к лееру правого борта, несмолкающий плеск моря прервало тихое рыдание. В слабом сиянии луны он сумел различить смутные очертания маленькой женщины, стоявшей возле внешней стены одной из кают. Она рыдала, плечи ее тряслись. Ему не требовалось видеть лицо, чтобы понять, кто это.

Вопреки тому, что сказала Элла, предыдущие четыре ночи он не спал, а просто лежал и слушал эти особенные звуки, которые эхом разносились по кораблю.

– С вами все в порядке? – спросил он, подходя к женщине.

Он сделал еще одну затяжку, а рыдания сменились всхлипываниями.

– Ой, – сказала женщина, вытирая рукавами глаза, но прерывистые вдохи, которые ей не удавалось сдержать, выдали ее состояние.

– Я… вас не видела. Вы тот, кто помог нам сесть на корабль. А что вы здесь делаете в такой час?

– Не могу спать. Но трубка обычно помогает. – Фарда оперся локтями о перила и посмотрел на темную воду, которой луна добавляла серебристый цвет.

Он еще раз затянулся, задержав дым немного дольше во рту, а потом выдохнул.

– Фарда. Меня зовут Фарда Кирана.

– Я… рада с вами познакомиться, Фарда. Меня зовут Ширея. – Женщина отошла от стены каюты и встала рядом с Фардой у поручней.

Она выглядела как самая несчастная женщина на улицах Ан-Насла. Ее глаза сильно покраснели, их окружали ставшие пурпурными синяки, на губах запеклась кровь. Все путешествие женщину выворачивало наизнанку, она плакала, засыпала и снова плакала. Фарда хотел бы испытывать к ней сочувствие. Но и этой способности он давно лишился. Тот, кто сломлен.

– Вы курите, Ширея?

– Я… никогда не пробовала. Но Джон курил. Он любил табак и всегда говорил, что тот его успокаивает. – Ширея прикусила верхнюю губу, двигая зубами из стороны в сторону, – казалось, она размышляла. Потом она пробормотала про себя какие-то слова, но Фарда сумел услышать их часть: – Как мы живем, несмотря на…

– Прошу прощения?

– О! – Ширея тряхнула головой, словно только что проснулась. – Ничего. Могу я… Могу я попробовать?

Фарда протянул трубку Ширее, выпустив дым из ноздрей.

Ширея взяла в руки трубку, слегка понюхала дым, затем засунула в рот и сделала долгую затяжку. Через несколько секунд дым повалил из ее носа и рта, она закашлялась и наклонилась вперед.

– Приношу свои извинения, я забыл сказать, что не следует вдыхать дым. Попробуйте еще раз. – Фарда положил руку ей на спину.

Ширея снова закашлялась, дым продолжал идти у нее из ноздрей.

– Я попробую, – задыхаясь, ответила она.

Фарда коротко кивнул, изо всех сил пытаясь изобразить улыбку.

Ее вторая попытка получилась более удачной; она продолжала кашлять, но больше не задыхалась.

– Нет, спасибо, – сказал Фарда, когда она попыталась вернуть ему трубку. – Продолжайте, это поможет вам успокоиться.

Взгляд Ширеи смягчился при словах Фарды, и на лице затеплилась осторожная улыбка.

– Благодарю вас.

Когда она сделала еще одну короткую затяжку, Фарда засунул руку в карман куртки и достал толстую золотую монету. На одной стороне находилось изображение ревущего льва, символа Лории. А на другой – корона. Он хорошо знал эту монету. В некотором смысле она была такой же частью Фарды, как глаза и уши. Даже не глядя на золотой, он знал наизусть каждую царапину и вмятину на поверхности. Он покатал монету между пальцами, не спуская с нее глаз.

– Я уже видела, как вы бросаете монету. Зачем?

Фарда погрузился в собственные мысли и не заметил, что Ширея на него смотрела. Она двумя руками держала трубку за мундштук, а ее зубы стучали из-за холодного ветра, дувшего вдоль палубы.

– Судьба, – сказал Фарда и положил монету на большой и указательный пальцы. – Судьба обладает текучестью. Она меняется после каждого принятого решения. И совершенно не в наших руках, но одновременно полностью находится под нашим контролем.

Фарда подбросил монету в воздух.

Ширея выглядела смущенной.

– Я не уверена, что поняла ваши слова.

Фарда смотрел, как она наблюдает за полетом монеты. Вращаясь, золотой производил странный металлический звон, а потом с легким хлопком упал ему на ладонь. На Фарду смотрел ревущий лев. Что же, так тому и быть.

Фарда двигался быстро. Он потянул за нити Воздуха, проходившие через его сущность, затем накинул их на шею Ширеи, и теперь она не могла закричать.

Она споткнулась и оперлась о перила, отчаянно пытаясь сделать вдох. Трубка со стуком выпала из ее рук на палубу, а Ширея схватилась за шею, продолжая пытаться втянуть в себя воздух.

И вновь Фарде захотелось испытать сочувствие. Он томился по этому чувству. Но не ощущал ровным счетом ничего. Он натягивал нити Воздуха вокруг шеи Ширеи и усиливал давление до тех пор, пока не услышал треск. Ее тело стало оседать, Фарда протянул руки и поймал ее, перед тем как она упала на палубу. Одним плавным движением он поднял Ширею и швырнул безжизненное тело за борт. Плеск сообщил ему, что ее принял океан.

Я сделал то, что было необходимо.

Фарда наклонился и поднял с палубы трубку, которую уронила Ширея. Он держал ее в руке, пальцы сжимали мундштук. Тонкими нитями Огня он снова поджег табак и сделал глубокую затяжку. Дым уходил, клубясь, в ночной воздух, когда он направился в свою каюту.

Глава 5. Глубины

Кейлен почувствовал, как что-то толкает его в ребра. Он застонал, и сознание вернулось к нему вместе с болью. Все тело ломило. Из груди Валериса, который продолжал толкать Кейлена носом, вырвалось глухое рычание.

– Я в порядке, в порядке, – сказал Кейлен и закашлялся, как только открыл глаза и сел. Воздух наполняла такая густая серая пыль, что он едва что-то видел на расстоянии фута перед собой. Единственным источником света было мягкое сине-зеленое сияние, пробивавшееся сквозь тучу пыли. Кейлен сразу отбросил мысль о создании балдира. Управление ветробежцем лишило его последних сил.

Он протянул руку, и его пальцы сомкнулись вокруг чего-то шершавого и металлического; используя его как опору, он поднялся на ноги. И сразу ощутил острую боль под ребрами. Посмотрев вниз, он увидел два длинных разреза на кожаных доспехах, их края были алыми. Он покачал головой, пытаясь избавиться от тумана, который заволакивал разум; в ушах звенело.

– Здесь кто-нибудь есть? – позвал он. Слова поплыли в воздухе, и тут же послышались стоны, ворчание, кто-то закашлялся, словно кровь смешалась с пылью у него в горле. Казалось, звуки доносились со всех сторон.

Кейлен поднес руку к лицу, и в этот момент вспышка белого света его ослепила. Валерис прыгнул перед Кейленом, его голова опустилась в сторону источника света, он разинул пасть и зарычал – глубокий звук исходил из его груди.

– Это я, дралейд.

Свет потускнел: Кейлен увидел Вейрила, перед которым висел маленький балдир. Лицо эльфа было настолько измазано кровью и грязью, что Кейлен едва его узнал.

Рядом с Вейрилом стоял мужчина. Он был выше эльфа, а его плечи казались вырубленными из камня. Кейлен сразу узнал Тармона Хорда.

– Вы оба просто услада для глаз, – сказал Кейлен, пытаясь улыбнуться в неравной борьбе с болью, наполнившей все его тело. – Вы ранены?

– Мы живы, – ответил Тармон, и его губы исказила гримаса; рука прижималась к тому месту, откуда раньше торчала стрела.

– А ты, дралейд? – Вейрил шагнул поближе к Кейлену, не обращая внимания на рычание, вырвавшееся из горла Валериса. – Ты ранен?

– Я в порядке, Вейрил, – ответил Кейлен, отводя руки эльфа в сторону. – Вам удалось отыскать кого-нибудь еще?

– Пока нет, – ответил Тармон между двумя короткими вдохами. – Мы только что пришли в себя. Эльф вытащил меня из обломков.

Теперь, когда появился новый источник света, Кейлен огляделся по сторонам. Они стояли посреди широкой открытой пещеры, их окружали гладкие каменные поверхности с прямыми углами. Множество туннелей отходило от пещеры в разные стороны, теряясь в глубинах горы.

Маленькие цветочки Дар Герайи торчали из скал в разных местах, испуская тусклый синевато-зеленый свет. Куски погнутой и расколотой стали лежали тут и там – остатки «Гребня волны».

Жуткая смесь запаха смерти и сухой земли наполняла воздух. Каждые несколько секунд раздавались крики и стоны, эхом разносившиеся по пещере. Куда бы Кейлен ни взглянул, всюду валялись раздавленные доспехи, части тел, оторванные конечности. Двоих мужчин пронзил стальной штырь. В нескольких футах от них лежал давно умерший гном с отсеченными ногами. Кислотный вкус рвоты появился в горле у Кейлена, но он сумел сглотнуть.

– Нам нужно поискать тех, кто уцелел.

Как только Кейлен заговорил, он почувствовал, что Валерис – а он начал двигаться среди обломков – закричал на периферии его сознания.

– Валерис кого-то нашел. – Кейлен начал пробираться между обломками ветробежца, Вейрил и Тармон последовали за ним.

Как только он нашел Валериса и опустился рядом с ним на колени, его охватила паника: он понял, кого обнаружил дракон. Эрик был частично похоронен под горой глины и кусками изогнутого, порванного металла.

Грязь перепачкала руки и начала собираться под ногтями Кейлена, когда он принялся разбирать обломки.

– Эрик! Очнись!

В воздух полетели пыль и глина – Эрик начал кашлять и отплевываться. У него были красные глаза, наполовину засыпанные землей.

– Кейлен? – его голос прозвучал едва слышно.

Тармон опустился на землю рядом с Кейленом и принялся убирать тяжелые куски стали, мешавшие Эрику подняться.

– Не двигайся, – сказал Тармон, когда он что-то заметил. – Эльф?

– Что-то не так? – Кейлена снова охватила паника, когда он увидел, что один стальной прут проткнул ногу Эрика. А другой прошел чуть выше бедра.

Вейрил опустился на землю рядом с Эриком, и гравий захрустел под его коленями. Он наклонился и просунул руки под его тело, ища что-то глазами.

– Прутья ни с чем не связаны с другой стороны. По счету «три» я хочу, чтобы вы их вытащили одновременно. Тогда я остановлю кровотечение и постараюсь исцелить его раны. Вы меня поняли?

Тармон и Кейлен кивнули. Лорд-капитан королевской гвардии выглядел увереннее дралейда. Кейлен сделал глубокий вдох и двумя руками сжал стальной прут, торчавший чуть выше бедра Эрика, который застонал от боли.

– Проклятье, почему бы вам не воткнуть в меня еще один прут? Быть может, тогда боль станет меньше.

– Заткнись, или я сам тебя заткну, – ответил Кейлен, вопросительно приподнимая бровь, чтобы выяснить, согласен ли Эрик на его предложение.

Эрик слабо улыбнулся, но сразу поморщился от боли, когда Тармон сжал другой стержень.

– Просто поспешите и избавьте меня от этих штук.

Кейлен почувствовал, как Вейрил вытягивает силу из Искры, так же как делал на ветробежце, когда исцелял Тармона. Огонь, Вода, Воздух, Земля и Дух.

Кейлен попытался проследить за плетением Вейрила, но эльф работал с поражающей быстротой. В использовании Искры мало было просто тянуть за нити. Существовало множество хитрых способов их сплетать, поворачивать и менять форму. Много вариантов, комбинаций нитей разных стихий друг с другом. Тэрин говорил, что целители – существа особенные и рану нельзя просто зарастить – врачующий должен понимать, что именно ему необходимо исправить.

– Один, – сказал Вейрил. – Постарайтесь вытащить прутья одним быстрым движением.

Кейлен стиснул прут.

– Два.

Эрик закрыл глаза. Его губы напряглись в ожидании боли.

– Три.

Эрик взвыл, когда Тармон и Кейлен одновременно вытащили стальные прутья из его раненого тела, но они действовали без малейших колебаний. Вейрил сразу же принялся за работу, создавая сложное плетение из нитей. Ничего подобного Кейлен прежде не встречал. Раны были настолько открытыми, что он видел внутренние органы, однако наружу не вытекло ни капли крови. На глазах у Кейлена мышцы и плоть начали срастаться. Тонкие красные нити скользили вокруг ран, соединяя рваные края. Кейлен в изумлении смотрел, как срастается кожа – так паук создает новые участки паутины.

Вейрил устало опустил руки, а Эрик облегченно вздохнул. Эльф с трудом успел подставить левую руку, чтобы не повалиться на землю.

– Я в порядке, – заявил он, когда Кейлен потянулся к нему, чтобы подхватить. – Исцеление отличается от всего остального. Оно требует больше усилий. Теперь мне, как и Эрику, требуется отдых.

Кейлен согласно кивнул, а эльф расслабленно оперся спиной о валун.

– Мы должны продолжить поиски, – сказал Кейлен, поворачиваясь к Тармону. – Наверняка еще многим нужна помощь.

– Согласен, дралейд. Наверняка есть и другие раненые, – ответил Тармон, вставая.

Кейлен проворчал что-то невнятное и с трудом поднялся. Он всегда считал себя высоким, но даже ему приходилось смотреть на Тармона снизу вверх.

– Пожалуйста, называй меня Кейлен.

Прошли часы, пока они искали выживших среди обломков ветробежца, и их оказалось значительно больше, чем думал Кейлен. Он огляделся по сторонам. Кроме него, Фальмина, Вейрила, Эрика и Тармона выживших оказалось около шестидесяти – точнее, шестьдесят два. Двадцать три гнома и тридцать девять человек. Теперь все они собрались в центре пещеры, вокруг груды цветов Дара Герайи. Вейрил не мог удерживать балдир постоянно, а топлива для костра в пещере не было. Сине-зеленое сияние пульсировало, и все вокруг выглядело непривычно.

И хотя Кейлен был счастлив, что уцелевших так много, он знал, что на «Гребне волны» находилось более двухсот живых душ. Столько погибших. Выжило лишь четырнадцать королевских гвардейцев Тармона.

Масштаб потерь давил на Кейлена, судорога сжимала все внутри и перехватывала горло. И лишь прикосновение разума Валериса не давало ему утонуть в пучине отчаяния.

Дракон стоял рядом с Кейленом, уткнувшись носом в его ладонь и отчаянно стараясь ослабить боль потерь.

– Спасибо тебе, – прошептал Кейлен, и хрупкая улыбка мелькнула на его губах, когда пальцы пробежали по чешуйкам на морде Валериса. В ответ он ощутил волны поддержки и спокойствия.

Кейлен со стоном опустился на жесткую землю. Все мышцы у него болели, в горле пересохло, тело покрывало множество порезов. Валерис устроился рядом, положив чешуйчатую голову Кейлену на колени.

– В то, что ты сделал, эльф, невозможно поверить. – Фальмин провел пальцами по пятнистому участку кожи, где стрела вышла из его тела.

Эрик нашел потерявшего сознание штурмана под обломками глины и металла.

Вейрил кивнул.

– Сожалею, что не смог сделать большего. Я слаб. Исцеление забирает у целителя вдвое больше того, что дает раненому.

– А нам и не стоит переживать из-за шрамов, – сказал Фальмин, подмигнув. – Женщины их любят.

К своему удивлению, Кейлен не смог удержаться от смеха, глядя на Вейрила. Эльф со смущением на лице смотрел на Фальмина, не зная, что сказать.

– Фальмин, я всего лишь хотел сказать тебе спасибо. Если бы ты не вернулся за нами… ну, нас бы здесь не было.

– Да, – сказал Тармон, усаживаясь на земле поудобнее. – Дралейд, то есть Кейлен, – поправился лорд-капитан, – прав. Мы обязаны Фальмину жизнью.

Эрик согласно кивнул.

Лицо Фальмина исказилось от искреннего удивления.

– Вы обязаны мне жизнями? Ни один из нас не уцелел бы, если бы не ты. И если бы гвардия не сдержала солдат Империи. И если бы дралейд не начал управлять «Гребнем волны» – пусть боги упокоят его маленькое стальное сердце. Полагаю, я обязан тебе жизнью множество раз, и, уверен, в будущем мой долг только вырастет. А так можешь вычеркнуть из списка один пункт.

– Ну и что же мы теперь будем делать? – после паузы спросил Эрик.

Вопрос повис в воздухе, как дурной запах. Все об этом думали, но никто не решался назвать вещи своими именами. Даже Фальмин, не знавший пути, по которому Кейлен привел сюда «Гребень волны», находился в растерянности.

– Это место выглядит так, словно прежде служило точкой пересечения всех маршрутов. Похоже, очень много лет назад. Туннели куда-то ведут, – сказал Фальмин, указывая на отверстия, которые выходили из огромной пещеры в разные стороны. – Теперь нам остается выбрать один. На главных туннелях есть соответствующие значки. Если мы найдем хотя бы один, я смогу привести вас в Даракдар. Может быть.

Кейлен немного воспрянул духом. У них появилась надежда.

– Нам нужно соблюдать осторожность, – заметил гном, назвавшийся Кориком, один из королевских гвардейцев Киры. Он был не выше пяти футов, на плечах алый плащ, голова обрита наголо, в густой бороде вплетенные золотые и серебряные кольца. Обоюдоострый топор лежал у него на коленях. – Множество темных созданий рыщет в глубинах гор: араки, змеи, глубинные твари, кератлины. Из-за них огромное количество туннелей заброшено и не используется.

– А кто такие глубинные твари? – Эрик наклонился вперед, обхватив руками колени, в коротких светлых волосах отражалось сине-зеленое сияние цветов.

– О, они действительно отвратительны, – ответил Фальмин. – Некоторые размерами почти с лошадь. Их черепа имеют форму наконечника стрелы, шкуры толстые, как камень, хвосты покрывают шипы длиной в руку. Я не видел ничего страшнее, чем эти твари…

Дрожь пробежала по спине Кейлена. Мысль о встрече с глубинной тварью ему совсем не понравилась. От Валериса исходила легкая вибрация, он тихонько зарычал в ответ на страх Кейлена. Иногда Кейлен забывал, что его разум теперь принадлежал не только ему одному.

– Что с ним такое? – спросил Эрик, кивнув в сторону Валериса.

– Ничего. Не думаю, что ему понравились разговоры о глубинных тварях, – ответил Кейлен.

Рык Валериса стал еще более низким.

– Как и нам всем, – сказал Вейрил. – Но в любом случае нам необходимы три вещи: еда, вода и отдых.

– Верно, – согласился Фальмин, вскинув руки в воздух. – Я бы мог проспать несколько дней.

Кейлен не обращал внимания на боль во всем теле, но сказывалась утрата энергии. Разрушение нескольких зданий потребовало огромных усилий, и сейчас он сомневался, что сможет встать, если потребуется.

– Согласен, – послышался низкий голос Тармона Хорда. – Во-первых, мы отдохнем. Затем мы двинемся в путь. Я организую часовых. Два часа сна, затем смена. Ничего большего мы не можем себе позволить. Есть возражения?

Тармон не сводил взгляда с Кейлена. Он был молод для должности лорда-капитана королевской гвардии, но все равно на десять лет старше дралейда. И теперь стало очевидно, что не только Тармон смотрел на него с надеждой. Все уцелевшие рассчитывали на него. Все ждали, какое решение он примет.

Валерис, почувствовавший тяжесть, которая легла на плечи Кейлена, зарычал, поднял голову и встал. Молодой дракон перебрался в центр пещеры, лавандовые глаза изучали выходящие из нее туннели.

– Да, – наконец сказал Кейлен, постаравшись, чтобы его голос звучал уверенно. – Валерис также будет стоять на страже.

– Я готов стать первым часовым, – заявил Эрик, поднимаясь. К нему присоединились Тармон и несколько людей и гномов. – Через несколько часов я вас разбужу.

Кейлен ногой отбросил в сторону небольшой камень, когда их отряд начал движение по туннелю. Пары часов сна оказалось недостаточно. Кейлен мог бы спать несколько дней подряд, но такой возможности не было.