Ламбада по-фински

Я пил воду в теплом салоне автомобиля, наслаждаясь ее вкусом.

– Вот теперь ты совсем сибиряк. Обряд посвящения закончился. Пока пьешь воду – загадай желание.

– Вернуться сюда, – не задумываясь, произнес я и понял, что сморозил глупость.

– Нет, так не пойдет. Желание надо хранить подальше от чужих ушей, – напутствовал Валентиныч.

– Так что, мне повторить все сначала? Назад к озеру?

В салоне воздух качнулся от дружного смеха. Басовый ряд доминировал.

– А, что, водичка понравилась? То-то же. Она с микроэлементами и абсорбирующим веществом. Один раз попробуешь – подсядешь надолго. Если хочешь еще – сходи.

Теперь уже смеялись все вместе. И я решил, что больше не пойду. Великолепным пейзажем можно было любоваться и из окна. «Славное море» завораживало и не отпускало. Мы не торопились уезжать.

– Завтра у тебя еще одна увлекательная экскурсия, – начал делится планами Валентиныч: – Забросим тебя в тайгу. Далеко. Полетишь на «кукурузнике». Других винтокрылых машин там нет. Как тебе идея?

– Мне нравится. А что там, в тайге?

– В Усть-Илимске огромный целлюлозно-бумажный комбинат. Градообразующее предприятие. Сейчас оно – банкрот. Олигархи с бандитами прибирают к рукам. В Братске не менее ценный актив – алюминиевый завод. В папке, которую я тебе дал, оба предприятия упоминаются.

– Да, я читал про них. Слишком известные объекты, чтобы обойти их вниманием.

– Теперь ты понимаешь, во что ввязался? – спросил меня Валентиныч и, не дожидаясь ответа, спокойным и уверенным голосом сказал: – Мы в ответе за тех, кого приглашаем. С тобой всегда будут наши люди. Об одном прошу – без самодеятельности. Никаких самоволок. Так, на всякий случай напоминаю. Я понял, что ты – серьезный, профессионал. Работаем на доверии.

Конечно, мне было приятно услышать лестную оценку из уст моего визави. Но еще приятнее было убедиться в собственной правоте – не зря доверился, надежные люди.

Теперь мы двигались с Ангарой в одном направлении – к городу. Туда, куда скатилось солнце. Только теперь посеребренное широкое русло реки затерялось в сумерках, исчезло из поля зрения. Затемненные стекла джипа усиливали эффект ночи. Я видел только освещенное фарами полотно дороги и темные силуэты подступающего леса. Я старался не думать о завтрашнем дне, мне выпало сегодня свидание с Байкалом, таинственное, заветное, чарующее. И я, одухотворенный и благословленный на подвиги, хотел сохранить тайну нашей встречи.

Мы въехали в город, в котором упавшее с небосклона солнце, рассыпалось и зажглось тысячами разноцветных огней на каменных фасадах и придорожных столбах.

– Ложись сегодня пораньше, – посоветовал Валентиныч: – Завтра я заеду за тобой ни свет, ни заря.

Мой эскорт сопроводил меня до двери уютного пристанища. Войдя, я сразу же поставил чайник. Чай! Горячий чай. Не важно какой – лишь бы напиться. В голове всплывала яркая картина дня, с серебристой строчкой Ангары. Мозг не был опьянен, он не спал и требовал осмысления.

«– Однако, уже поздно», – сказал я сам себе, завершив чаепитие с карандашом в руках. На воображаемом полотне событий дня появилась условная разметка – я зафиксировал в блокноте важные факты и детали.

День третий. Усть-Илимск

И снова ранний подъем. За окном темень. В квартире горит свет и громогласный Валентиныч помогает мне скорее проснуться. И вот мы уже мчимся в аэропорт, навстречу заре, попивая бог весть откуда взявшийся горячий кофе в картонных стаканчиках. «– Вот это сервис!» – подумал я.

Вдруг перед нами как призрак из пустоты возникает «черный бумер» и несется вперед, чуть отрываясь от нас. В тот же миг сзади салон освещается фарами идущего следом джипа. Он не спешит нас обгонять.

– Кто это? – озадаченно вопрошает сам себя Валентиныч и переглядывается с Олегом. Олег пожимает плечами и отвечает: «– Черт их знает».

Из разговора товарищей я понимаю, что случайные попутчики могут быть не совсем случайными. Дорога ведет прямо в аэропорт. Ранних рейсов, кроме нашего, похоже, нет. Не исключено, что это кто-то из «героев» моего ненаписанного еще романа. Спешат занять место в «кукурузнике», чтобы собственноручно внести несколько строк в «нетленку»? «– Это уже интересно», – думаю я. Дорога в аэропорт заканчивается. Мы подъезжаем к аэровокзалу. Бумер уже здесь. Следовавший за нами джип соскакивает с хвоста и направляется к бумеру.

– Посиди пока в машине, – говорит мне Валентиныч и вместе с напарником выходят на мороз. К ним приближаются еще двое в штатском. О чем-то говорят. Указывают на наших случайных – неслучайных попутчиков. По лицам и жестам вижу, что опасности нет и ситуация под контролем. Так и есть. Валентиныч, улыбаясь, открывает дверь авто и говорит: «– Прошу на выход». Он почти всегда улыбается, и это как то не очень вяжется с его образом – хладнокровным, расчетливым и жестким человеком слова и дела. Впрочем, есть одно объяснение – он умеет и любит шутить.

Мы идем к зданию аэровокзала. Я внимательно слушаю визави.

– Проверка на дорогах подтвердила безопасность. Можешь лететь спокойно. В Усть-Илимске тебя встретят ребята из «девятки». Руководит ими Валерий Петрович. Он тебя и заберет к себе. На стоянке будет черный микроавтобус с номером 989.

– «Девятка» без девятки, – как бы невзначай произношу я и заканчиваю свою мысль: – В середку им девятки не хватает.

Валентиныч смеется:

– Ловко поддел. Молодец! Видно, что проснулся. Не зря вчера голову на Байкале проветривал.

Меня провожают до «лайнера мечты аборигенов». Легендарный АН-2, он же «аннушка», он же знаменитый «кукурузник». Почти музейный экспонат. И я захожу в него так же осторожно, как ходят по лавке древностей, чтобы не разрушить артефакты. Посадка окончена. Я озираю маленький салон – заполнился почти целиком. Мысленно даю команду «от винта!» и почти сразу же ощущаю дрожь самолета. Двигатель заработал, и дрожь с обшивки передалась мне и всем сидящим в салоне. Раритетная машина разгоняется, подпрыгивая на стыках бетонных плит, и с ревом уходит в небо. Подо мной расстилается еще одно священное море – «зеленое море тайги». Красивое и безбрежное.

Полет между явью и сном заканчивается. Мы заходим на посадку. Наш ветхозаветный лайнер судорожно сотрясается и плюхается на посадочную полосу, зарычав с натуги. Всё, приземлились. Аэродром кажется миниатюрной копией больших портов. Маленький, но уютный аэровокзал, причудливо вписавшийся в окружающий природный ландшафт. И стоянка перед зданием тоже маленькая. На ней всего пять автомобилей. И среди них выделяется черный минивэн «девятки». Сверяю номер, он самый – 989.

Навстречу мне уже идут двое крепких мужчин. Один из них экипирован в спецодежду черного цвета, другой, постарше, одет строго, и по-граждански.

– Здравия желаю, – приветствует меня тот, кто постарше, и протягивает руку: – Валерий Петрович. Как прошел полет?

– Отлично, – бодро отвечаю я.

Подходит второй встречающий, в камуфляже, и тоже жмет мне руку. Его зовут Игорем. Мы быстро направляемся к служебному автомобилю, садимся и трогаемся с места. И опять я чувствую себя туристом. Глазею по сторонам, пытаясь разглядеть в проступающем свете новорожденного дня таинственную незнакомку – тайгу. Мои гиды, следуя традициям гостеприимных сибиряков, охотно рассказывают об истории города трех всесоюзных ударных строек. Оказалось, что мы с ним ровесники. Город совсем молодой – основан в 1965 году с первородным названием Усть-Илим. В ту недалекую, навсегда потерянную эпоху, было принято мечтать масштабно и перспективно. Здесь строили город-мечту. Одну большую Мечту, в которой, как в Усть-Илимском водохранилище на Ангаре, слились бы все искомые блага советской цивилизации: передовое производство, развитая инфраструктура, высокий доход трудящихся, доступное и комфортабельное жилье, отличное снабжение и досуг. И все это в уникальном месте, в центре сибирской тайги, за тысячу верст от региональной столицы.

Дорога из аэропорта до пункта назначения заняла меньше часа. На въезде в город я снова встретил ее – величественную и прекрасную Ангару. Пройдя по таежному извилистому маршруту, подпоясавшись бетонными плотинами, и напружившись, река стала невероятно широкой и превратилась в неисчерпаемый источник воды. Достойная дочь отца Байкала.

Мы приехали на «базу», – так мои новые знакомые называли девятое управление. Вооруженная оперативная группа готовилась к выезду. Валерий Петрович остался, чтобы дать указания командиру группы. А мы с Игорем тем временем поднялись к нему в кабинет.

– Чай, кофе? – спросил он меня.

– Кофе – не задумываясь, ответил я.

Когда приборы, чайник, печеньки оказались на столе, мы сели друг напротив друга.

– Давно занимаешься? – спросил меня Игорь, посмотрев на мои руки, которые я положил перед собой. Я перехватил его взгляд и понял, что он имеет в виду.

– Вижу, костяшки у тебя сбиты, – уточнил мой собеседник.

– После армии увлекся, – ответил я, насыпая в большую чашку две ложки растворимого кофе. И подумал о том, что настоящие мужики всегда пьют из большой посуды. Двухсотграммовые стаканчики – это для слабаков и эстетов. А вот кружка от 400 граммов – хорошее мерило мужской силы. Те, кто испытывает физические нагрузки, всегда много пьют.

В кабинет вошел его хозяин – Валерий Петрович. Разделся, сел рядом.

– Чаем сыт не будешь. Считайте это разминкой перед обедом. Сегодня он ранний. В гостинице номер для вас забронирован. Отправим вас отдыхать, когда закончим. У нас программа на целый день. Поедем на комбинат, поговорим с людьми. Завтра с утра решим: что дальше. По оперативной обстановке.

– Сергей Валентинович что-то про Братск говорил, – как бы невзначай произнес я, пытаясь выведать планы моего пребывания в таежном краю.

– Утром, когда тучи развеются, и откроются дальние дали, мы увидим свой путь, – столь метафоричного ответа я никак не ожидал услышать от начальника «девятки».

– Да вы поэт, Валерий Петрович! – искренне удивился я.

– Тут у нас все поэты. Но проза жизни для нас важнее. Изложу вкратце ситуацию. В Усть-Илимске сейчас 25 преступных группировок или ОПГ, как мы их называем. Все они связаны с Братским преступным сообществом (ОПС), зависят он него и подчиняются ему. Во главе сообщества – авторитетные воры в законе. В каждом уголке области сидят их положенцы. Через них они контролируют захват и передел собственности. Предприятия банкротят и выкупают за бесценок. В таком же положении оказалось и наше градообразующее предприятие – ЛПК. Городской бюджет на 75 % наполнялся за счет налогов комбината. Теперь оно банкрот. Контрольный пакет приобрел Менатеп Ходорковского. Знающие люди говорят, что он хотел избавиться от целлюлозного завода, но его никто не покупает. Инвестиций нет и денег на зарплату тоже нет. Ситуация в городе грозит социальным взрывом. Если деньги не поступят, народ начнет бунтовать. Жить на что-то надо. Мэр подал в отставку. Директор комбината тоже, – Валерий Петрович сделал паузу и обратился к коллеге:

– Игорь, покорми гостя, и поедем на комбинат.

Когда любуешься тайгой с высоты небесного полета, как будто не замечаешь огромных коридоров и площадей лесозаготовки. Взгляд сверху, если он не критичный, сглаживает впечатления от масштабов хозяйственной деятельности человека. Воспринимаешь это вторжение в дикую природу как должное. На земле же перед глазами возникают гигантские неухоженные пустоты, как будто из живого тела вырвали часть его. Горы необработанного леса возвышаются в местах вторжения, накапливаясь на открытых пространствах. Они еще не превратились в деньги, и неизвестно, превратятся ли вообще.

На комбинате нас встретил управляющий. Анатолий Сергеевич – так он представился. Устроил экскурсию по доступным цехам остановленного производства. Говорил размеренно, как будто подбирал слова. В голосе чувствовалась озабоченность. В глазах читалась тоска. Прошлое безвозвратно ушло, будущее неизвестно. А что в настоящем? Одни проблемы. И долги.

– Жаль не застали вы то время, когда наш гигант работал на полную мощность. Это же был целый концерн – город в городе. Пешком не обойти. И посмотреть было чего, – начал разговор Анатолий Сергеевич.

– А сейчас – полный развал, – продолжил он, вздыхая.

– Концерн разделили на предприятия. Прибыльные прибрали к рукам коммерсанты и бандиты. Нерентабельные оставили комбинату. Да и с рентабельными поступили по-хитрому. Производство целлюлозы вдруг сделалось нерентабельным. Это при том, что 99 % продукции идет на экспорт. Работников комбината просто уволили, якобы ради спасения производства. Почти всех. И Усть-Илимск стал первым городом в области по числу безработных. Понятно, что это была очередная авантюра, нарушение закона. На самом деле фонд заработной платы не превышал девяти процентов от бюджета комбината и не мог потянуть на дно весь комбинат.

– А почему производство целлюлозы стало нерентабельным? Как такое возможно? – спросил я, пытаясь разобраться в сути происходящего.

– Вы спрашиваете, как такое возможно? До недавнего времени я сам не знал ответа на этот вопрос. Если бы мне лет пять назад сказали, что целлюлоза будет убыточна на 150 долларов за тонну, я бы не поверил. Увы, как выяснилось, и такое возможно. За счет неоправданных, умышленных присосок и снижения объемов производства вдвое. Себестоимость накрутили так, что она стала выше отпускной цены. Вот тебе и прямые убытки. Всего за полгода вместо прибыли появились убытки в триллион рублей. Новый собственник заявил, что будут инвестиции. Но их по-прежнему нет. 40 миллиардов, которые он якобы вложил в комбинат, на самом деле это плата за отгруженную продукцию. А 20 миллиардов на модернизацию пока есть только на бумаге. Ни рубля еще не поступило. Да и будет ли он вкладывать деньги в убыточное производство – лично я сильно сомневаюсь.

– Но ведь ситуацию можно исправить? Наверняка у Менатепа есть план.

– Теоретически можно, даже не вкладывая 20 миллиардов. Просто надо разорвать порочный круг обязательств перед другими предприятиями, убрать присоски, ввести внешнее управление – оно сделает бухгалтерию прозрачной. Я говорю «просто», но понимаю, что это и есть самое сложное в этом деле.

– А разве внешнее управление не подразумевает банкротство?

– Предприятие уже банкрот. А внешнее управление – единственный способ попытаться изменить ситуацию в лучшую сторону. Роль генерального директора обесценилась до нуля. Нынешний уволился, предыдущий убит.

Я старался не упустить ничего важного из речи собеседника. Он говорил об обесценивании конкретной должности. Я же представлял себе ничтожно малую ценность государства, которое вешает себе ярмо на шею в виде искусственно созданных долгов и сполна оплачивает зарождение отчужденной, частной собственности. Идеологические штампы, фразеологизмы: «звериный оскал капитализма», «ничего личного». С этим мы будем жить. Или пытаться выжить. У кого как получится.

Мы покидали безлюдный город – комбинат и направлялись туда, где теплилась жизнь, где жили бывшие сотрудники огромного предприятия. В новый жилой район на правом берегу Ангары. Я назвал это «выходом в люди». Город живописно вписался в таежный ландшафт, оставив в каждом микрорайоне нетронутый кусочек тайги. Проект рождался в городе на Неве молодой креативной командой, устремленной в космическое будущее. Мне тоже когда-то грезилось и мечталось. И будущее представлялось удивительным и светлым, с открытой душой и ясным взором из космоса.

Вскоре я испытал неожиданное и приятное чувство от общения с незнакомыми мне людьми – жителями правобережья. Привлекательный на внешний вид микрорайон, многоэтажки под стать столичным. Просторные квартиры с хорошим ремонтом. В одной из таких квартир нас ждал накрытый стол с таежными дарами и блюдами местной кухни. Я вспомнил про оставленную на конспиративной квартире ногу косули. Здесь также присутствовало мясо «дикой козы», как ее часто называют местные, но явно под другим соусом. И такое же вкусное. Тайга кормит людей. Всех, без исключения. Но сколь долго она будет матерью-кормилицей для них – никому неизвестно.

Нас принимали супруги Андрей и Анастасия, старожилы из первой волны строителей. Инженеры. Те самые ленинградцы, которые по чертежам проектного института разбивали площадку под строительство города и вбивали первую сваю в фундамент первого жилого дома. Тогда они были просто молодыми людьми комсомольского возраста, теперь же – молодые пенсионеры.

– Много лет назад мы сорвались с насиженного места, почти из центра Питера, и улетели вслед за своей мечтой. Тогда о таких стройках многие мечтали. Правда, не все решались. А мы рискнули и были весьма довольны романтикой новой среды обитания. Да, да. Именно средой обитания. Потому что здесь зарождалось сообщество единомышленников и энтузиастов, несмотря на то, что это были люди разных профессий и взглядов. Мы все гордились своим городом, комбинатом. Гордились достижениями, уникальным расположением и природными богатствами. Мы были едины, приветливы и дружелюбны. Жили в согласии, помогали друг другу. А сейчас живем по волчьим законам. По-другому не получается. Люди увязли в долгах. Выкручиваются, как могут. Многие думают об отъезде. Но на переселение тоже деньги нужны. Продать квартиру – целая проблема.

– У вас здесь шикарные квартиры. Не по-провинциальному хороши, – не удержался я от комплимента.

– Да, шикарные. А вы знаете, сколько они сейчас стоят? – продолжал Андрей: – Я за свою четырехкомнатную и двушку не смогу купить на большой земле. Я не говорю про Москву и Питер. Я – про обычные небольшие города, такие как наш.

– По долгам мы в числе первых, – вступил в разговор Валерий Петрович, – Одни от безысходности продают недвижимость за бесценок, другие продолжают занимать, не имея возможности вернуть долг. Это сильно ухудшает криминальную ситуацию в городе. Сразу же появились «специалисты» по возврату денег. Выросло число тяжких преступлений и заказных убийств.

– Мы не хотим покидать Усть-Илимск. Прикипели душой и сердцем. Он же родной, нашими трудами выстроенный, – вздохнул Андрей:

– И таких патриотов как мы здесь много. Людям надо вернуть зарплату и надежду. Трудности переживем.

Настрой Анастасии был менее оптимистичным. Она не смогла скрыть своего разочарования:

– Патриоты, конечно же, есть. Только их с каждым днем становится все меньше. Люди не железные, не выдерживают. У всех семьи. Кормить же их надо.

В гостях хорошо, когда тебя ждут. Наши собеседники говорили не только о проблемах текущего времени, они охотно вспоминали эпоху сотворения Усть-Илимска, рассказывали забавные истории из жизни комсомольской стройки. Прошлое лучами нечаянной радости озаряло беспросветный грядущий день. Такие встречи запоминаются. От воспоминаний становится светло на душе. Запомнил и я эту встречу с удивительно открытыми и добродушными людьми.

И вот, наконец, я снова один. В небольшом, но чистом номере местной гостиницы. Один на один со своими мыслями и мегабайтами информации, которую, как добытую ископаемую руду, еще предстоит разбить на фракции и отфильтровать. Мыслям тесно в голове, но не все из них я положу на бумагу. Кое-что под грифом «совершенно секретно» придется сохранить на жестком диске своего серого вещества. Лишь бы память не подвела.

За окном давно уже ночь. Я закрываю блокнот, кладу ручку в карман, чтобы не оставить в номере. Время отмеряет неслышные шаги нового дня. От окна не хочется уходить. В десяти метрах от здания тайга. Я погружаюсь в сон. Спать осталось немного. С утра пораньше за мной приедут. И – снова в путь. Куда теперь? В Братск или… Или, или, или, Илим…

Меня разбудил звонок телефона. Дежурный по гостинице сработал будильником. У него, как выяснилось позже, была еще и другая задача – стеречь мой сон. Он же сообщил мне о прибытии гостей, которых я ждал – моих знакомых из «девятки». К этому времени я уже успел проснуться и встречал гостей с настроем неутомимого путешественника.

– Доброе утро!

Мы обменялись приветствиями, как только гости переступили порог моего номера. Я с нетерпением ждал приглашения отправиться по ангарскому коридору в знаменитый Братск, название которого никак не соотносилось с действительностью. Разве что в одном значении – «братоубийственный». Не знаю, по каким законам рождаются мысли в голове, но то, что я услышал далее, подтвердило мою неутешительную сентенцию.

– К нашему сожалению, поездка в Братск отменяется, – огласил неожиданное решение Валерий Петрович и далее пояснил:

– Не безопасно там сегодня. Есть данные о начале серьезной разборки между бандитами. Дождались: началась большая битва за металл. На кону БРАЗ (Братский алюминиевый завод). Директора предприятия убили в Подмосковье. А здесь, вдогонку, только что убрали смотрящего. Лезть под перекрестный огонь – самоубийство. Стрелять будут на поражение – в этом я не сомневаюсь. Сергей Валентинович в курсе событий. Мы обсуждали с ним ваше дальнейшее пребывание. Задерживать вас здесь, несмотря на такое желание, мы не можем. Зато обязаны вернуть в целостности и сохранности. До самолета еще есть время, так что приглашаем на завтрак. Уж не откажите.

– Не откажу. Извольте, – ответил я со вздохом, понимая, что достиг конечной точки маршрута. Валерий Петрович прав. Из меня получится неплохая мишень, окажись я на линии противостояния. Нет человека, нет проблемы. Я также понимал, что моим товарищам предстоит нелегкая работа с риском для жизни. И, скорее всего, бойцы «девятки» уже заняли позиции на подступах к «горячему цеху», в котором очередную страницу новейшей истории участники события напишут каленым металлом. А мне нужно возвращаться, чтобы сделать свою работу – закончить расследование и обнародовать факты преступной деятельности группы высокопоставленных лиц.

– Вынужден с вами попрощаться. Приезжайте к нам, когда все успокоится. Удачи!

Прощание было кратким и выразительным. Рука начальника «девятки» до боли сжала мою руку. И тут же ее выпустила.

И моя благодарность была такой же краткой, в одно слово: «Спасибо!». У каждого из нас была своя работа. Но мы делали одно общее дело. По крайней мере, мне так казалось.

«Кукурузник» оторвался от земли. Я еще раз полюбовался гармоничным соединением цивилизации в виде уютного аэропорта и таежного бесконечья, обступившего взлетную полосу. Как финальный аккорд прозвучали слова из песни Александры Пахмутовой «Письмо на Усть – Илим»:

«Усть-Илим, над Москвой твои ветры поют,

Усть-Илим, твои ветры в дорогу зовут,

Усть-Илим… две зелёных звезды в небесах…

И костёр… и тоска в его рыжих глазах»

Другие времена, другая эпоха. И смысл совсем другой. Неизменной осталась только тоска. По несбывшейся мечте строителей города будущего.

День четвертый. Закон тайги

Заветные «три девятки» несли меня по знакомой дороге в столицу Приангарья. Мы ехали вдвоем с Олегом. Валентиныч в это время руководил оперативным штабом и ожидал нас в своем кабинете.

– Доброго дня, сибиряк! – как всегда с улыбкой приветствовал меня мой визави – Ты выглядишь отпускником. Из чего я делаю вывод, что малая авиация – твой транспорт. Давай все-таки немного выдохни с дороги и подкрепись. Что-то ты плохо ешь. Косуля лишь слегка покусана, а не обгрызана до мослов. Я проверял. Олег отвезет тебя сейчас на хату. Вернешься через полтора часа.

Я не стал задавать лишних вопросов. Несмотря на привычную манеру Сергея Валентиновича в любой ситуации вести диалог шутя, я почувствовал его напряжение. Если здесь просто тревожно, то там, где нас нет сейчас, возможно, уже льется чья-то кровь. Он занят. Все заняты. Через полтора часа все закончится. Закончится расчетное время операции. А может, и нет. Возможно, что-то пойдет не по сценарию. Но это уже будет другая история, в подробности которой я буду посвящен лишь по мере необходимости.

Переступив порог квартиры, я почувствовал небольшую усталость. Сказывался недосып, режим «нон-стоп» бесконечного дня, поглотившего ночь, информационный бум в голове. В бурном потоке мыслей ясно проявилась одна, самая питательная и укрепляющая – мысль о еде. Желеобразный хариус пролился на ногу косули. Точнее наоборот. Нога внутри меня прилегла на желе. Мне стало сытно и хорошо. Одной потребительской мыслью стало меньше. Теперь можно сосредоточиться на главном. А что у нас главное? Не сама братва, а ее покровители. Битва братвы интересна для криминальной хроники. А нам надо провести полноценное расследование. И прищемить хвост той самой ОПГ, которая еще не успела покрыть себя непробиваемым иммунитетом и защититься от следствия. Валентиныч еще не все сказал. А последнее слово, как водится, за мной. Но это должен быть удар на опережение.

Как и условились, через полтора часа я вернулся в управление. Встречающий меня Валентиныч вышел вместе со мной из оперативного пространства штаба, не покидая кабинета. Мы продолжили разговор об Измайлове и его группировке.