Возможна ли жизнь на Земле. Часть первая

Богдан не мог произнести ни слова, и только молча смотрел на неё, жадно впитывая каждой своей клеткой какую-то нереальную, сказочную красоту. Серьёзный взгляд её ярких глаз в обрамлении чёрных ресниц, свободно проникал в его душу. В сочных, чётко очерченных губах крупного рта таился намёк на улыбку, а округлый подбородок так и просил прикосновения – лёгкого и нежного…

Неизвестно, сколько они стояли вот так, утонув в очаровании друг – друга, но Богдан поймал себя на том, что держит её нежную, и, одновременно, сильную руку в своей большой горячей ладони. Он бессознательно поглаживал её изящные пальцы, чуть покручивая надетые на них кольца… Она, молча, смотрела в его тёплые блестящие глаза, и Богдан мог поклясться, что чувствовал и её ответное желание, и её одиночество, и невероятную отстранённость ото всего окружающего мира… Наконец женщина легко вздохнула и тихо сказала:

– Меня зовут Ева, с сегодняшнего утра я отдыхаю в вашем сказочном краю…

– Богдан. – Только и смог выдавить он. Она кивнула, повернулась и направилась по узкой тропинке на высокий берег. Несколько мгновений – и она скрылась из вида. А он всё стоял столбом и смотрел ей вслед, заново переживая свои ощущения. Его ладонь всё ещё ощущала прикосновение её руки, а аромат её странных упоительных духов витал в воздухе. Сердце гулко и неистово билось в груди – такого яркого всепоглощающего счастья он не испытывал никогда! В пустой лёгкой голове толкались обрывки разрозненных мыслей и ощущений. Он встретил эту женщину и понял, что ждал её всю жизнь. Мимолётное, но такое интимное общение мгновенно воспламенило кровь! Он понимал, что она и есть его первая в жизни женщина, которой он готов отдать всего себя без остатка. Она легко пленила его сердце, душу и тело, и спокойно ушла. Горячая волна окатила его с головой… Желание, поклонение, страсть – всё то, что он всегда считал надуманным преувеличением, сейчас буквально отравило его своим сладким ядом! Он медленно поднялся на берег. Сел в машину, снова и снова переживая подробности этой встречи. В какой уже раз Богдан убедился, что излюбленное место способно творить в его жизни настоящие чудеса… Он совершенно забыл о работе, полностью отдавшись своим взбаламученным чувствам, и уже собирался уезжать, когда подал сигнал телефон. На проводе был Жуков.

–Богдан, куда ты запропастился, я тебя уже потерял. – Пробасил он. За время совместной работы у них сложились самые дружеские отношения.

– Да, знаешь, напала какая-то хандра, сижу на своём любимом месте, думаю. – Невпопад ответил Богдан, не совсем уверенный в правдивости своих слов.

– Ну, ты давай, слишком-то не задумывайся, вредно для здоровья! – Хохотнул никогда не унывающий Жуков. – Двигай уже быстрее на работу, мыслитель! Наш новый итальянский шеф-повар приглашает на дегустацию своих новых блюд. Если нам понравится, то он введёт их в меню. Вот так элегантно, этот негодяй бросает начальству «леща»! – Жуков снова довольно рассмеялся.

Богдан сложил руки на руле и, щурясь, смотрел на сверкающую воду. На фоне внезапного жгучего чувства, в его душе вдруг ожило воспоминание о своей первой любви. В то лето он вернулся домой после своего первого боевого похода. Настроение у молодого, но уже «понюхавшего» пороха моряка-подводника было приподнятое. Жизнь была отчаянно хороша и полна ожидания счастья. И оно не заставило себя ждать! На первой же молодёжной тусовке красавец-моряк познакомился с Юлией, совсем молоденькой девчонкой, как было принято тогда говорить – местной селянкой. Юлия была хороша собой, весела и ветрена – Богдану с ней было легко и просто. Он чувствовал себя взрослым опытным мужчиной, и это поднимало его в собственных глазах. Они бегали в кафе Дома отдыха, где он мог достойно угостить свою даму. Юлия любила похвастать в кампании своим шикарным кавалером. Потом они долго гуляли тёплыми летними вечерами, а когда ночь опускалась на землю, приходили на берег озера и под мерный шелест воды любили друг друга исступлённо и жадно. Юлия оказалась опытной и знающей женщиной без комплексов, что ещё больше привлекало Богдана.

Девушка была хорошо сложена – рельефная грудь, красивые бёдра. Притом, что у неё были совершенно чёрные миндалевидные глаза и волосы цвета воронова крыла, нежная кожа светилась белизной. Сексуальный аппетит её был безграничен и Богдана, как молодого сильного мужчину, это привлекало. Он ни о чём не задумывался и принимал её такой, какою она была. Юлия садилась к нему на колени, и он покрывал страстными поцелуями её губы и нежную шею. Девушка была требовательной и смелой, самые откровенные ласки не только не смущали её, но и ещё больше распаляли жажду наслаждения. С каждой новой встречей Богдан всё глубже погружался в пучину интимных удовольствий, которые так легко и щедро она дарила ему. Через две недели, пролетевшие как миг единый, он понял, что является, в полной мере, сексуальным рабом. С родителями он виделся редко, друзья подсмеивались над ним. Впереди маячил трёхмесячный боевой поход, и его утешало лишь то, что пока он ещё дома!

Наступил очередной вечер, и Богдан заранее пришёл на заветное место. Даже минуты ожидания казались ему нестерпимыми. Но вот зашуршала галька под лёгкими шагами, и Богдан заключил в объятия свою безумно желанную женщину. А когда волна первого жара прошла, ему показалось, что Юлия настроена чуть холоднее, чем обычно. Его расспросы ничего не дали, и он отнёс её настроение за счёт своего скорого отъезда. Расстёгивая пуговицы на её кофточке, он уже собрался признаться ей в любви. Но она вдруг прижалась к нему и, обняв за шею, горячо зашептала, возбуждённо дыша:

– Милый, давай сегодня насладимся любовью в самой полной мере! Всего две ночи остались в нашем распоряжении. Всё, что было, между нами, это очень здорово, но я хочу большего – и, заметив его удивлённый взгляд, пояснила – я хочу испытать всю полноту и силу сексуального наслаждения, поэтому предлагаю секс втроём. Смысл сказанного был настолько шокирующим, что все краски медленно сошли с разгорячённого лица Богдана. Он всматривался в хорошенькое личико своей подруги, а в сознании всё звучали её слова: «Хочу испытать всю полноту и силу сексуального наслаждения…» Юлия же, с тревогой вглядывавшаяся во внезапно окаменевшее лицо Богдана, предприняла попытку исправить положение, и быстро заговорила, умоляюще сложив руки:

– Богдан, я же не настаиваю, чтобы это был кто-то из твоих друзей, глупенький! Пусть это будет мой знакомый, разницы нет. Ты, конечно, будешь основным, а этот третий только создаст нам необходимый настрой, вот и всё! Богдан молчал, и она истолковала его молчание как согласие. Белые зубки блеснули в победной улыбке. Она хотела обнять его за шею, но он перехватил её руки и держал их, разведя в стороны. Оба застыли, обдумывая дальнейшие действия. И Богдан, глядя в её настороженное лицо, просто физически чувствовал, как с болью и мукой открывается этот крепкий капкан… Он заставил себя улыбнуться и с невольным отвращением отбросил её руки. Ему хотелось очень сильно ударить её, но за что? Он повернулся, чтобы уйти. За спиной скрипнула галька и он, не поворачиваясь, произнёс:

– Я передаю эстафету следующим. Будем надеяться, что они дадут тебе именно то, в чём ты так сильно нуждаешься! А теперь прощай!

Сейчас Богдан спокойно вспоминал свой первый сексуальный опыт. Всё было ясно и понятно. Но тогда, когда его сердце было открыто именно для любви, он больно переживал «предательство» женщины. Юлия некоторое время пробовала наладить с ним отношения, писала письма. Она хотела представить случившееся своим любопытством и молодостью лет. Но вместо обиды в его душе застряло стойкое отвращение к ней самой и к тому, что было между ними. А когда он пришёл в следующий отпуск, то встретился с приехавшим с Камчатки Жуковым и в случайном разговоре узнал абсолютно всё про свою бывшую даму. Она росла без отца, и мать как могла, баловала её, но дочь выросла эгоистичной и жестокой. Мужчину она познала уже в двенадцать лет. Близость курорта гарантировала многочисленных клиентов. Юля умело манипулировала их пристрастиями и причудливо соединяла вместе, устраивая сокрушительные групповые оргии, где она умело, играла роль всеми желанной дамы. В определённом кругу она считалась высокооплачиваемым лакомым кусочком. Случайно узнав обо всём, её мать Лариса Витальевна слегла с сердечным приступом. Увидев мать в постели, Юля только досадливо поморщилась, а когда та вздумала урезонить разгулявшуюся дочь, девушка небрежно ответила, прихорашиваясь перед зеркалом:

– Ты всю жизнь прожила одна, вечно в работе! – Она презрительно фыркнула.

– И хочешь для меня такой же судьбы? Не выйдет! Ещё увидишь, как я устроюсь в жизни – найду богатого мужика и буду за ним, как за каменной стеной! – Юля собралась и спокойно ушла, оставив мать на произвол судьбы. Но судьба сжалилась над Ларисой Витальевной. Внезапно на всей улице в домах погас свет. Люди забегали в поисках причин, а к Ларисе заглянул сосед и застал её в почти бессознательном состоянии. Быстро вызвал «Скорую» и уехал сопровождать её в больницу. Оказалось, что он пришёл на помощь вовремя – у соседки случился обширный инфаркт. Узнав, что мать в больнице, Юля и не подумала её навестить. Выздоровеет – сама придёт, дорогу знает. Но Лариса домой не вернулась. Сосед Алексей был холост, Лариса ему нравилась давно, может и приняла бы его ухаживания, но дочь была категорически против возникновения любовных отношений в жизни матери. После выписки Алексей привёз её к себе, долечивал и ухаживал за женщиной, которая уже и не верила, что будет в её жизни человек, которому она станет нужна! И как говорится в сказке, зажили они дружно и счастливо, постепенно забывая годы страданий и одиночества.

Ну а Юля слово своё сдержала и вышла замуж за бизнесмена среднего достатка, у которого в посёлке был неплохой особняк. Подписала и брачный контракт, в котором было прописано – в случае развода она не претендует ни на доходы, ни на жилплощадь мужа, а также на возможных в будущем детей. Через два года она родила дочь Диану. Муж редко появлялся дома, но обеспечивал семью всем необходимым. Выходить за пределы усадьбы без сопровождения, Юле было категорически запрещено. Она понимала, что за неповиновение муженёк с удовольствием выкинет её на улицу, оставив себе дочь, которую просто обожал. Жена его больше не интересовала, и в свои редкие приезды он был безразличен в постели, с усмешкой называя её «распутной девкой». Юля была страшно одинока и лишь малышка дочь любила и жалела свою мамочку…

Богдан оторвался от невесёлых мыслей и глянул на часы. Через сорок минут он должен быть на дегустации. Заурчал двигатель старенького «Судзуки Витара». Он потихоньку направился на турбазу. По своей натуре Богдан был человеком действия – вспоминать прошлое или гадать о будущем ему было не свойственно. До сегодняшнего утра его сердце было спокойно и свободно. Он умел уважать людей в целом и женщин в частности. Поэтому с женщинами, которые делили с ним постель, он всегда расставался легко и по-дружески. В отношениях он не признавал туман и всегда расставлял точки над «и», как говорится, ещё на берегу – связь носит временный характер и соглашаться на неё, или нет, зависело от противоположного пола. Так всё и катилось по отлаженной колее, но сегодняшнее утро опрокинуло и унесло его удобный спокойный мир в неизвестные дали. Все чувства, ощущения, желания и сомнения стремительно проросли и укоренились в душе. После долгих лет полного штиля вдруг грянул шторм! В голове носились горячечные мысли. Он, как мальчишка, гадал – наступит ли такой момент, когда он снова возьмёт её руки в свои, и увидит ли в её глазах отблески своего обжигающего чувства?

Углубившись в свои переживания, Богдан не заметил шедшую по обочине дороги двоюродную сестру Лену. Миновал её на добрых двадцать метров, пока не сообразил, что обогнал именно её. Машина, тихо урча, двинулась назад, поднимая дорожную пыль. Лена замахала руками, но в машину села и пригладила рассыпавшиеся светлые кудряшки.

– Здравствуй, Елена прекрасная, давненько не виделись! – Улыбаясь, обратился к ней Богдан. Он всегда отдавал должное красоте сестры, выглядевшей совсем молоденькой, и свежей. От его комплиментов Лена неизменно краснела, отчего становились заметнее её милые веснушки.

– Да уж, Богдашек, ты и на дороге меня не увидел. Слишком мелка для такого высокого начальника. – Она заулыбалась, и на щеках появились милые ямочки. Две недели назад Богдан поселил Лену у себя на турбазе. Для этого имелись веские причины семейного характера. Дело было в том, что муж сестры Семён уже давно и открыто волочился за продавщицей сельского магазина, а жену постоянно третировал, называя то неряхой, то дурой, то недотёпой. Хотя все эти определения скорее относились к нему самому. У Лены было высшее образование и работа журналиста в районной газете. Вследствие постоянных пьянок мужа, и скандалов дома, страдала не только она, но и дети – восьмилетний Никита и четырёхлетняя Александра. Лена предложила, супругу уйти к любимой женщине, и оставить семью в покое, но Семён заявил, что она сама может хоть сию минуту убираться из дома, а детям он найдёт мать и получше! Стараниями покойной свекрови Лены дом был оформлен на Семёна и детей, поэтому муж наглел, постоянно угрожая выкинуть её на улицу. Лена была на грани отчаяния. Своих родителей она потеряла в тринадцать лет. Отца насмерть зарезали на гулянке, а мама так и не смогла оправиться от горя, слегла и через полгода её тоже не стало. Растила осиротевшую Лену баба Евдокия, тётка по линии матери. Из родни у Лены оставались тётка Полина с мужем, двоюродный брат Богдан и три двоюродные сестры, которые были намного её старше и очень редко наведывались в родные края. Поэтому баба Евдокия приняла Лену как собственную дочь и ни разу об этом не пожалела – девочка росла послушной, училась на пятёрки, помогала по хозяйству и к своему совершеннолетию умела абсолютно всё. Пока она училась в институте, каждый удобный момент приезжала к своей второй маме. Евдокия Ивановна гордилась ею и всем сердцем любила. Потом Лена как-то быстро выскочила замуж и начались её мучения с нерадивым мужиком. А две недели назад Семён пришёл домой страшно пьяный, стал орать и хвататься за нож. Перепугал детей и Лена среди ночи, с плачущими ребятишками и документами в маленькой сумочке, прибежала к бабе Евдокии. Та обрадовалась до слёз, когда увидела на пороге свою любимую Ленушку и детей, испуганно жавшихся к матери… Здесь Лена и осталась. Её вещи собрал Богдан, а когда Семён попытался сзади ударить шурина тяжеленной кочергой, тот, недолго думая, связал сопротивляющегося изо всех сил алкоголика его же свитером и накрепко примотал к спинке кровати. Семён совсем озверел и начал орать, что «Ленка так просто от него не отделается, он найдёт на неё управу и отнимет детей». Богдан некоторое время задумчиво смотрел на него. И когда бывший зять немного притих под его многообещающим взглядом, сказал:

– Ничего, как-нибудь потерпишь. Придёт твоя любимая и освободит своего героя. А насчёт сестры – даже думать забудь! Только шаг в её направлении, и я вытрясу все гнилые опилки из твоей тупой головы. Надо было сделать это уже давным-давно, а то ты совсем обнаглел, как я посмотрю! Твои встречи с детьми будут установлены в судебном порядке. – Богдан уже направился к выходу:

– Да, и быстрота получения развода тебя приятно удивит. Можешь прямо сейчас считать себя холостым гражданином! – Он закрыл за собою дверь и с отвращением сплюнул. – Разговаривать с этой гнилью было противно… Лена, находившаяся на грани нервного срыва, не знала, как и благодарить Богдана, так решительно положившего конец её мучениям. И всё было бы хорошо, но здоровье Ленушки (как её звала баба Евдокия) пошло под откос. Она не могла ни спать, ни есть, в ней постоянно жил страх за детей и неуверенность в завтрашнем дне. Каждый день под вечер у неё начинала болеть голова и она ложилась в постель, закрывая холодным мокрым полотенцем покрасневшие глаза. За детьми приглядывала встревоженная Евдокия, постепенно делая их своими помощниками по хозяйству. Ребятишки старательно и с желанием включились в новую жизнь, и бабушка всё чаще вытирала платочком мокрые растроганные глаза… Наконец, когда Лену и детей пришёл проведать Богдан, баба Евдокия рассказала ему о своих опасениях. Богдан принимал решения быстро – и уже наутро Лена была в отпуске, находясь на отдыхе и лечении. Богдан поселил сестру в уютный одноместный номер и показал врачам. После обследования ей был поставлен диагноз – полное нервное истощение, и Богдан смог облегчённо передохнуть. Страх за здоровье сестры прошёл и можно было смело смотреть в будущее.

Обсуждая последние деревенские новости, они незаметно добрались до турбазы. Богдан с Леной ещё не успели выйти из машины, как из главного входа буквально выскочил массивный Жуков и со словами: «Скорее, ребята, скорее!», буквально потащил их за собой, открывая двери на ходу. Лена протестовала и пыталась вырваться. Но, к её удивлению, Жуков немного притормозил и мягко сказал:

– Елена Владимировна, я прекрасно знаю ваш талант изложения событий. Мне даже иногда кажется, что от каждой написанной вами строчки становится светлее жить! Так что не откажите в любезности и отобедайте с нами! Предстоит очень приятная дегустация новых блюд, и пресса нам абсолютно не будет лишней! Только не говорите, что вы в отпуске, у истинного таланта не бывает даже выходных! – Жуков закончил приветственную речь и важно посмотрел на застывшую в удивлении Лену. Богдан же, от словесного подвига друга, просто давился со смеху. А чтобы снять неловкость ситуации, Виктор Сергеевич простодушно развёл руками:

– Ну что, по-моему, речь получилась очень даже неплохая. – Леночка, ты-то что скажешь? – Лена немного помолчала, а потом заливисто рассмеялась, так что слёзы выступили на глаза… Отсмеявшись, она посмотрела на ждущего ответа Жукова:

– А что я? Идёмте на обед, уже очень кушать хочется! – милостиво согласилась она.

– Вот и ладушки – облегчённо пробасил Жуков. А Богдан, исподволь наблюдающий за сестрой, заметил, что у неё даже мироощущение изменилось, исчез извечный зажим, и чувствует она себя сейчас свободно и комфортно. Такою он не видел её уже давным-давно! На этой мажорной ноте, вся кампания прибыла в небольшой банкетный зал для своих, и была моментально усажена за уже накрытые столы. Во главе стола взгромоздился Жуков. Богдан сел рядом, усаживая сестру напротив. Смирившись с неожиданностью ситуации, Лена уже предвкушала не совсем обычный и интересный материал. Смотря под каким соусом его преподнести! В зале появилось новое действующее лицо – высокий и элегантный, в белоснежном колпаке, из-под которого виднелись волнистые чёрные волосы – таким предстал перед окружающими новый шеф-повар ресторана на презентации двух своих блюд. Он решил сам сервировать стол и обслуживать клиентов, чтобы полностью исключить толкучку с официантами. Накрытые колпаками тарелки источали тонкий аромат. Лена подняла колпак и с удовольствием принялась за еду. На тарелке разместились три ломтика рулета. Тесто было сырным с добавлением пряностей, а начинкой послужил местный таймень, мелко нарубленный, с добавлением грецкого ореха и припущенного в сливках репчатого лука с тимьяном и кинзой. Рулет подавался под соусом бешамель. На краю тарелки разместились прозрачные кружки лимона. Запивать блюдо предлагалось белым вином. За столом воцарилось молчание, верный признак успеха. Повар неслышно подливал вино в опустевшие бокалы. Второе блюдо принесло запахи и яркие цвета Мексики – Чили кон карне. Острое мясное блюдо, с прекрасно приготовленными овощами, было съедено с большим аппетитом. Крохотные заварные пирожные с взбитыми сливками на десерт, тонкие ломтики торта «дамские пальчики», мороженое и кофе или чай на выбор, свежие фрукты. Успех был налицо. И вдобавок, Лена постоянно ловила на себе восхищённые взгляды шеф-повара. Она заказала чай. И подавая ей чашку ароматного напитка, он умудрился шепнуть: «Меня зовут Антонио, мадам Елена». Лена уже и забыла, что в жизни кроме забот, хлопот и неприятностей существуют совсем иные чувства… После дегустационного обеда Жуков и Богдан немного осоловели, белое вино в обед приятно расслабляло, а количество съеденной пищи взывало к спокойному сонному перевариванию. Зато Лена легко вспорхнула, поблагодарила за компанию и обед, а потом умчалась на лечение в ультра хорошем настроении. Мужчины довольно лениво обсудили текущие дела. Богдан подвёл справедливый итог рабочего дня:

– В обед выпил – и весь день свободен! – Жуков был полностью с ним согласен. Рабочий день удался на славу, никакой работы! В продолжение начатого приятного времяпровождения, они договорились вечером посидеть в кафе. Богдан поддерживал беседу с другом, а его душа жила своей, особенной жизнью. Все чувства скрутились в ней в тугой узел, напряжённый и жаждущий. Он остро нуждался в одном – снова увидеться с недавней знакомой. Никаких планов и соображений, просто увидеть, встретиться взглядом с её волшебными глазами… Он размеренно кивал головой, слушая голос друга и не понимая слов, а когда с большим трудом вернулся к действительности, то понял, что на Виктора Сергеевича удачный обед оказал расхолаживающее действие. Обычно Жуков, обожающий свою жену Асю и сыновей-близнецов, почти никогда не говорил о женщинах. В эти редкие моменты, когда он уделял им внимание, оказывалось, что женщина была или виновата в случившемся скандале, или сбилась с опасного маршрута в горах – словом, они доставляли шефу одни неприятности. По вине прекрасного пола на турбазе частенько происходили различные конфликты и целые противостояния. И, несмотря на ограниченных срок пребывания публики в этих местах, страсти тут порой разыгрывались нешуточные. И если Богдан был наблюдателен и частенько подкидывал боссу информацию к размышлению, то Жуков являл собой специалиста самых обширных знаний человеческой психологии. Богдан всегда прислушивался к его неординарным выводам относительно той или иной ситуации. И благодаря такому сотрудничеству удавалось гасить взрывные моменты, отделываясь «малой кровью». Вот и сейчас Виктор Сергеевич, бесхитростно поглядывая на друга, поинтересовался:

– Я вот хочу тебя спросить, о чём это ты мечтал во время нашего образцово-показательного обеда? – Богдан, немного подумав, открыл, было, рот для достойного ответа, но Жуков опередил его и назидательно пророкотал, загибая пальцы по ходу речи:

– К твоему сведению, наш итальянец-повар не сводил глаз с твоей сестры. У меня сложилось такое впечатление, что для него именно она явилась сегодня самым удачным блюдом… – Жуков не сумел продолжить, так как Богдан подскочил, как ужаленный:

– Не мог ты, что ли, хотя бы пнуть, мня под столом! Она ещё не оправилась от своего удава, а тут уже этот…! – Безразлично глядя на друга, Виктор Сергеевич степенно ответил:

– Ну-ну, не горячись, я ведь подумал, что она уже совершеннолетняя… Ошибся. А ты можешь немного сбавить обороты, он не женат, детей не имеет и, по моим сведениям, за время работы у нас, не завёл ни одной маломальской любовной интрижки. Я даже, ненароком подумал, не голубой ли он, вообще? Чёрт их поймёт, иностранцев этих!

– Мне, знаешь, всё равно, какой он. Довольно того, что я знаю Лену! Она наивная и доверчивая глупышка несмотря на то, что уже имеет двоих детей! Она так устроена – видеть всё в розовом цвете, к тому же, она добрая и честная женщина, что в нашем случае совершенно недопустимо! – Жуков, наконец, рассердился, что, бывало, с ним очень, и очень редко:

– Не пойму я, чего ты так рефлексируешь? Что она видела-то в своей жизни? Родителей потеряла рано, замуж выскочила за козла своего …. И всё потому, что ничего другого просто не испытала! Перетерпела от своего хорька бездну унижений. Судьба её не балует! А ведь она хороший журналист, просто талант, хорошая мать. Так неужели твоя сестра не заслуживает счастья? И уже совсем не твой вопрос, где она это счастье найдёт! – Богдан нахмурился, он и сам желал сестре только всего наилучшего, чёрт побери! Некоторое время они молчали, думая каждый о своём. Виктор Сергеевич решил оставить последнее слово за собой.

– Ты знаешь, а я за Лену спокоен – в конце концов, за неё ведь есть кому заступиться, правда, друг мой? – Ядовито осведомился он. Богдан, вздохнув, только махнул рукой.

– Ладно, забыли! Пошли уже в бассейн, и так сколько времени упустили. – Они вышли из банкетного зала и направились в бассейн, где шли работы по демонтажу устаревших материалов и оборудования. Вместе эти двое выглядели очень внушительно, рост у них был одинаковый – сто девяносто два сантиметра, только Жуков был шире в кости и уже начинал полнеть, этакий монолит за сто килограммов. После работы он любил полежать на диване и посмотреть телевизор, что не исключало постоянный труд по благоустройству дома и усадьбы. Зайдя в его дом, прямо с порога было ясно, что хозяин здесь крепкий и умелый. Всё, что нужно, делается здесь его руками. Как он всё успевал, оставалось загадкой. Его жена Ася (полное имя Александра), была молодой, высокой и очень симпатичной женщиной. Мужа она обожала и за все семь лет брака они даже ни разу не повздорили! Мальчишки-близнецы у них росли здоровые и спокойные. Жуков с гордостью говаривал: