Парвус

Люди, имеющие свой дом на территории Внешнего города, были кстати. Муж пожилой бывшей проститутки – Хакки – родился под открытым небом. Его высокое, тощее тело, пронизанное жилами, приспособленное к местному воздуху, выглядело невероятно сильным для старика. На шее красовалась выжженная метка в форме круга. Ее получали те, кто проникал с поверхности на Парвус незаконно. После поимки полицией выжигался знак. Этот шрам значил, что при повторном нарушении закона, оказавшись под землей, его владельцу грозит смерть. Так власть боролась с переселением.

Проницательные желтые глаза на смуглом лице Хакки словно могли угадать настроение собеседника. Длинные седые волосы с тонкими косами делали его похожим на мудреца, чем он успешно пользовался.

Медея обошла низенький стол, предназначенный для приема клиентов, и села возле генератора. Одна деталь сгорела, о чем Медея сообщила Ронде, стоящей над душой.

– На следующей неделе принесу все для починки, – раздался механический голос.

Сама мысль, что придется спать в защитном костюме, ей не нравилась, но выбора не оставалось. В отличие от Хакки. Медея на поверхности дышать без генератора кислорода не способна.

Но спать в доме все же лучше, чем под открытым небом. На улице неизвестно откуда ждать опасности. Хотя когда Медея была ребенком, им с отцом часто доводилось ночевать посреди пустыни.

Там он рассказывал дочери, что на свете существуют люди, которые приспособились к жестким условиям новой природы. Под открытым солнцем они выдерживали дольше, чем жители Парвуса, но их смуглая сероватая кожа тоже начинала гореть. Поэтому приходилось покидать дома либо ночами, либо скрываться под накидками.

Медея любила слушать истории, которые рассказывал Фейт. Так, он поделился тем, что у апперов есть машины. Во время миссий они могли уезжать далеко.

Также Фейт видел много племен. Их всех объединяли желтые глаза. Медея смеялась над этим, не веря словам отца, но тот сообщил, что и среди апперов таких людей стало достаточно. Сам он лично привозил на Парвус нескольких желтоглазых.

Потом Медея изредка стала замечать необычных людей на улицах подземного города, но их были единицы. А во Внешнем городе их становилось все больше. Сейчас уже никого не удивляли желтоглазые, стягивающиеся к рынкам ради торговли. Затем Медея познакомилась с Хакки. Старик казался ей милым. До тех пор, пока не обворовал их с отцом, когда они спали.

Фейт нашел его и, предварительно поколотив, вернул домой к рыдающей Ронде. Все закончилось тем, что они напились вусмерть и лежали синие на полу. Так и помирились. Находящаяся в компании грустной бывшей проститутки три дня, Медея обрадовалась возвращению Фейта и взяла с него обещание, что он никогда больше не оставит ее одну с Рондой.

Слово свое отец держал. И когда у него возникала нужда оставить ребенка надолго, то нянькой Медее становилась Кларисса. Пожилая женщина много курила, ругалась, но была веселой и рассказывала девочке кучу историй, поэтому Медея любила оставаться в ее компании.

Хакки вскинул длинные руки в приветствии. Медея привычно подалась вперед, пока тот, не прикладывая губ к шлему, отвесил ей два поцелуя в условные щеки. Указав раскрытой ладонью на пол рядом с каменным низким столиком, старик сел напротив в одной разваливающейся тряпке, обвивающей его тело.

Медея послушно переместилась от генератора к столику, оперев голову на руку в перчатке. Ронда засуетилась с готовкой.

– Что хочешь узнать сегодня? – поинтересовался Хакки, в руках которого оказались цветные карты.

Про гадание Медее рассказал именно он. Выжившие люди поверхности сохранили много суеверных традиций, передаваемых из поколения в поколение. Старик зарабатывал этим себе и жене на жизнь. Медея не верила в подобные вещи, но коротать время до утра это помогало, поэтому она задумалась над вопросом.

– Расскажи про здоровяка, которого я встретила сегодня, – буркнула она. Челюсть до сих пор болела из-за удара о колено.

Хакки ловко тасовал цветные карточки и лукаво улыбался. Медея сдвинула, протянутую в ее сторону потрепанную временем, колоду карт.

Морщинистая сероватая рука выложила три картинки на стол. Прикрывая глаза и делая глубокий вдох, Хакки плавно качнулся. Его ладонь зависла над изображением, будто пыталась услышать, что скажет с нее нарисованный мужчина с семью жезлами.

– Неодобрение со стороны окружающих, – Хакки двинулся к следующей карте, – болезненная любовь, – рука дернулась дальше, – смерть.

Медея облокотилась всем весом на стол и воодушевленно спросила:

– У меня получится его убить?

– Карта смерти толкуется не только в прямом значении. Также это может означать: переосмысление, перерождение, переход на новый этап, – сообщил Хакки, открывая желтые глаза.

Медея разочарованно проворчала, задумчиво водя пальцем, покрытым черной перчаткой по столу:

– Фигня – это твое гадание. Так можно сказать о ком угодно. Никакой конкретики.

Пока Медея думала, как же ей разобраться с незнакомцем, Хакки, недовольный ее словами, скривился и собрал карты. Через несколько минут на столе возникли три каменные тарелки, от которых поднимался дымок.

При виде их содержимого Медею затошнило. Раньше такого не происходило. «Избаловала меня жизнь с матерью». – Она рассматривала золотистых тараканов. Их торчащие лапки казались сегодня особо мерзкими.

– Спасибо вам за еду, – поблагодарила Медея хозяев дома и нажала на кнопку открытия шлема.

Быстро запихнув противную, но питательную пищу в рот, она морщилась, пережевывая все как можно быстрее. Шлем закрылся, не давая остаткам кислорода, вырабатываемым маленьким генератором, ускользнуть в тесную комнату.

– Что с твоим лицом? – раздался механический голос Ронды. – Там огромный синяк на подбородке.

На секунду белые брови Медеи свелись в непонимании, а затем кулак опустился громко на стол.

– Та карта точно значила его смерть! – прошипела Медея, вспоминая, как ее вырубили с колена.

«Хитрый прием! Силия обязательно спросит, что со мной! Какой-то незнакомец не разрушит мою ложь перед матерью!» – Мысли о Силии заставили Медею немного успокоиться. Не хотелось врать матери. «Но иначе она не будет платить за академию! И тогда я не стану аппером! Нужно придумать для нее что-нибудь правдоподобное», – решила Медея.

Забросив в себя остатки еды, она легла в соседнем помещении, чтобы ее не было видно, если в доме появятся нежданные гости. Подобие спальни представляло собой два каменных возвышения, именуемых кроватями. И дыру в полу, называемую туалетом.

Медея отвернулась к стене, переложив пистолет с левой стороны в пустующую правую кобуру. «Нужно смириться с потерей», – пронеслись слова матери в сознании начинающей тихо плакать Медеи.

От этих воспоминаний больно кольнуло в груди, тогда Силия имела в виду совсем не потерянное оружие, она говорила об отце. «Я обязательно посмотрю все окружающие Внешний город племена. Вдруг на свете есть еще люди с необычным цветом глаз, о которых отец не знал? Нужно стать аппером и проверить», – с подобными мыслями засыпала измотанная Медея.

Глава 8. Узнаваемые черты

Еще в третьем секторе, когда Медея переоделась в светлое платье, прохожие начали пялиться. Белые волосы и красные глаза всегда привлекали внимание, но синяк на пол лица вызывал у прохожих диссонанс. Видеть представителей богатого рода побитыми никто не привык.

Чистенькие – так простые жители Парвуса укоризненно называли тех, кто выглядел как Медея. Особой любви к элитарной верхушке никто не испытывал. Когда взгляды, направленные на Медею, смещались на подбородок, у наблюдающих появлялась усмешка.

На что она отводила глаза. Ее это раздражало. Вся на нервах она вышла из пустого лифта в первом секторе. Решила возвращаться домой в вечернее время. Фонари тускнели, слабо освещая чистую улицу. При появлении на горизонте редких прохожих Медея прикрывалась рукой, делая вид, что хочет чихнуть.

На подходе к многоэтажному зданию сердце ускорилось. Задуманное поднимало в ней тревогу. Медее еще никогда не приходилось калечить саму себя. «Я справлюсь! Подумаешь, ударюсь, ради должности аппера. Можно и потерпеть», – успокаивала себя Медея, осторожно заглядывая в окно, чтобы проверить на кухне ли мать.

Нога Силии дергалась от нервов. Очевидно, мать переживала, появится ли дочь сегодня дома. Медея довольно улыбнулась. «Мисс фортуна снова на моей стороне», – радостно подумала она, падая лицом на порог главного входа.

Резкая боль пронзила подбородок. Медея, не сдерживаясь, закричала. В полных тревоги глазах, вылетевшей на улицу Силии, поднимался ужас при виде дочери, распластавшейся на каменной поверхности. «Надо было аккуратней падать», – крутилось обреченно в голове Медеи, принимающей помощь матери. Они вместе поплелись в квартиру.

Рухнув на мягкий белый диван, Медея поняла, что с подбородка капает кровь. Мать в суматохе бегала по дому, не зная, что предпринять. Когда Фейт получал серьезные ранения, он отлеживался в мед корпусе, поэтому Силия совершенно не знала, что делать с повреждениями дочери.

– Мам, все нормально, – произнесла Медея, у которой ломило все лицо. Она похлопала по подушке дивана рядом с собой. – Оно само заживет, ничего страшного, – успокаивала Силию Медея. – Посиди со мной.

Пока мать сокрушалась, какая же у нее неуклюжая дочь, довольная Медея говорила, что это случайность: она просто задумалась. Какое-то время они сидели молча, Силия приобнимала дочь за плечи, а та терпела. Прикосновение матери не вызывало ничего, кроме неловкости.

Следующая неделя пролетела быстро. Медея говорила всем окружающим, что упала. Они, получив ответ на свой вопрос, мгновенно теряли всякий интерес к собеседнице. Друзей у нее за время проживания с матерью не появилось. Вливаться в чужое общество раньше не казалось проблемой. Однако жители первого и второго круга хоть и улыбались в лицо, но помнили: Медея прожила в трущобах бо́льшую часть детства и ее отец был преступником.

Когда однажды Медее об этом напомнили, она приложила голову одноклассника к парте и прошипела, чтобы тот никогда не упоминал ее отца, и что если парнишка захочет пошутить в следующий раз, то ему сто́ит готовиться к сломанной руке.

Силия слезно извинилась перед родителями того парня. Взрослые с неохотой сошлись на том, чтобы не вписывать это происшествие в личное дело Медеи. Об этом попросил пострадавший, который не сомневался, что если это произойдет, то его ждут неприятные последствия в виде мести от Медеи.

После этого общение с одноклассниками свелось к минимуму. Медея же действительно извлекла урок из этой ситуации. Пришло понимание, что ради поступления в академию вести себя придется ни как обычно, а как местные. Поэтому она невольно копировала поведение Силии, а когда не знала, что предпринять, молчала.

Медея и сама не заметила, как ей сильно не хватало общения. Зато Кларисса обратила внимание, что Медея, на дольше, чем это было нужно, задерживалась у стойки.

Вот и сейчас та спрашивала у единственной подруги, как идут дела в борделе.

– Детка, тот яд, что ты принесла в последний раз, – Кларисса наклонилась поближе к Медее, облокотившейся на стойку, – у меня от него два человека чуть не сдохли. Все противоядие на них потратила. Ты чего не сказала, что его дозировка нужна меньше?

Белые брови удивленно приподнялись. В последнее посещение штаба Медеей Кларисса вместо денег взяла пробирку с прозрачной жидкостью. Ту, что Грязный оставил в защитном костюме.

Ответа на вопрос пожилой проститутки у Медеи не нашлось. Сам факт, что Кларисса продает клиентам яд, вызывающий привыкание, не нравился Медее. Часто его употребляли в чистом виде, чтобы получить кайф. С увеличением дозы увеличивался и риск смерти зависимого, а им, как правило, остановиться с каждым употреблением было все сложнее.

Единственным решением не мучиться с совестью Медея нашла: продавать яд местным в аптеки. Лекарства из яда пользовались спросом. Но то и дело Медею тянули на кривую дорожку старые знакомые, которым она не могла отказать.

Сама же она хранила, на всякий случай, небольшие дозы для возможного отравления. Ножи были ее слабостью, но нанеси на лезвие токсин, и вот уже случайный удар может принести победу.

– А что с подбородком? – закуривая длинную трубку, спросила Кларисса у впавшей в раздумья.

– Один тип ударил меня коленкой по шлему, тот впечатался мне в лицо. Чтобы скрыть синяк перед матерью, пришлось разбить подбородок на ее глазах о порог. – Медея поморщилась.

Лицо почти не болело, но его нижняя часть приобрела сине-зеленый оттенок.

– Вот, крыса! – воскликнула пожилая проститутка. – Надеюсь, ты его прирезала после этого! Как он посмел испортить такое милое личико?! Шрам же теперь останется!

Медея об этом и не задумывалась. Ее такие вещи не беспокоили. Всего лишь небольшой след от умышленного падения, инициированного, чтобы скрыть следы драки, красовался с правой стороны подбородка.

Попрощавшись с Клариссой, сыпящей ругательствами на незнакомого мужчину, Медея поплелась по делам. Времени обдумать задание от Грязного было достаточно, но ничего дельного в голову так и не пришло.

Идя по заброшенной шахте, Медея не ожидала вновь увидеть два черных силуэта.

– Ты выжила, какое разочарование, – раздалось шипение из маски мужчины, чьи карманы обчистила Медея неделю назад. – Как прошла ваша встреча со здоровяком? Или ты сбежала в ужасе от одного его вида?

Медея скривилась, на секунду она подумала опять забрать содержимое карманов говорившего, но решила, что это будет слишком. Второе ограбление может пройти не так спокойно, как первое, а ей нужны все силы на разборки с оставившим огромный синяк на подбородке здоровяком.

– Нормально, – раздался механический голос из шлема Медеи. – Ищу, как подступиться к этому типу. У меня три месяца, спешить некуда.

– Осталось два месяца и три недели, – уточнил приспешник Грязного.

Мужчина дал короткую инструкцию возможных мест поиска и удалился. Медея провожала его, удивленно округляя красные глаза. «Вот так значит. У тебя сжатые сроки, но ищи его по всей пустыне сама», – ворчала она мысленно, пока лифт со скрежетом поднимал единственного пассажира на поверхность.

***

Нога Медеи ступила на горячий рассыпчатый песок, знаменующий границу Внешнего города и природы. Пару часов назад она навестила Ронду, вручив ей новую деталь для большого генератора кислорода. Палец ткнул в черный экран, тот мгновенно отреагировал показавшимися цифрами. «Что за бредовая инструкция? Как местонахождение здоровяка может быть связано с температурой воздуха?» – летели в голове вопросы.

Краем глаза она заметила приближающееся движение. Пистолет инстинктивно оказался в руке. Бегущий незнакомец резко остановился. Медея хмыкнула. Тонкий костюм того было легко прострелить даже слабым оружием. Пару взмахов дулом хватило, чтобы он стушевался и попятился.

Со спины донеслось механическое:

– Ну ты и болван! Даже с девкой разделаться не можешь.

«Ну вот опять! Как они определяют мой пол?!» – пока Медея мысленно возмущалась, незнакомец возобновил движение.

За что получил немедленную пулю в ногу. С его маски посыпались ругательства. В это время Медея уклонялась от летящего ножа. Тот почти задел правую руку, сжимающую пистолет.

Обернувшись, она увидела двоих. Один сидел на плоской крыше дома, прицеливаясь, а второй, бросивший нож, мчался к ней. Откатываясь вбок, Медея уже знала, в кого выстрелит следующим.

Тот, что был рядом, пытался вступить в ближний бой. Поэтому ему досталось в живот. Пуля звонко отскочила от защиты, спрятанной под тонким костюмом. Мужчина замедлился от боли. Следующая попала в его колено.

В ушах Медеи зазвенело. Пуля проскользила по шлему у левого виска, оставляя за собой едва заметный след. Медея направила дуло на стрелявшего. Тот вновь выстрелил, не спускаясь с крыши каменного здания.

Медея знала, что вторая пуля, попавшая в нее, принесет ощутимую боль, но если соперник окажется достаточно глупым, чтобы дважды выстрелить в шлем, то она выживет.

Поэтому она нажала на спусковой крючок не уклоняясь. Обе пули достигли цели. Медея завалилась на спину от встреченной головой убойной силы. До слуха донесся сдавленный крик, со здания шумно упал стрелявший.

«Подмышка. Идеальное место», – думала она, лежа. Полюбовавшись немного облаками, Медея встала. Отдыху мешали стоны боли от подстреленных людей. Дела не ждали. Обыскивая корчащихся, подбитых неизвестных, она сделала вывод, что это обычные грабители.

Мало того, что у двоих из них костюмы дешевые и тонкие, так еще и пустые карманы не порадовали Медею, потратившую пули. Зато третий, лежащий у здания без движения, сжимал в руке пистолет.

Медея присела рядом с тем, в кого прилетела ее первая пуля. Ткнув дулом в нераненую ногу, она спросила:

– Как понял, что я женщина?

Незнакомец между стонами послал ей ругательство. Она взвела курок и повторила вопрос. Поняв, что ему грозит, мужчина, пересиливая физические страдания, прерывисто выдал:

– Походка, жопой виляешь.

Медея нахмурилась. После смерти отца и жизни в трущобах влиться в общество первого круга было необходимостью. Невольно Медея переняла манеры и поведение окружающих. Главным источником насмотренности стала мать. Грациозная женственная походка была самой узнаваемой частью Силии.

Медея поругалась на себя, что не додумалась до этого самостоятельно. Она не понимала, везет ей сегодня или нет. С одной стороны, на нее напали. С другой – она забрала у нерадивых грабителей новое оружие и пули, а еще узнала причину, по которой привлекала к себе ненужное внимание. Правда, тот, кто стрелял, кажется, умер. Дожидаться и проверять, придет ли он в сознание, Медея не стала.

Ее цель лежала в нескольких часах ходьбы по унесшей много жизней могучей и опасной пустыне.

Глава 9. Медь

Медея остановилась и накинул капюшон, чтобы ее светлая кожа не сгорела под палящими лучами солнца. Открыв шлем под накидкой, она быстро сделала два глотка воды. Такие остановки были весьма рискованны, потому что закрывали обзор и не позволяли вовремя заметить возможную опасность. Но обезвоживание посреди пустыни грозило смертью с большей вероятностью.

Медея закрыла шлем и убрала плоскую фляжку за спину. Костюм медленно заполнялся кислородом, идущим с генератора. Скинув плащ с головы, Медея сидела на песке, вглядываясь в линию горизонта. Впереди скалистая местность. Заостренные края камней торчали на фоне голубого ясного неба.

В этой части пустыни из-за большого перепада высот и возможных мест для засады ходить в одиночку опасно. Проверив, все ли оружие на месте, Медея потопала дальше. «Любит же этот тип погулять», – сокрушалась она, преодолевшая несколько километров по изматывающей жаре.

Побродив между скал и ничего не найдя, она решила найти точку повыше. Пока Медея уверенным шагом шла к самой высокой части рельефа, вдалеке мелькнула черная точка.

Не веря до конца своему везению, Медея аккуратно, прячась за скалами, продвигалась вперед. Приблизившись, она разочарованно вздохнула, подумав: «Ну вот! Какой-то жалкий старик».

Горбатая тощая фигура топталась вокруг глиняной печки. Похожая на сужающуюся к верху бочку, та имела сбоку длинную трубку, тянущуюся по земле. В «бочку» старик складывал ветки черных кустов, что были разбросаны по всей пустыне.

Медея подошла. Из-под края капюшона на нее уставились желтые глаза. На морщинистом лице появилась кривая умоляющая улыбка. Выставив открытые ладони вперед, старик произнес слабым голосом:

– У меня совсем нечего брать.

Медея обошла непонятную для нее конструкцию. Насчет той возникло пару предположений, но они были слишком странными. Любопытство пересилило, и Медея спросила:

– Вы пытаетесь огонь развести?

Для горения в воздухе недостаточно кислорода. Можно было использовать прессованные окислители, которые продавались на каждом шагу. Ни того ни другого Медея не видела рядом. В ответ на заданный вопрос старик кивнул, продолжая держать руки поднятыми.

Через пять минут старик с энтузиазмом рассказывал внимательно его слушающей Медее, что эта печь нужна для выплавки меди, которую добывают в этих скалах.

– Потом воздух нагнетается через эти трубки, жар становится таким сильным, что плавит камни, – наклоняясь вперед, сообщил старик заговорщически, так, словно поделился великим секретом.

Медея вновь нахмурилась и уперла руки в бока:

– Так, кислорода-то мало в воздухе, гореть не будет.

Старик добродушно предложил:

– Оставайся посмотреть, я тебе кулон потом сделаю за полцены. Самый лучший.

Медея неловко переступила с ноги на ногу. У нее оставалось важное дело. Найти здоровяка, но этот странный старик ее заинтриговал. Желание посмотреть на чудо-приспособление местных пересилило угрозу возможной смерти от невыполнения задания Грязного, и Медея стала помогать собирать хворост.

Они подбирали черные ветки и бросали их возле печи. Вдруг до слуха Медеи донесся шум из-за песчаных утесов. Судя по всему, кто-то дрался. Достав пистолет, Медея буркнула старику, чтобы он вел себя тихо, и отправилась проверять источник шума.

Пока она подходила к ближайшей скале, из-за той показался человек.

– Зараза! – раздосадовано прошипела Медея, инстинктивно она сразу побежала прочь.

Здоровяк, покрытый с ног до головы кровью, недоуменно наблюдал за смутно знакомым силуэтом. Та подбежала к старику и потянула его за локоть:

– Давай, дедуля, сваливаем, я потом одна за ним вернусь.

Старик уперся и ни в какую не шел. Медея уставилась на него, с ужасом наблюдая, как к ним приближается ее цель. На ходу придумывая новый план, Медея заслонила старика и, направив дуло на подходящего здоровяка, громко сказала:

– Тронешь деда, умрешь.

Она не думала, что это сработает, но ничего лучше на ум не пришло. Кровавый здоровяк остановился в паре метров и спросил, обращаясь к желтоглазому:

– Назир, обижает тебя дамочка?

Стоя́щий за спиной Медеи, старик замотал отрицательно головой.

– Я ей рассказал, что изготавливаю украшения. Она купить хотела подвеску у меня.

Белые брови, скрытые шлемом, удивленно приподнялись. Медея не помнила, когда с Назиром договорилась, что должна будет денег. Внезапное осознание, что двое мужчин знакомы, заставило ее резко отпрыгнуть в сторону.

Здоровяк прошел к печи, не обращая внимания на ствол, направленный на него. Кровь на костюме подошедшего быстро засыхала под палящим солнцем и приобретала коричневатый оттенок. Старик засеменил за здоровяком.

– А что, вы знакомы? – поинтересовался Назир.

– Не то чтобы. Она обворовать меня пыталась. Думаю, эти ребята, – здоровяк указал на кровь на своей одежде, – были ее дружками.

Старик запричитал, скидывая ветки в печь:

– А мне показалась милой.

Он поцокал языком, словно его расстроил поступок Медеи. Она стояла на месте, недоуменно наблюдая, как двое обсуждают ее и возятся с глиняной конструкцией. Здоровяк вдруг хлопнул ладонью по шлему и пошел обратно за скалы, откуда до этого вышел. Вернулся он с грудой камней.

Старик помахал Медее, не знающей, что предпринять, и позвал ее подойти поближе. Она встала так, чтобы видеть внушающего страх здоровяка, и слушала, что говорит Назир.

Медея недовольно скривилась от его слов и уперла руки в бока:

– Хитрый старик, так бы сразу и сказал, что у тебя генератор кислорода есть.

Тот присоединялся к длинной глиняной трубке, идущей от печи, а сверху на нее надевался кожаный насос, которым кислород и нагнетался внутрь, позволяя углям разгореться, а генератору не подпалиться от жара.

Старик наступал ногой сверху кожаного мешка, а здоровяк рядом крошил камни в пыль. Медея подумывала пристрелить его, но потом решила, что ту серебряную пластину без него не найдет, а рядом ее не видно. Поэтому Медея спросила:

– Назир, ты украшенья делаешь, а здоровяку медь зачем?

Не задумываясь, старик с добродушной улыбкой ответил, продолжая нагнетать воздух:

– Пес-то провода и пластины у меня в мастерской изготавливает.

Следующий камень не достиг черно-зеленой руды. Завис в воздухе.

– Зараза!– прошипело из маски, пока здоровяк поднимался с колен, доставая мачете, висящее на спине. – Назир, говорил же, чтобы ты не болтал много. Теперь придется ее убить.

Медея юркнула за тощую спину старика. Тот замер, уставившись на того, кого назвал Псом.

– Не нужно! – Старик вскинул тощие руки и произнес успокаивающе: – Я же обещал ей показать, как печь работает. Как же я слово сдержу, если ты ее убьешь?!

Медея криво улыбнулась под маской, потому что здоровяк все еще приближался, но в отличие от первой встречи, сейчас у него было оружие в руке. Внутри Медеи все сжалось от ужаса, но дерзкие слова вылетели без спроса: