Свобода или Любовь

– Добрый вечер, – в каюту вошла девушка с заставленным подносом в руках.

До этого Камилла считала, что кроме нее, на корабле нет других лиц женского пола, так что уставилась на вошедшую с неприкрытым интересом, пытаясь определить ее социальный статус.

Служанка? Рабыня? Военный трофей?

Одета она была ужасно непривычно – широкая полупрозрачная рубашка, расшитая камушками, ярко-зеленые шаровары. Множество бус на шее и широкие браслеты на руках мелодично звенели при каждом движении. Черноволосая, смуглая, с карими, практически черными глазами, Камилле она казалась существом из какого-то другого мира.

По крайней мере, в ее мире горничные не имели привычки так широко улыбаться и хихикать, бормоча что-то себе под нос. Да и держалась она так, будто была здесь хозяйкой.

– Почему на тебе штаны? – вопрос прозвучал ужасно глупо. Камилла и сама не знала, что заставило ее спросить именно это.

Видимо, сыграло свою роль нежелание смиряться с действительностью, в результате чего девушка подсознательно цеплялась за всякие мелочи.

– Нравится? Это очень удобно, – смуглянка покрутилась на месте, давая возможность рассмотреть ее наряд, как следует.

Собственно, Камилла и не собиралась спорить. В детстве она постоянно гуляла с мальчишками, по их примеру надевая брюки. Увы, вскоре отец спохватился, устроил нагоняй воспитательницам, после чего по утрам ей стали выдавать исключительно платья, ужасно красивые, но вместе с тем совершенно не подходящие для игр.

– Я вам тоже что-нибудь похожее подберу, – расставляя на столе тарелки, с готовностью пообещала служанка. – Но только после ужина. Господин Ильшенис подумал, что вы могли проголодаться и вкусный ужин отвлечет вас от грустных мыслей…

– Ах, он подумал! А что я могу не желать здесь находиться, он не подумал?! От грустных мыслей я отвлекусь, только если опрокину содержимое подноса ему на голову! – Камилла понимала, что сейчас ведет себя совершенно непозволительно для настоящей леди.

Повышает голос, дерзит, срывается на беззащитной служанке, в общем, делает все то, что крайне не одобрялась в высшем обществе. Понимала, вот только ничего не могла поделать.

Как ни крути, но настоящую леди не выставляют на торги. За нее не торгуется практически жених, вслух размышляя, достаточно ли симпатично она будет смотреться в его спальне. И уж конечно, ее в итоге не выкупает мерзкий наглый южанин!

– Передайте господину Ильшенасу, что ужин…

– Госпожа, помилуйте! – перебила Камиллу изменившаяся в лице смуглянка. – Если я не сумею уговорить вас поесть, меня накажут. И вновь прикажут высечь розгами. А у меня только начали заживать шрамы после прошлого наказания…

– Тебя что, били розгами?! – Камиллу вновь затошнило, но на этот раз качка была не при чем. Девушка замолчала, но смотрела на нее с таким ужасом, что по телу побежали мурашки. Сразу вспомнилась фраза южанина о наказании плетьми. – Да какой благородный человек позволит себе такое?! Я была права, Ильшенис – настоящий пустынный демон, его место – в нижнем мире!

– Госпожа, не говорите так. Стены тонкие, ваши слова услышат и достанется нам обоим, – служанка втянула голову в плечи, будто плеть вот-вот должна была опуститься на ее спину. – Если не хотите есть, выпейте хотя бы чаю. Он настоян на травах и придаст вам сил.

– Хорошо, – крохотную чашку Камилла взяла только из жалости.

В несколько глотков выпила содержимое и поморщилась. Напиток оказался ужасно горьким, еще и пах ненавистной для девушки мятой.

– За что тебя наказа… – договорить Камилла не смогла.

Вместо обещанного прилива сил резко накатила слабость.

– Я прилягу… Только на минуту…. – девушке казалось, что она говорит громко, но на самом деле едва шептала.

С помощью вовремя подскочившей смуглянки Камилла растянулась на койке. Прикрыла глаза и мгновенно провалилась куда-то в темноту.

Проснувшись утром, девушка не сразу вспомнила, где находится и что происходит. Потянувшись, хотела было повернуться на бок, и чуть не свалилась на пол.

«Торги. Продана. Корабль».

Остатки сна слетели мгновенно. Резко сев, Камилла сдавленно застонала и обхватила руками взорвавшуюся болью голову. Приступ дурноты не продлился долго. По-крайней мере, робкий стук в дверь не вызвал очередного болезненного спазма и, поднявшись на ноги, девушка наконец-то ощутила обещанную бодрость. Правда, в комплекте к ней прилагалась и жажда. Горло пересохло, и все мысли волей-неволей крутились вокруг воды.

«Лучше умру от жажды!» – сообразив, что в чай было подсыпано какое-то сильное снотворное, мрачно подумала Камилла.

– Госпожа, вы уже проснулись? – в голосе вчерашней служанки слышалась неприкрытая надежда на отрицательный ответ.

«Хотелось бы знать, я то чем ее пугаю?!» – непроизвольно задумалась Камилла.

– Доброе утро. Как вам спалось? – впрочем, в каюту служанка вошла с лучезарной улыбкой. – Качка не слишком беспокоила?

– Вашими стараниями я даже не помню, как уснула. Ильшенис приказал опаивать меня на протяжении всего пути? Неужели боится, что иначе я выброшусь за борт, и он лишится тридцати тысяч золотых? – скрестив руки, девушка внимательно наблюдала за служанкой.

Явно не привыкнув, чтобы «покупки» столь неприкрыто выражали собственное неудовольствие, та вздрогнула и пролила чай вместо чашки, однако в целом движения были достаточно уверенными.

Камилле никогда раньше не приходилось сталкиваться с людьми, избитыми плетями, вот только не трудно было догадаться – с израненной спиной походка будет куда скованнее.

– Опаивать? Госпожа, должно быть, вы просто слишком сильно устали вчера. Это совершенно обычный чай, – в доказательство служанка сделала глоток из чашки. – Видите, мне совершенно не хочется спать.

– И часто дают похожие приказы? – Камилла надеялась, что девушка хотя бы вздрогнет, но та осталась невозмутимой. – Ильшенис явно должен заплатить премиальные за отлично выполненную работу. Я почти поверила, что тебя били.

– Вы вправе предложить это господину, – в глазах служанки мелькнул какой-то странный блеск. – Он прислал меня, чтобы я помогла вам одеться.

– Ильшенис прислал служанку, чтобы она помогла одеться другой служанке? – с горечью спросила Камилла. – Какая забота с его стороны.

– О, вы не служанка, – и вновь в голосе девушки прозвучали странные нотки. Было совершенно непонятно, завидует она или сочувствует Камилле. – И господин очень заботливый. Он редко приглашает кого-то разделить с ним завтрак.

– Что ж, я найду, что ему сказать, – тихо пробормотала Камилла.

За ночь смуглянка успела разложить ее вещи, так что она распахнула шкаф, и бегло пробежала взглядом по висящим платьям.

– Вот это, – Камилла указала на серый наряд, выглядевший достаточно строго и представительно, что как раз требовалось для предстоящего разговора.

– Вам больше пойдет это, – уверенно оттеснив девушку от шкафа, служанка проворно передвинула вешалки, достав ярко-красное платье.

Камилла купила его под влиянием подруг, но в итоге так ни разу не надела. Увы, вырез, в примерочной казавшийся допустимым, дома превратился в огромный и, даже надев украшения, девушка чувствовала себя обнаженной. Возможно, будь наряд другого, не столь вызывающего оттенка, Камилла рискнула бы «выгулять» его. Вот только в буквально пылающем платье она не могла не остаться незамеченной.

– Кажется, я уже высказала свое мнение. Неужели нужно повторять дважды? – язвительно вопросила девушка. И, уязвленная снисходительностью служанки, добавила. – Это платье можешь забрать себе. Дарю.

– Нет, вы не поняли, – смуглянка покачала головой. – Господин пожелал, чтобы вы надели это платье.

– Ах да, как можно было забыть?! Я ведь теперь не свободный человек, а вещь. Теперь мне нужно спрашивать разрешения на любые действия? Господин также будут решать, позволительно ли мне посетить уборную?! – мгновенно взвилась Камилла.

– Вы можете спросить это у господина, – вновь повторила служанка.

Сообразив, что добиться от нее чего-то путного не удастся, Камилла поджала губы. Не проронив больше ни слова, позволила себя одеть и причесать. Процесс сборов затянулся на долгих два с половиной часа. Камилле так и хотелось съязвить, точно ли ее ждут на завтрак или все же на обед, но усилием воли заставляла себя молчать.

Между тем, смуглянка тонкой кисточкой подвела ей глаза, накрасила губы, надушила приторно сладкими духами. Волосы уложила короной и заплела в них несколько жемчужных нитей. И вроде бы схожим образом Камилла одевалась дома, но, взглянув в зеркало, не сразу себя узнала.

Теперь из отражения на нее смотрела не приличная леди, а настоящая колдунья. Глаза казались больше, изгиб черной подводки сливался с веером ресниц, делая их еще гуще, а взгляд притягательнее. На этом фоне глаза приобретали вызывающий ярко-зеленый цвет. Жемчуг лег белой россыпью искр в изящных переплетениях черных прядей...... Губы казались алыми лепестками роз. Выражение лица граничило между скромностью и вульгарностью. Взгляд манил и отталкивал, а губы казались настолько желанными, что их нужно было прятать от неожиданных поцелуев....

– Пойдемте, я вас провожу, – явно довольная результатами своей работы смуглянка первой вышла из каюты.

В коридоре к ним сразу присоединилось двое охранников. Несмотря на то, что сбежать с корабля было попросту некуда, на Камиллу они смотрели с таким вниманием, будто она могла проскользнуть в щель.

Очутившись в каюте Ильшениса, девушка в первый момент даже облегченно вздохнула, радуясь, что больше спину не колет ни чей взгляд. Правда, уже через мгновение вспомнила, где находится и поспешила приготовить «колючки».

– А вы не слишком-то спешили, – стоящий у окна мужчина даже не повернулся в ее сторону.

Наверное, если бы Ильшенис сам не подал голос, Камилла заметила его не скоро. Как и следовало ожидать, каюта ардека была обставлена еще более богато, чем каюта помощника. Шкафы из красного дерева, пушистый ковер под ногами. На столе магический глобус, недавнее совместное изобретение воздушников и водников. На первый взгляд, совершенно обычный, вот только стоило прикоснуться к любой точке, как она увеличивалась, позволяя капитану изучить свой маршрут в мельчайших деталях. А на стенах висели с десяток картин, в том числе три из них, купленные на вчерашнем аукционе!

– Весьма сожалею, но выбранное вами платье нельзя надеть быстрее. Если в следующий раз вы позволите надеть мне более простой наряд, то не окажетесь вынужденным томиться ожиданием в течение столь длительного времени, – Камилла говорила вежливо, изо всех сил удерживая маску ледяного спокойствия, но в глазах пылал настоящий вызов.

Да, Ильшенис купил ее, но пусть не думает, что она превратится в послушную игрушку и станет слепо повиноваться всем его приказам!

– В самом деле. Надеюсь, мое ожидание окажется не напрасным, – будто бы только вспомнив о своем капризе, южанин обернулся.

Если взгляды охранников кололи острыми иголками, неприятно царапая кожу и вызывая зуд между лопатками, то взгляд Ильшениса обжег настоящим огнем. Скрестив руки, мужчина медленно изучал ею, словно заправский ценитель, разглядывающий на выставке предмет искусства.

Лицо, шея, руки, талия… Южанин казалось, желал разглядеть каждую клеточку тела. И, несмотря на то, что он больше ничего не говорил, Камиллу захлестнул страх. Было что-то такое в его улыбке, вызывающее подсознательное желание бежать как можно дальше.

– Желаете убедиться, что у меня нет никаких дефектов? Не слишком ли поздно взялись за проверку? – подавив порыв прикрыться руками, девушка упрямо вздернула подбородок.

– О, проверкой я займусь несколько позже, – от низкого смеха Ильшениса Камиллу бросило в дрожь. – Сейчас предлагаю все же позавтракать. Присаживайтесь.

– Стол? В самом деле? – только сейчас заметив, что тот полностью сервирован, причем по ремийским правилам, девушка изогнула бровь.

– Судя по всему, вы ожидали увидеть дикаря, который будет есть прямо с пола, причем раздирая мясо руками? – замешательство Камиллы откровенно веселило южанина, что, в свою очередь, заставляло девушку жутко злиться.

– У вас принято есть, сидя на полу среди подушек. Я читала об обычаях в Лемии, так что не нужно считать меня идиоткой, – упрямо повторила она.

– Как приятно слышать. Значит, наши обычаи не слишком вас шокируют, – улыбка Ильшениса стала предвкушающей. – Что касается стола… Мне часто приходится принимать здесь гостей и не все они столь же образованны, как и вы. Поэтому куда проще поставить стол, чем объяснять, почему предложение присесть на пол не является оскорблением.

Говоря, Ильшенис одновременно занял место во главе стола. Выдвинуть стул для Камиллы он и не подумал. Заметив же, что девушка осталась стоять, окинул ее раздраженным взглядом.

– Я, кажется, велел вам присесть. Неужели вы не расслышали? Я не люблю повторять дважды, на это тратится слишком много времени.

Упрек настолько повторял недавнюю фразу Камиллы, что девушка едва не зарычала. Осознание, что в глазах Ильшениса она такая же служанка, как и смуглянка, сводило с ума. Удивительно еще, что он пригласил ее за стол, а не велел прислуживать!

– Как пожелаете, – девушка сделала реверанс, после чего села за стол.

Несмотря на то, что есть не хотелось, Камилла демонстративно принялась накладывать оладьи себе на тарелку. Старательно не глядя на мужчину, потянулась за вазочкой с вареньем.

А вот сам Ильшенис рассматривал Камиллу чрезвычайно внимательно. От его взгляда не укрылось, и какая ярость пылает в ее глазах, и как неуловимо дрожат тонкие пальчики, и как судорожно вздымается грудь.

Не оставляло сомнений, что девушка ненавидит его, но злость лишь придавала ей очарование. Потемневшие глаза сверкали изумрудным блеском, на щеках плясал румянец, но сильнее всего манили пухлые губы.

– Вы не могли бы не разглядывать меня столь пристально? Я бы никогда не посмела указывать, будучи всего лишь гостьей, но слишком боюсь подавиться. А вам ведь не хочется так быстро лишиться тридцати тысяч золотых? – Камилла говорила с подчеркнутой вежливостью, но с глаз едва не летели искры.

– Как пожелаете, – Ильшенис послушно перевел взгляд ниже.

Зрелище действительно открылось куда любопытнее. Огромный вырез давал прекрасную возможность полюбоваться белоснежной кожей и округлыми полушариями груди.

– Благодарю за завтрак, но, кажется, теперь у меня пропал аппетит, – со звоном отодвинув тарелку, покрасневшая девушка поспешно вскочила.

– Предлагаете сразу перейти к десерту? – в мгновение оказавшись рядом и привлекая Камиллу к себе, мурлыкнул Ильшенис. – Чрезвычайно рад слышать от вас хоть одну мудрую мысль.

– Ардек, немедленно отпустите меня! – девушка забилась в его руках пойманной в силки птицей.

– Ильшенис. Ты можешь называть меня просто Ильшенис, – шепнул он ей на ухо. – Камилла, ты знаешь, как вкусно пахнешь?

– Меня зовут леди Монлер, я не разрешала обращаться ко мне иначе, – теперь девушка окаменела, превратившись в ледяную статую – Будьте так любезны отпустить меня.

– Такая сладкая и одновременно такая колючая. Удивительное сочетание. Ты займешь особое место в моей коллекции, – Ильшенис ловко вытащил шпильки, заставив косы упасть на спину. – И мне совершенно не нравится твое имя. Ты знаешь, что оно означает «служительница храма?» Неужели родители собирались отправить дочь в монастырь? В таком случае, настоящая удача, что я успел купить тебя раньше. Такую красоту нельзя запирать в четырех стенах.

– Тем не менее, именно это вы и собираетесь сделать со мной, не так ли?! – обернувшись, Камилла обожгла его презрительным взглядом. – Запереть в чулане и доставать по праздникам, чтобы полюбоваться самому и похвастаться перед друзьями! Или я не права и на юге мне будет предоставлена полная свобода?

– О нет, я не стану делить тебя с друзьями. Ты слишком лакомый кусочек для них, – Ильшенис провел рукой по щеке девушки, отмечая, что ее кожа действительно напоминает шелк. – Скучать же в чулане тебе не придется, обещаю.

Вопреки всему, отвечать девушка не стала. Пылающий внутри нее огонь куда-то исчез, и даже платье стало казаться холоднее. Сжавшаяся, напряженная, она лишь лихорадочно следила за его движениями.

Поддавшись порыву, Ильшенис провел рукой перед лицом Камиллы и негромко рассмеялся, когда она совсем по-кошачьи проводила жест взглядом.

– У тебя удивительные глаза. Признаюсь, никогда раньше не видел такого оттенка. Дома я подарю тебе изумрудное ожерелье. Прикажу найти такие же яркие камни, как твои глаза. Хотя не уверен, что это возможно. Настоящий изумруд холодный и всегда одинаковый. А вот твой взгляд постоянно меняется. Вчера ты смотрела на меня и в твоих глазах бушевал шторм. Сегодня же они темно-зеленые, будто глубокий омут.

– Теперь вы намерены очаровать меня? В свою очередь должна признать, что впервые вижу, чтобы расположение прислуги завоевывали таким образом. В любом случае, у вас ничего не получится. По-крайней мере, пока не придумаете комплимент поновее. Сейчас вы не сказали ничего такого, чего бы я не слышала раньше, – Камилла демонстративно широко зевнула и потянулась.

Наверное, тем самым девушка наивно пыталась унизить его. Возможно, даже надеялась, что заставит рассердиться и прогнать ее прочь.

Вместо этого Ильшенис улыбнулся и согласно кивнул.

– Ты совершенно права, ни к чему терять время на повторяющиеся разговоры, – а потом подхватил ее на руки и опустил на кровать.

Наверное, именно в это мгновение Камилла поняла, что означает выражение «душа ушла в пятки». Девушка буквально ощутила, как все внутри замирает, а потом страх принялся разрастаться внутри, замораживая все прочие чувства.

Мысль, что Ильшенис лишь забавляется, желая насладиться ее смущением, была мгновенно отброшена. Слишком уж жадно он смотрел, слишком предвкушающе улыбался. Сейчас Камилла чувствовала себя мышонком, угодившим в когти кота. Вот только сытый зверь не спешил сразу приступать к трапезе. Вместо этого, нависнув над ней, медленно разглядывал.

Непроизвольно Камилла затаила дыхание. Ужас и ощущение собственной беспомощности захватывали с головой. Все внутри протестовало, призывало броситься наутек, но руки и ноги отказывались слушаться. Понимая, что не выдержит больше этой пытки, девушка крепко зажмурилась.

Столь нелепый протест вызвал у Ильшениса очередной смешок.

– Если я не вижу чего-то плохого, то этого плохого не существует, и оно со мной не случится, да? – поддразнил он Камиллу. Когда же та не ответила, добавил. – Но ничего плохого и не случится. Тебе понравится. Наконец-то я узнаю, не зря ли заплатил тридцать тысяч или стоит устроить новый аукцион.

Испытанное средство помогло. Стоило девушке распахнуть глаза и приоткрыть рот для гневной тирады, как Ильшенис мгновенно впился в так манящие губы пылким поцелуем.

Камилла протестующее замычала, попыталась оттолкнуть мужчину, но, кажется, тот вовсе не заметил ее попыток. Одна рука хозяйски погладила спину, вторая обхватила затылок, вынуждая придвинуться еще ближе.

До этого дня девушка никогда не целовалась. Разве что граф, Бомон, тот самый несостоявшийся жених, один раз легко коснулся ее губ. Но тот поцелуй был мимолетным и мужчина сразу же извинился за свою несдержанность.

Ильшенис же целовал ее неистово, почти грубо. Еще крепче прижимал к себе, не замечая, что своими объятиями буквально душит девушку. Тонкое платье служило слабой преградой и Камиллу обжигал жар его тела.

– Моя…. Только моя… – шепнул Ильшенис.

«Ошибаешься!» – девушка зло сверкнула глазами.

А когда мужчина вновь поцеловал ее, со всей силы укусила за губу. Стоило же южанину ослабить хватку, как Камилла мгновенно выскользнула из его объятий и забилась в дальний угол каюты.

– Н-не подходи, не то я… – пытаясь решить, что можно использовать в качестве оружия, лихорадочно пригрозила девушка.

– Закричишь громко-громко? – подсказал Ильшенис. Вытащив из тумбочки платок, приложил к губе. Белоснежная ткань мгновенно окрасилась красным. – И ничего не изменится. Мы на корабле. Вокруг вода. Боюсь, рыцарю в сверкающих доспехах будет трудно прийти к тебе на помощь.

– Справлюсь и сама! – прошипела Камилла. – Я дочь графа. Ты не смеешь обращаться со мной, как с уличной девкой! Мой отец выкупит меня обратно и тебе не сойдет это с рук!

– Роза. Ароматная, колючая роза, – Ильшенис взглянул на девушку со смесью нежности и восторга. – Только вот, если у розы обнаруживаются шипы, ее не выкидывают. Просто удаляют шипы.

Бросив платок, южанин медленно направился к девушке. Камилла до боли вжалась в стену, но больше не отводила глаз. Напротив, взглянула с вызовом. А когда расстояние между ними практически сократилось, резко подобрала юбки и вскочила на кровать. Дернувшись в сторону от протянутой руки, пробежала по постели и кинулась к столу. Столовый нож соблазнительно блестел. Схватив его, Камилла мгновенно ощутила прилив сил. Улыбнулась. Дерзко, вызывающе, пытаясь скопировать ухмылку южанина.

– Ну же, попробуй поймать меня теперь! – весело воскликнула она.

– Норита, – неожиданно произнес Ильшенис.

– Что это? – опасаясь, как бы южанин решил кинуться на нее и выбить нож, Камилла обошла стол по кругу, тем самым создав между ними еще одну преграду.

– Название одного из самых редких сортов роз. И твое новое имя, – медленно обойдя кровать, усмехнулся ардек. – Приобрести эти цветы могут лишь очень обеспеченные люди. Чувственные, волнительные розы покоряют сердца и мысли всех, кто их видит. Эти розы темные и, еще одна особенность – обладают чрезвычайно острыи шипами. Невозможно сорвать розу, чтобы не изранить руки в кровь. Но зато наградой становится удивительно тонкий аромат.

– Вижу, вы хорошо разбираетесь в цветах, – Камилла зеркально повторила его улыбку.

– Я хорошо разбираюсь в девушках, – хрипло рассмеявшись, Ильшенис покачал головой. – И с уверенностью могу сказать, что ты не станешь использовать этот нож.

– А вы подойдите, проверьте! – с вызовом предложила девушка.

В какой-то момент происходящее перестало пугать ее. Страх ушел, уступив место разлившемуся по крови сумасшествию. Она по-прежнему не знала, что будет делать, но, устав тревожиться, полностью положилась на волю случая.

– И не побоишься прогневать своих богов? Разве жрецы не говорили, что жизнь любого существа бесценна? – казалось, Ильшенису доставляло настоящее удовольствие дразнить ее, наблюдая за сменой эмоций на лице.

Собственно, это действительно было так. Ардека учили не только управлять своей провинцией, но и отлично сражаться. Так что перепуганная девчонка со столовым ножом вряд ли могла вызвать серьезные опасения для тренированного воина.

Но просто выбить у Камиллы нож казалось слишком простым. В конце концов, он действительно заплатил огромную сумму за нее и теперь желал растянуть удовольствие от игры с новой игрушкой.

– Да и вряд ли у тебя хватит сил на убийство. Я сейчас не о моральном выборе, – заметив, как вспыхнули глаза девушки, южанин усмехнулся. – Просто все кухонные приборы тупые. Как я уже говорил, мне приходится принимать здесь разных людей.

– Ложь! – Камилла вцепилась в рукоять так, что пальцы свело судорогой.

– Смотри сама, – пожав плечами, Ильшенис взял со стола нож.

Сжал лезвие в руке, а потом с силой дернул. Вернее, якобы с силой, на самом деле едва коснувшись кожи. Но для Камиллы все выглядело совершенно по-настоящему.

– Вот видишь. Тебе придется целый день пилить мне шею, – продемонстрировал он девушке тонкий порез на ладони.

Камилла отвлеклась лишь на мгновение, машинально посмотрев на руку, но Ильшенису хватило. Оказавшись рядом, мужчина больно сжал тонкое запястье, вынуждая разжать пальцы, а потом дернул ее к себе.

– Такая колючая и одновременно такая доверчивая, – шепнул южанин ей на ухо. – Хотя знаешь, нож нам все же пригодится. Не придется мучиться с завязками.

Почувствовав, как горячая рука касается спины, Камилла судорожно забилась, пытаясь освободиться. Вот только хватка не ослабевала ни на мгновение. Казалось, Ильшенису вовсе не доставляет никаких неудобств ее сопротивление и мужчина лишь терпеливо ждет, пока она выбьется из сил.

«Что ж, хорошо. Пусть будет так», – девушка дернулась в последний раз и обмякла.

Сердце едва не выпрыгивало из груди, и Камилла ужасно боялась, что Ильшенис разгадает ее игру. Но мужчина лишь поудобнее перехватил ее и осторожно уложил на кровать.

«Неужели поверил?!»

Правда, уже через мгновение оказалось, что изменить планы южанина заставил не ее обморок, а появившееся в голубоватой вспышке письмо. Сквозь опущенные ресницы Камилла наблюдала, как Ильшенис сдернул печать и развернул свиток. Судя по тому, как потемнели его глаза, из желтых превратившись в темно-карие, прочитанное ему ужасно не понравилось.

– Прости, Норита. Ужасно не люблю оставлять незаконченные дела, но с тобой мы увидимся позже, – как ни в чем не бывало, произнес он.