Полная версия
Антон Сидякин
Дневник головной боли
1
С первыми дождями пришли и головные боли. Барабанящие по стеклу капли впивались в виски. Тусклый осенний свет резал по глазам. В сухие дни я просыпался с лёгким гудением в черепушке. Во время ливней я валялся на диване не в силах открыть глаза. Я боялся, что однажды за мной придёт матерь всех мигреней и разорвёт мою голову на части. Особенно, когда ветер усиливался, и шелест дождя за окном становился громче.
Волшебные красные таблетки обычно помогали. Боль не уходила совсем, но притуплялась. Опускалась на дно сознания, словно осадок. Сладкий чай слегка помогал. Мокрая тряпка на голову в особо тяжёлых затянувшихся случаях. Я с трудом ковылял до ванной, чтобы смочить её свежей холодной водой.
Я привык к головной боли. Она всегда была рядом. Преследовала меня с самого детства. Словно навязчивый нежеланный друг, у которого вечно проблемы и которому всегда что-то нужно. Я не привык к самой боли. К ней невозможно привыкнуть. С ней невозможно жить. Она всегда выбивала меня из моего привычного ритма. Иногда на полчаса, иногда на полдня. Но я привык, что она в любой момент может появиться. Я знал, чего ждать. Знал, что делать.
Матерь всех мигреней приходила ко мне нечасто. Может быть, раз в год. Головная боль такой силы, что её невозможно было терпеть. Раз в год я стонал, метался и мечтал о смерти. Иногда реже, иногда чаще. Я знал её. Я был с ней знаком. Боялся и ненавидел. Ждал её и надеялся, что она не придёт.
Когда в конце сентября начались первые осенние ливни, вместе с ними для меня начался и сезон мигреней. Тридцатого сентября я провалялся на диване полдня, прикрывая глаза рукой, слушая шум дождя по стеклу и молясь, чтобы красная таблетка наконец-то подействовала. После четырёх часов мучений и второй таблетки боль начала постепенно отступать. Я смог открыть глаза, взглянул на свою залитую бледно-серым светом комнату и вышел на балкон.
После дождя в воздухе висела приятная влажная свежесть. По окрашенному в закатные цвета небу были разбросаны тёмные ошмётки туч. Меня всё ещё мутило и немного подташнивало, но боль уходила. Я чувствовал облегчение. Я смотрел с высоты восьмого этажа на готовящийся к ночи город. Двор внизу опустел, в парке зажглись фонари, ещё дальше в высотных домах, за которыми уже спряталось закатное солнце, загорались окна. Между этими высотками тёмным пятном зиял пустырь с единственным заброшенным деревянным домом в два этажа. Большинство таких домов уже давно снесли и построили на их месте многоэтажки. Но этот всё ещё стоял, словно гнилой зуб в пасти древнего старика.
Самое приятное в головной боли – это когда она отступает. Чувство облегчения было почти эйфорическим. Я решил прогуляться и подышать немного приятным свежим воздухом. Я оделся и вышел на улицу в сгущающиеся сумерки.
2
Матерь всех мигреней настигла меня спустя несколько дней, и это был настоящий кошмар. Такой головной боли я не испытывал ещё никогда.
Я проснулся в середине дня со странной ломотой в костях и болью в мышцах и небольшим гудением в висках. Поначалу небольшим. И было ещё это странное чувство, что из моей памяти выпали последние несколько дней. Не то чтобы я совсем их не помнил, но они были окутаны лёгким туманом. Дни как дни, ничего особенного в них не происходило. Кажется. Но когда я попытался сосредоточится и вспомнить, тут-то огромный раскалённый шип и вонзился мне в правый висок. Я бы закричал, если бы не боялся, что от этого голова совсем лопнет. И думать о чём-либо – прошлом или будущем – я был больше не в состоянии.
Я стонал и метался. Я выпил большую красную таблетку и надеялся, что она поможет. Но спустя два часа ничего не изменилось и я выпил ещё одну. Руки тряслись, когда я судорожно глотал воду из большого синего стакана, смывая таблетку поглубже в глотку.
Я бредил. В голове мелькали какие-то странные образы и исчезали быстрее, чем я мог их запомнить. Я перекатывал голову по подушке, словно в лихорадке, Измерил температуру, но она была идеальной. Давление было повышенное, но не настолько. Я чувствовал себя больным. Не простудой, но какой-то странной, непонятной болезнью. Боль начиналась в голове, возле правого виска, и словно бы расходилась дальше по телу. Руки и ноги слегка немели и немного тряслись. Я бредил. Я умирал. Я хотел умереть.
После второй таблетки я ждал три часа. Пытался уснуть. Не шевелиться. Расслабиться. Отпустить. Иногда такое помогало.
Не в этот раз.
Моей последней надеждой, последним оружием, была ампула с мощным обезболивающим. Я доковылял на кухню. Нашёл шприц и нашёл лекарство. Руки плохо слушались, и мне пришлось совершить несколько попыток, прежде чем удалось попасть иголкой в ампулу и наполнить шприц. Мне было страшно делать укол и страшно не делать. Я был не в том состоянии, чтобы совершать с собой такие сложные медицинские процедуры, но хуже уже быть не могло. Если даже я и не умирал, моё состояние казалось хуже смерти.
Я укололся. Было больно, наверное, потому что руки тряслись. Впрочем, не больнее того, что я уже испытывал у себя в голове. Эффект был довольно быстрый. По крайней мере, первый эффект. Появилось головокружение, помутнение и отстранённость. Боль не ушла, но стало странным образом легче переносить её. Словно я наблюдал за собой со стороны.
Я бросил шприц на столе и вернулся в комнату. Мне нужно было прилечь и срочно. Перед глазами начинало всё кружиться. Я рухнул на диван так осторожно, как только мог. Глаза закрылись, словно сами собой. Я почувствовал, как холодная нежная рука легла на мой лоб. Это было приятно. Боль как будто отступала от этого прикосновения. Наверное, мне это привиделось, пока я стремительно проваливался в сон.
3
Я проснулся за несколько минут до полуночи. Боль ушла. Остались слабость и дурнота, но это были мелочи по сравнению с тем, что было. Я смотрел на часы и на залитую мраком комнату и колебался между желанием уснуть обратно или встать пройтись. Я как будто бы пережил тяжёлую, смертельно опасную болезнь и чувствовал облегчение.
Я опустил ноги на холодный пол, нащупал тапочки и вышел на балкон. Ночь была бодряще прохладной. Внизу раскинулся океан темноты с маленькими островками света. Один привлёк моё внимание. На месте старого дома. Словно кто-то разжёг небольшой костерок внутри. Маленький дрожащий оранжевый огонёк. Кто мог быть там? Бездомные забрались погреться? Призраки? Этот дом всегда пугал меня. Тёмные провалы окон, обрывки обоев, мусор, ошмётки газет внутри. Человек или призрак, не хотел бы я увидеть, как кто-то смотрит на меня из глубины этого мрачного дома.
Я усмехнулся, пытаясь прогнать собственные страхи. Но вспомнил, как чьё-то прикосновение почудилось мне, когда я проваливался в сон. И мурашки невольно побежали у меня по спине. Меня вполне устраивало моё одиночество, но иногда, тёмными ночами, меня пугала моя трёхкомнатная квартира, явно слишком большая для меня одного. Я воображал, что кто-нибудь затаился в других комнатах. Путь до кухни по длинному коридору мимо спальни казался бесконечным.
Я вернулся в комнату и включил видео на телефоне, чтобы отогнать свои страхи. Спустя пару часов я уснул мирным сном без сновидений.
И на следующее утро проснулся почти без головной боли. Как будто после жуткого шторма море успокоилось, и на небе выглянуло солнце. Метафорически выражаясь. На самом деле небо за окном было затянуто тучами. Это был серый мрачный день, обычный для осени в этих краях. То и дело начинал накрапывать небольшой дождик, но быстро переставал. Я приступил к работе. Пытался наверстать упущенный день. Или, может быть, несколько. Последняя запись в компьютере была тридцатого сентября. Cегодня четвёртое октября. Два дня я занимался непонятно чем. И ещё один мучился самой страшной головной болью в моей жизни. Чертовщина какая-то. Провалов в памяти у меня раньше не было, но может это всё магнитные бури, перепады давления. Что-нибудь в этом роде.
В общем, четвёртое октября прошло как обычно. Я чувствовал себя довольно неплохо. Хорошо поработал. После ужина, заказанного с доставкой, посмотрел несколько серий “Звёздного Пути” и подумывал прогуляться немного перед сном, когда всё началось опять.
4
Всё развивалось постепенно. Едва заметный лёгкий спазм, лежавший весь день в глубине черепушки, начал разрастаться. Я почувствовал напряжение в обоих висках, но в правом боль усиливалась. Превращалась во что-то острое, противное. Смесь жара, давления и как будто даже какого-то покалывания. Стремительность, с которой лёгкий дискомфорт превращался в нестерпимую муку, пугала и настораживала. Обычно мои мигрени вели себя не так. Прогулку пришлось отменить. Я лёг на диван. Вентиляторы работающего компьютера разрывали меня изнутри, и я выключил его. В тишине я слышал какое-то гудение, не имевшее видимого источника. Оно как будто доносилось изнутри. Я закрыл руками глаза и держал виски. Чувствовал, как пульсировала венка под пальцем в такт биению сердца и вспышкам боли.
Вчера помог укол, и естественной мыслью казалось попробовать снова. Я доковылял до кухни. Руки не тряслись, и я чувствовал себя более уверенно, набирая лекарство в шприц. Неужели вчера было хуже? Верилось в это с трудом. Сам укол тоже вышел не таким болезненным. На меня навалились головокружение и сонливость, но сон не приходил, и боль не отступала. Голова стала тяжёлой и ватной. Я метался и стонал, и мечтал о смерти. Об избавлении. Есть ли в моей жизни что-то такое, ради чего стоит так страдать? Не уверен.
Я намочил тряпку, прижал ко лбу. Перевернулся на бок и уткнулся в спинку дивана, накрыв мокрой тряпкой левый висок, подложив под правый, более болезненный, собственную руку. Солнце давно село. На часах было около полуночи. Единственным звуком в комнате было гудение внутри моей собственной головы. Как будто кто-то провёл там мою личную линию электропередач. Я пытался расслабиться. Пытался уснуть. Пытался с остервенелым напряжением. И, конечно же, ничего не выходило. Укол не помог, и я пробовал таблетки. Всё равно что пытаться вычерпать море чашкой. Бесполезно. Прыжок с балкона поможет. Я усмехнулся этой мысли. Насколько мог в моём состоянии.
Нужно вызвать скорую. Ты в опасности. Тебе помогут. Голос разума. Голос матери. Конечно, это то, что нужно было сделать. И вчера, и сейчас. Но я не любил врачей. И людей. И телефонный звонки. Я как-то выкрутился вчера и выкручусь сейчас. Не драматизируй, мам. Всё со мной будет в порядке.
Уже два? Удивительно, но время летит. Несмотря на боль и муки. Гудение, кажется, стало тише. Я один в тишине. Прижимаю лоб обратно к спинке дивана. Руками слегка придерживаю правый висок. Левый по-прежнему прикрыт тряпкой, но она нагрелась и почти высохла. Я кутаюсь в плед и чувствую, как меня что-то касается. Чья-то рука лежит на моём плече поверх пледа. Я распахиваю глаза и тут же зажмуриваю обратно. Сердце колотится и вместе с ним боль усиливается. Ощущение не пропадает. Это галлюцинация. Игра воображения. Но я чувствую её. Не тепло и не холод, лишь тяжесть поверх моего плеча. И, может быть, пять пальцев, длинных и тонких, слегка сжимающих моё плечо. Можно ли почувствовать пальцы сквозь плед? Не знаю. Но мне мерещится, что я чувствую.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
