Золото жизни 2. Финальные решения

Полный каталог всех преступников, когда-либо осуждённых в Федерации за последние сто лет был упакован в несколько папок и пронумерован цифрами от единицы до десяти тысяч. Пожелай изучить их все, потратил бы столько-же лет. Скачав его на переносную флешку, я спрятал её в карман. Как и в любом аналогичном заведении, на информере начальника был собран обширный банк данных, пополнивших мою коллекцию. Я не знал зачем он мне. Но привычка тырить всё, что попадётся на глаза, была моей второй натурой.

Прошло чуть больше трех часов, как Мо-Мо начала приходить в себя. Меня с ней связывало много хорошего, непонятного и даже необычного в отношениях. Но все, что связывало, было сожжено на следующий день. Именно поэтому, до того как мы вышли наружу по тоннелю имени Люка, я вложил в её руку один из своих бластеров и потребовал одеть бронежилет скрытого ношения, закрывающего все жизненно важные органы. Не для её спокойствия, а для своего. Но она категорически отказалась. И в последствии мне пришлось сожалеть, что я тогда не настоял на своём.

Температура наверху достигла минус ста шести градусов по Цельсию. Благо пока не было шторма. Свою «красавицу» я спрятал под снегом, используя внешние копатели. В десяти милях от входа в тоннель Люка. Идти по глубокому снегу было довольно далеко. Поэтому тёплый комбинезон, который я одолжил в кабинете кума, наслаждающегося общением с приговорёнными, был как никогда кстати.

Но в тот самый момент, когда я с Мо-Мо вышел из тоннеля, нас и прихватили. Следовательно, понял я, за мной следили. Можно было конечно и посопротивлятся, но не тогда, когда твоя женщина еле двигает ногами. Поэтому я оставил её, накрыв крио-плёнкой, а сам бросился в другую сторону в надежде, что у тех, кто решил меня схватить, достаточно ума преследовать только меня. Маскировочная ткань скрывала от чужих глаз не только Мо-Мо, но и мой переносной информер.

Разрыв справа не позволил мне скрыться за ближайшим торосом, заставляя бежать по открытому пространству утопая по колено в снегу. Я знал, что именно сейчас они сбросят сеть. Я бы поступил также. Но они гнали меня к водопаду Надежды. Гнуснейшее место, после песков Архарона. Где течёт жидкий азот, вместо воды, если им удастся этот манёвр, то это не конец. Нет. Это начала жизни на пособие по инвалидности. А наша страна всегда плевала, плюёт и будет плевать на инвалидов так часто, насколько хватает слюны.

Судя по слышимому гулу двигателя за спиной, меня настигал малый космический шаттл «Би 8 Краб». Этот внутри-планетарный боевой модуль, оборудованный как для работы с экипажем, так и в автономном режиме, считался почти неуязвимым благодаря бронированию бортов и днища по пятому классу надёжности, способному отразить огонь моего бластера. Однако его главный недостаток – громоздкие панорамные окна сверху и огромные габариты, так и не были устранены в процессе эксплуатации. С его длиной, почти сорока метрами, маневрировать среди колонн будет сложно. Именно на это я и рассчитываю.

Пара взрывов слева и один справа, лучше, чем гироскоп, показывают направление бега к колоннам Херса. Когда-то космический геолог профессор Херс обнаружил на планете Гомогрее высокие колонны из чистого алюминия. Хоть в наше время алюминий не имеет практического применения в производстве, как природное явление экскурсионное место пользуется популярностью среди экстремальных путешественников. Если удастся достичь колонн, у меня будет шанс на спасение.

Поэтому я переключаю передачу на пятую и бросаюсь вперёд направо к колоннам. Преследователи замечают колонны слишком поздно и начинают понимать опасность. Но уже слишком поздно. Я среди колонн и практически недосягаем. Взглянув на монитор левой руки, вижу, что шаттл находится на высоте двухсот метров и движется на азимут 270. Решившись, я сбрасываю рюкзак и с ножом в зубах начинаю взбираться на колонну с выбоинами. Час напряженной работы рук и ног – и я на вершине. Шаттл где-то внизу, скрытый в тумане. Один долгий прыжок в разряженном воздухе Гомогреи. Звон расколотого стекла и приземление внутри шаттла. Я ошибался, считая, что мои преследователи внутри салона. Там только два пилота и боевой робот FX, которого отключаю одним выстрелом. Плазма превращает его в кусок металла, и предупреждает пилотов о риске непослушания.

– Сколько вас? – вопрос возможно простой, но никто из пилотов не спешит с ответом. Тогда я стреляю в лобовое стекло. В салоне врывается масса холодного воздуха и температура опускается с каждым новым вдохом. И вскоре не превышает минус сто градусов по Цельсию продолжая падать. На пилотах лёгкие курточки, а в глазах желание закончить все как можно быстрей. В этом я с ними солидарен.

Сколько себя помню, я всегда с уважением относился к врагу. Никогда его не пытал и не глумился. Всегда уважал его веру и его правду. Ту, которая отличается от моей. Именно поэтому взяв за шкирку второго пилота, выбрасываю его через образовавшуюся дыру в лобовом стекле наружу. К тому времени мы летим над водопадом, поэтому я обращаюсь с тем же вопросом к первому пилоту. И получаю самый подробный ответ, когда-либо мной слышимый. Говорю ему – «Спасибо». От чистого сердца. Его ответы спасают меня от мысли, которые впоследствии будут мучить по ночам. Я не люблю мучиться по ночам. Потому выбрасываю его вслед за вторым пилотом.

Через полчаса приземляюсь там, где оставил Мо-Мо. Вижу на снегу следы ещё одного шаттла «Би 8 Краб». Не простительная ошибка. От входа в палатку в сторону водопада тянется кровавый след, уже заледеневший. Я иду по нему зная, что увижу. И то, что увижу вскоре, не даст мне заснуть ближайшие несколько месяцев.

Ближе к вечеру возвращаюсь по тоннелю в тюрьму. Закрытые стальные ворота плавятся в огне плазмы. Но мне плевать. Иного мнения у её начальника. Ненужно было его отпускать. Вторая ошибка за день. В окружении десятка тюремщиков, он приказал выставить стволы всего имеющегося на зоне оружия. Электрические дубинки и электрошокеры. Не обращая на них внимания, иду в центр управления камерами. Мимо застывших в боевых позах надзирателей. Попытка кума что-то скомандовать, упирается в мой взгляд. Поэтому он замолкает еле открыв рот. Если бы я мог прожечь его своим взглядом, не стал бы даже думать.

В центре просматриваю записи за последние пять часов. Вижу космический корабль тех, кто устроил за мной охоту. Вижу что они делали с моей Мо-Мо. Запоминаю их всех. Делаю стрим фото. Пробиваю по базам. Спустя час их имена скачиваю на флешку. Затем взрываю все оборудование и иду назад к шлюзу, ведущему на поверхность. Не обращая внимания на испуганный взгляд начальника тюрьмы.

Вновь вхожу в ледяной ад. Десять миль прохожу не замечая адской стужи, превращающей мои волосы в сосульки. Открываю люк своей «любимой». Я знаю, куда мне лететь. Поэтому жму на газ, предварительно отключив в сознании все возможные тормоза. Ломаю все оставшиеся барьеры. И между местью и прощением, выбираю месть. Объявляю награду в среде всех известных мне криминальных группировок за информацию. Поэтому только через пару месяцев вхожу в кабинет управляющего баром «Пьяный дракон» в столице Федерации – Вэрхэ. И бросаю ему на стол несколько фотографических голограмм.

И считаю до пяти.

Глава 3

Понимание непонимания

Бортом Бертом впервые в жизни думал. Нет, он думал и раньше, но так, как сейчас было впервые. Звонок министра безопасности и одновременно начальника разведки Бунди Вара был не только неожиданным, но и единственным в его жизни. Именно этот звонок заставил его думать. Как ему создать специальную группу, если он даже не знает таких слов? Но приказ подписан, его следовало выполнять.

– Основа специально группы ваш НИИ. Это не обсуждается. – Голос резок, но в то же время дружелюбен. Излишне категоричен, но и разумно решителен.

Прибывшие с Вэрхэ на двух грузовых кораблях специалисты сразу принялись за дело. Закрыли территорию НИИ от посещений всем, кроме сотрудников. Обнесли энергетическим забором, для чего вырыли несколько ям по периметру и закопали стальные стержни неизвестного назначения. Выдали пропуска, по которым можно войти на территорию. Запретили выход в город даже семейным парам. Зачем выдавать пропуска на вход, если запрещён выход? Заменили всё оборудование на более совершенное.

Одновременно стали прибывать светила с других планет. Группа учёных из Академии, несколько учёных из Совета, несколько учёных из Платаны и Добореи. И всех надо разместить, накормить, обогреть и уложить. Всех студентов пришлось выгнать из Кампуса, предоставив комнаты прибывшим. Все лаборатории переоснастили самым новым оборудованием, предназначение которых он даже не знал. Актовый зал превратился в место для сбора и анализа имеющихся материалов. Установлена самая передовая связь со всеми подразделениями и службами Федерации. И он, как первый химик, был назначен научным руководителем всего, что видел вокруг себя.

Быстрый взгляд на часы. Через пять минут первое совещание. От тряхнул чёлкой, подошёл к зеркалу. Ещё не старый мужчина с седыми волосами, спадающим на плечи. Худоба его не уродует, а придаёт некий шарм. Чуть выпуклые глаза и широкий рот кое-кто называет чувствительным. Острые на кончиках уши, торчащие сквозь волосы, придают ему вид немного задумчивый и экстравагантный. Чтобы снять напряжение, он вынимает из кармана квантумскую сигару и закуривает. Делает две глубокие затяжки и только затем бросает её в урну. Не более двух затяжек. И она не вызовет привыкания.

Спустя полчаса он стоит перед группой учёных – Бароны! – начинает он свою речь. В которой, насколько это возможно, раскрывается суть предполагаемой совместной работы. – Наша Федерация включает никасов, добов, беларов, хрубов, вэрхэвенцев, людов, платанитов.

– Платанейцев, – его перебивает доктор Сунь Сам с Платаны.

– Платанейцев, – продолжает он. – Которых многие называют платанитами. Но это не важно. А также наши враги архарейцы. Мы все – гомо сапиенсы. Разумные существа, имеющие мозги. И если рассмотреть физиологическую и философскую структуру граждан Федерации, то она состоит из трех компонентов: тела, сознания и души. У нас у всех биологическое тело состоящее из головы, тела двух рук и двух ног. Есть небольшие отличия, но существенной роли они не играют.

Например у никасов два сердца и мы знаем почему, у добов одна почка, у людов их целых две. Зачем им две почки? Непонятно! У нас, беларов, одно лёгкое и шесть маленьких сердец. И значение каждого сердца вы все знаете. Мы выше остальных. И у нас шесть замкнутых систем кровообращения. Скажем у никасов их две. Так же как и у людов. А вот у хрубов – одна. Венозная. Добы имеют мышечную систему отличную от других, так же как и у хрубов, она представляет собой три типа мышц, в отличии скажем от нас, беларов, имеющих только один тип.

Что я хочу сказать? Только то, что мы очень похожи, а отличия минимальны, потому что мы все живёт в кислородной атмосфере. Наш мир состоит из одного базового элемента, известного по «Таблице Мендеруева» и он называется «углерод». Он – основа нашей жизни.

На доске он быстро рисует формулу жизни. Она довольно сложная и длинная.

– Вам известна какая угроза нависла над всей Федерацией? И мы собраны, чтобы помочь от неё избавиться. Некие неведомые ранее нам создания, называемые – туреги, посредством наркотика, запрещённого к продаже и использованию в пределах Федерации, называемого – пегасом, проникают в наши организмы, как мне сказали сверху, – он поднял указательный палец к потолку, – с целью дальнейшего порабощения нашего мира.

За его спиной на бледном экране вспыхнула картинка проектора.

– На диаграмме, которую вы видите, показан процесс проникновения в тела наших граждан – турегов. А также временные показатели заражения. Пока не стоит говорить об эпидемии, но если распространение продолжится теми-же темпами, через два года Федерация падёт. По просьбе министра безопасности наш Центр должен выработать рекомендации и определить способы уничтожения турегов. Нам известно, что они появились неизвестно откуда. Нам известно, что ими управляют, но неизвестно кто. Выяснить это и есть наша задача.

Никасы. По имеющимся данным заражение началось именно с Квантума где обитают никасы. По своему биологическому виду, низкорослые с короткими конечностями. Высоко прыгают и выращивают хмель. Кислорода на планете около семи процентов. Из всех планет Федерации, концентрация данного газа на Квантуме самая минимальная. По данным разведки, – Он опускает голову и начинает читать с листа. – Первое заражение произошло в прошлом году через семью старика Бена. Судя по выпискам с таможни, он дважды посещал Архарон. Довольно давно пристрастился к «пегасу».

Данный наркотик имеет хождение на трёх планетах. На Квантуме, Вэрхэвее и Платане. Там обнаружены следы заражений. Правительством были приняты меры, но не достаточные для изоляции местного населения. Именно оттуда мы получили первые экземпляры для изучения и анализа.

Он повернул голову за кулисы и махнул рукой. Практически сразу выкатили несколько прозрачных сосудов, достаточно больших для размещения в них никаса, вэрхэвейца и платинита. Сидящих внутри. Сверху прозрачный сосуд был закрыт крышкой, через которую внутрь подавался воздух через систему шлангов.

– Это граждане нашей Федерации заражённые вирусом пегаса. Внутри каждого находится турег. Нам удалось сделать снимок в рентгеновском излучении. – Он включил экран и на нём высветились внутренности каждого из сидящих в сосуде граждан.

– Обращаю внимание на строение тех существ, которые разместились внутри. Их строение и внешний вид сильно разняться. То, что сидит в никасе, больше напоминает членистоногое существо, то, что в платаните – смесь кузнечика и люда. Но только в верхэвенце существо наиболее близко похоже на нас с вами. Оно имеет две нижние и две верхние конечности и голову. Все существа могут говорить и выражать свои мысли. Не только на нашем языке, но и вербально. Вся система коммуникаций бывших граждан Федерации полностью захвачена пришельцами. Они контролируют все жизненно-важные функции носителя. Дыхательную, сердечно-сосудистую, нервную систему. Визуально их не отличить от нас с вами.

Чем они опасны? Их способностью размножаться внутри нас. Выяснить как, наша задача. Вас всех призвали сюда с одной единственной целью. Найти для них противоядие. – Он указал пальцем на сосуды, в которых сидели живые существа и смотрели изнутри на толпу учёных сидящих в зале. Смотрели заинтересованно, словно выбирали для себя новое тело.

Скептически настроенная группа разработчиков кинетического оружия, сидящих во втором ряду, составляла костяк научного коллектива, занимающегося производством самого мощного боезаряда, способного уничтожить все живое на любой планете. Возглавлял её профессор Фужи Сана из Платаны. Как всякий учёный, он не верил словам, требуя доказательств. Поднимая руку он планировал высказаться, пока все не разошлись по рабочим местам.

– Да, барон, – Бортом Бертом пригласил его к разговору жестом правой руки.

– Мы с коллегой Сунь Самом, – Фужи Сана был сама любезность, когда получил слово. – Считаем, что вариант ликвидации угрозы путём применения кинетической бомбы в сложившихся обстоятельствах наиболее приемлема для Федерации. Средства доставки у нас есть. Мы разнесём их корабль на мелкие части раньше, чем они вторгнутся в нашу галактику.

– Они уже здесь! – Возразил барон Бертом. – Так во всяком случае считает министр безопасности. Ему не верить нельзя!

– Но факты? Где факты? – Фужи Сана развёл руки в стороны, словно ими хотел показать то, что произнёс словами. – Эти за стеклом – не факт!

– Будут вам факты, – Покраснел Бортом Бертом. Обернулся и что-то сказал лаборанту, стоявшему за спиной и управлявшему рычагами некоего устройства, подключённого к прозрачным цилиндрам. Тот повернул рычаг и цилиндр стал наполняться синеватым газам.

– Это воздух с высоким содержанием угарного газа. Кислорода практически нет. Благоприятная среда для турегов. – Бортом Бертом сделал пару шагов назад, освобождая пространство. – Стекло бронебойное. Бояться нечего.

В цилиндре с никасом произошла неожиданная трансформация. Внезапно он замер, из рта поползла жёлтая масса и превратилась в турега, как это произошло с платинитом и верхевейцем. Если из Никаса появилось членистое существо с пылающими глазами, а из платанита – существо на двух ногах, но с четырьмя пушистыми щупальцами-лапами, то из вэрхэвейца – почти такой же вэрхэвеец, но с голой головой, большими круглыми глазами и острыми зубами. Разевая пасть, она напоминал исчадье ада.

Эти существа внимательно наблюдали сквозь прозрачное стекло за стоящими вокруг них учёными, их глаза сверкали, а губы двигались. Словно они о чем-то говорили между собой. Деятели науки в первом ряду отпрянули назад с отвращении на лице, а те, что сзади, поднялись со своих мест в любопытстве. Все в зале были потрясены. Они не могли поверить своим глазам. Туреги, существа из другого мира, стояли перед ними, изучая их непонятным образом.

Научных сотрудников и профессоров овладел страх, однако зуд познаний оказался сильней. С каждой минутой становилось очевидно, что туреги представляют не только смертельную угрозу их миру, но и любопытство. Собравшись у цилиндров, ученые пытались лучше их рассмотреть и понять тайну их появления, а заодно и определиться, что важней. Изучение новых видов или их тотальное уничтожение. Гипотезы и предположения раздавались со всех сторон, однако логического объяснения их появления в Федерации найти не удавалось.

Один из баронов предложил организовать серию экспериментов для изучения поведения турегов и их взаимодействия со средой. Другие начали разрабатывать план действий для исследования этого удивительного явления. В то время как туреги продолжали наблюдать за окружающими, отправляя друг-другу непонятные жесты.

Это был исторический момент, требующего полной концентрации и глубокого анализа. Хотя мир находился на пороге катастрофы, и все ученые осознавали и принимали этот факт как должное, но понимали, что необходимо найти способ защититься от этих загадочных существ. К сожалению имеющаяся технология оказались бессильны перед ними.

– А какой у них скелет? Если ли сердце? Какие внутренние органы? – кто-то из врачей выкрикнул вопрос, обращённый к Председателю собрания.

– Мы пытались узнать это путём просвечивания их рентгеном, но вместо ясной картинки – большое черное пятно. Такое ощущение, что у них ничего внутри нет. – Бортом Бертом все ещё стоял на трибуне и смотрел в зал. И взгляд это был крайне заинтересованным, словно и он выискивал себе цель.

Среди всех присутствующих лишь Фудзи Сана сохранял полное спокойствие. Потому что именно он посоветовал Шин-Граю при возможности, нанести по врагу удар кинетической бомбой. И тот обещал попробовать. А если Шин-Грай обещает, то, как правило, сдерживает его.

– Господин Председатель, – раздался ещё один голос из зала, – Как вы думаете, зачем инопланетному организму такие ярко выраженные зубы? Какая их цель прибытия? Не пытались наладить с ними контакт? Можно ли повернуть вспять процесс трансформации?

Сэр Бортом Бертом, на старческом лице которого была запечатлена мудрость и страх за жизнь граждан страны, пристально посмотрел в зал и нашёл глазами задавшего вопрос ученого. Его звали Кайл, молодой человек с глазами, сиявшими интересом, не соответствовавшим его годам. Он представлял на Совете Научно-исследовательский институт холода и мороза с Гомогреи – учреждение, пользующееся огромным уважением и считался одним из самых талантливых ученых Федерации.

– Вы спрашиваете, мистер Кайл, – медленно начал барон Бортом, и его голос гулом разнесся по большому залу, – следует ли нам попытаться обратить процесс вспять?

Кайл кивнул большой головой, его брови стали шевелиться от непонятного беспокойства и избыточного возбуждения. – Может следует заморозить пару экземпляров и выяснить это?

Бортом вздохнул, – Вы знаете, чем рискуете, дорогой мой Кайл? Холод – могучая сила. Но если вмешаться в структуру организма этих существ, это может привести к непредвиденным последствиям.

Челюсть Кайла сжалась. – Но, у нас есть долг учёных перед нашим народом, перед нашим будущим. Мы не можем не ответить на вопросы, которые нам задают. Если звезды манят, то мы должны до них дотянуться!

Давно Бортом Бертом не слышал таких речей, полных убеждения, понимая, что его слова перекликались с его юношескими мечтами далекого прошлого, но исследования, о которых говорил Кайл могут нанести миру вред. Он чувствовал, насколько опасно честолюбие, ослепляющее ученого и задумался о страшных последствиях.

– Думаю стоит подумать о способе уничтожения этих созданий, а не о попытках их изучить.

Взгляд Кайла был непоколебим. – Но мы в НИИ разработали новые уникальные технологии. У нас есть инструменты, чтобы управлять процессом и раскрывать его секреты. Мы могли-бы взять пару образцов на Гомогрею и провести там опыты.

Сердце Бортома Бертома сжалось от боли. В глазах Кайла горел тот же огонь, что когда-то в его собственных. – Огонь знаний и жажда открытий. Он знал, что манящая сила неизвестности искушает даже самых мудрых, заставляя их переступать границы невозможного.

– Совет рассмотрит ваше предложение, – наконец произнес сэр Бортом. Медленно, выделяя каждое слово, чтобы сидящий напротив ученый не воспринял их как слова одобрения.

На лице Кайла отразились искры надежды, после чего он кивнул, не теряя самообладания. – Я понимаю, господин Бортом. Мы будем действовать с осторожно.

– Но мне хочется ещё кое-что донести до вас, дорогой друг. – Снова раздался голос заслуженного химика планеты. – Мы пытались, но на контакты они не идут. Пока нам стало понятно только одно. Эти существа прибыли к нам из глубокого космоса с единственной целью.

– И какой-же? – молодой ученый включил информер, чтобы записать ответ маститого специалиста по химии и алхимии.

– Чтобы вас всех сожрать!

Глава 4

Поиск истины

Если кто и заслуживал уважения, то только не Кранц Цукербеккер, чью физиономия я вижу в проёме своего номера, снятого два часа назад. Как это ему удаётся? Несмотря на злость, я впускаю его до того, как начинаю о том сожалеть. В безрассудном импульсе альтруизма, который заставил меня принять его условия, я наношу себе травму, несовместимую со здравым смыслом. Впускаю только потому, что когда-то его звонок по связи пнул меня в спину так сильно, что спустя сутки я уже был на Гомогрее.

– Я уже всё знаю, – Пытаясь понять, что, я смотрю на него с вопросительным взглядом на лице. Мимика логотосов позволяет это делать, ибо большая часть общения между видами у нас вербальное. – Ты завалил их всех. Молодец. Кстати, вот документы, где тебя освобождают от преследования на всех планетах. Ты перед законом чист. Но…

Если бы я не знал триллионера лично, то поверил бы всем его словам, а так, не получается, хотя я вижу его старания. И в его глазах скрыты вопросы, которыми он хочет меня загрузить, а может быть поделиться. Пока не понял, поэтому просто внимательно слушаю.

– Ты видел его, – не говорит, утверждает. Значит он успел поговорить с Бул Хобом, который и рассказал Цукербеккеру о моём контакте с турегом.

– Видел.

– Он сказал что-либо? – Голос. Именно он его выдал. Льстивый, на грани пафоса с чуть заметными подобострастием и явным подхалимажем. Нет, он не говорил. Он истощал саму любезность вкуса патоки, что становилось приторно грустно.

– Нет. – Соврал я ему. Чтобы выяснить вру ли я или нет, надо быть таким же как я логотосом. А он всего лишь вэрхэвеец. Кроме того, ему не понравятся мои слова, поэтому я молчу в надежде, что ему вскоре надоест моё молчание и он покинет мой номер. И оказываюсь прав. Спустя минуту я слышу его шаги, раздающиеся в коридоре.

В тот миг когда я решаю проглотить пару бутербродов он неожиданно возвращается и начинает говорить сразу, как его профиль возникает в квадрате дверной коробки.

– Это я её туда отправил. – Он выжидательно смотрит на мою реакцию. – Это я спрятал Мо-Мо на Гомогрее. Её могли убить раньше. Я её спас. И это я сказал тебе где она находится. Ты мне должен. – И также быстро как появился, исчезает. Стук его каблуков будет раздаваться в коридоре до тех пор, пока их не заглушит звук открывающегося лифта.

Я стою с открытым ртом, держа в руках кусок мяса и хлеба. Если он не лжёт, то получается, что Мо-Мо погибла из-за меня. Я сам привёл к ней её убийц. Они проследили мой путь и появились тогда, когда я о них даже не думал. Печаль пеплом упала на моё потухшее пламя жизни, превратив окружающий мир в сплошную ночь, где нет места любви. Ещё недавно я мог что-то сделать нужное, но у меня не получилось. От чего и мысли, такие беспокойные и банальные, словно черное кофе в молоке, растворялись в сознании блокируя выход из возникшего тупика. Но мясо было очень хорошо прожарено. Запах проникал в сознание, выравнивая извилины. И поэтому, отбросив самобичевание, я откусил огромный кусок. Пережевал. Проглотил. И запил пивом.