Колыбельная

– Ну же, ты же не выживешь, если не найдёшь себе жертву»

«Спокойно… Нужно выбираться отсюда, пока я ещё окончательно не сошла с ума…»

Я ползу в сторону туннеля с лестницей и кучу раз останавливаюсь по дороге. Мне жутко больно, я хочу есть и у меня клыки медленно заполняются ядом… Скорее бы отсюда выбраться…

Наконец-то я оказываюсь у входа в туннель.

«Спокойно… Всё в порядке… Я сейчас вернусь домой… но с лестницей придётся помучаться…»

Я набираюсь сил и, закрыв глаза, ползу вперёд, но не могу пройти. У меня не получается. Я будто бы врезаюсь в невидимую стену. Руки проходят, одна и вторая, а всю меня не пускает! Проходит и голова, и хвост, но вся не прохожу. Не пускает камень… Этот чёртов камень, который и так испортил мне жизнь!

«Выйти не получается! Превратиться в человека не получается! Камень достать не получается! Ещё и инстинкты навалились! Инстинкты…»

– Ой, ой, – я не могу сдержать всхлипы: больно, внутри всё сжалось… – Ой… Да ш-ш-что проис-с-сходит?!

Я уже конкретно яд чувствую… Жутко больно… И… что за чувство? Я будто пьянею… перед глазами всё плывёт, и голова кружится…

***

Я открываю глаза уже в совершенно другом месте: тут большое озеро и много маленьких узких водопадов. А по берегам растут небольшие кусты с синими и лиловыми листьями.

«Где я? Я, видимо, потеряла сознание…»

Я вся в крови. Липкой и уже засохшей… И голода больше не чувствую…

«Я кого-то убила… я съела кого-то… нет… не может этого быть…»

– Так… тихо… Мало ли ш-ш-что могло с-с-случиться… Может это на тебя напали?

«Да кого я обманываю? С этими инстинктами и с моим характером я точно что-то натворила… Так! Нужно успокаиваться и не думать об этом… Тише… тише… всё хорошо… Ладно, вода здесь есть, хотя бы умоюсь. Всё ещё жутко непривычно ползать…»

– Твою ж… – у меня жёлтые глаза и чешуя под ними.

Я наклоняюсь над водой и мне в нос бьёт знакомый запах. Пахнет, как мамино лавандовое мыло… И, если я не ошибаюсь, запах идёт от этих необычных кустов… Да, это они так пахнут. Никогда бы не подумала, что у лаванды синие листья. Но на кустах нет ни единого цветка. И листья твёрдые и выпуклые. Я отламываю один листок – они ещё и достаточно тяжёлые. Руки-крюки, как говорит мама, роняю лист в воду. На поверхности вдруг всплывают пузыри.

«Так это мыло…»

***

Никогда бы не подумала, что так обрадуюсь простому душу. Но вот только у меня нет другого топа, да и в принципе нет никакой другой одежды.

«Неужели мне придётся стирать? Да ещё и без машинки…»

Я совершенно не имею никакого понятия, как это делается. Помню только, что, когда я в прошлом году вылила сок Наташе на юбку – она тогда застирала, а потом два урока сидела в мокрой юбке. Блин, объяснила бы она мне сейчас, как это делается! Хотя… я бы всё равно не слушала…

«Ну, раз я всё равно не знаю, что делать, то буду делать хоть какую-нибудь фигню… У нас же так и работают…»

Будем рассуждать логически: всё должно быть мыльным, я заворачиваю в топ мыло, и мокрым, опускаю эту конструкцию в воду. Но мало того, что кровь не отмывается, так ещё и топ местами мыльный!

«Тупая стирка! Ладно… Хоть как, но сделать надо. Мама стиралку всегда ставила на „полоскание“, может и тут нужно попробовать?»

Я опять оборачиваю мыло тканью и, сжимаю в кулаке, вожу под водой то в одну, то в другую сторону. Вроде бы сжимала крепко, а мыло всё равно выпало. Я пытаюсь поднять, а оно, чёрт тебя возьми, не берётся и ускользает ещё дальше… ненавижу!

Я пытаюсь нагнуться чуть-чуть ниже, но, блин, не получается ещё у меня нормально двигаться в этом дурацком теле, и я оказываюсь в воде всей человеческой частью!

– Чёрт! – да почему это так сложно?

«Опять выжимать волосы… ладно… А топ я хоть выполощу».

После возни с волосами я возвращаюсь к «стирке». На этот раз мыло достать получилось с первого раза.

«Когда уже пофиг – всё получается, как хотел сначала…»

Я нехотя поласкаю топик и… он вымывается? Я достаю одежду из воды и намыливаю её по всей поверхности, а затем проскрёбываю ногтем большие участки засохшей крови.

«Хоть бы получилось…»

Я резким движением опускаю ткань обратно в воду и хорошенько выполаскиваю. М-да, вымылось, конечно, не полностью, но большая часть… Ай, и так сойдёт! Жалко только, что придётся в мокром ходить.

«Ладно, с этим разобралась. Теперь бы ещё понять, где я вообще нахожусь. Так, ориентироваться я не умею. И где эта каморка тоже не знаю. Кошмар…»

– Колыбельная, – знакомый голос. – Колыбельная… Лови её…

Та самая синичка. Она вертит головой и рассматривает меня. птичка сидит на стенках какого-то бетонного канала.

– Сара, – восклицает она и улетает в сторону, откуда идёт этот канал.

«Если я правильно помню, канал для воды был в том непонятном здании. Может быть он и выведет меня к той каморке? Или к людям?»

Я, с частыми остановками, проползаю вдоль канала. Через минут сорок я добираюсь до густого виноградника, растущего на стене.

«Ну, теперь я хотя бы знаю, где я…»

Надо мной, совсем близко, пролетает моя знакомая, опять с камнем в клюве.

«Ждала, значит меня. Интересно, куда она всё таскает эти …камни?»

Ладно, завтра ещё раз попробую сбежать, а пока буду считать, что эта «кладовка» и есть мой дом. Всё равно больше жить негде.

***

Длинная бессонная ночь. В прошлый раз я хоть уставшая была. Это даже не кладовка – это тюремная камера или комната для пыток. Здесь ужасно неуютно и даже немного страшно. Тесные серые стены. Даже мебели нету.

«Не хочу больше здесь задерживаться…»

Заснуть не получается. Через пару минут я от скуки начинаю придумывать всякие узоры на стенах. Была бы возможность, я бы залипла в телефон и до самого обеда листала бы соцсети. Но мало того, что он разрядился и зарядить его здесь негде, так ещё и под дождём намок. Ненавижу это дурацкое место!

Тут я ещё и понимаю, что потеряла сигареты и зажигалку. Вообще супер…

«Хотя может оно и к лучшему: я, можно сказать, бросила пить и курить, потому что здесь этого нету, выучила номер скорой и кое-как научилась стирать…. Но всё равно домой хочется. Уже плевать на всё, просто стать человеком и вернуться домой…»

***

Утром я снова слышу эту синицу:

– Колыбельная… Сара…

Я медленно выползаю к ней. Птица сидит на винограднике, прыгает по веточкам и насвистывает свою обычную песню.

– И зачем ты пос-с-стоянно прилетаеш-ш-шь? – тихонько бурчу я под нос.

– Сара… Сара любит блестяшки, – надо же, мне ответили. – Блестяшки.

– А зачем ей с-с-столько? – не замечаю, как действительно начинаю разговор.

– Сара жадная. Сара любит блестяшки, – птичка срывает ещё один камень и, кивнув, улетает прочь.

«Я тоже в каком-то смысле Сара… Ладно, скучно до жути… Хоть какое-нибудь занятие здесь найдётся?»

В итоге я отправляюсь смотреть, где что ещё есть. Про водопад же я не знала, а он есть. Может я ещё что-то интересное найду.

«Может найду свои сигареты…»

В первую очередь хочу лучше рассмотреть виноградник за зданием: там есть не только зелёные, но и красные, синие, фиолетовые и, как не странно, даже почти чёрные камни. А рядом с гроздями растут большие цветы того же цвета, что и камни. Я никогда не видела, как цветёт виноград, но явно не так, как здесь. В открытых цветках торчат маленькие веточки с совсем крохотными камешками. А есть ещё и закрытые цветки.

«Интересно, а цвет цветов и камней всегда одинаковый?»

Я раскрываю пальцами свёрнутый бутон. Длинный и вытянутый, с пятью лепестками, он чем-то напоминает сложенный зонтик. Все камни внутри оказываются совершенно прозрачными, зато мои пальцы все в цветном порошке. Я не помню, как называется эта штука в цветах, но это точь-в-точь как краски.

«Цвет прямо как сирень у нашей школы…»

Я вытираю руки о листья. На них тоже хорошо видна эта «сухая краска» (пыльца).

«Ну всё, решено: буду украшать каморку. Места на стенах там много… Я уже давно не рисовала. По-моему, со второго или третьего класса…»

Вот только есть одна маленькая проблемка: этот порошок очень сильно пачкается, а мне так не хочется опять мыть голову.

«А когда я была маленькой, в классе первом-втором, и мама могла мне ещё что-то запрещать, мне каждый день заплетали всякие хвостики и косички… А после я обрезала, а потом и перекрасила волосы. А сама я ни разу в жизни не заплеталась».

Я придумала, как можно сделать так, чтобы держалось. Хвостик без резинки держатся не будет.

Я срываю самый большой из чистых листьев, а затем закручиваю волосы: вначале по длине, после – в гульку. Накрываю сверху листом и завязываю этой длинной веточкой, вот этой мягкой вьющейся ниткой, названия которой я не знаю (усики винограда).

Да, получается не с первого раза, да и не с пятого, но вроде бы держится, хоть мне и приходится взять ещё одну веточку.

«Прекрасно… Главное теперь, чтобы это всё не развалилось…»

Но не тут-то было. Закон подлости; стоило мне нагнуться, как вся причёска разбурилась.

«Спокойно. Мнение своё я же твёрдо отстаиваю, значит и здесь справлюсь!»

Я пробую ещё раз семь-восемь, но всё равно не выходит. А после я уже додумываюсь просунуть через гульку крепкую тоненькую палочку. На этот раз всё держится идеально. И я возвращаюсь к цветам.

Я нарываю по несколько бутонов разных цветов отламываю от листа нижнюю часть, твёрдую веточку. Это всё-таки удобней, чем рисовать пальцами.

В каморке я первым делом нарисовала сирень, которая росла перед парадным входом школы. Это не кусты, а большие деревья и с фиолетовыми, и с розовыми, и иногда с голубоватыми цветками. Тонковатый коричневый ствол. Густая верхушка с цветами и листьями, а снизу всё обломано – ни одной, даже самой маленькой веточки. А рядом с сиренью клумбы. А между этими двумя деревьями лестница, широкая, с деревянными перилами и с железным подъёмом. Красиво…

Я много раз переделывала. Мне очень хочется нарисовать точно такую же сирень, какую я запомнила. Я рисовала каждый цветок отдельно и много раз стирала всё. Мне даже пришлось взять ещё один лиловый бутон и смешивать фиолетовый с красным для нужного цвета.

А к сирени я нарисовала и площадку перед школой, и клумбы, и даже школу для вида. Много «красок» пришлось смешать.

«Я с третьего класса металась по школам. Нигде не хотели меня терпеть… А здесь я даже подружку нашла… Вроде и неплохая школа. За исключением уроков…»

С рисунком я провозилась до самого вечера. А засыпала довольная, пристально глядя на свою работу.

«Завтра надо будет ещё что-нибудь нарисовать…»

***

Я провела здесь ещё почти месяц. За это время я научилась нормально стирать, заплетать косички, нашла недалеко от водопада цветы с жёлтой и оранжевой пыльцой (да, я вспомнила как это называется), раскрасила все стены в каморке… в общем всё здорово… Но мне очень не хватает общения: я больше пятидесяти раз безуспешно пыталась выбраться отсюда, много раз исцарапала руки от нервов и, кажется, потихоньку начала сходить с ума.

Я больше месяца не видела людей – моим единственным собеседником была та самая говорящая синица. Каждое утро я просыпалась от её оклика, а иногда вставала раньше и с нетерпеньем ждала её прилёта.

Правда, я так и не поняла, куда она носит камни. Не поняла ни кто такая Сара, ни кто я сама. И много раз пыталась выпытать у птички, что это за Колыбельная, о которой она постоянно говорит.

Но я поняла, что я очень редко чувствую голод: за весь месяц я побыла голодной только один раз, и опять потеряла сознание от инстинктов. И опять же я проснулась вся в крови.

Я уже привыкла к этому телу, но в последнее время мне ужасно стала давить моя собственная кожа. В человеческой части нормально, а вот в змеиной… Больно до жути. Я не могу нормально ползать, да и в принципе двигаться.

– Колыбельная, – вот это будильник.

Я с болью выползаю на улицу. В лапках у синицы свёрнутая бумажка.

– Ира, – выдаёт птичка и кидает бумажку на землю.

«Ира? А кто это?»

– А кто такая Ира? – я давно не слышала, чтобы синица говорила новые слова.

– Ира тоже любит блестяшки. Ира – маленькая жадина.

«Ира… Сара… Стоп, это же человеческие имена. Неужели здесь тоже есть люди?»

– А где живёт Ира? – с надеждой спрашиваю я.

– Ира – маленькая жадина.

– А живёт она где?

– Маленькая жадина.

– А с-с-Сара где живёт?

– Сара жадная. Сара любит блестяшки.

– А живут они где?

– Сара. Ира.

– У-ух! Тупая птица! – раздражённо выкрикиваю я.

Со мной мало кто церемонился, так и тут: синичка просто срывает камень и улетает.

«Никто не желает меня терпеть… ни там, ни тут…»

Взглядом я вдруг цепляюсь за ту самую бумажку. Это смятый детский рисунок: неровно нарисованный синий домик с трубой и несколькими окнами, рядом забор, а на заборе большой рыжий кот.

«Здесь точно есть люди! Домик, рисунок, бумага… Это точно сделал человек… И имена здесь звучат человеческие….

Я обязана их найти!»

Я ужасно хочу увидеть людей: мне нужен собеседник. Я должна пообщаться с кем-то, пока не сошла с ума. Мне не чуждо ничего человеческое, да, я перестала выглядеть по-человечески, но всё же! Я обычная девчонка, такая же, как сто тысяч других. Я такой же человек…

– Вс-с-сё, реш-ш-шено! Я буду ис-с-скать людей!

Я здесь достаточно долго и давно запомнила, что синичка прилетает со стороны водопада. Я приползаю туда с ужасной болью. Много раз оглядываюсь и всматриваюсь во всё, что только можно. Никаких следов синицы и уж тем более людей нет. Куда нужно – не понятно.

И тут срабатывает закон подлости: всё плохое появляется именно тогда, когда и так всё плохо. У меня вдруг появляется какое-то очень противное чувство. Чем-то напоминает то, что я чувствую перед тем, как потерять сознание. Это не голод – это что-то близкое к… не знаю… к ещё каким-то инстинктам что ли…

Мне очень больно. Кожа стала давить просто невыносимо. Весь хвост ужасно чешется… И как назло, внутри что-то тянет ползти… И так больно, а меня ещё и ползти тянет! Да ещё как! Невозможно хочется извиваться.

Я не справляюсь с этим чувством: начинаю ползать по кругу, много раз останавливаясь через силу, сворачиваюсь кольцами и торможу, уговаривая себя, что должна подчиняться разуму, а не каким-то неизвестным чувствам внутри, но всё равно продолжаю.

– С-с-спокойно… Это пройдёт… – очередной раз останавливаюсь, стиснув зубы и разглядывая дрожащие руки. – Ш-ш-ш, Алина, ш-ш-ш…

Мой голос постепенно переходит в сплошное шипение. Тело не слушается – я опять начинаю извиваться и сворачиваться кольцами. Я вдруг даже почувствовала, что уменьшаюсь.

«Хватит! Алина, что ты творишь?! Нужно просто прекратить. Просто прекратить и всё! Ты же людей собиралась искать, а не заниматься этой фигнёй! Тело не слушается! А-а-а… больно!»

Я невольно прижимаю руки к груди и закрываю глаза. Я чувствую, что со смой что-то происходит. Я точно уменьшаюсь.

«О, Боже, что происходит?!»

Я полностью прижимаюсь к земле и неподвижно лежу. По всему телу пробегает какой-то ток. Я не могу ни пошевелиться, ни глаза открыть. Мне становится трудно дышать. Давить и чесаться начинает абсолютно везде.

«Я сейчас умру!»

Я лежу неподвижно, всем телом прислонившись к земле. Ток проходит. Дышать становится легче. Да и боль вроде утихает понемногу. Легче… Отпускает уже… Но всё равно жутко давит по всему телу.

Я медленно открываю глаза.

«Я и в правду уменьшилась – всё больше кажется…»

Я лежу на земле абсолютно ровно, будто мне руки оторвало…

«Я… нет… Нет, нет, нет, нет! Я стала обычной змеёй! Обычной! Голова, хвост и только!»

– Ш-ш-ш, – я даже говорить не могу, одно шипенье получается.

«Я что совсем не могу больше разговаривать? А как, блин, обратно превратиться?! Я не хочу быть змеёй!»

Давит! Я опять, сама того не желая, начинаю извиваться. Инстинктам не получается противится вообще! Мне больно. Очень больно. Но я всё равно продолжаю извиваться. Вдруг кожа… рвётся…

«Я что… сбрасываю кожу? Я сбрасываю кожу… как змея. Не думала, что это может быть больно, тем более настолько… Поверить не могу… Я сбрасываю кожу…»

Я осторожно, очень сильно боясь. Вылезаю из старой кожи. Мне и вправду стало легче. Больше нет ни этой тесноты, ни инстинктов. Я будто заново родилась.

«Один только вопрос: а как обратно превратится?! Я не собираюсь оставаться вот такой. Живая верёвка! Да, возможно, я стала нечистью, но с человеческой частью всё же привычнее!»

Мне жутко страшно. Я вся напрягаюсь и внутри начинает сильно колоть. Я превращаюсь обратно: снова с человеческой частью… но только частью.

«Было бы здорово снова стать человеком…»

Опять есть хочется – в животе урчит. И чувство такое… Тянет куда-то. Я не понимаю куда, но очень сильно тянет. Ну просто невозможно куда-то хочется.

«Меня всё равно никто нигде не ждёт, никто ничего не требует от меня, а значит я могу творить всё, что угодно. И идти куда вздумается!»

Я подчиняюсь этому чувству и через какое-то время натыкаюсь на храм…

Глава номер 5

Храм, ну, или что-то похожее. Высокие стены из кирпича. Огромное разноцветное окно круглой формы под самой крышей. Здание состоит из трёх частей и крыши. Первый блок со входом, гладкими стенами и рисунками на них. Второй с большими часами, а вокруг них выпуклые белоснежные узоры. На третьем блоке окно. Оно почти во всю стену. А ещё выше крыша, а под ней колокол. Большой и блестящий.

«Вот это здания в этом месте… У нас сплошные пяти- и девятиэтажки. А тут вун, всё разное и такое необычное»

Я не была в этом месте. Красиво тут… и в животе опять урчит…

«Да успокойся же ты, Алина! Веди себя по-человечески!»

На одной из стен храма нарисовано существо жутко похожее на меня сейчас. Тоже девушка со змеиным хвостом и чешуёй на участках кожи. И у неё тоже клыки.

Но она не совсем, как я: у неё синий хвост, глаза противного ярко-зелёного цвета, волосы светлые – два хвостика до плеч и щёчки румяные. Да и вообще это какой-то ребёнок. Девчонка, ну максимум лет девяти.

«Что же это получается, это не только моё проклятье? Но у девчонки вовсе нет камня».

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.