(Не)покорная жена

Кира Рамис

(Не)покорная жена

Глава 1. Сюрприз от мужа

Я, пребывая в шоке, переводила непонимающий взгляд с мужа на незнакомую девушку и обратно. Мой мозг отказывался верить в происходящее.

– Лидия, не зли! Таких условий тебе никто не предложит! – разъярённый Егор, одной рукой придерживая меня за талию, словно боясь, что убегу, громко кричал на женщину, сидящую напротив. – Ты же сама хотела уехать учиться в Англию. Я даю тебе деньги, а ты мне ребёнка. Мы с женой позаботимся о наследнике…

– Егорушка, что такое говоришь? Ты обещал жениться, любимый, дорогой, драгоценный! – всхлипывая, девушка тянула руки к Егору. – Мой ребёнок… наш ребёнок… – слёзы катились по кукольному лицу.

Любимый муж мне изменил, у него ребёнок от другой?

Жестокие слова, произносимые чужими губами, доходили до меня словно сквозь вату. Разве в жизни бывает такая нелепость? Может, я задремала возле телевизора, по которому показывают мыльную оперу?

– Лида, это ты пришла в мой дом с младенцем на руках, хотя я просил не трогать меня и мою жену. Ты кричишь, что его нечем кормить, требуешь денег! Разве мало я вам перевожу каждый месяц? С меня хватит, оставляй ребёнка, подписывай документы, сегодня же на счёт получишь приличную сумму, на которую сможешь жить несколько лет, в это время найдёшь другого идиота…

Девушка, растирая слёзы по щекам, упала на колени, с её губ сорвался умоляющий шёпот:

– Я требую не денег, а твоего развода, сейчас-то твоя жена всё знает и должна мне уступить место. Егорушка, я тебе ещё рожу деток, красивых, как мать, и умных, как отец. Посмотри на меня и на свою жену, – девушка резко развернулась в мою сторону и схватила за руки. – Виктория, вы же бесплодны, Егорушка говорил. Он вас жалеет, мучается, отпустите ради нашего с ним сына.

– Заткнись, дура! – взорвался Егор, в испуге откидывая её руки с моих. – Вика, милая, не слушай её. Это была глупая ошибка. Алкогольный бред, я ничего не помню… На той вечеринке Колька с Андреем её подложили под…

– Что? Да как ты смеешь?! – девушка, завизжав, вскочила на ноги, в этот момент проснулся маленький ребёнок, лежавший в переноске. Странно, что не раньше, но я слышала, что младенцы в первые недели жизни не реагируют на шум. – Сейчас, малыш, папочка тебя напугал… – незнакомая мне Лидия резко развернулась к ребёнку, Егор замолчал, а я сорвалась с места.

Меня душили ярость, обида, слёзы.

– Виктория! Вика… – донеслось в спину, за которой захлопнулась дверь. Глотая слёзы и не дожидаясь лифта, ринулась вниз по лестнице, спотыкаясь, хватаясь за перила и перепрыгивая сразу несколько ступеней, спешила в подземный гараж.

Через пять минут мои трясущиеся пальцы пытались вставить ключ в замок.

– Вишенка, откройся, – прошептала я, прижимаясь лбом к прохладному чёрному металлу. Что-то щёлкнуло, дверь распахнулась, давая доступ в вишнёвый салон.

Я с детства была странной, могла передвинуть кружку, поднять ложку силой мысли, легко подойти к самой страшной и опасной собаке во дворе, погладить её, и она начинала ластиться ко мне словно котёнок. Родители смотрели на мои выкрутасы с ужасом, шептались и грозили отвести к врачу, но наутро неожиданно забывали о моих странностях.

Наш технический мир вбивал в голову, что волшебников не бывает, поэтому я стала прятать свой дар, зачитываясь сказками и желая попасть в тот мир, где не буду казаться странной.

Чуда, конечно, не происходило, и я смирилась с действительностью. Прятала как могла свой дар, лишь изредка желая отцу удачи в делах. Мне, как и всем детям, хотелось интересных игрушек, красивой одежды, а для всего этого нужны были деньги.

На восемнадцать лет я «уговорила» родителей купить мне шикарную чёрную машину с вишнёвым салоном. Не жалея магических сил, каждый день пыталась оживить машинку, которую ласково назвала Вишенка. Преображения, как у трансформеров, не произошло, но девочка понимала меня с полуслова, сама могла открыть дверь, завестись, а на трассе, стоило отпустить руль, она с лёгкостью перехватывала управление и, прибавив скорость, под мои восторженные крики неслась вперёд.

Вот и сегодня, чувствуя, что произошло что-то ужасное, Вишенка, стоило мне положить руки на руль, аккуратно выехала с парковки. Моя красавица всегда соблюдала правила дорожного движения, не создавала опасных ситуаций, я ей доверяла больше, чем себе.

– Как такое могло произойти? – всхлипывая, спрашивала машину. – Егор, моя первая любовь. Вишенка, ты же знаешь, что мы с ним вместе с первого курса института. Он мне клялся в любви, что никогда не бросит. И даже узнав о диагнозе, сам отказался от суррогатного материнства. А сейчас что? Любовница, ребёнок… – мои слова прервал щелчок открывшегося бардачка. – Спасибо, – поблагодарила, доставая сухие салфетки.

Машина везла меня за город, туда, где тихо и можно чуть прибавить скорость.

– Я просто в ужасе от его слов. Он хочет забрать ребёнка у матери. Ради чего? Эфемерного счастья? Он думает, что я прощу измену, что смогу на всё закрыть глаза? Кто ему дал право рассказывать своей любовнице о моём личном горе? Гад! Предатель! Ненавижу! – в груди разливалась чёрная грусть. – За что он так со мной? Небедный, умный, красивый, узнав, что я не могу иметь детей, мог бы разойтись и найти себе вот такую Лиду, не унижая и не делая мне больно. Как противно было слышать «Егорушка, любимый». Будто пилой по душе прошлась… Боль-но-о…

С силой сжав наманикюренными пальцами кожаную оплётку, помешала Вишенке повернуть руль. Взревев, словно раненый зверь, моя машина всё же справилась с управлением и вписалась в поворот. Охнув, я резко отпустила руль, та, подумав, что я хочу перехватить управление, тоже перестала следить за дорогой, перед глазами что-то сверкнуло, от испуга мне показалось, что под колёса бросился зверь, я резко дала по тормозам. Вишенка, поняв, что мне совершенно нельзя доверять управление, крутанулась влево и замерла на обочине.

– Извини, малыш, – погладив панель, вышла из машины. Обошла её и возле правого переднего колеса в пыли заметила жёлтый увесистый кругляш на цепочке. – Золотой? – удивлённо поинтересовалась сама у себя.

Правой рукой, опираясь на капот, наклонилась, а левой подцепила цепочку. Если бы не моё состояние, то, возможно, задумалась бы, а что это такая странная и на вид старинная вещица делает на тихой просёлочной дороге.

Стоило выпрямиться, как меня прошибла сильная боль, пройдя через позвоночник в ноги, последнее, что я почувствовала и увидела – жёлтый, втягивающий в себя искрящийся свет.

Черноту и тишину разорвали голоса.

– Кто посмел подозреваемую избивать? Вина не доказана, тащите её на площадь, судья будет решать её судьбу.

Меня дёрнули, застонав от боли во всём теле, еле разлепила глаза и в ужасе чуть не закричала.

Глава 2. Суд

В полуподвальной темноте надо мной нависал мужчина в чёрном капюшоне, лица разглядеть не получалось. В голове пронеслась мысль: «Палач пришёл, но почему капюшон не красный?».

– Пей, а то не дай бог откинешь свои паучьи лапки ещё до суда, – моих губ коснулась железная кружка. Вода была противная, тёплая, с неприятным привкусом, но я всё выпила, горло саднило, словно внутри прошлись наждачкой.

– Спасибо, – сорвался с моих губ хрип. – Где я? Кто вы…

Широкая грязная ладонь закрыла мне пол-лица.

– Рот закрой, если жить хочешь, судью не перебивай. И не вздумай жаловаться на избиение, придушу!.. Сама упала! – капюшонистый незнакомец с силой дёрнул меня вверх, ставя на ноги, громко звякнули цепи на руках и ногах. Стоять получалось с трудом, мужчина практически тащил меня по земле, мои заплетающиеся ноги не поспевали за его широким шагом.

«Это сколько же я падала, что совершенно не помню, как сюда попала? Память отбил, гад! Последнее, что помню, как подбираю кулон», – головная боль прошила висок, срывая с губ громкий стон.

Мы вышли на широкий двор, полный народа, мужчина, не прикладывая силы, толкнул меня на землю, я, не сопротивляясь, осела.

На мгновение воцарилась тишина.

– Паучиху привели, – запищал какой-то ребёнок. И тут началось. Со всех сторон полетели оскорбления:

– Вдову чёрную привели!..

– Душегубица!..

– Смотри, как лицо посинело, небось от своего яда страдает…

– Погубила молодого мужа…

– Чего несёшь-то, какой он молодой, давно песком дорогу присыпал…

– Ладно, не молодого, но и дня с ним не прожила, как погубила…

– Зачем Прокоп привёз её?..

– Откуда она вообще?..

– А если и на самом деле чёрная вдова?..

Яркое солнце нещадно светило в глаза, жмурясь, пыталась рассмотреть себя и присутствующих. В толпе стояли мужчины, женщины и даже дети.

Одеты все были просто и практически однообразно: женщины в белые или серые блузки и разноцветные юбки длиной по щиколотку. У кого-то юбки были выцветшие, у кого-то почти новые. Длинные волосы украшали красные ленты. Мужская одежда была менее разнообразной, серые или тёмные рубахи и брюки тех же оттенков.

– Тишина! – вдруг раздался голос позади. – Суд начинается!

– Судья пришёл, сейчас он эту гадину приговорит… – послышался старческий голос.

– Посадите подсудимую на стул, – мужчина в капюшоне тут же выполнил приказ, с лёгкостью подхватив меня под руки.

Я, сдерживая стон, откинулась на спинку стула. И стон был не облегчения, а боли. Встреться мне на узкой дороге, гнусь чёрная! Не удержалась, стрельнула свирепым взглядом в сторону избившего меня охранника. Жгло не только спину, но и ноги.

– С прискорбием должен сообщить, – оказывается, мучаясь от боли и насылая проклятья на мужика, отвлеклась от судьи, который начал разбирать моё дело. Какое вообще дело? Где я? Хотелось кричать в голос, требуя скорую и полицию, – что вдова Виктория Ламарк не виновна в смерти мужа… Правом, данным мне королём Густавом Великим, да продлятся его годы правления нашей процветающей страной Навуар на века, приказываю снять кандалы с Виктории Ламарк.

– Как это невиновна?! А кто виновен?! – начали выкрикивать люди.

– Что, казни не будет? – разочарованно тянули другие.

– Тише! – судья ударил молотком о стол. – Думаете, что я насколько некомпетентен, что могу отпустить виновного в зале суда?

Я подняла голову, залом тут и не пахло, над головой простиралось голубое небо и… Мамочки… Два солнца! Два! У меня двоится в глазах. Да, избили, сотрясение, вот и два солнца.

– Простите, господин!.. – воскликнули как один почувствовавшие себя виноватыми люди.

– На этот раз прощу. Найден был виновный, это слуга господина Прокопа Порфирий, он у реки отлёживался, при нём были украденные вещи, на одежде обнаружены следы яда, которым он отравил своего хозяина и нечаянно сам вдохнул. Бежать хотел, да разве от правосудия сбежишь. Вижу в ваших глазах любопытство, почему он совершил такой ужасный, приведший к трагедии поступок? Очень грустная и поучительная история, в которой слуга причислил себя к господину. За долгую и верную службу Прокоп решил наградить любимого слугу, разрешив будущему душегубцу жениться на молодой красавице, которую Порфирий присмотрел в самой столице, когда его господин был там по делам, – я почувствовала на себе десятки заинтересованных взглядов.

По словам судьи выходило, что какой-то престарелый богач из этой деревни повёз деньги за невесту, выступая гарантом, что та будет счастливо жить в его доме, выполняя лёгкую работу вместе с мужем. Но, увидев нежную стеснительную девушку с белыми густыми волосами и ликом, по красоте не уступающим принцессе, неожиданно влюбился и, увеличив выкуп, тут же на ней женился. В этот момент послышались шепотки, что девушка не так проста и точно приворожила мужчину с помощью магии. Судья потребовал не перебивать. Хозяин, вернувшись домой, представил слугам хозяйку Викторию. Порфирий почернел, но не произнёс и слова, а поздно вечером молодая жена, умывшись, вошла в комнату и громко закричала. Супруг лежал на кровати в одной ночной рубашке без дыхания.

Поднялась паника, слуги первым делом связали молодую госпожу, по их мнению, именно она была виновата в происшествии, не захотела делить ложе со стариком, а денег хотелось. И только позже, когда девушку увезли на судейский двор, охрана вместе с судейскими начали разбираться. Во-первых, исчез Порфирий, а во-вторых, исчезли деньги, драгоценности и ценные вещи.

Прошло трое суток, пока судья полностью не разобрался в произошедшем.

– Господин судья, но если эта… Виктория была в сговоре с Порфирием? Она могла с помощью магии заставить несчастного думать, что это он сам решился на преступление! – возмутилась какая-то женщина.

– Послушайте, Порфирий полностью сознался под магическим артефактом, нет на нём никакого воздействия, но если вам будет спокойнее, то прямо сейчас возьмём магическую клятву с госпожи Ламарк.

Меня сдёрнули со стула и подвели к судье, тот, видя моё плачевное состояние, недовольно посмотрел на охранника в капюшоне.

– Положите руку на шар и поклянитесь, что вы не вступали в сговор с Порфирием, чтобы он избавил вас от супруга.

Мои пальцы легли на шар.

– Не вступала в сговор с Порфирием, мужа убивать не собиралась, – хриплые слова еле давались, хотелось пить.

Неожиданно жёлтые жгуты обвили моё запястье и тут же рассыпались.

– Магия подтвердила правдивость слов госпожи Виктории, – произнёс судья, отодвигая шар.

– Но если она высший маг… – вперёд вышла полная женщина.

– Сейчас наговорите, – отмахнулся судья. – Высшие маги живут и учатся в столице, на таких очередь из богатых семей.

Раздались смешки в толпе.

– Я не приму её в дом! – закричала женщина. – Я ближайший родственник моего несчастного брата! Девке не достанется и монеты, пусть забирает свои пожитки и убирается! Господин судья, консумации брака не было, она нашему роду никто.

– Тут вы правы, – поспешил успокоить кричащую дамочку судья. – Но Викторию сейчас и столичная родня не примет. Я, отвечающий за каждую жизнь, доверенную мне, обязан пристроить девушку хотя бы в работницы.

Ишь как хорошо стелет. Нахмурившись, посмотрела на судью. Не старый, лет пятидесяти, кожа лоснится, щёки пухлые, розовые, губы тонкие, практически не видно. Роста среднего, пузат.

– Я лучше к родственникам, домой, – попробовала возразить судье. Главное – выбраться отсюда, а там уж разберусь, с ума сошла или в чужой мир попала. Два солнца продолжали двигаться по небосводу.

– Нет, нет, тебя обратно не примут, тень вдовы будет преследовать тебя и там. Кто-нибудь желает взять в свой дом служанкой, а может, и невестой Викторию Ламарк? – народ в удивлении начал переглядываться.

– Кому нужна вдова паучья?! – выкрикнула пожилая женщина. – Ваша магия могла и ошибиться, что, если она травила мужа… Нет…

– Раз так, то мне придётся взять Викторию Ламарк…

Ах ты жук-поганец, решил себе меня…

– Стойте, – негромкий мужской голос прервал судью. – Я возьму служанкой Викторию к себе.

Мамочки, может, я к судье? Страх липкой лентой прошёлся по позвоночнику.

Глава 3. Нужна нянька

Расступившийся народ притих, вперёд вышел очень высокий мужчина в рабочей пыльной одежде, поверх завязан фартук чёрно-серого цвета, судя по всклокоченным припыленным волосам, фартук всё же чёрный, а серое – это какая-то осевшая пыль. Ростом под два метра, плечи широкие, волосы длинные, спутавшиеся, непонятного цвета, обе руки заняты, одной он держит на плече кирку, а другой – молот.

– Никита! – воскликнул судья, ударяя молоточком по деревянной тарелке.

«Добрынич?» – уставилась на грязного богатыря в испуге.

– Ты почему суд позоришь своим непотребным видом? Зачем пришёл, не переодевшись, да ещё с инструментами? – мужчина тыкал пальцем то вверх, то вниз, не получалось у него определиться, какой частью тела наглого Никиты он недоволен.

– Как и все, посмотреть на молодую жену старика Прокопа, если бы домой заходил, то всё бы пропустил, – пояснил мужчина. – Но раз никто её не хочет брать, то я возьму, моим детям нянька не помешает.

– Никитка, угомонись! Какая нянька, ты еле концы с концами сводишь, на моём дворе она будет сыта, обута и одета.

В этот момент инструменты с глухим стуком упали на землю, все резко вздрогнули.

– У вас жена, дети взрослые, служанок больше десятка. Не гневите небеса, она будет моей служанкой, – силач Никита не желал упускать своего.

– Не будет, – покраснел судья, а у Никиты ладони сжались в большие кулаки. Судья тут же прокашлялся и произнёс: – В жёны бери, и никак по-другому! – попытался выкрутиться крючкотворец.

– Нет, я не согласна женой… Какой женой?! – дотрагиваясь до пострадавших запястий, затравленно оглянулась. Ворота закрыты, не сбежать.

– Вот! И сама Виктория не согласна, – вскинул руку судья, а народ зашептал.

Как же выкрутиться, не замуж, так греть постель толстяку. Нет, не хочу!

– Может, в жёны и согласна, да только я на днях овдовела и… – о, точно! – Я траур по любимому мужу, по моему ненаглядному Прокопу ношу. Не могу раньше срока вновь замуж. Я женщина приличная. Отправляйте обратно в столицу. Отпла́чу, вернусь и замуж выйду.

– Ничего, у меня дома дождешься окончания траура, – произнёс пыльный Никита и двинулся к судье. – Оформляйте бумаги с отсрочкой.

Тот скрипнул зубами, схватил наши руки и что-то забубнил, отпустил, затем открыл огромную книгу, сделал запись, захлопнул и выкрикнул:

– Убирайтесь с судейского двора! Слушание по делу убийцы Порфирия состоится на следующей неделе.

Народ медленно расходился по своим делам, никто Никиту с приобретением бесплатной рабочей силы не поздравлял, только два мужика прошли мимо и с одобрением хлопнули того по пыльному плечу.

– Да ты вдова-то только на бумаге, – ко мне подбежала сестра Прокопа, уж я её запомнила, как она слюнями брызгала, доказывая, что я не имею прав на наследство.

– Не шуми, без тебя голова болит, – мой хозяин резко поднял инструменты.

– Так я это, подошла сказать, чтобы вещи вдова забрала. Нам чужого не надо. Да и что в её баулах-то и есть, тряпки да книги.

«Смотри-ка, не надо, а уже всё проверила», – усмехнулась про себя и решила попытаться прищемить хвост гадине напоследок.

– Надеюсь, что шкатулка из красного дерева, украшенная каменьями да золотом, в тех же котомках? Да и монеты золотые, дорогой маменькой на свадьбу копленные.

Народ, услышав мои слова, остановился. Все заинтересованно вытянули шеи. Даже судья, уходивший через небольшую дверь, замер.

– Что? Какая шкатулка, какие золотые монеты?! Люди добрые, не было такого в её вещах, вот, смотрите, всё по описи, всё перечислено! – она вытащила из кармана бумагу и начала её тыкать в народ. – С этой бумагой она в дом и вошла, ещё даже не успели всё в шкаф развесить.

– Так-так, посмотрим, – я ловко перехватила листок и вчиталась. – Ах, голова моя забывчивая… совсем весь ум отбили, – всхлипнула я. – И точно, отказалась от приданого ещё в столице, младшей сестре оставила, я же вышла замуж за самого лучшего мужчину, а ей только предстоит. Простите меня, точно, всё по списку и возьму.

– А-а-а… – сестра усопшего, поняв, что проговорилась о списке, попыталась выхватить его, ну куда уж ей с животом да прыгать.

– Аккуратнее, госпожа, а то раньше времени родите, – прошептала той, но народ услышал и заржал. Ой как та покраснела, только бы в обморок не грохнулась, а то заставят ещё штраф платить за ущербную.

– Если наговорились, то идём за вещами, – Никита двинулся вперёд, я за ним, женщина же с нами не пошла, сев на ожидавший её ландо, поднимая пыль, умчала прочь.

Как же начать разговор? Что сказать, чтобы этот «шкаф» меня отпустил? Мы шли по старинной улице, одноэтажные домики, всё, как в моём мире, но одежды на людях совершенно незнакомые, помощник судьи писал пером, макая в чернильницу. Но самое главное – это два солнца.

– Почему два солнца? – прошептала себе под нос, но Никита меня услышал, поднял голову и философски так произнёс:

– Наверное, потому что ночью две луны.

– Две луны, два солнца, король, Навуар, Виктория Ламарк, – бормоча под нос факты, подняла руки к лицу и остановилась. Ладони не мои, запястья не мои, ногти не той формы.

– Что это? – я, не стесняясь, ткнула рукой, которую украшали синяки, в лицо Никиты.

– Рука, – он прищурился и отмахнулся, не удивлюсь, если начал раздумывать, не глупа ли я для няньки.

Ладонь более узкая, чем моя, более изящная, запястье тоньше, и ногти другой формы, мои были треугольные, расширяющиеся к кончику, а эти – удлинённый овал.

– Зеркало есть? – прошептала я в сторону мужчины. – Ну да, где ты и где зеркало.

Никита ещё более подозрительно зыркнул, но промолчал.

Мы уже прошли несколько домов, когда тот неожиданно произнёс:

– Лекарю тебя надо показать, вдруг и правда пострадала голова.

– Слушай, зачем тебе я такая болезная, отпусти. Я тихонько в столицу к родным уеду и даже денег на дорогу не попрошу, – с надеждой посмотрела на пугающего мужчину.

– Не могу, моим детям нянька нужна, весь день дома одни. Поторапливайся, вещи заберём, и домой, есть хочу.

Есть он хочет, а ночью что захочет?

Его шаг был шире, я незаметно замедлилась и через несколько метров юркнула в узенький проулок.

Сердце стучало как заполошное, страх гнал вперёд.

– Куда? – на моё плечо легла широкая ладонь, я, подпрыгнув, закричала и тут же упала в спасительный обморок.

Глава 4. Спонтанное решение

В себя пришла в тот момент, когда меня укладывали на что-то мягкое.

– Так, в списке ещё покрывало и подушка, – сверху прогудел знакомый голос.

– Да вот они, служанка несёт. И тележку верни сразу, – рядом раздался ещё один знакомый голос, но уже женский, никак родственница-однодневка расстаётся с вещами Виктории.

Пока я раздумывала, показать или нет, что пришла в себя, тележка качнулась и двинулась в путь, мои ноги чуть волочились по земле, но в общем было удобно. Приоткрыв один глаз, поняла: Никита впереди, тянет тележку, я лежу на мягких свертках, под головой подушка, с правого бока грязные инструменты примостились, а слева тычется что-то острое. Шевельнула рукой, потрогала, оказалось – уголки книги. Неудачно их сложил мой хозяин. Какое неприятное слово, «хозяин», продали, словно щенка.

Так, а если я войду в дом служанкой, нянькой, как он сказал, то мне положена оплата труда. Интересно, и сколько это? Эх, зря сразу не спросила. Может, у судьи и получше условия были бы? От посягательств и отмахаться можно. Точно! Мир с магией, а что, если попробовать наслать на мужика бессилие? Надо взять на заметку. Эх, от испуга упустила возможность жить в богатом доме. Но, опять же, из бедного и сбежать легче. Кто знает, какая охрана на судейском подворье. Вдруг глаз не спустят, а Никита сказал, что дети одни дома.

Пока мы добирались до окраины деревни или города, мимо идущие люди посмеивались надо мной и Никитой. Мол, ещё работать не начала, а уже в обмороки падает. Но мне было совершенно наплевать. Я их не знаю, и не факт, что познакомимся.

Прикрыв глаза, задумалась.

Я точно не погибла в своём мире, последнее, что помню – я одной рукой держалась за Вишенку, а другой поднимала кулон.

Руки не мои, значит, я попала в чьё-то тело, этот капюшонистый изверг ударил девчонку, она попала в моё тело, а я в её. Хуже, если она ушла на перерождение, тогда моё тело без души. Бр-р… не хочу об этом думать. Нужно узнать, как попасть в свой мир. Всю жизнь мечтала жить в мире с магией, а вот когда мечта исполнилась, жутко хочу домой.

Бойся своих желаний, как говорят люди.

Тележка остановилась.

– Не притворяйся, я сразу почувствовал, когда проснулась, вставай, – усмехнулся Никита, дёргая меня за руки вверх.

– Можно аккуратнее, всё тело болит, тот, в капюшоне, постарался. Ты не знаешь, как его зовут? – я внимательно смотрела на молодого мужчину. Вот свербило в душе: я должна отомстить змеюке за бедную девушку, не знаю ещё как, но должна. А что, если меня только за этим и притянуло? Выполню миссию и тю-тю, домой. Или ту-ту… Нет, ну чего молчит, задумался?

– Не могу вспомнить его имя, – пожал мужчина плечами и посмотрел на дом.

Мать моя женщина, я посмотрела вслед за ним на памятник деревянного зодчества. Не дом, а счастье, хорошо, что стены не косые. Брёвна старые, местами в широких трещинах, окна маленькие, стекло не сплошняком идёт, а поделено на прямоугольники, словно десяток форточек соединили между собой, дверь кривоватая, не уверена, что плотно закрывается. В проёме стоит мальчишка лет семи-восьми на вид, на руках держит маленькую светленькую девочку лет трёх.

– Папа, – пропищала девочка, дёрнулась, соскочила с рук и кинулась в сторону Никиты. – Кушать хочу, – выдала она.

– Сейчас поедим, только отвезу телегу. Вещи в дом занеси, воду нагрей, чай завари, там на полке должен еще оставаться, а я в харчевню зайду, куплю каши, но это только сегодня, завтра сама будешь готовить, – ошарашил меня приказами Никита.