Узлы и волны

Смотреть на небо через цветное стекло витража – вот, что я предпочитала, пока он говорил тут пошлости.

– Что там с традициями? – пробурчала.

– Я должен был сказать тебе это в первую брачную ночь, а не сейчас, – убивал меня откровенностью Оз, – но так же я понимаю, что не сделай я этого, то это будет… нечестно по отношению к тебя, – смешок, – плюс я гнусно надеюсь на то, что мои слова послужат для тебя мотивацией ускориться.

Тут уже было не смешно. Я ждала. А он неуверенно лежал подо мной.

– Я потеряю всё, что унаследовал, – нервный хмык, – если к двадцати пяти годам я не вступлю в брак…

– Это я поняла, – выдохнула с легкостью.

Оз сверкнул глазами и добавил:

– И у меня не будет сына.

Глаза стали круглыми.

– Я к тому, что первой может получиться девочка, – откровенно ржал от копошащейся на нём в порыве сбежать меня крокодил, – а времени у нас с тобой остается ровно две попытки.

Я думала, что спрыгну оттуда, пока спускалась по лестнице! Оз хрюкал за мной, подхватывая, когда было нужно, и следя за моей паникой.

– Ая, пойми, – стоило нам спуститься, как я была схвачена за плечи и поставлена так, чтобы он мог смотреть на меня вкрадчиво, – меня тоже бесит то, что я говорю. Я тоже не впечатлен и… хоть и не… сгораю от нетерпения, но со здравым желанием отношусь ко всему перечисленному. Однако и ты пойми, – он прижал меня к себе и продолжил говорить над головой, – в наших кругах браки строятся на традиционализме. И только на нём. А я тебя люблю, – тёплые пальцы вдоль позвоночника, – поэтому я прошу тебя о лояльности. Заставить тебя я не могу, купить тоже, – тихий смех на самое ухо, – кража преследуется по закону, – он замер, – хотя, знаешь. Я уже думал над тем, что будет, если не станет никакого поместья и денег.

Он меня отпустил. Я сразу же села на качели и мотнула ногами.

– У меня есть квартира, – напомнила ему, – а ещё ты меня напугал, а не смотивировал, – кивнула уверенно, – так уж и быть, я подумаю над тем, что ты сказал через два года.

Крокодил дернул бровью.

– Уже два, а не три? Неделю назад был лишний год, – он стал ехидным, – получается ещё через две недели никаких огромных промежутков, и ты живешь со мной?

Я помотала головой. Ему было смешно.

В дверь постучали.

– Ая, поможешь нам с мамой накрыть на стол? Лернт занят тем, что шипит и дёргает руками, – папа улыбался, – спуститесь?

Глава 4

Я улыбалась на то, как Оз перед собой искал весь набор вилок и находил только одну несчастную столовую.

– Адам сказал, что вы с твоей мамой не ладили, – первое, до чего докопалась мама.

Она искренне верила в то, что отношение в семье к ребенку сильно отразится на будущей семье этого самого ребенка. Поэтому сейчас принялась выгребать тайны того, кого звала буквально к себе под крыло.

– Не так, – смирился с прибором на этот вечер Оз, – это она не ладила со всеми.

– Вино? – протянул парню бутылку папа.

– Я не пью, – всё же взял алкоголь капитан.

Через полминуты в моём бокале плескалась темная кислятина. Мама не любила сладкого вина.

– Похвально, – улыбался папа, – Кими, там немного другая ситуация была. Понимаешь ли, мама Оза была единственной наследницей у крайне консервативного главы рода. Девочки в таких семьях считаются переходящими в другие семьи, поэтому наследование плохо относится к ним. А тут у старого Лакмаара не было выхода. Поэтому он поступил равно своей совести и буквально купил для дочери жениха, – папа наложил внимательно слушающей маме салатик, пока я то же делала для Оз-зи, – дочь была от этого в ярости, поэтому и не могла подружиться с собственным мужем вплоть до смерти отца, – папа сделал глоток вина, – а после я уехал в миссию, уже не помню куда, а вернулся через четыре месяца, когда Лакмаары объявили об ожидании наследника, – он указал на Оза.

Тот кивнул.

– Они всё время спорили, кто должен управлять поместьем и бизнесом, – указал мне вилкой на блюдо на столе крокодил, – этим занималась мать, сколько я помню, однако отец был против, но лишь со стороны её перегруженности.

Папа заметил мои ухаживания за собственным парнем, поэтому демонстративно пододвинул блюдо ближе к парню, сообщив тому:

– У нас самообслуживание.

Крокодил ухмыльнулся.

– Пап, – первой ответила я, – у нас с ним свои заморочки.

Молчаливый до этого дед тяжело вздохнул.

– Вспомните себя, мальчики, – выдала всем, что бутылка вина была полупустой не просто так, мама, – вы же тоже ухаживали за возлюбленными. Прекратите.

– У неё, так же, как и у меня, есть свои обязанности, – прямо держал спину суровый Оз-зи, – я свои выполняю каждый раз без издержек.

Папа на секунду прикрыл глаза.

– На чём мы остановились? – махнула бокалом в воздухе мама, – ах, да. Твоя мама сама управляла всем состоянием? Как интересно.

– Как ты к этому относишься? – встрял дед, – по Соголским корням Мако, власть в семье должна принадлежать ей.

Я закашлялась. Озу стало смешно, пусть он и улыбался уголком губ, искривляя этим лицо.

– В нашем случае это излишне, – сделал глоток воды капитан.

– Вы решили его сожрать? – сжала в руках бокал я, – пап, я ещё понимаю деда – ему терять нечего, но ты куда? С твоей стороны, то есть нормально было терпеть выходки Реджа, а Оз чем-то успел провиниться?

На меня сверкнули серые глаза.

– Прости, дочь, – произнёс папа, будто находящийся в западне.

– Вы должны понимать, что состояние Аямако намного важнее традиций и правил, – отчеканил Озерфир, – однако и они требуют беречь хрупкое.

Мама хихикнула.

– Кто из нас ещё хрупкий, угу, – допила до дна она, – хотя я и согласна с парой ваших правил, – она подмигнула мне, – детка, работать тебе вообще не обязательно. Ты у меня такая красивая.

Я отсалютовала ей бокалом.

– Ты против работы Аи? – удивился папа.

– Мы на этом сошлись, – кивнул Оз.

Есть ему, очевидно, уже не хотелось. Зато я пробовала уже четвертое блюдо.

– Если же она решит заняться чем-либо, то я не буду против, – усмехнулся парень.

– Не бу-бу, – сообщила всем с набитым ртом я, – а папа, как он к тебе относился?

Оз-зи пожал плечами.

– Обычно, – сложил на своё блюдо сперва нож, а потом углом к нему вилку, – как должен относится к родительским обязанностям любящий отец.

Мама перевела взгляд с его блюда на самого крокодила.

– Чем это ты недоволен, бессовестный? – воскликнула она, – невкусно?

Все остальные пытались найти причину её реакции.

– Ваши корни выдает избыток перца, – откинулся на спинку стула Оз, – а мои – отсутствие желания употреблять в пищу только специи.

– Ты определила это по вилке? – зачем-то подвинула её вперед я.

– Мы с тобой выходим из рода аристократов Соголды, солнышко, – пропела мама, – меня учили этому с детства, а твоим образованием мы занимались с папой оба. Он такое не любит.

Я решила продолжить есть.

– Из-за холодной матери отношение к женщинам нетипичное? – через минуту спросил папа.

– Безразличной, – поправил его Оз, – холод – это когда проявляют что-то, а в моём случае там было только желание отвязаться побыстрее, – парень улыбнулся, – вероятно. Я всё ещё надеюсь, что странным моё отношение к Ае назвать нельзя.

– Зря надеешься, – буркнул дед.

– А подробнее? – подалась в нашу сторону мама, – можно прямо с начала начать. Поподробнее.

Озерфир хмыкнул. У него было такое себе настроение, но он терпел. Ради чего только? Хотя, с другой стороны я тоже молчу о том, что он мне на крыше наговорил. Так что квиты.

– Мать меня ненавидела, – пожал плечами Оз, – считала, что я испортил ей жизнь своим рождением. Вы не правы, – к папе, – она забеременела до смерти деда, а когда всё произошло, аборт в этой стране ей сделать никто не дал, – смешок, – она винила меня в каждом шаге отца. А он обожал её раздражать – целенаправленно делал так, как ей не понравится, чтобы она обратила на него внимание, – он задумался, – мне почему-то изначально эта модель поведения не пришлась по вкусу. Наверное, потому, что в отличие от него, у меня к ней любви не было, – как обычно прямо, отчего все за столом притихли, – может только что-то отдаленное, – кивок, – через какое-то время отец понял, что это бесполезно, поэтому решил найти себе любовь на стороне. Спойлер, – Оз нервно хохотнул, – он резко стал ей нужен. Стоило ему сообщить о том, что он забирает меня и уезжает к своей любовнице, как отодвинув меня ещё и с поля зрения отца она резко осознала, что у них должна быть семейная любовь, – он грустно улыбнулся, – они забрали ребенка той женщины к нам. Всем было на него плевать – они в этот момент делали своего. Поэтому несчастный случай, падение, смерть. На фоне выкидыш у матери, – он покрутил в руках бокал с водой, – снова ссоры, отец забирал меня в квартиру где-то у школы, а потом опять резкая любовь, на этот раз я ждал сестру, когда они уехали в роддом. И, наконец, бум. Авария. Похороны, экспертиза, сообщившая, что виноват пьяный отец. Всё. Вы это хотели услышать?

Я решила высказаться первой:

– … (капец).

– Согласен, – папа.

Оз улыбнулся мне.

– Не согласен, потом было точно хуже, – напомнил он.

Мама помотала головой:

– Я имела ввиду отношение к противоположному полу. На чём-то же оно основывается, – она сидела и медленно хлопала ресницами.

Крокодил кивнул.

– Да, конечно, – его кивок, – базируется на том, что я повторяю модель поведения отца с вашей дочерью, – он сам над собой посмеивался, – только в этот раз видоизменённую, потому как она, в отличие от объекта чувств моего отца, взаимностью мне ответила с миллионной активностью от моего ожидания. Более того, – он прочистил горло, – это именно Аямако ведёт себя нестандартно.

Я удивилась.

– С чего такой вывод? – загорелись мои глаза.

– Ещё одна длинная история? – ухмыльнулся какой-то довольный Оз-зи.

Говорил бы он так со мной! Я первый раз вижу, чтобы он так активно отвечал.

– Пожалуйста, – попросила его.

Кивок и:

– У меня было несколько примеров. Все школьные, – он будто ничего никогда не стеснялся, поэтому ещё и маме кивнул, которая тоже с открытым от интереса ртом подсела ближе к нам, – первый пример. Её любили все с младшей группы классов. Высокомерная, наглая и откровенно самая неприятная девушка мира. Мелания Арлен.

Я подавилась. Озу стало ещё смешнее.

– С самого первого класса у нас сложилась компания из четырёх хм… мальчиков на тот момент. Я, Грегори, Илияс и Ян. Она нашла себе объект для издевательств именно в Иле. Ей плевать было на остальных – она буквально рвала на куски его. Год за годом, – смешок, – моё детское восприятие обрисовывало ей вид идеала, пока она выливала на него всё, что было у нее в руках, портила вещи, дралась, трижды выбривала ему волосы, один раз проткнула ножницами руку, дважды пыталась откусить ухо.

Я сложилась пополам.

– Вся в отца, – покачал головой папа.

– Меня она естественно не замечала, – усмехнулся Оз, – к счастью. К подростковому периоду в моей голове появилось понимание, что это не норма. Иль же в свою очередь добился статуса отношений с этим исчадьем ада. А я получил первый пример женского поведения, – кивок парня, – второй случился через пару лет, когда второй мой друг – Грегори, привёл в нашу общую компанию вторую девушку, – Оз поджал губы, – понятия не имею, что именно я сделал не так, однако в тот день я узнал о втором варианте женской любви – прилипчивость. Ярая, приторная и вездесущая. После к ней приникла капризность и играемая беспомощность, которая вкупе со всем перечисленным, а также попытками манипуляций, разрушило во мне веру в женский пол, – взгляд на меня, – а после является Аямако. Как третье исчадье бездны.

Я хрюкнула.

– И строит каждый свой шаг на противоречии мне, – он сделал глоток воды, – а после резко разбивает стену и становится… – он задумался, – человеком, а не женщиной.

Вот тут ржал и папа. Дед всё ещё кривился, но тоже качал головой.

– И как по-вашему я должен себя с ней вести? – остался серьёзным Оз-зи, так и глядя на меня, – как там выражается Самерфил? К-хм. Я готов «подтирать тебе зад», терпеть ту же Арлен, вести диалоги с твоим негативно настроенным отцом, лазить по всем пыльным чердакам мира, только чтобы ты была рядом. Адекватная.

Я расплылась в улыбке. Он был очень милым сейчас. Это отметил и папа:

– Я не буду больше негативным, Оз, – действительно широко улыбнулся папа, – и мы очень рады, что ты прямой и честный. Пусть и не без неприятностей, но ты наш сын.

Я стирала несуществующие слёзки с глаз. Оз-зи дёрнул щекой.

– Я буду хорошей мамой, – покивала собственно мама.

– У нас с вами четырнадцать лет разницы, – поправил её крокодил, – маловероятная ситуация.

– Вот козёл, – нетрезво буркнула она, – а я вообще то тоже адекватная.

Я булькала от её тона в своём бокале с вином.

– Кими, – осудительно пророкотал папа.

Она всё восприняла правильно:

– Козлик, – уменьшительно-ласкательно.

Папа смирился. Оз всё ещё наблюдал за мной, не обращая ни на кого внимания.

– «Стала человеком, а не женщиной», – вцепился в фразу Оз-зи Лернт, – по какой причине я один из всех сходящих с ума присутствующих слышу то, что он говорит?

Оз ухмыльнулся.

– Насколько мне известно, лично вы не входите в число аристократов Соголды, – начал он отдалённо, – вы не были женаты. Официально у вас есть одна дочь, по фамилии записанная на еёмать, – пока дед скрипел зубами, – вы ненавидите меня, недолюбливаете Адама и всё почему?

– Заткнись, – прошипел дед.

Улыбка Оз-зи стала плотоядной.

– Мне тут один хм… одна крайне умная женщина подала пример действий в таких ситуациях, – продолжил крокодил, пока мы все внимательно слушали, – вы не лезете ко мне – я к вам.

Я расплылась в улыбке. Крайне умная! Я аж не удержалась и чмокнула его в щёку, до которой едва дотянулась. Оз довольно сощурил глаза.

– Так не пойдёт, – помотал головой Лернт, – это не какое-то желание насолить тебе. Мне было бы до глупости плевать на то, что вы творите вместе с Райраном. Однако вы оба пытаетесь пробраться в мою семью. Разными способами и с разными целями, но основной посыл в том, что вы не видите сути – Кимиллия и Аямако далеко не Костнийские девушки.

– А при чём здесь я? – удивилась мама.

Папа хмурился.

– Ты имел ввиду не Райрана, а меня, так? – вопросил последний.

Лернт устало помотал головой.

– Мальчишка прав, Адам, – выдохнул дед, – у меня в голове не складывается даже фундамента под мысль о том, как так получилось, что династия Тааффеит сперва попрекла устои сотен лет, – на маму, – а после и совсем пала под позицией угнетаемой патриархатом личностью, – на меня.

Тишина с полминуты, пока ехидный Оз-зи не выдал:

– Это называется зависть.

Дед уронил голову в ладонь.

– А с твоей стороны это называется слушать то, что вдолбил себе в голову сам, – фыркнул Лернт.

– Мне всегда казалось, что вы с мамой терпеть друг друга не можете, – выдала задумчивая мама, – она выгоняла тебя столько раз, что я и сосчитать не могу, – в её словах сквозила грусть, – а после сама ехала к тебе, чтобы устроить скандал. Я думала, это потому что она та ещё сука, – смешок, – но когда я переехала сюда, имея отвратительный пример поведения её, как хм… не жены, нет – такой она не станет никогда, по тем самым заветам таких же сильных женщин, – ухмылка, – скорее пример просто страдающей женщины, и твой папа, как человека, которого искренне любят – я видела это в ней, и ты сам знаешь это. Она тебя любит, но отвергает, видя возможность сблизится хоть на шаг и отдалиться от её… как она это декларирует? «Незыблемые родовые правила». А потом делает вид, что всё хорошо, грызёт себя, снова бежит за тобой, снова пытается подойти ближе и, – она повела головой, – новый круг отвержения и мучения. Именно с такой позицией я приехала в Костну, папа. Я не говорю, что я была счастлива видеть вас в вечном противостоянии, но что я уяснила лишь за первый год жизни с моим мужем – я не хочу, чтобы моя дочь видела нас так, как видела свою «семью» я. Нет, даже не так, у меня не было семьи, в которой я нуждалась, ни секунды моего детства. А у Аи есть и будет всегда, – её глаза сузились, – поэтому не нужно говорить мне или моей семье, как неправильно она поступает, – её голос дрогнул, – я не виню тебя ни в чём, я видела, как ты старался быть для меня отцом. Я это ценю. Вот только из-за действий мамы всё было тщетно. Это только её вина, что мы с тобой были несчастны, папа. А ты продолжаешь защищать давно сгоревший дом.

Она откинулась на спинку своего стула и протянула дрожащую от нервного напряжения руку папе. Тот сделал то же, не глядя в её сторону.

– Я принял твою позицию, Кими, – по дедовой челюсти ходили желваки, – я поддержал тебя. Сделал так, что никто не стал тебе мешать строить то, что ты хочешь. Я и слова не сказал тебе о том, что это не долгоиграющая блажь, хотя изначально так думал. Я соврал твоей матери, а ты говоришь мне, что я не твоя семья. Думаешь, это честно?

Мамино лицо побелело сильнее.

– Я не это имела ввиду, – пробурчала она.

Он кивнул головой.

– И ты заметил, что «блажь» играет уже восемнадцать лет, – вскинула злой взгляд на своего отца мама, – так что ты тоже говоришь грубо.

Лернт тяжело вздохнул.

– Скажешь мне об этом через двадцать лет, когда он умрёт, – дед заставил её почти посинеть, – ты выбрала огромную разницу в возрасте. С каждым годом она становится заметнее, и растёт – ты сама это видишь. Тебя ещё не называли его внучкой? К «дочери» ты привыкла.

– Мы не будем говорить про это в присутствии детей, – остановил его папа.

Тут встряла я:

– Ну уж нет, я тут сижу и ничего не понимаю. Давайте, выкладывайте.

Все посмотрели на меня удивлённо.

– День сегодня такой, – улыбнулась каждому по очереди, – да, мне стало интересно. Да впервые. Так что не теряйте времени. Дед?

Тот кивнул.

– Из-за магии в её крови твоя мама, так же, как и я, не будет изменяться ещё… большое количество времени, – по-учительски выразился Лернт, – с тобой такого, к сожалению, не будет. Ты имеешь светлый источник.

– Сенат блокировал вас по приезде в Костну, – явил то, что всё знает, Оз-зи.

Мама задумчиво пощупала свой чип.

– Фрейменд обходит контроллеры, если знать лазейки, – ответила она, – а мой отец был человеком, изучавшим всё это.

– Не нужно было говорить при нём, – указал на Оз-зи дед.

Тут откликнулась я:

– У него семейных тайн больше, чем у нас, – хмыкнула я, – он же мне рассказывает.

Все с интересом уставились на крокодилье каменное лицо.

– Мама будет жить так же долго, как ты? – вернула их внимание себе, – а папа нет.

– Вообще-то будет, – фыркнула мама.

– Ты его тянешь? – сверкнул глазами Лернт, – Кими, это опасно! Помимо того, что забирает года у тебя.

Она была счастлива.

– Мы умрём в один день, – широкая улыбка на её лице, – минута в минуту. Лет через… – со счетом у неё всегда было плохо, – шестьдесят?

– Семьдесят, судя по твоему источнику, – поправил дед, – Кими, я всё понимаю, но это неоправданно.

Она пожала плечами.

А я выдохнула. У нас с родителями примерный срок жизни одинаков. У них даже больше. Разве это не счастье для ребенка?

– К тридцати подкреплю и Аю, – смешно помахала пальцами мама.

– Я против, – сразу отчеканила для неё, – я согласна с дедом. Лучше вы с папой, чем я ещё плюсом.

Мне показали кулак. Я была довольна.

– Спасибо, мам, – погладила себя по надувшемуся от переедания животу, – очень вкусно, как всегда. Если ты готовила, то со стола уберу я, хорошо?

– Я помогу, – сразу поднялся папа, – Оз?

– В этом плане я консервативен, – улетучился в сторону дивана крокодил, – поэтому воздержусь. Однако за ужин и вправду… спасибо.

Мама была готова кинуть в него салфетку, которую скомкала в руках. А нет. Всё же бросила.

– Ждите приглашение на ужин от меня в ближайшее время, – поймал и положил рядом с собой мамину обиду он, – предполагаю, что ваша реакция будет подобна моей.

Её это всё равно не устроило, хоть она и залезла на диван с ногами рядом с ним. Со стороны стойки они казались одногодками. Особенно забавно было видеть, как Оз-зи отсаживается от неё подальше, пока она кривится.

– Вы остаётесь на ночь? – подал мне блюдо со стола папа.

Я поставила его в этажерку в холодильнике.

– Только я, Оз поедет к друзьям, – чмокнула в щёку снова протянувшего мне остатки еды папу, – я по вам соскучилась.

Стоило мне убрать из рук тарелки, как папина любовь превратилась в крепкие объятья.

– Тебя давно не было дома, – чмок в мою макушку, – давай устроим тебе выходной в понедельник?

Моё мотание головой его не устроило.

– Пап, завтра день «Любви в коробке», – прошептала, – сейчас он уедет, и я буду делать конфеты.

Адам Фиджез напрягся.

– Я совсем про это забыл, – признался он, – поедешь со мной в магазин вечером?

– Я тоже забыла, – раскрыла, что подслушивала мама, – я тоже еду. И вечером выгоним папу наверх.

Оз что-то печатал в телефоне в этот момент.

– Ая, поднимемся в твою комнату, – поднял на меня готовящийся к разговору взгляд.

Я же понимала одно: если скажу при всех, то он не сможет хитро уговорить меня ехать с ним, или надавить.

– Уже сказала папе, что ночую тут, – улыбнулась своему скрипнувшему зубами парню и пошла дальше убирать со стола, – во сколько собираются Грегори с остальными?

Делаем вид, будто не ощущаем его ярость.

– Через час, – поднялся он, – на пару минут, – всё ещё настаивал.

– Может поедешь сейчас? И спешить не нужно будет, – максимально милое выражение лица.

Ну же. Давай. Прими тот факт, что я не хочу.

– Руку, – протянул мне свою злющий крокодил.

– Я закончу сам, Ая, – не осознавал нашей немногословной перепалки папа, – да, Оз. Я могу попросить тебя заняться обслуживанием двухместки Аи в ближайшие дни. Лернт пригонит её на школьную стоянку завтра утром.

Дед отвлекся от телевизора:

– Я сам справлюсь.

Тут я снова всем всё порушила, потому что:

– Я хотела оставить её маме. Мне не нужно особо куда-то ездить, – и скрасила кое для кого, – Оз возит меня, куда я прошу.

И не прошу. У него основной принцип таскать меня с собой всюду.

Однако серые глаза потеплели. И рука, которую я уже сжимала, стала мягче.

– Она твоя, а не мамина, – разочаровал собственно маму Лернт, – с ней мы позже разберёмся.

– Не надо, – насупился папа, – у нас есть семейная четырёхместка. Нам её хватает сполна.

– А-адам, – пропела с намеком мамуля.

Мы в это время успели зайти в гаражную дверь, пройти мимо моей пыльной починюшки и выйти на подъездную дорогу к дому. Оз-зи сам меня вёл, поэтому я и была расслаблена.

– Уверена? – скрывал обиду он.

Я сделала шаг к нему и провела пальцами по щеке.

– Если мы проведём время порознь, то ничего ужасного не произойдёт, – встала на носочки и оставила теплый след на его губах, – к тому же, вечером тебя ждет сюрприз.

Парень нахмурился.

– Терпеть не могу сюрпризы, – произнёс он, скользя руками по моей спине.

– Этот тебе понравится, – заверила его, – ты поехал?

Он будто давал мне последний шанс передумать и молчал. А я знала, как поторопить его, поэтому выдала:

– Давай упакую тебе еды в дорогу, – вышло даже без смеха, – ты вообще так мало поел, что… Оз, хочешь я приготовлю тебе что-то без перца?

На последнем вопросе он уже садился на водительское сидение. А я всего лишь заботливо интересовалась.

– Утром буду здесь, – закрыл дверь за собой.

– Папа отвезёт, а ты выспись, – наклонилась и сунула голову к нему, чтобы положить руку на опущенное стекло и опереться на неё головой, – ты начал вставать раньше из-за меня, но ложишься так же поздно.

Он нажал кнопку запуска.

– Я очень хочу для тебя того же, что и ты для меня, Оз, – едва разлепляла губы, – я так же переживаю о тебе, поэтому не злись на мою заботу, пожалуйста. Я просто хочу, чтобы ты чувствовал, что я… – пока он поворачивал голову и глядел мне в глаза, – что ты мне так же дорог.

Смешок от него.

– О, это вряд ли, – повёл глазами он, – Ая, я поехал.

В этом была огромная проблема. Понятная мне, это да. Но, как мне казалось, нерешаемая. У меня были родители. Дед, подруги, друзья, знакомые, помимо самого Ози. А у него раза в три меньше способов отвлечься от меня. Они всё сильнее стремились к единице в виде Грегори, поэтому я и чувствовала себя какой-то предательницей, когда он хотел быть со мной круглыми сутками, а я не могла так поступить. Сказать про это было ещё большей проблемой, потому как звучало оно бы примерно, как: «Оз, у тебя нет родителей, поэтому тебе не понять, как хочется с ними провести время». Тут даже дополнение подошло, вроде: «И даже если бы они были, то с тобой никто из них не стремился бы проводить время». Именно из-за этого я хотела ездить с ним куда угодно и когда ему угодно. Я была в ужасе от того, как он мог быть одинок в какое-то время.