Классическая поэзия Китая

Ли Бо, Чжан Цзюлин, Ван Вэй, Тао Юаньмин, Се Тяо, Ло Биньван, Сюань-цзун, Ван Чжихуань, Мэн Хаожань, Цуй Хао, Цянь Ци, Ду Фу, Вэй Инъу, Бо Цзюйи, Лю Цзунъюань, Сыкун Ту, Бо Пу, Ма Чжиюань, Ван Мянь

Классическая поэзия Китая

Авторы: Ли Бо, Чжан Цзюлин, Ван Вэй, Тао Юаньмин, Се Тяо, Ло Биньван, Сюань-цзун, Ван Чжихуань, Мэн Хаожань, Цуй Хао, Цянь Ци, Ду Фу, Вэй Инъу, Бо Цзюйи, Лю Цзунюань, Сыкун Ту, Бо Пу, Ма Чжиюань, Ван Мянь

Переводчик: Архип Леонидович Мавандуйский

Возрастное ограничение 18+

Издание второе, исправленное

©А.Л. Мавандуйский, переводы, предисловия, комментарии, оформление 2023-2025

Для связи с переводчиком: [e-mail]

Ван Вэй. Рисунок тушью «После снега на берегу реки» (поздняя копия)

Предисловие переводчика

Эта книга сделана не на заказ. Сочетание обстоятельств, случайных и не очень, увлекло вашего покорного слугу на путь постижения классической поэзии Китая. Я начал переводить стихотворения «для души», а когда объём сделанных переводов возрос, стал замечать, что действую уже будто бы в интересах своих переводов, не только души. Интересы моих переводов сейчас состоят в том, чтобы они были прочитаны неравнодушными читателями. Пожалуй, не стану излагать своё «переводческое кредо» и причину его появления, так как не все мои переводы в достаточной мере соответствуют этому «кредо» – а стоит ли делать заявления, которым не всегда следуешь сам? Лучше предоставлю читателю рассудить, достигают ли переведённые мной произведения целей в его уме и сердце.

Книга содержит порядка сотни произведений, на которые в своё время пал мой интерес как переводчика. Разумеется, культурная значимость и поэтические достоинства были среди главных причин этого интереса. Тут не могли не оказаться известные и уже неоднократно переводившиеся стихотворения; но есть и некоторое количество таких, для которых опубликованных русских переводов мне по сегодняшний день не встречалось. Произведения были созданы в периоды от эпохи Хань (II век или ранее) до Юань (XIV вв.). Между ними, конечно же, особняком стоит эпоха Тан (VII—IX вв.), наиболее знаменитая благодаря своим многочисленным талантливым авторам. К сожалению, здесь не представлена богатейшая эпоха Сун, – переводчик обещает исправить это в будущем. Произведения следуют в порядке годов рождения их авторов.

Все переводы сделаны непосредственно с языка оригиналов, построчно соответствуют оригиналам и даже, как правило, тяготеют к пословной точности. Стиль их несколько разнится, что в большинстве случаев является осознанной стилизацией исходя из сведений о личности автора, обстоятельствах создания стихотворения, его лексических особенностях, наконец исходя из содержания текста.

Поэзия эпохи Хань

«Девятнадцать древних стихотворений»

Неизвестные авторы, II в. до н.э. – II в.н.э.

Поэзия Хань представлена в этой книге сборником «Девятнадцать древних стихотворений». Эту эпоху можно охарактеризовать как плодотворную в смысле поэзии (тут стоит учесть более чем пятисотлетнюю предысторию, начиная с «Книги песен» Ши-цзин). Однако стихов для чтения от тех времён сохранилось меньше, чем песен для исполнения под музыку, тексты которых собирала специально учреждённая при Хань «Музыкальная Палата». Впоследствии как стихи, так и песни стали почвой для возникновения новых жанров классической поэзии.

«Древними стихотворениями» (гуши) в Китае называют стихи, созданные приблизительно в эпоху Хань, но не являющиеся песнями. Наиболее знаменитый их памятник – представленный здесь сборник. Он приписывается, лишь предположительно, одному или нескольким известным авторам (Мэй Шену, а также группе так называемых Цзяньаньских авторов), однако доподлинно авторство всё-таки не известно.

Все девятнадцать произведений характерны живым философским лиризмом, ясностью идей и образов, затрагивая такие темы, как бренность человеческой жизни, поиски счастья, любовь, разлука, горе. Поэтические достоинства сделали «Девятнадцать древних стихотворений» образцом стиля и источником вдохновения для более поздних китайских авторов, у которых мы находим циклы, написанные в духе этих древних стихотворений. Они и сегодня любимы в Китае. Все – относительно короткие, но хочется, как наш классик, воскликнуть: «Каждое из них есть поэма!»

Переводы сделаны в подражание стилю Л. З. Эйдлина – первого переводчика сборника – чьи переводческие принципы здесь подходят, на мой взгляд, лучше всего. Несмотря на некоторые совпадения по тексту, это не переработки переводов Эйдлина – они сделаны заново.

1

Вечно в пути, всё едешь, едешь, и едешь…С тобою, любимый, расстались мы будто на жизнь.От меня ты умчался в тысячевёрстные дали,И каждый из нас – у края небес своего.Дорога твоя длинна, трудна и опасна —Свиданья нашего как преднаметить срок?Хуский твой конь на северном ветре несётся,А юэская птица гнездится на южных ветвях.Ты каждый день от меня уезжаешь всё дальше,Моё платье и пояс – свободнее, что ни день.Но плывут облака, закрывая белое солнце:Странник ещё не пустился в обратный путь.Тоска о любимом ведь так меня и состарит,И годы, как месяцы, мигом вот так пролетят.Нет, полно об этом, не скажу уж больше ни слова —Буду стараться побольше есть рисовых блюд.

Хуский – относящийся к «варварским» северным народам, обобщённо называемым «ху»

Юэская – относящаяся к области бывшего государства Юэ к югу от р. Янцзы

──────

(текст оригинала)

2

Зелена, зелена      на речном берегу трава;И густы, и густы      кроны ив, что в саду растут;И красою полна      эта женщина в терему,Что бела и чиста      у раскрытых окон стоит.Так прекрасен на ней      её свежих румян убор,Так изящно-нежна      белизна оголённых рук.Она прежде была      девицей в «поющем дому»,Нынче стала она      шальному бродяге женой.Непоседливый муж      где-то бродит, забыв свой дом,И пустую постель      тяжело ей хранить одной.

Шальной бродяга – оригинальное выражение имеет два значения: 1) «шатун», склонный к бесконечным странствиям, и 2) гуляка-распутник. В древние времена преобладало, вероятно, первое. В предпоследней строке повторяется это выражение, переведённое иначе

──────

(текст оригинала)

3

На вершине холма      зелёный стоит кипарис,Грудой каменных глыб      завалено дно ущелья.Вот живёт человек      в пространстве земли и неба,А уже через миг —      будто странник, ушедший вдаль.Нам ведёрка вина      для веселья достанет вполне,Если только, конечно,      будет крепким оно, не слабым.И погоним затем лошадей,      хлеща что есть силы,Погулять-поразвлечься в Наньян,      или даже в Лоян.В стольном граде Лояне      всюду красочно, пышно и шумно,Здесь приличные люди      водят дружбу между собой.От широких проспектов      расходится сеть переулков,Где у ванов и хоу      богатых имений полно.Здесь дворцы издалёка      друг на дружку взирают надменно.Их привратные башни      больше сотни локтей высотой.Наслажденьями тешась,      хозяева их веселятся —Только грусть и печаль      отчего настигают порой?

Лоян – древний город, неоднократно бывший столицей, в том числе империи Хань. В тексте назван Ло, по имени реки

Наньян – город в 200 км к югу от Лояна. Однако это его современное название, старое же – Юаньсян, в тексте просто Юань, по имени реки

Приличные люди – буквально: «шапки и пояса», то есть образованный чиновничий класс

Ваны и хоу – высокие аристократические титулы, приблизительно как князья и графы

──────

(текст оригинала)

4

Сегодня такой восхитительный званый обед!Отрадных забав нельзя и упомнить порядком.Играют на чжэне: какой окрыляющий звук!Он нов, он прекрасен, и душу в мечтанья ввергает.Сама добродетель в нём высшие песни поёт;Кто музыку знает – услышит их подлинный смысл.В согласных сердцах ведь единое скрыто желанье,Хранимое в тайне, не высказанное никем:Раз жизнь человека – всего лишь на время постойИ вмиг разлетится, как пыль с дуновением ветра,То что́ бы свою быстроногую не подстегнуть? —К успеху, богатству и славе скорей не домчаться?А бедность и низость не стоит и вовсе хранить —Невзгоды лишь горечь трудов и лишений приносят.

Чжэн – щипковый музыкальный инструмент наподобие европейской цитры, но с более низким и глубоким звучанием

Быстроногая (лошадь) – здесь метафора личной удачи и таланта

Бедность и низость – аскетизм и скромное положение в обществе, которые в среде образованных людей, порой лицемерно, считались добродетелью. Стихотворение полемизирует с этими убеждениями

──────

(текст оригинала)

5

В северной части стоит высокий дворец,Верхом своим докасаясь до самых туч.Окна узорные, рам резных переплёт,В главный покой ступени из камня ведут.Сверху доносится пенье и струн перебор:Циня звучанье великого горя полно.Кто же играет этот плачевный напев —Верно, жена Ци Ляна по мужу скорбит?Чистая шан за ветром осенним плывёт,На середине стихая, колеблясь слегка.С каждою нотой печальные вздохи звучат,Боль безутешная в горьких стонах слышна.Мучит не то ведь, что болью полна эта песнь,Но что лишь редким дано её звук понять!Вот бы нам вместе стать парою лебедей —Крылья большие расправив, в небе летать.

Ступени из камня – в оригинале упоминается традиционный дворцовый ансамбль э-гэ. Он стоит на глинобитном основании – как сказано в оригинале, с тремя ступенями или ярусами

Цинь – широкий класс струнно-щипковых музыкальных инструментов. Это слово использовано только в переводе

Жена Ци Ляна – супруга государственного деятеля княжества Ци периода Чуньцю (VI в. до н.э.), оплакивавшая его гибель в течение десяти дней и ночей, а затем покончившая с собой. От её слёз обрушилась часть Великой Китайской Стены

Шан – грустная тональность или мелодия с ясным и чистым звучанием. Использовалась в элегиях, ассоциировалась с печалью и осенью

──────

(текст оригинала)

6

В заводь речную лотос нарвать войду,В топь орхидей, где много душистых трав.Как я хочу их в дар поднести для той,С кем мои думы – той, в далёком краю!Вдаль оглянусь – увижу ль родимый край?Путь к нему долог, безбрежный разлит простор.Сердцем едины, в разлуке живём с тобой:С нашей тоскою встретим и смерть свою.

──────

(текст оригинала)

7

В небе Луна так ярко и чисто сияет,Озаряя лёгкого шёлка завесу над ложем.В тоске и печали никак не могу уснуть я —Набросив одежду, встала, хожу бесцельно.В крае чужом гостить, говорят, приятно —Но лучше бы ты вернулся домой скорее!А я возле дома одна брожу под луною —Тревожные мысли ведь некому мне поведать.Вдаль наглядевшись, снова иду в покои.Капают слёзы, платье и юбка мокнут.

──────

(текст оригинала)

8

Ещё мягок и слаб, одинокий растёт бамбук,Корешком уцепившись за склон могучей горы.Я твоей, господин, лишь недавно стала женой —Как лозу повиликой, тебя начала обвивать.Повилике срастись – подобающий нужен срок;И супругам сойтись – тоже нужен порядок свой.Через тысячу вёрст я была отдана тебе,Но ты снова далёк – по другую сторону гор.Ожидая тебя, постареть я могу в тоске —В колеснице большой так медлительно едешь ты!О цветке орхидеи душистом печаль моя,Что ещё не раскрыл свой сияющий юный дар.Коли время пройдёт, и не будет он взят тобой,То судьба ему вслед за осенней травой упасть.Но коль сможешь вдали свою верность и честь сберечь,Я смиренно дождусь – что ещё остаётся мне?

──────

(текст оригинала)

9

Во дворе нашем чудное дерево есть —Расцвело оно пышно в зелёной листве.Притянула я ветку, цветы сорвала —Вот бы другу любимому их подарить!Рукава наполняет цветов аромат,Только друг далеко – их нельзя донести!Что же мне драгоценного в них тогда? —Свежесть чувства      в томящей разлуке с ним.

Рукава – использовались в качестве карманов

──────

(текст оригинала)

10

В небе далёко светится Звёздный Пастух,Ярко сияет Дева Небесной Реки.Белые руки плещут, нежны и тонки;Тихо в станочке ткацком ходит челнок.Дни напролёт не ткётся у ней полотно,Слёзы беззвучно льются дождём проливным.Неба Реки просторы – не глубоки,Но пропасть для звёзд: как прежде, они далеки.Лишь светят, Рекою навек разлучены —Биеньем сердец их взгляды немые полны.

Звёздный Пастух – Альтаир, главная звезда созвездия Орла (у китайцев – Быка), на левом краю Млечного Пути. Дословно имя звезды можно перевести как «ведущий быка»

Дева Небесной Реки – звезда Вега в созвездии Лиры, одна из ярчайших в небе, находится на правом краю Млечного Пути

Небесная Река – Млечный Путь

──────

(текст оригинала)

11

Поверни колесницу, направь хоть куда лошадей:Поезжай далеко, по бескрайним броди дорогам,Где в четыре конца – широк, необъятен простор,Где волнует обильные травы весенний ветер.Там не встретишь в пути ни былинки от древних времён:Разве может живущее старости ход замедлить?И цветенье, и дряхлость имеют положенный срок;Раньше срока, увы, не свершается становленье.А живой человек – он не золото, не нефрит:Разве может, как камень, он прочным навек остаться?Не заметит, как вдруг обратится в простую пыль;Только добрая слава будет вечным его богатством.

Становленье – букв. «становление себя» – самореализация человека, к которой и призывает, собственно, это стихотворение

──────

(текст оригинала)

12

Городская стена на восток – высока и крепка.Там извилистых, длинных улиц запутаны дебри.Кружат вихри на них, твердь земли пытаясь поднять;Цвет осенней травы от холода вновь зеленеет.Очерёдно сменяя друг друга, текут времена;Год стремится к концу, который уж скоро настанет.Беспокойно мечутся ястребы с ветром зари;Холодами гонимы, сверчки забились в укрытья.Смою бремя забот, дам я волю порывам души —Ни к чему без причины уздой смирять свои чувства!В Янь и Чжао много красавиц, что песни поют:Как прелестны они! Лица их – белее нефрита.В платье тонкого, лёгкого шёлка подходит одна,Столь искусно на чжэне играет передо мною;Её чжэна звучанье такой печали полно —Меж взведённых колков, знать, туго натянуты струны!Устремившись в мечты, поясок поправляю рукой,Зачарованный пеньем, переминаюсь несмело:Мне хотелось бы с нею ласточек парой летатьИ из глины комочков гнездо под крышею строить.

Ветер зари – иносказательное имя, которым в оригинале названы ястребы или соколы; в переводе использовано как обстоятельство

Янь и Чжао – древние государства в регионе нынешнего Пекина. В языке появился устойчивый оборот «Янь и Чжао», указывающий на придворных певиц и танцовщиц

Чжэн – щипковый музыкальный инструмент наподобие европейской цитры, но с более низким и глубоким звучанием

──────

(текст оригинала)

13

Как едешь в повозке к восточным вратам Лояна —Поодаль видны, за валом на север, могилы.Там белых осин разносится шумный ропот,Вокруг кипарисы и сосны теснят дорогу.В могилах лежат давно умершие люди,В таинственном мраке объяты покоем вечным,Уснув глубоко под тем источником жёлтым,Что в веки веков от сна не даст пробудиться.Сменяя друг друга, прошли их ле́та и зимы,Отпущенный век росой на заре истаял.Вся жизнь человека, как стан в пути, скоротечна,А будь даже долгой – не про́чна, как злато и яшма.С древнейших времён поколеньям приходит смена;Мудрейшим – и тем не дано превозмочь законы.Глотать порошки, прося у духов бессмертья —Пустой оказалось для многих из них затеей.Уж лучше б вкушали они прекрасные вина,Изысканным шёлком покровы одежд украсив!

Лоян – в оригинале город не назван, но, согласно китайским комментариям, описываемый пейзаж находится под Лояном

Белые осины – в оригинале «белые тополя» (populus alba). Осина – близкий родственник белого тополя

Кипарисы и сосны – деревья, которые высаживали на могилах

Жёлтый источник – загробный, могильный, подземный мир

Порошки – подразумеваются эликсиры бессмертия

──────

(текст оригинала)

14

Ушедшие люди —      что ни день, всё дальше от нас.Приходящие в мир —      что ни день, всё для нас роднее.Коль выйдешь за стены,      да попристальней поглядишь —То увидишь вокруг      всё могильники да курганы.Могилы былые      уж распаханы под поля,Кипарисы на них      уж порублены на растопку,А в белых осинах      всё гуляет горестный ветер —Шелестит и шумит,      убивая меня тоскою.Тоска меня гложет      по родной сторонке моей:Возвратиться хочу,      но не в силах найти дорогу.

Белые осины – в оригинале "белые тополя" (populus alba). Осина – близкий родственник белого тополя. Упоминание деревьев на кладбище параллельно со стихотворением 13

──────

(текст оригинала)

15

Жизни годы      едва ли составят сотню,Но всегда в них —      горя на тысячу лет.День так краток,      и грустно, что ночь длинна —Отчего ж нам      со свечой в руке не ходить!Веселиться      никогда не рано, друзья.Для чего нам      дожидаться лучших времён?Лишь глупцы      на растрату всегда скупы,Но их только      насмешки потомков ждут.А с бессмертным Цяо      – сыном царяТрудно будет сравниться      лет долготой!

Цяо – Ванцзы Цяо, где «Ванцзы» означает «сын царя» – старший сын Лин-вана (VI в. до н. э.), добившийся, по даосскому преданию, бессмертия

──────

(текст оригинала)

16

Уж становится холодно – год, почитай, на исходе.По ночам в своих норах медведки стрекочут тоскливо.Дует ветер студёный – вовсю уж он зол и свиреп,А у странника на зиму доброго нет одеянья.Покрывала парчовые в доме на Ло он оставилИ не хочет со мной под одним одеялом укрыться.Я ночую одна, и во множестве долгих ночейВсё пытаюсь во сне милый образ супруга увидеть.Вижу – милый супруг, как и встарь, меня помнит и любит:Не замедлив примчал, помогает взойти в колесницу,Говорит – ему вечно желанна улыбка моя,И, держа меня за руку, вместе со мной уезжает.Ненадолго, увы, посещают такие виденья,Не живётся со мной им на женской моей половине,Но без крыл соколиных – верных, как ветер зари —Не могу я взлететь и, как ветер, за милым угнаться.Взглядом пристальным вдаль лишь могу успокоить я мысли,Когда, вытянув шею, смотрю на дорогу с надеждой;Но брожу беспокойно, с печалью глубокой в душе —Льются горькие слёзы, створки ворот орошая.

Медведки – крупные насекомые, живущие в норах. Они издают печальный, зловещий звук, что, однако, не связано с наступлением холодов

Ло – река, на которой стоит город Лоян. Вероятно, там находится дом лирической героини и её мужа

──────

(текст оригинала)

17

Первый месяц зимы, и пришли вместе с ним холода.Ветер с севера злой – до чего же он лют и жесток!Моя грусть тяжела, впереди ещё долгая ночь;Поднимая глаза, я на звёздную россыпь гляжу.Помню, в этот же месяц – двадцатого может числа,Когда жаба и заяц сияли в ущербе уже —Заезжал сюда путник один из далёких краёвИ доставил ко мне драгоценное это письмо.В нём написано было про долгую муку тоски,И написано было ещё о разлуке не в мочь —Этот свиток я спрятала бережно в длинный рукав,И за все эти годы слова не истёрлись его.В скромном сердце храню я доныне живую любовь,Но боюсь – господин не узнает о ней никогда.

Двадцатое число – отсчёт от новолуния. Двадцатого числа любого лунного месяца Луна находится в заметно убывающей фазе

Жаба и заяц – иносказательное имя Луны по названиям двух мифических существ, живущих на ней. Легенды, связанные с ними, можно найти в открытых источниках

Господин – так обращались, в частности, женщины к мужьям и возлюбленным, и в том числе иногда подразумевая второе лицо (т.е. вместо «ты, любимый»)

──────

(текст оригинала)

18

Из далёких краёв заезжал сюда путник недавноИ вручил мне гостинец: узорного шёлка отрез.Хоть за тысячи вёрст от меня мой любимый уехал,Мне всё так же он верен, и сердцем, как прежде, со мной.На камчатом шелку – пары уточек, верности символ.Я сошью из него одеяло счастливой любви.На подкладку пущу я томленья любовного пряди,А края окаймлю крепко связанных уз бахромой.Пропитаю их лаком, на клее замешанном густо —И кто сможет тогда расплести этот крепкий узор?

Счастливой любви – в оригинале словосочетание «радость вместе», которым также называется шёлковая акация (альбиция ленкоранская), цветки которой могли быть, как и ныне, популярным орнаментом узорных тканей; ещё означает свадьбу и счастливую совместную жизнь. Таким образом, здесь игра слов с буквальным и символическим смыслом

Томленья любовного пряди – также игра слов: «долгое любовное томление» произносится так же, как «длинный шёлк», из которого делался ватин для подбивки одежды и одеял

Крепко связанные узы – также двойной смысл. В буквальном значении – узелки бахромы, в символическом – неразрывные узы брака

Лак на клее – в словарь современного языка это словосочетание вошло как иносказание для крепких уз любви и дружбы. В современном северно-китайском произношении слова «цзяо-ци» звучат точно так же, как «милая жёнушка», устойчивое словосочетание

──────

(текст оригинала)

19

При яркой луне      сияет светлая ночь!В восточной стене      сверчки так громко стрекочут.Ковша Рукоять      к началу зимы повернулась;А звёзды, гляди —      все до одной различимы!Трава полевая      омочена белой росой —Как быстро, однако,      сезоны друг друга сменяют.Цикады осенние      дружно поют в деревьях,Уносятся ласточки —      знать бы, в какие страны?Приятели школьные,      что водились со мной,Высо́ко уж нынче      взлетели на сильных крыльях.Не помнят они      нашей дружбы крепкие руки,Как пройденный след,      меня оставили в прошлом.Вина не черпнёшь      небесным тем Черпаком.И звёздный Пастух      ярмо на быка не набросит.Ведь по правде сказать —      нет прочных вещей на свете:Так на что же, скажи, годится      пустое имя?

Ковша Рукоять – звезда Алиот в рукоятке ковша Большой Медведицы, называвшаяся «нефритовый балансир». По её расположению узнавали сезоны сельскохозяйственного календаря. Действие происходит в начале осени, но рукоять уже предвещает зиму – быть может потому, что описывается конец ночи

Белая роса – не только собственно густая роса, но и название сезона китайского календаря в середине сентября, когда осень начинает сменять лето. Это также намёк на возраст героя

Черпак – шесть верхних звёзд созвездия Стрельца. Китайцы видят в них доу – черпак для вина. В оригинале этой строки также упоминается, как бесполезный, Совок-Веялка для зерна, четыре звезды южнее Черпака

Пастух – «ведущий быка» – звезда Альтаир в созвездии Орла (у китайцев – Быка). Упоминается также в стихотворении 10

Пустое имя – выражение, похожее на европейское «мирская слава», однако может пониматься и буквально. То есть, Черпак и Пастух – всего лишь названия, так же как и чиновничьи должности. Стихотворение написано от лица старого человека, давно отказавшегося от городского тщеславия ради простой жизни в единении с природой – традиционный идеал китайской культуры

──────

(текст оригинала)

Поэзия эпохи Шести Династий

Эпоха Шести Династий была временем политической раздробленности после распада империи Хань. Её можно считать переходным периодом вплоть до объединения Китая под династией Суй. Похожая картина наблюдается и в литературе той поры: разнообразие школ, жанров, форм, которые спустя два-три столетия приведут к золотому веку Тан. Вместе с этим в эпоху Шести Династий происходит закрепление норм среднекитайского языка, пришедшего на смену древнекитайскому.

Персиковый источник

Тао Юаньмин, V в.

Произведение великого Тао Юаньмина, созданное в 421 году, – первая в китайской литературе утопия. Поэт стал новатором не только в этом: он первым после ханьского периода отошёл от стеснённых форм придворной поэзии и обратился к живому простому языку, за что академик В. М. Алексеев сравнил его с Пушкиным. Свою утопию совершенной жизни он создал сразу после того, как стал свидетелем политических безобразий, прервавших династию Восточная Цзинь, во время которой происходят и описанные здесь события.