Магические изыскания Альмагии Эшлинг

Иногда Альма была готова дни считать до отъезда юного сорванца; иногда с неохотой признавалась себе, что будет скучать по нему. Но независимо от её желаний через год-другой Джорри должен был покинуть «Тёмные Тисы».

Госпожа Эшлинг не любила говорить о его отъезде, словно одна лишь мысль о том, что придётся отпустить сына от себя, разбивала её материнское сердце. Потому не отослала Джорри ни в одну из школ, постановив обойтись услугами гувернёра, а затем специально приглашённых учителей, должных подготовить её сына к поступлению в университет. И всерьёз подумывала отдать Джорри учиться не в более престижный, но и более далёкий Атарф, а в расположенный на три дня пути ближе Оньдрейхед.

Зато сам Джорри ждал зачисления в университет – хоть Атарф, хоть Оньдрейхед, всё равно – с нетерпением: не ради учёбы, которую он если и любил, то весьма избирательно, а ради возможности выпорхнуть из гнезда, пусть уютного, но тесноватого для его неуёмной натуры.

Юный Джорри Свартур хотел повидать мир, завязать интересные знакомства, а если повезёт, то и принять участие во взаправдашнем приключении. Недавно он грезил о загадочных знойных пустынях Моанрии. А затем вдруг, под впечатлением от морских рассказов капитана Эшлинга, огорошил всех сообщением о том, что хочет уехать в Морирол и наняться юнгой на корабль. Рассказы капитана Эшлинга немедля приняли менее ностальгический и более обыденно-натуралистический тон, с особым упором на жёсткую дисциплину, авралы и в целом не блещущий удобствами корабельный быт. Госпожа Эшлинг, постановив, что запрещать что-либо сыну бесполезно (запрет лишь подбросит дров в пламя его энтузиазма), предложила ему сперва обучиться править лодкой на реке и проверить, нет ли у него морской болезни. И лишь Альма ничего не сказала.

Она, разумеется, беспокоилась за Джорри, успев к нему привязаться и иногда, когда пауза в каверзах вдруг затягивалась, даже считая его милым. Однако его скороспелый план по становлению моряком вовсе не казался ей чем-то абсурдным и ужасным. Альма почти не сомневалась, что приложи Джорри к осуществлению этой мечты все свои бурлящие силы – и он вполне мог бы со временем превзойти капитана Эшлинга.

Если бы, конечно, присущая ему хаотичность не подтолкнула его к дурной компании: шансы Джорри стать блестящим офицером морского флота были примерно равны шансам стать лихим пиратом. А то и уступали им.

Но студентом ли, офицером ли, пиратом ли – так или иначе Джорри ждало интересное будущее. Ему были открыты многие пути – выбирай любой!

Самой Альме были недоступны ни университет, ни море. А что было?

По крайней мере, благодаря приобретённому в занятиях с Джорри кой-какому учительскому опыту она окончательно уверилась, что с госпожой Эстиминдой ей не тягаться, хорошей гувернанткой не стать – да и не хотелось становиться.

А кем она хотела стать? Почтенной матерью семейства? Однако история с капитаном Эшлингом заставляла усомниться в таком исходе: если даже столь прекрасная во всех отношениях партия не побудила Альму вступить в брак, едва ли она в принципе готова становиться чьей-либо женой, да и вряд ли найдёт жениха лучше.

К тому же, имея возможность ежедневно видеть супругу капитана – госпожу Эшлинг, Альма не могла не заметить различий между ней и собой, причём не в свою пользу: сама она не умела ни вести дом, ни создавать уют, ни быть очаровательной.

Госпожа Эшлинг была безупречной хозяйкой «Тёмных Тисов». Нежной супругой, любящей матерью, душой компании. Для каждого она умела найти ласковое слово, не делая исключения и для Альмы – несостоявшейся невесты своего мужа и бывшей почти хозяйки своего нового дома. Более того, окружала Альму заботой, будто та была её ближайшей подругой.

Альма высоко ценила доброе отношение госпожи Эшлинг. Но всё-таки иногда мечтала высвободиться из мягкого кокона её заботы. Особенно когда дело касалось гостей.

– Сегодня к ужину обещал быть полковник Хуграккур, – обронила госпожа Эшлинг как будто между прочим. – Бывший сослуживец моего бедного кузена Федайля – помнишь, я рассказывала? Он в здешних местах проездом по делам своего драгунского полка, готовящегося к учениям, и я, разумеется, не могла его не пригласить. Полагаю, милому капитану Эшлингу будет о чём с ним побеседовать. Да и для женщин общество полковника Хуграккура всегда было преприятным – он, знаешь ли, чудесный рассказчик, а уж как галантен!..

Альма, не поднимая глаз от вышивания, которым они обе занимались после завтрака, поблагодарила госпожу Эшлинг и сказала, что будет очень рада познакомиться с тем самым полковником Хуграккуром. А мысленно предположила, что место полковника за столом по чудесному стечению обстоятельств окажется рядом с её собственным, что госпожа Эшлинг вновь примется расхваливать таланты всех присутствующих, особенно полковника и Альмы, что под конец вечера Альму попросят сыграть что-нибудь на фортепьяно, а полковник любезно вызовется переворачивать ей ноты…

И не ошиблась.

Что ж, по крайней мере, на сей раз гость был всего один – нередко госпожа Эшлинг приглашала целую ватагу гостей. Пусть она была домоседкой и редко выезжала, в её нежных цепких руках скопилось множество нитей-связей, она вела обширную переписку, и поблизости всегда находились какие-нибудь приятели, знакомые знакомых или, на худой конец, сослуживцы родственников. А это означало утренние визиты, званые обеды, танцевальные вечера…

Благодаря последним Альма, наконец, освоила необходимое количество танцев и научилась приветливо держаться с кавалерами – драгунами и гусарами, землевладельцами и чиновниками. Однако, по правде говоря, уж лучше б она танцевала с Джорри – он был чуть ли не единственным, кого госпожа Эшлинг не прочила ей в женихи.

Каким образом обеспеченная замужняя женщина может наиболее успешно облагодетельствовать не устроенную в жизни родственницу? Подыскать ей хорошего мужа. С такой точки зрения госпожа Эшлинг была лучшей благодетельницей, о какой только можно мечтать.

Но несмотря на это (а может, в том числе из-за этого), никогда ещё Альма не чувствовала себя такой потерянной, такой чужой в родном доме. Если она выйдет замуж, то должна будет покинуть «Тёмные Тисы». Вот только ни один из пёстрой вереницы гостей не затронул её сердце. Ей некуда и не к кому было ехать.

Будущее было туманным. Тогда Альма решила взять в свои руки настоящее.

Выбираться на излюбленные прогулки стало сложнее: то какие-либо совместные дела или гости требовали её присутствия дома, то, напротив, кто-либо вызывался составить ей компанию и тем самым нарушал её уединение.

К счастью, иногда всё же удавалось ускользнуть без помех. И во время одной такой прогулки, под небом пасмурным, как её мысли, Альма придумала, что надо сделать.

Помимо троюродного дядюшки – капитана Эшлинга – у неё был более близкий дядюшка – господин Мон, родной брат её покойной матери. Более близкий по крови, но не по расстоянию: насколько Альме было известно, господин Мон жил где-то на севере страны. Ни разу в жизни она не видела его, не писала ему, ведь всякое общение между Эшлингами и Моном прервалось, ещё когда Альма была младенцем. И всё же, возможно, удастся восстановить оборванное?

Альма обратилась к господину Бенго, ведавшему делами семьи Эшлингов, с просьбой навести справки о господине Моне.

Однако её надежды расцвели лишь для того, чтобы быть растоптанными: как удалось выяснить поверенному, вскорости после гибели сестры, весть о которой пусть с запозданием, но достигла «Монлинна», господин Мон… пропал. И не объявлялся с тех пор. В обстоятельном письме господин Бенго предполагал, что причиной тому было бедственное положение обнищавшего рода Монов, не позволявшее господину Мону далее содержать имение. Также поверенный добросовестно, хоть и суховато упоминал слухи, распространившиеся в связи с исчезновением последнего из Монов: кто-то утверждал, что в деле была замешана женщина; кто-то пенял на подозрительных странников, объявившихся поблизости от «Монлинна» незадолго до исчезновения его хозяина; кто-то готов был поклясться, что видел господина Мона (или господина, очень на него похожего. Насколько два человека могут быть похожи издалека и со спины) на пути к Проклятым горам.

Так или иначе, господин Мон бесследно исчез, не взяв с собой ничего ценного – в основном потому, что ничего ценного в «Монлинне» уже не осталось – и никак не давая о себе знать.

Дочитав письмо господина Бенго, Альма обессиленно оперлась о стол. Ей не привелось лично знать господина Мона, но её сердце сжалось от тревоги за него: что случилось с дядюшкой, куда он пропал?.. Сами собой в ушах зазвучали отзвуки рассказа экономки Одан о том, как пропала – сбежала, погибла – мать Альмы.

Да это просто семейное проклятье какое-то! Почему Монам предначертано исчезать одному за другим?!

Но всё же господин Мон, в отличие от своей бедной сестры, не оказался с корнем вырван из родной земли и отдан в чужой дом. Не был несчастлив в браке – господин Бенго ни словом не упомянул никаких жён и детей, а уж на старого поверенного можно было положиться, он нипочём не пропустил бы столь важные подробности.

Альма не могла – не хотела, наотрез отказывалась – поверить, что её дядюшка погиб. Какое-то чутьё – или утешающий самообман? – нашёптывало ей, что эта часть её семьи, её прошлого не уничтожена, а лишь сокрыта. И, возможно, однажды откроется вновь…

Но не сейчас.

Сейчас Альма никак не могла обратиться к иным родственникам. Тогда она решилась обратиться к последней надежде – к магии.

Глава VII,

в которой проводится магический эксперимент

Альмагия Эшлинг была не только дочерью своей матери, но и дочерью своего отца. Интерес к магии, поначалу отрицаемый, нежеланный, будивший слишком много горьких воспоминаний, постепенно овладел ею. Не молниеносно, пламенно, страстно, как господином Эшлингом когда-то, а исподволь, подобно цепкому плющу, обвивающему ствол дерева.

Для неё магия была шансом найти ответы.

Времена, когда хозяин дома радушно выходил встречать любимого гостя – свежий выпуск «Вестника Волшебства», остались в прошлом. Но газета продолжала приходить: срок подписки покойного господина Эшлинга ещё не истёк.

И в «Тёмных Тисах» вновь появился человек, нетерпеливо ждавший встреч с «Вестником Волшебства».

Точнее, два человека. Джорри, охочий до всего нового и необычного, сначала упрашивал поделиться с ним хотя бы каким-нибудь из старых выпусков, а затем вовсе перехватил «Вестник Волшебства» на подступах: сцапал газету с подноса дворецкого Одана, из-под носа у Альмы, да ещё состроил насмешливую гримасу.

В тот день Альма, позабыв о приличиях, выкинув из головы все уроки госпожи Эстиминды, носилась за маленьким паршивцем по всему дому, а Джорри, частенько оборачиваясь через плечо и взрываясь хохотом, то вроде уставал и почти позволял настигнуть себя, то вновь припускал галопом. По парадной лестнице вверх, направо, мимо испуганно ойкнувшей горничной, мимо ниши с огромной вазой, к чёрной лестнице, вниз, налево, обогнуть лакея, сделать большой круг по зале, и снова вверх, через резко распахнутую дверь, в комнату, и!..

Альма повалила наконец пойманного Джорри и лишь после этого спохватилась, что делает и где находится. Находилась она, как ни удивительно, в собственной спальне. На собственной кровати. С собственным сыном-жены-троюродного-дядюшки, схваченным за плечи и вдавленным в пышную перину.

Альма вскочила как ошпаренная, срывающимся голосом гневно отчитала Джорри, велела ему немедленно убираться из её спальни и не сметь входить туда впредь. И возвратить украденную газету!

– Так что сначала: убираться или возвратить? – Джорри попытался привычно пошутить, но это получилось у него менее ловко, чем всегда.

Он вообще будто был не в своей тарелке – раскрасневшийся, с растрепавшимися кудрями и лихорадочно блестевшими глазами. Видимо, погоня всё-таки далась ему не так легко, как он силился показать, а Альма была не таким уж плохим бегуном.

– Сначала возвратить, затем убираться, – отчеканила она.

Джорри развёл руками:

– И рад бы, да только у меня газеты нет…

Сдержав порыв лично проверить у него за пазухой, Альма вспомнила-таки, что она молодая госпожа из почтенного рода Эшлингов. Ей не пристало так терять лицо и дурачиться, даже если бы она играла с ребёнком. А Джорри ребёнком уже не был.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Сноски

1

Язык страны, примыкавшей к её родной Бонегии с юга. Ещё одна близкая южная страна – Моанрия – соседствовала с Сидрией, но не с Бонегией, а потому от изучения её витиеватой словесности, более напоминавшей узоры, чем буквы, бонегийское юношество за исключением некоторых молодых господ было счастливо избавлено.