Теория полой Земли или оптимисты в антиутопии

I

. Муравей в фарфоровой чашке

– Сегодня утром русские форсировали Одер, говорят они захватили несколько плацдармов, – инженер пристально посмотрел на гостя, пытаясь прочесть в его глазах отношение к происходящему. – Спасти Берлин теперь может только чудо… Маршал Жуков в семидесяти километрах от наших ворот…

– Не думаю, что для вас это большая неожиданность, дружище Пауль… Надеюсь, вы подняли меня в четыре часа утра, не для того, чтобы рассказать очевидное?

Инженер машинально взглянул на часы. Стрелки показывали 3.48…

В сети подземного лабиринта, укрытого под развалинами имперской столицы, сейчас было тихо. Царила глубокая ночь. На календаре февраль 1945 года.

– Последние три недели я только и думаю об этом. – Инженер старался говорить спокойно, однако, было заметно, как подрагивают очки в его длинных холеных пальцах. – У меня жуткая бессонница, Феликс!

– Понимаю ваше состояние, мой друг… – Гость выложил на стол сигаретную пачку. Затем достал спички. – Закурите?

– Бросил неделю назад…

– Похвально! – Майор чиркнул спичкой. Закурил. Огляделся по сторонам. – В вашем кабинете Пауль, угнетающая обстановка. Ужасное освещение, трещины в стенах. Что за пыльная фанера у вас за спиной?

– Результаты бомбежек… Фанерой закрыли дыру… Повезло, что в момент, когда это случилось, я не сидел за своим столом, как сейчас.

– Наверху обстановка не лучше… Пока добирался до вас, ужаснулся, глядя, во что превратился Берлин… Всюду груды какого-то мусора, следы обрушений… Битый кирпич… Пепелища… От имперской канцелярии почти ничего не осталось…

– Вы думаете, я сижу здесь безвылазно?

– По правде говоря, я был в этом уверен. С тех пор, как жизнь в столице рейха стала реально опасной, для вас это было бы разумным решением.

– Поражаюсь вашему неунывающему характеру, Феликс. А мне, представьте себе, не до шуток!

– Вы, инженер, всегда были излишне серьезны. Финал, к которому мы неустанно движемся и ваших рук дело! Не верите в победу?! – Майор усмехнулся. – По радио только и говорят о неизбежном разгроме врага… Разве не такие, как вы Пауль, внушили «министерству пропаганды», что скоро в руках у вождей непобедимого рейха окажется супероружие небывалой мощи? Кстати, где оно, Пауль Бах? Это у вас нужно спросить, когда мы, наконец, обрушим на головы русских и их западных союзников настоящую тевтонскую ярость…

– По-вашему я виноват? – губы инженера дрогнули.

– Такие, как вы! – уточнил майор. – Но, что же с вашей ракетной лабораторией? Помниться, вы говорили, что подошли к порогу великой тайны… Еще чуть-чуть и двери ее распахнутся… Я, разумеется, говорю сейчас о тайне, а не о стальных дверях вашего секретного бункера, охраняемого СС… Его двери русские скоро откроют, не спрашивая у вас разрешения.

– Тише, майор! За подобные шуточки, знаете, что бывает?

– Мы же с вами вдвоем?

– Как говорил еще Сервантес: и у стен есть уши!

– Думаю, уши были у стен, еще до рождения автора Дон Кихота!

– С моей лабораторией все кончено, Феликс. Пятерых талантливых специалистов забрали в фольксштурм… Кого-то в трудотряды… Двоих – в какие-то полицейские части… Пытаются заткнуть бреши в развалившемся фронте! Впрочем, одна идея у меня все же есть! Собираюсь доложить о ней самому фюреру!

– Достойное рвение, Пауль!

– Вы, майор, снова шутите? Между прочим, вы будете присутствовать на этом совещании. Именно, для этого я вас сюда и позвал. Наверное, удивлены, что я добыл для вас пропуск?

– Честно говоря, да.

В мрачной комнате, освещаемой тусклой, мигающей лампочкой, в небольшом помещении, где стояла лишь самая необходимая мебель, воцарилась недолгая пауза.

Майор продолжал курить, задумчиво глядя на плакат за спиной собеседника. Прикрепленный к фанере листок висел рядом с календарем. Плакат призывал вступать в ополчение… Рослые белокурые парни с огнем в глазах и винтовками в руках решительно взирали на приближавшуюся армаду вражеских танков.

«Таких высоких, крепких парней среди немцев теперь можно встретить только в личной охране фюрера и его приближенных», – подумалось офицеру.

Инженер тоже молчал. Наконец, он поднялся из-за стола и тихо прошел к дверям, прислушался к тишине в коридоре, затем вернулся к столу. Быстро взглянул на молча курившего майора.

– Слушайте Ленц, я вас знаю, как храброго человека, всегда восхищался вашей невозмутимостью и прагматизмом… Вы настоящий воин… Тевтонский рыцарь! Скажите… Сколько по-вашему осталось до момента, когда дальнейшее сопротивление станет бессмысленным? Сколько времени у нас еще есть?

– В некотором смысле, не я этим распоряжаюсь…

– Я вас серьезно спрашиваю, майор…

Тот, кого звали Феликсом на мгновенье задумался.

– Ладно, говорите зачем я вам нужен?! – Сказал он наконец, не скрывая раздражения. – Утром я должен быть на рабочем месте… Хотелось бы успеть поспать хотя бы пару часов.

– Дело, как вы понимаете носит строго секретный характер…

– Прекратите причитать, возьмите себя в руки Пауль… Особо секретные поручения я привык получать от начальства! Надеюсь, вы не собираетесь предлагать мне какую-нибудь пакость? Я честный человек! И, кроме того, я знаю, что в наше время бывает с изменниками…

– Боже упаси! Что вы такое говорите!

– Вижу, страх перед гестапо вам тоже знаком, – майор негромко рассмеялся.

– Наша лаборатория на особом контроле у самого фюрера! Гестапо нам не указ! – Голос инженера дрогнул.

– Надейтесь, но так не будет, – снова посмеялся Феликс. – Расскажете это в подземной тюрьме. У тайной полиции, свои взгляды на вещи…

– Прекратите меня пугать!

– Это для вашего же блага, Пауль. Чтоб не учили офицера разведки, как правильно обращаться с секретами… Давайте, выкладывайте, что там у вас за идея по спасению рейха и, главное, зачем вы хотите делиться этим со мной. У меня своих забот, знаете ли, хватает. Давайте смелее… Без беллетристики!

– Скажете тоже… Спасение рейха… Я мелкая сошка, – забормотал инженер, затем суетливо ринулся к шкафу. Открыл его, после чего на бетонный пол посыпались какие-то папки. – Ну вот, вы меня довели до трясучки… – Инженер чертыхаясь принялся запихивать выпавшие бумаги обратно в шкаф. – И как вам пришло на ум, господин майор, что я осмелился сам давать вам какие-то поручения…

Пауль Бах, наконец умудрился сложить все выпавшие бумаги обратно, затем, выудил из шкафа бережно свернутый в рулон лист ватмана. Дрожащими пальцами освободил его от стягивающих резинок и осторожно расстелил на столе перед лицом майора.

– Партайгеноссе Борман, вот кто поручил мне поговорить с вами… Я дал лишь рекомендации… – Бах принялся расставлять по углам чертежа предметы со своего стола. Ближайший к майору угол инженер прижал телефонным аппаратом.

– Партайгеноссе Борман?! – Взгляд Феликса Ленца быстро пробежал по комнате. Задержался на электрической розетке, перескочил на телефон, метнулся в сторону лампы под потолком, затем остановился на металлическом стакане для карандашей… – Тогда я спокоен! – Майор говорил теперь громко, четко выговаривая каждое слово. – Раз это дело поручил вам преданный соратник фюрера! Честный солдат непобедимого рейха!.. Лютый тигр национал-социализма!.. Беспощадный борец за идеалы!..

Инженер, закончив возиться с чертежом, рухнув в свое кресло, терпеливо ждал пока его гость выговориться.

– Истинный ариец! – рявкнул напоследок майор, затем умолк на пару мгновений. – Если, вы действуете по поручению Бормана, то я весь к вашим услугам, мой друг. Кстати, я всегда вас считал настоящим гением…

– Спасибо, – кивнул инженер. – Поглядите-ка сюда…

Сказав это, Пауль потянулся к сигаретам, но был остановлен шутливым ударом по пальцам.

– Вы говорили, что бросили! – Майор вынул из пачки новую сигарету. – Будьте верны своей клятве. Вы все-таки немец!

– Из Пруссии, – со вздохом сказал инженер, глядя как его собеседник, выпускает в потолок дымные кольца. – Учился инженерному делу у самого Альфреда Кольмана! Начинал с конструирования паровых машин!

– Но, то, что я вижу сейчас, похоже скорей на ракету! – рассматривая чертеж заметил майор.

– При том, весьма необычную! – В глазах инженера вспыхнуло, то самое пламя, которое случается наблюдать лишь у настоящих фанатиков. – Я являюсь, как бы техническим директором данного проекта… – Бах сказал это с плохо скрываемой гордостью. – Подземная ракета Пауля Баха! Вот именно так ее будут именовать потомки…

– Что вы говорите? – Ленц наклонился, приглядываясь к линиям на ватмане с нескрываемым интересом. – Das ist fantastisch!1 Это, что же, оружие против командных бункеров и подземных военных сооружений? Мощное бетонобойное средство, способное взломать любую защиту? А это вот, что за крылатая штуковина?.. Она вынесена отдельно… Похоже на реактивный самолет…

– Эта ракета не предназначена для ударов по врагу, майор… А то, что вы назвали самолетом ― есть пилотируемый маневрирующий модуль… Сверхсовременная разработка компаний «Арадо» и «Хеншель»! Именно его моя ракета должна доставить во внутреннюю полость нашей планеты, проникнув сквозь толщу внешней земной оболочки!

– Теория полой Земли! – воскликнул Ленц с нескрываемым изумлением. – Вы, что ж… В это верите?!

– Как вам сказать, майор, я вырос в семье священника… Помню, как-то один астроном, гостивший у нас, спросил у отца, как он относится к данной теории… «Бог дал суше имя «земля», а собравшимся водам ― имя «моря». И увидел Бог, как это хорошо», – процитировал тогда мой почтенный родитель, добавив, что нам простым смертным этих знаний вполне достаточно… А уж как там Земля устроена, мол, не нашего ума дело…

– Мудрый человек, ваш папаша – усмехнулся майор Ленц. – Представляю, что сказал ему на это ученый астроном… Но я так и не понял, верите ли вы сами в эту теорию, Пауль Бах?

– С одной стороны, еще в ХVШ веке, многие ученые умы сделали открытия, которые опровергают модель полой Земли… – Бах говорил осторожно подбирая слова. – Не скажу, что силен в этом, но взять хотя бы того же Ньютона с его с расчетами плотности земного шара… Или, например, космогонические теории Лапласа и Канта, которые предполагали, что наша планета возникла в результате сгущения и охлаждения вещества раскаленного газопылевого облака… Лаплас, кажется, первым смог объяснить происхождение Солнечной системы, опираясь на учение Ньютона…

– В таком случае, раз теория неверна, – бесцеремонно перебил инженера майор, – какого дьявола вы планируете прожечь этой вашей ракетой тонкую оболочку и вывести летающий модуль во внутреннюю полость нашей планеты?! Ваша ракета застрянет в недрах и погубит весь экипаж…

– Не торопитесь, Ленц! Я ведь не договорил свою мысль до конца! Да… Некоторые данные сейсмологии, космогонии, химии и физики говорят, что наша планета не может быть пустотелой… Но есть и другие сведения на данный счет… Я, конечно, инженер и мое дело техническая сторона вопроса… А вот Общество по изучению древней истории и наследия предков, основываясь на собственных данных, пришло к прямо противоположному выводу! Головы поумнее чем наши с вами майор, приняв во внимание факты, описанные в старинных рукописях, опираясь на доводы величайших мыслителей древности, утверждают, что внутри нашей планеты существует великая цивилизация… Существа, настолько могущественные, что им подвластна сама Природа! Климат, эволюция, движение небесных тел, вселенские часы и даже секрет бессмертия ― все это давно освоено и контролируется ими в собственных целях!

Инженер как будто выдохся и умолк, наблюдая за своим собеседником. Затем вдруг решительно схватил карандаш, вырвал листок из блокнота и, что-то быстро написав, положил перед Ленцем.

«Я в это не верю! Причина экспедиции в чем-то другом! Я не виноват перед вами…»

– Вы тоже, Пауль, собираетесь принять участие в экспедиции, для которой разработали свой фантастический ракетный агрегат?

Прочитав записку, Майор спросил это, без нажима, с едва заметной улыбкой.

– Я ― нет! – Коротко ответил инженер. – А, вот насчет вас у начальства другие планы!

Инженер, озираясь по сторонам, схватил записку и тут же сжег ее в пепельнице.

– Мне так повезло, благодаря вашим рекомендациям, да? – наблюдая, как догорает листок, усмехнулся Ленц.

– Вам, Феликс оказано высочайшее доверие!

– В чем суть этого плана?

Майор чуть было не сказал «безумного плана», но вовремя взял себя в руки и исправился. Работа в разведывательном ведомстве под началом генерала Гелена, приучила майора тщательно взвешивать каждое слово и не торопиться с выводами. На службе Ленц занимался анализом огромного потока данных, добытых со смертельным риском в тылу противника, сотканных из подслушанных телефонных разговоров, собранных по крупицам из допросов военнопленных… Из снимков, полученных аэрофотосъемкой фронтовой авиацией… Исследовал информацию, стекавшуюся из массы других источников, позволявших увидеть истинное положение дел на фронтах и в тылу… Ленц был способным офицером разведки, не терявшим хладнокровия ни при каких обстоятельствах…

– Я честно не знаю, дорогой Феликс, откуда у моего руководства все эти данные, но, в полученном мною техническом задании, указывалось, что в самом центре нашей Земли есть собственное солнце, вокруг которого медленно вращается внутренняя планета под названием Прозерпина! Отчасти на ее существование указывают колебания мощности и амплитуды магнитного поля… Моя ракета, пронзив внешнюю оболочку земного шара, должна вывести в свободный полет пилотируемый модуль с экипажем в двенадцать человек на борту. Затем эти отважные люди должны будут совершить посадку на поверхность внутренней планеты…

– Этой вот самой Прозерпины? – уточнил майор.

– Именно так! – ответствовал инженер.

– Но кто они эти двенадцать человек, а главное, зачем они туда высадятся?!

– Личности шестерых из них не подлежат разглашению! А еще шестеро – проверенные офицеры из вермахта, абвера и СС, которые обеспечат безопасность главным действующим лицам и будут им во всем содействовать… Более мне ничего не известно!

– Скажите мне по-дружески, старина Пауль… Моя кандидатура уже окончательно утверждена для участия в этом… Хм… Мероприятии?

Инженер открыл было рот, но, внезапно зазвонивший телефон, не дал ему ответить.

– Да, слушаю вас, группенфюрер! – рявкнул в трубку Пауль Бах, с несвойственным ему обычно азартом. – Переносится на завтра? На два часа ночи?! Да мы будем готовы! Слушаюсь!

– Завтра, Феликс, ты будешь представлен на совещании самому… – Инженер вдруг закашлялся и сделал движение указательным пальцем в сторону потолка. – Самому фюреру! Окончательное утверждение твоей кандидатуры будет зависеть, как ты понимаешь, не от меня…

Как только майор Ленц исчез за дверью и направился к выходу на поверхность, миновав шесть вооруженных автоматами и гранатами эсэсовцев, из двери, расположенной по другую сторону коридора, вышли трое крепких мужчин, один из которых был облачен в длиннополый кожаный плащ, с двумя рядами пуговиц и широким высоким воротником, а двое остальных ― в обычные деловые костюмы. Эти трое направились было в ту самую комнату, откуда только что вышел Ленц, однако, громкие крики, раздавшиеся совсем рядом, заставили их замереть на месте.

– Что там происходит? Где это так кричат? – спросил тот, что был облачен в черный плащ.

– По-моему, из кабинета нашего шефа, – предположил один из одетых в костюмы, тут же вынув пистолет из поясной кобуры.

– Что за чертовщина там творится среди ночи?!

Все трое, почти бегом, устремились по коридору налево, туда, где слышались громкие голоса, нарушавшие гулкую ночную тишину. На половине пути к внушительной стальной двери, из-за которой кто-то так громко разговаривал, к бегущим присоединились несколько человек из охраны, видимо, разбуженные этими же криками.

– Я смело… Со всей энергией… Со всей своей верой в идеалы национал-социализма сражался в этой великой войне! – гремел пьяный голос, за стальными дверями. – С самого начала, с сентября тридцать девятого года, я сражался с поляками, потом с французами, затем с греками и с англичанами! С русскими и американцами! Едва не лишился жизни под Сталинградом, где получил обморожение! После, контузия, полученная в Арденнах! И вы смеете обвинять таких старых служак как я в поражении? Вы, которые все это время набивали карманы! Строили себе виллы! Присваивали трофеи! За это что ли страдал немецкий народ, теперь обескровленный, измученный вашей деспотией… За это проливали кровь на холодных русских просторах, такие как я? За это мы сражались в Африке и на Балканах? Я вас спрашиваю!

– Похоже попойка у нашего шефа закончилась неудачно, – с усмешкой прислушиваясь к скандалу, предположил один из, замерших возле дверей, мужчин, поглядев на изумленных товарищей.

Тот, что был одет в длиннополый плащ, пригрозил сказавшему это кулаком, и нерешительно постучался.

– Пожалуйста, прекрати это! – умоляюще пытался остановить оратора другой голос.

– Нет уж! Я должен сказать это вам обоим сейчас! Тебе Ганс и вам партайгеноссе Борман! Потом такого шанса у меня уже не будет!

«Кожаный плащ» постучался чуть громче, однако, не решаясь без разрешения врываться в апартаменты высокого начальства.

– Мой друг, вы сильно пьяны… Сами не понимаете, что несете… – Голос Бормана звучал при этом абсолютно дружелюбно. – Лично я не принимал участия в присвоении каких-то богатств… Я такой же честный немец, как и вы, старина! По сути, я скорее аскет… Бескорыстный рыцарь фюрера! Не наговаривайте того, что не знаете…

Двери наконец распахнулись и несколько голов протиснулись в дверной проем, обнаружив внутри помещения стол, уставленный едой и бутылками. Из комнаты исходил сильный запах алкогольного пиршества, а табачный дым здесь стоял буквально столбом.

– Немецкая культура, поэзия, философия!!! – продолжал выкрикивать один из двух штабных генералов, которых Борман, видимо, пригласил к себе на дружескую ночную попойку. – Все уничтожено… Стерто по вашей вине… Брошено в грязь, в угоду вашей алчности и…

В этот момент оратор осекся, заметив изумленные лица за распахнутой дверью.

– Что случилось, зачем вы здесь? – раздраженно спросил Борман у смутившихся невольных свидетелей скандала.

– Мы… Это… Подслушивали…

– Что? – лицо начальника партийной канцелярии, которое нередко выражало жестокость, а, иной раз, коварство и приводило в трепет самых отчаянных храбрецов, приобрело и вовсе хищное выражение. – Какого черта вы подслушиваете у дверей моего кабинета?!

– Подслушивали и записывали на магнитофон разговор инженера Баха с этим парнем из службы разведки, шеф… Как раз собирались навестить инженера… А тут…

– Убирайтесь отсюда! – почти спокойно, перебил своего подчиненного Борман.

– Слушаюсь…

Феликс Ленц, в то самое время, возвращался в Потсдам, в расположение секретного бункерного комплекса… К месту своей постоянной работы… Пока автомобиль кружил по улицам ночного Берлина, объезжая развалины и воронки, майор обдумывал разговор с инженером Бахом. Конечно, цепляясь за жизнь, страшась грядущего поражения и неминуемого возмездия, вожди разгромленного рейха могли на полном серьезе додуматься до подобной фантастической авантюры… Страсть к всевозможным подземным бункерам, к военным заводам Альберта Шпеера, упрятанным от авиации противника под земной поверхностью, к таким же подземным тюрьмам и прочим подобным сооружениям в Германии была велика… Все это было прекрасно знакомо Ленцу… Но путешествие в настоящий подземный мир! Интересно, почему при подборе участников подобной экспедиции выбор пал именно на него?! Впрочем, в разведывательной «Организации Гелена» для Феликса Ленца работы скоро не будет… Красная Армия вплотную приблизилась к Берлину… Американцы необратимо надвигаются с Запада… Если бы он занимался, к примеру, шпионской сетью, сохраненной в глубоком тылу противника… Было б другое дело… Но, что означал сегодняшний разговор с инженером? Какая-то Прозерпина… Какая-то высокоразвитая подземная цивилизация… Его ракета, видимо, способна проникнуть в земные недра достаточно глубоко, но тем ужаснее будет финал для ее экипажа… И, что тогда означает его записка? Знает, что его изобретение погубит участников экспедиции и его мучает совесть?

Если верить древним философом и пророкам, влияние на человеческую историю неких таинственных сил, поражающих могуществом, иногда беспощадных, иногда покровительствующих людям, воистину огромно! Что есть человек? Каким бы он ни был, величие его тщетно… И чем больше он мнит себя всемогущим, тем больше рискует быть в одночасье низвергнутым и поверженным в прах… Планы его порой рушатся самым непостижимым образом… Богатырский конь спотыкается и подводит… Гордый царь теряет вдруг все и скрывается от врагов в пещере… Вельможа хвастает самым высоким покровительством и вдруг внезапно попадает в опалу… Так же и с творением рук человеческих! И с великими замыслами людскими… Вавилонская башня разрушена… Римский форум из «центра Вселенной», из «земного пупа», где решались судьбы целых народов, превращается в руины и служит пастбищем… Крупнейшее судно в мировой истории, восьмипалубный гигант, поглощает морская пучина… Биографии людей схожи, независимо от положения, происхождения, занимаемых должностей… Родился, учился… Женился… Где-то работал… Может быть воевал… Возможно руководил… В любом случае, бурный поток жизни несет человека, подобно спичке в бурлящем весеннем ручье… То она натыкается на отмели…То оказывается в водовороте… Прибивается к берегу… Снова попадает на стремнину и несется дальше к цели, которая ей неизвестна.

Вот и Ленца поток вынес куда-то. А ведь он планировал скоро вернуться домой… Если, конечно, удастся уцелеть в последний момент грандиозной битвы, когда русские ворвутся в Берлин и начнется сражение вокруг, так ненавистного противникам рейха, скрытого в саду имперской канцелярии фюрербункера… Ленц усмехнулся, вспомнив лица обитателей этого мрачного бетонного логова. Скорая и неминуемая схватка с большевиками, похоже, приводила их в трепет… «В тот день Господь мечом Своим грозным, великим и крепким, покарает Левиафана, ускользающего змея, Левиафана, извивающегося змея, ― убьет Он морское чудовище!», – вспомнились Ленцу слова проповедника, арестованного гестапо за попытку сдать американцам без боя город, содержавший еще уцелевшие памятники культуры… Арестовать проповедника, конечно возможно, но кто теперь остановит русские танки? Ленц, как никто другой понимал, что до полного крушения Третьего рейха остались считанные недели. Завтра ему предстоит познакомиться с фюрером… Говорят, от животного страха перед большевиками, он совсем обезумел… Часто впадает в истерики, всюду ему мнится измена… Военных обвиняет в предательстве… Малейшая оговорка, попытка вразумить его, неосторожное слово, может быть расценено, как государственное преступление… Короче, завтрашней ночью следует быть начеку…

Автомобиль, в котором майор возвращался к месту работы, тем временем оказался в Бранденбургском лесу. Здесь, среди мощных мохнатых сосен, в прекрасном живописном месте располагался, построенный в виде гигантской подковы, хорошо замаскированный и глубоко засекреченный комплекс, в котором засело верховное командование вермахта. Ночные звезды дрожали над хвойным лесом. На фоне гигантского пепелища, в которое все больше превращался Берлин, здесь было непривычно спокойно…

Стрелки часов показывали половину шестого утра… Времени на сон почти не осталось.

Ⅱ. Зато, мы делаем ракеты

Тихонечко постучавшись в дверь электролаборатории, оговоренным заранее кодом, Слава дождался, пока изнутри раздастся щелчок замка и его пустят внутрь.

– Ну где ты ходишь все? Три тоста уже пропустил, – упрекнул математика захмелевший Сычев, затем быстро выглянул в коридор и осторожно закрыл дверь за вошедшим.

– Я вам сейчас историю про механика Верещагина расскажу… Вот, товарищи, хохма-то! – Разглагольствовал тем временем порядком раскрасневшийся Фазанов, разливая коньяк по маленьким пузатым стаканчикам. – А дело было так… В прошлую, значит, пятницу, рассказываю я нашим в курилке случай…

Вячеслав уселся за стол, пристроившись между единственной в компании женщиной и веселившим общество рассказчиком. Предупреждающим жестом остановил Фазанова, который пытался поставить для математика полноценный шестигранный стакан и наполнить его до краев, предлагая выпить «штрафную»… Затем подмигнул имениннику, сидевшему прямо напротив.

На столе начальника лаборатории стояло несколько бутылок, на тарелках лежала порезанная закуска, под потолком образовалось густое облако табачного смога… Веселье по поводу дня рождения замечательного, доблестного и заслуженного хозяина данных апартаментов подходило к финалу… Сам именинник по фамилии Нестеров, сидел молча, он уже, видимо, устал от шумного неунывающего разговорчивого Фазанова и дожидался когда наконец можно будет пойти домой… Рабочий день кончился несколько часов назад, официальная часть банкета давно завершилась, за столом остались лишь несколько самых близких приятелей из числа сослуживцев…