Ангелы не осуждают

6.

Владислав Игоревич Семечкин напряженно глядел в окно. Сегодня броское золото растущего под окном небольшого скверика совсем не радовало. Казалось, что есть прекраснее сочетания голубого перламутра чистого осеннего неба и желто-красного фейерверка сентябрьской листвы? Глянешь – и печали прочь. Наслаждение, отдохновение и теплая печаль усталого вечера. В голове сразу картинные нежные пасторальные, мечты о теплом пледе, камине, бокале хорошего красного терпкого вина и успокаивающих объятиях любимой женщины.

Но не сегодня.

Владислав Игоревич встал, нервно посчитал шаги по кабинету, решил даже выпить чай, а потом передумал. Не до чая. Подергал «мышкой» компьютера, открыл почту и матерно выругался сквозь зубы. Сообщение от Алексея. Снова и снова. Никак не угомониться, сволочь. Пока была жива Оленька, конфликты утрясались само собой. Она умела уговаривать, упрашивать тихо, спокойно, без скандалов. «Потерпи, я сама поговорю. Скоро это закончится. Не волнуйся, оно того не стоит». И олигарх Семечкин успокаивался, проблема действительно ненадолго решалась.

Когда Оленька погибла, Алексей совсем «съехал с катушек». Злобный гений их семьи. А он, успешный и почти всесильный олигарх Семечкин, ничего не мог сделать. Ну, не убивать же Алексея, в самом деле. Хотя, очень хочется.

Очередное письмо и очередная гадость. Реальная опасность разрушить так долго создаваемый мир.

Пока олигарх Семечкин размышлял над неприятными новостями, на улице стемнело. Осенняя ночь, зябко кутаясь в рыхлые, драные облака, стала стучаться в освещенные окна квартир. «У вас хорошо. Пустите меня погреться». Но осенней ночи никто не открывал. Зачем кому-то непрошенные, неприкаянные, неласковые гости?

Вот и Владислав Игоревич наглухо закрыл форточку и тяжело вздохнул.

Почему долго нет звонка? Что пошло не так? Он все рассчитал. Привык за столько лет в бизнесе выверять каждый шаг. А ситуация получилась крайне неожиданной.

Почему так долго нет звонка?

7.

Трое мужчин в отутюженных темных костюмах не торопясь, вальяжно вышли из машины. Один из них, высокий симпатичный брюнет, лениво потянулся.

– Сеня, закрой ворота. У кого ключи от двери? – сказал он маленькому, щупленькому, вихрастому напарнику.

– У меня, – откликнулся Сеня и достал из пиджака связку ключей. Затем нагнулся в машину, нажал на пульте нужную кнопку. Ворота медленно закрылись. – Бублик, бери пакет с продуктами.

Бублик, он же Боря, плотный, коренастый мужчина лет тридцати, недовольно ворча под нос, взял сумки, и вся троица прошла к дому.

– Смеркается, – констатировал симпатичный брюнет, пока Сеня открывал бронированную дверь. – Надо бы прожектор включить.

– Для начала надо генератор включить, – все также недовольно ворчал Бублик. – Не могли, что ли место уютнее и комфортабельнее найти?

– Сейчас про это место почти никто не знает. А через полгода мастера ремонт доделают, весной газ с электричеством проведут и тогда тебя, Боря, сюда уже никто не пустит. Идеальный вариант!

– Скажи кому, – фыркнул Бублик. – Тоже мне, гениальный выдумщик.

Мужчины миновали прихожую, большой, серый холл и прямиком вошли в комнату с камином.

– Нудный, ты, Бублик. – Сеня взял у Бориса пакет и сунул ему ключи. – Пойди узников проверь. Уже должны очухаться. Может, надо им чего?

– А чего я? Вон пусть Андрюха сходит, – Бублик мотнул головой в сторону симпатичного брюнета.

– Я, Борян, лучше генератор включу. У тебя он вечно рычит и стартует с пятой попытки, – ответил Андрей и вышел из комнаты.

Бублику ничего не оставалось, как направиться вниз. Но перед выполнением задания мужчина с важным видом порылся в пакете и, вытащив из него небольшое кольцо копченой колбасы, отрезал большой кусок.

– Ты хоть бы руки вымыл, прежде чем еду хватать, – поморщился Сеня.

– А меня микробы бояться. Сами разбегаются в разные стороны. Это вы у нас нежные, интеллигентны, – хохотнул Сеня и, жуя на ходу, пошел в подвал.

Какое-то время было тихо. Затем раздался отборный мат и крик:

– Они свалили!

Сеня и, возвратившийся из подсобного помещения Андрей, побежали вниз.

– Однозначно свалили, – глухо произнес Сеня, растерянно осматривая пустое помещение с кроватями. – Но чем замки открыли? Как специалист говорю – пальцем такие запоры не расковырять. Я сам теткину сумку перетрясал. Отмычек не было!

– А у мужика? – Андрей нервно ходил по комнате

– У него только пакет с пивом был. Да и чё шмонать-то? По всему видно – запойный интеллигент. Фингал под глазом, куртка мятая, джинсы ношенные, – оправдывался Бублик.

– Тогда как они открыли двери? Пошептали: «Сим-сим откройся»? – повысил голос Андрей. – Что делать теперь? Где искать?

– Для начала звонить начальнику надо, – мрачно изрек Сеня.

– Ясное дело, – Андрей достал телефон. – Сейчас позвоним.

Андрей прокашлялся, собрался духом, выдохнул и набрал нужный номер.

– Альберт Григорьевич. У нас и у вас большие проблемы!

8.

Толя снова и снова торопил Настасью.

Господи, она же не маленькая девочка, чтобы ею помыкали! Делай так, делай сяк! Вот выберемся отсюда и уж я ему выскажу!

Бегство произошло стремительно, будто в тумане. Толя проворно выскочил за ворота, Настасья за ним и друзья по несчастью сразу устремились в гущу растущего рядом лесочка. Напоследок, оглянувшись, Настасья заметила, что дом, где их заперли, был единственным на широкой, расчищенной поляне. Рядом находилось несколько новых залитых фундаментов и огороженные колышками, недавно нарезанные участки земли.

Толя бежал первым, таща клетчатую сумку с провизией и накинутый на плечи рюкзак, но Настасья едва поспевала за ним.

– Быстрее, не останавливаться, дыши носом, выдыхай ртом, – снова командовал Толя. – Чего ты там тащишься еле-еле.

– Нормально я бегу, отстань, – вяло отвечала Настасья. – Тут ветки повсюду. Того и гляди в глаз попадут.

– А ты глаза прикрывай.

– Советчик, блин.

Настасья бежала и мысленно ругалась – новый сапог стал натирать левую пятку. Итальянская красота совершенно не годились для гонок по пересеченной местности. Если дело так пойдет и дальше, то вскоре даже идти станет трудно.

Лес становился гуще и темнее. Уходящее солнце уже почти не виднелось из-за высоких елей. Потянуло неприятной сыростью и тоской. Впереди показалась славная полянка.

– Остановись! Больше не могу! – взмолилась Настасья и, тяжело дыша, привалилась к осине. – Ты думаешь, они по нашему следу собак пустят?

– Вряд ли, – Толя тоже привалился к дереву и вытер пот со лба.

– Тогда чего мы несемся, как угорелые? Ты в лесу ориентируешься?

– Ориентируюсь, не бойся, но вряд ли нам это поможет.

– Почему? – Настасья испугано вытаращила глаза.

– Лично я не имею никакого понятия, в какой части области мы находимся. Нет ориентиров.

– Ошибаешься, – не согласилась Настасья. – Не думаю, что коттеджный поселок стали бы разбивать в полной и непроходимой глухомани. Слишком дорого, нерентабельно и трудно найти покупателей. А любой застройщик, прежде всего, заинтересован в скорейшей прибыли. Значит, мы находимся не так уж и далеко от города. В пределах десяти – сорока километров.

– Лучше бы десяти – поморщился Толя. – А ты голова! Откуда такие познания?

– Я в строительстве работаю, – сказа Настасья и огляделась. – Темнеет уже.

– Ночевать будем здесь! Преследователи, я думаю, в лес не сунуться. В любом случае, выбор у нас не велик, – постановил Толя, оглядевшись по сторонам. – Сейчас обустроимся, а остальное решим по ходу пьесы.

– Но у нас нет ни палатки, ни спальных мешков! – запротестовала Настасья. – Давай еще немного пробежим. Вдруг на деревеньку какую наткнемся. Холодно уже, замерзнем!

– Да ты вон, сколько вещей у хозяев стащила. Чего-нибудь сообразим. Помогай мне.

И Толя со знанием дела стал быстро передвигаться по полянке. Настасья нехотя оторвалась от дерева. Ночевать в холодном осеннем лесу на голой земле, в компании нечаянно появившегося в жизни одноклассника, опасаясь набега диких зверей и не менее опасных преследователей – сомнительное удовольствие. Хотя, если рассматривать это как некое увлекательное приключение и новый опыт, то, может, не так и мрачно.

– Быстро собирай сухие ветки, побольше. Складывай кучу. Трухлявые коряги тоже пригодятся для растопки. Да, такие, – Толя командовал, словно заправский инструктор по туристическому спорту. – Теперь неси на поляну обрезанный ельник и палки. Надо торопиться до наступления полной темноты. Сейчас костерочек организую, и сразу станет веселее. Вытряхни пока сумку. Чем мы богаты? Ага, не так уж и плохо. Жаль что проволоки нет. Зато есть пять пар носков. Молодец, как чувствовала!

– Ничего я не чувствовала! – отдуваясь, Настасья притащила очередную порцию ельника. – А зачем тебе носки? Замерз?

– Мы сейчас один носок распустим и будем нитками вязать.

– Господи! Ты еще и спицами владеешь?

– Связывать ветки, глупая.

Настасья ничего не понимала, но предпочла, молча исполнять указания.

Толя принес большую ровную палку с рогатиной на конце и, помогая себе ножом, воткнул палкув землю. Затем быстро приладил к рогатине вторую жердь, закрепив ее внизу, и скомандовал:

– Теперь, делай как я! Эх, давненько я этим не занимался! – Толя стал из набранных палок быстро формировать шалаш, подгоняя Настасью. – Уже почти темно. Сейчас бери ельник и укладывай их таким образом. Плотнее, Настя, плотнее. Доделывай сама, а я займусь костром.

Настасья, взмокшая от активного труда, старательно укладывала колючий и липкий от смолы ельник. Хорошо, что в куртке были тонкие кожаные перчатки. Когда-то она выложила за них уйму денег, но выбирать не приходилось – чистые, не исцарапанные руки важнее.

Буквально через пару минут полянка озарилась светом. Блики грамотно уложенного костра весело плясали. Стало светлее, уютнее и теплее.

– Хорошо как! – воскликнула Настасья.

– А то! – устало улыбнулся Толя. – Осталось доделать шалаш и поужинать. Лично я не ел со вчерашнего дня.

–Я с утра. – Настасья поняла, как проголодалась. – Хочу есть, пить и спать.

– Правильная последовательность, подруга!

Вместе доделали шалаш, связывая ветки между собой распущенной из носка ниткой и, выстелая дно теми же еловыми ветками. Подкатили поближе к костру несколько бревен для сидения. Затем, с трудом открыв консервы, вскипятили в кружке воду, и, обжигаясь, кинули туда моментальные макароны. А после, ели одной ложкой на двоих, и казалось, ничего нет вкуснее «бычков в томатном соусе», с раскисшей дешевой лапшой. Чуть насытившись, Толя перевел дух, еще раз вскипятил в освободившейся кружке воду и кинул туда горсть каких-то трав.

– Что это? – удивилась Настасья

– Зверобой, земляника и еще одна травка, название которой уже не помню. Сама видишь. осень. Мало чего осталось. Но хоть что-то нашел, для аромата.

– Толя,. – Настасья с восхищением смотрела на бывшего одноклассника. – Ты кто? Джеймс Бонд?

– Если бы, – грустно вздохнул Толя. – Я неудачник. А строить шалаши и разводить огонь меня научили родители в детстве. Они постоянно по экспедициям разным ходили. Мама историк-краевед, папа – археолог. Иногда меня не с кем было оставить, вот я с ними повсюду и таскался. Научился многому, но не думал, что знания пригодятся в таком зрелом возрасте. Да, и в такой нелепой ситуации.

– Кстати о ситуации, – Настасья достала из упаковки новый плед и, набросив его на плечо, предложила. – Садись рядом, укройся. Холодно. Будем думу думать.

Сев рядом, Толя без стеснения набросил второй край пледа.

– Я надумал, что воровать меня совсем незачем. Хоть убей, не знаю ни одной причины.

– Но ты же высококлассный реставратор. Вспомни, вдруг вещь раритетную, но ворованную чинил. Или, невзначай, разговор какой подслушал. Или увидел того, кого не должен был увидеть. Ты в богатых домах бываешь, работаешь с людьми не любящими, подчас, афишировать свой достаток.

– Так оно. Но мир, в котором я кручусь, очень узок. Редко бывают случайные люди. В основном, знакомятся и работают по рекомендации. О чужаке или опасном человеке сразу бы доложили. Слишком большие деньги вертятся и слишком важные люди задействованы.

– Но припомни, вдруг случилось недавно что-то настораживающее, – допытывалась Настасья.

– Нет, не помню. Как раз накануне был очень выгодный заказ – часы с кукушкой. Девятнадцатый век. Германия. Чудесно сохранились. Чуть отладил механизм и почистил. А денег отвалили порядочно за срочность. Сын вез отцу подарок в Мексику, чтобы тот родину не забывал. Починил, отдал, деньги получил. Больше ничего.

– А может мафиози какой, находящийся в федеральном розыске, тебе на реставрацию часики давал?

– Вот неугомонная! Откуда ж я знаю – в розыске или нет. Мне звонят, просят принять, водитель привозит вещь. Заказчика иногда и не вижу.

– А кто звонит?

– Очень уважаемые и надежные люди! – Толя сделал акцент на последние два слова. – Я давно работаю и без осечек.

Толя встал и подбросил в костер несколько толстых веток.

– Эх, жаль не топора. Я бы сделал костер из бревна на всю ночь. А так надо будет вставать и подбрасывать. Ночи теперь холодные, огонь обогреет. Даже в шалаше от него теплее.

Позади шалаша, в темноте полуголого осеннего леса, раздалось шуршание и возня. Настасья вздрогнула и схватила Толю за руку.

– Медведь?

– Ну, ты скажешь! – рассмеялся одноклассник. – Поди, белка или заяц. Ты еще волка вспомни!

– Они здесь водятся? – у Настасьи моментально пересохло во рту.

– Да кто ж их знает! Я часовщик-реставратор, а не лесник местный.

– А если к нам в шалаш ночью гадюка заползет?

– Морозы скоро. Гадюки и прочие гады, вместе с хомяками и мышами, в спячку готовятся. Не до нас им.

Настасья боязливо огляделась по сторонам. Блики от огня, отражаясь на шевелящихся от ветра ветках, рисовали то раскрытую волчью пасть, то змею, размером с анаконду, то стоящего на задних лапах грозного медведя.

– Все равно – страшно.

– Не боись, уж ночь переночуем, – Толя протянул Настасье пакет с печеньем. – Будешь или на утро оставим?

– На утро, – ответила Настасья. Как ей хотелось сейчас к любимому олигарху Семечкину в большой, охраняемый дом. Чтобы чистой и благоухающей после теплого душа, лежать в неге на большой мягкой кровати. А после целовать своего олигарха и пребывать в совершенной уверенности – завтрашний день будет еще лучше!

Пока Настасья мечтала, Толя поверх шалаша набросил резиновую китайскую скатерть.

– А это еще зачем? – спросила Настасья.

– Вдруг дождь заморосит. Да и теплее так, – со знанием дела ответил Толя. – Обувь мы с тобой снимем и поставим неподалеку от костра – пусть сохнет, а сами носки наденем

– А я еще и свитера толстые стащила.

– Вот и хорошо. Под куртки пойдет для тепла, – Толя вновь присел рядом. – Теперь ты расскажи о себе.

– Работаю в строительной фирме. Ничего криминального. Правда. То, что знаю я, знают еще человек десять. Поэтому красть меня незачем. А что касаемо олигарха… – Настасья вздохнула. – Год назад я рассталась с женихом и, работая над очередным проектом, встретила Семечкина. Он хороший, добрый, любит меня.

– А ты его?

– И я.

– Наверное, так бывает, – Толя загрустил. – У меня от первого брака сын растет. Славный парнишка, умный, любознательный живой.

– Почему развелся?

– Женился сразу после института. Нинка тогда слыла красавицей. Да и сейчас тоже ничего. Я лет в двадцать пять по глупости влип в историю, подрался. Получил два года условно. Жена сказала, что не может жить с уголовником. И ушла, забрав маленького сына Петьку. Потом узнал, у нее хахаль на стороне имелся. И не абы какой, а директор рынка. Я к тому времени еще на ноги не встал, работал мастером на радиозаводе. Куда уж до директорских миллионов. Подумал я и решил жизнь поменять. Устроился простым подмастерьем к одному старому еврею. Уникальный был человек. Всему меня научил и постоянно заставлял книги умные по профессии читать, даже историческую литературу. «Реставратор обязан много знать. Иначе и вещь выгодную можно упустить, и впросак легко попасть». Дело постепенно пошло. Появились постоянные клиенты. Пять лет назад я снова женился и снова развелся.

– Чего так?

– Не сошлись характерами, – Толя подтолкнул в огонь толстое бревно.

– Понятно. Нескладуха, – протянула Настасья.

Некоторое время они молчали, глядя на острые жаркие языки костра.

Тихо, темно, таинственно и совершенно неизвестно, что случится завтра.

– Получается, будто и красть-то нас не зачем, – подытожил Толя.

– Но нас украли, – сказал Настасья.

– Ладно. Утро вечера мудренее. Ложимся спать. Завтра выйдем пораньше. Если повезет, найдем дорогу, – Толя встал. – Давай свои свитера и носки. Укроемся пледом. Как-нибудь переночуем. В шалаш от костра тепло идет. Я пару раз встану и подвину толстые бревна, чтобы жар в нашу сторону шел.

Одноклассники, кряхтя и ворча, забрались в шалаш. Запихнув под голову сумки и укутавшись пледом, старались не замечать тонких гибких иголок, впивающихся в бока.

Густой смолистый запах, заунывно шепчущий ветер и бесконечная усталость от насыщенного событиями дня, сделали свое дело. Свернувшись калачиком и уткнувшись в Толино плечо, Настасья ровно задышала, уснув глубоким, на редкость счастливым сном.

9.

Секретарша Катенька никогда не слышала, чтобы начальник кричал. Никогда! Он даже не имел привычки повышать голос. Именно поэтому, произошедшее несколько минут назад событие, вызвало у нее эмоциональный шок и практически «прибило к стулу».

Начальник половину дня разыскивал заместителя по безопасности Альберта Григорьевича. Сам ему звонил, поручал Катеньке, но безрезультатно – никто не знал где заместитель. «Абонент находится вне зоны действия сети или выключил телефон». И так постоянно!

Пять часов вечер. Шесть. Семь. Катеньке и раньше приходилось подолгу задерживаться – то переговоры важные, то сборы начальника в командировку, то срочный отчет. За переработку ей прилично платили. Сколько конкретно, никто кроме главного бухгалтера не знал, но судя по недавно купленной Катенькой новенькой машине, жаловаться не приходилось. Вот и работала девушка старательно, часто без выходных и перерывов на обед.

Около восьми вечера, когда Катенька, наконец-то, отпущенная начальником домой, красила перед уходом губы, на пороге кабинета появился Альберт Григорьевич. Злой, красный, взлохмаченный. Он, не здороваясь, быстро прошел к начальнику.

Вначале было тихо. А потом…Начальник кричал, «визжал, как резанный», стучал кулаком по столу и, казалось, даже разбил несколько стаканов. Что же могло вызвать такую бурю? Настоящий коллапс, взрыв и смерч в одном флаконе!

Резко наступила тишина. Альберт Григорьевич еще более красный и взлохмаченный вылетел из кабинета.

– И чтобы через час Следопыт был у меня в кабинете. Хоть с Луны его принеси! – рявкнул начальник вслед убегающему заместителю. Он вышел в приемную и, грозно насупив густые брови, вытер потную лысину большим клетчатым платком. – Екатерина, принесите мне чай. Быстро!

Катенька, нервно сглотнув, послушно кивнула в ответ. Но из-за сильного удивления, так сидела в немом оцепенении, пока в приемную опять не заглянул начальник.

– Екатерина, – начал он виновато. – Мне бы чаю. Сделайте, пожалуйста, и идите домой. Поздно уже.

– Хорошо, Владислав Игоревич, – пролепетала Катенька и, поправив белоснежные манжеты, направилась к столику с чайником. – Давайте ужин вам закажу в кафе напротив. Привезут через полчаса. Чего чаем-то пустым давиться?

– Не хочу есть, – вначале было отмахнулся олигарх Семечкин, но передумал. – Закажите на двоих. Больше мяса, овощей, хачапури. А чай я и сам заварю.

Катенька окончательно расслабилась, быстро сделала по телефону заказ, и выпорхнула на свежий, прелый, пахнущий первым морозцем воздух. Подступивший бархат ночи мягко подтолкнул ее вперед к ярко светящим осенним звездам. «Езжай домой, девочка. Забудь все неприятности сегодняшнего дня. Будущее совсем рядом».

Катенька весело подмигнула далеким звездам и, легко выдохнув дневной сумбур, поторопилась к своей новенькой машинке.

Следопыт приехал ближе к десяти вечера. Невысокий, поджарый, рыжий, нос картошкой, в молодежном спортивном «прикиде». Если бы олигарх Семечкин не знал его больше пяти лет, то подумал, что перед ним студент последнего курса института физкультуры и спорта.

Следопыт поздоровался легким кивком, глянул на накрытый стол и коротко сказал:

– Вначале ужинаем. Дела потом.

Владислав Игоревич, давно усвоивший простой ритуал «разговора на сытую», дал гостю вилку и предложил коньяк.

– Нет, за рулем, – сухо ответил Следопыт. Он медленно, со вкусом поглощал пищу, иногда причмокивая от удовольствия. Ел, задумчиво поглядывая на олигарха Семечкина, не проронив ни слова.

А Владиславу Игоревичу кусок в горло не лез. Он лишь тихо потягивал коньяк, закусывая его красивым крупным черно-маслянистым виноградом, и терпеливо ожидал. Ритуал нарушать нельзя. Тем более, от этого рыжего курносого сейчас зависело очень много.

Минут через двадцать Следопыт удовлетворенно откинулся в кресле и спросил:

– Чего звали?

– Да тут такое дело, – нервно начал олигарх Семечкин, вновь потянувшись за большим клетчатым платком.

10.

Настасья спала крепким счастливым сном. Как и пол года назад, ей снилось бескрайнее ярко-желтое пшеничное поле, жаркое тягучее солнце, стремительные звонкие стрекозы и прозрачная голубизна летнего неба. Такие сны никогда не обманывают!

– Настя, вставай. Почти расцвело, – будил Толя.

– А сколько времени? – спросила Настасья, не желая выползать из под нагретого пледа.

– Восьмой час. Вставай. Сейчас чай заварю.

Настасья лениво открыла глаза и нехотя выползла из шалаша. Костер по-прежнему горел, распространяя вокруг жаркое тепло. Посеревшее небо заволокло тучами и в воздухе пахло будущим дождем. Захотелось нырнуть обратно в свой лесной походный дом и, укутавшись в плед, подремать еще пару часиков. Но нельзя. Надо идти вперед.

Сапоги, стоящие неподалеку от костра, хорошо просохли и Настасья их с удовольствием надела. Тепленько!

В металлической кружке закипела вода.

– Толя! Вода кипит! Давай свою заварку!

Толя вышел откуда-то сбоку, неся на ладони горсть листьев и несколько засохших ягод.

– Сейчас заварим. Вот глотнем кипятка и пойдем дальше.

– Дождь, наверное, будет, – Настасья ткнула в небо.

– Будет, чтоб ему! – Толя высыпал импровизированную заварку. – Поэтому и надо поторопиться. Кстати, ты не замерзла ночью?

– Не особо. Тепло от костра и одежды. А ты? Вставал подбрасывать?

– Пару раз. Бревна глубже засовывал. Хорошо, что ты свитера с носками стащила.

– Да в таком стрессе и дом на себе могла бы утащить!.

Друзья молча пошвыркали кипяток с черствым печеньем. Побросали вещи в сумки, загасили землей костер, и стали решать, в какую сторону идти.

Единого мнения не складывалось.

– Знаешь, решай ты, – неожиданно сказал Толя, окинув полянку хозяйским глазом. – У женщин интуиция намного лучше. Закрой глаза, прислушайся к себе, спроси, где нас ждет выход.

– Ладно, попробую.

Настасья выдохнула, закрыла глаза и, постаравшись максимально расслабиться, задала один единственный вопрос: «Где наше спасение?»

Вначале ничего не получалось. В голову лезли сторонние тревожные мысли. Глупое, нелепое состояние. Но через некоторое время, острый порыв ветра, словно ткнув Настасью в спину, внятно шепнул:

– Иди за мной.

– Ладно, – мысленно ответила Настасья, открыла глаза и скомандовала.

– Туда. За ветром!

– Как скажите! – отчего-то обрадовался Толя.

Часа три они бездумно брели вперед. Несколько раз Толя указывал Настасье на следы.

– Смотри, это зайцы. А это волки бегали. А вот тут медведь прошел.

Оптимизма Настасье такие новости не добавляли. Она молча кивала и, ускоряя шаг, торопилась по указанному ветром пути. А вскоре начался и обещанный дождь. Мелкий, нудный, холодный с отчетливым запахом одиночества и безысходной тоски.

Настасья мигом достала подростковый дождевик и, кряхтя, с трудом натянула его на себя. Затем выдала Толе резиновую скатерть.

– Вот наматывай на плечи, как сможешь. Не хватало для полного счастья промокнуть, простыть и тяжело заболеть.

– Так-то, да, – Толя смешно, нелепо перевязался грубой скатертью. – Пойдет? Глянь, я спину полностью закрыл?

– Нормально, – одобрительно хмыкнула Настасья. – Осталось тебе еще голову укутать. Постой.

Настасья вытащила из рюкзака пустой пакет и соорудила на голове друга, что-то на подобии тюрбана. Отойдя подальше, окинула Толю критическим взглядом.

– Мда, жаль, телефона нет. Такие яркие моменты жизни надо запечатлевать для истории.