Инга возвращает любимого

Ведьма кивнула на стоящего рядом Дьявола и, зло ухмыльнувшись, продолжала усиленно шамкать:

«Дьявол, который, честно говоря, больше не желал с тобой иметь никакого дела по вполне понятной причине, стоит перед тобой. Если бы ты знала, как нелегко мне было его уговорить. Уж я уламывала его, уламывала по-всякому, а он всё не соглашался. «Не хочу, говорит, с этой наглой пигалицей больше встречаться, потому что с ней одни неприятности, с ней я чувствую так, будто и не Дьявол я вовсе».

Здесь старуха-ведьма снова приостановилась и жалобным, даже страдальческим взглядом оглядев Дьявола с ног до головы, пробормотала:

«Видишь, что ты с нечистой силой творишь? Нечистая сила постепенно перестаёт быть нечистой и постепенно превращается в чистую».

Старуха-ведьма внезапно расхохоталась, видимо, ей здорово понравился придуманный ею каламбур, но быстро успокоилась и продолжила:

«Но, как ты сама убедилась, я всё-таки сумела уговорить этого самого джентльмена, то есть, извини, Дьявола согласиться на встречу, поэтому теперь ты моя должница, как говорится, услуга за услугу, или, как там у вас ещё говорят: «баш на баш». Так что не забывай, дорогуша, что теперь я в любой момент, имею законное право потребовать от тебя выполнить любую мою просьбу».

Здесь моему терпению пришёл конец, и я выкрикнула прямо в лицо этой проклятой ведьме:

«Хватит пороть мне всякую бестолковщину. Некогда мне тебя, старуха, слушать. Мне уже давно пора действовать. Спасибо тебе, конечно, за твою услугу, за то, что ты, в конце концов, свела меня с Дьяволом. Но всё же испытания в этот раз были настолько ужасные, что я только каким-то невероятным чудом осталась жива».

В этот момент, наконец, заговорил сам джентльмен (извините, Дьявол).

«Ты, бывшая распутная девица, производишь на меня очень странное впечатление. Я же тебе ясно в прошлый раз объяснил, что теперь ты «не моего поля ягода», что теперь я не твой. Я имею дело только с определённой категорией распутных и развратных девиц, которых на земле, поверь мне, великое множество».

Тогда я перебила Дьявола:

«Я всё прекрасно помню, уважаемый Дьявол. Но я не виновата, что мой возлюбленный сглупил, не разобравшись в истинных намерениях этой коварной куртизанки, и благополучно попался в её соблазнительные сети. Ты прекрасно понимаешь, что я не имею никакого права допустить, чтобы Марк так нелепо и глупо погиб. Поэтому я прошу тебя только одного – сведи меня с ним, а там я уже начну действовать самостоятельно, не нуждаясь в твоей помощи и поддержке».

Здесь коварная усмешка исказила дьявольское лицо:

«Это тебе только так кажется, что ты освободишь, если, конечно, у тебя это получится, своего принца, и дело с концом. Нет, милая, я теперь хорошо изучил твой характер и абсолютно не сомневаюсь в том, что тебе потом ещё многого захочется».

«Я не пойму тебя, коварный Дьявол, на что ты намекаешь?!» – Выкрикнула я, потому что, действительно, не поняла его смутные намёки.

Дьявол долго молчал, а затем медленно проговорил:

«Давай буду говорить всё-таки я, а ты терпеливо дожидайся конца моего объяснения, не перебивая, иначе, я просто скроюсь, и все твои предыдущие испытания пропадут зря. Договорились?»

«Хорошо, – с большой неохотой ответила я, – договорились, перебивать тебя не буду, обещаю».

«Ну, вот и хорошо, – поддержал меня Сатана, – тогда слушай внимательно и мотай на ус. Я не собирался с тобой встречаться, потому что честные, непорочные, а, наоборот, благородные девушки мне не нужны. Но когда ко мне пришла старуха-ворожея и рассказала о твоих желаниях, хотя, я и без неё всё прекрасно знал, я решил поступить очень просто. Я сказал этой ведьме, что встречусь с тобой лишь после того, как ты пройдёшь тяжёлые испытания, чтобы встреча со мной явилась для тебя своеобразной наградой за твои труды».

Здесь Дьявол на короткое время замолчал, а затем, чуть отвернувшись от меня, пробормотал:

«Я сказал старухе, чтобы она обеспечила тебе такие тяжёлые передряги и ужасы, чтобы ты обязательно погибла, чтобы тебя никакие, абсолютно никакие случайности, не могли спасти. Иначе говоря, я решил избавиться от тебя раз и навсегда, потому что ты мне надоела».

Когда я услышала сказанное Дьяволом, то мне стало до боли обидно и за себя, и за своего любимого, и за всех честных и бескорыстных людей на этой планете. Я даже почувствовала, что мои глаза уже стали влажными от выступивших на них слёз. Я с огромным трудом проговорила, словно разговаривая сама с собой:

«Неужели тебе меня совсем не жалко, неужели ты решил расправиться со мной только лишь за то, что я перестала быть порочной и развратной, только за то, что я стараюсь теперь быть честной и бескорыстной?»

Дьявол усмехнулся и нехотя ответил:

«Понимаешь, всё в этом мире гораздо сложнее, чем ты думаешь. Да, я олицетворение ужасных сил порока и меня никто не переделает, поэтому я ОБЯЗАН выполнять именно свою миссию, то есть поддерживать порок, разврат, обман, иначе я не выполню своё предназначение. Я поручил старухе уничтожить тебя, и не скрываю этого».

Дьявол опять прекратил говорить на короткое время, скорее всего обдумывая, как ему более чётко выразить те мысли, которые он собирался выразить. Наконец, он решился продолжать:

«Вообще, в вашем человеческом мире, порок, обман, ложь, часто выступают впереди, как говорится, идут на первом плане, хотя многие простые людишки, либо не замечают этого, либо не обращают особого внимания. Между тем в этом вечном соперничестве порока со справедливостью, в этой вечной борьбе коварства с добротой лежит весь смысл существования разумной жизни не только на вашей планете, но и, вообще, везде».

Дьявол снова перестал говорить, хотя мне показалось, что он что-то шепчет сам себе. Но я продолжала упорно ждать, не нарушая своего обещания не перебивать Беса. Наконец, Сатана продолжил говорить, хотя я хорошо понимала, что даётся ему этот наш разговор (или, своеобразная беседа) с огромным напряжением всех его внутренних дьявольских сил:

«Порок, разврат, ложь и коварство постепенно завоёвывают главные роли, оттесняя честность и порядочность. Честные и порядочные страдают больше и погибают гораздо чаще развратников и лжецов. И в этом только моя заслуга. Чем больше разврата и порока я посылаю в этот мир, всё более превращая его в жестокую и ужасную сумятицу, тем успешнее я выполняю своё предназначение».

Тогда я всё-таки решилась перебить Беса, понимая, что он ещё долго может рассуждать о превратностях, как его судьбы, так и судьбы всей цивилизации, а мне необходимо было торопиться. Поэтому, я решительно и довольно настойчиво произнесла:

«Мне не стоит так подробно рассказывать о предназначении Дьявола в этом суровом мире, я об этом прекрасно осведомлена. Я хочу, чтобы ты, Сатана, как можно быстрее перенёс меня к моему возлюбленному в древний Китай, где ему угрожают огромные неприятности, а я просто обязана успеть спасти его, или же мы погибнем вместе».

«Хорошо, – пообещал мне Сатана, – я закончу быстро, но только должен честно признаться тебе, что когда старуха-ведьма сообщила невероятную весть о том, что ты каким-то непостижимым образом осталась жива, я ей не поверил, потому что в этот раз я тебе не собирался помогать. Я, как тебе уже признался, специально просил отправить тебя на верную гибель, потому что ускользнуть от такого количества озлобленных хищников, которые бесконечно преследовали тебя, ни при каких обстоятельствах невозможно. То есть, получается, что ты совершила невероятное и, честно скажу, я почти стал уважать тебя, хотя Дьявол, как ты сама понимаешь, на это никакого права не имеет. Но ты, видимо, особенная личность».

«Ты мне льстишь, Сатана, – ответила я, не скрывая определённую гордость, – но если бы ты знал, проклятый Бес,– мой голос задрожал, – если бы ты знал, каких неимоверных усилий мне это стоило. Сколько раз я прощалась с жизнью, сколько раз я ускользала от неизбежной смерти в самый последний момент, сколько раз простая случайность спасала меня, ты бы так не говорил, а просто посочувствовал бы мне».

«Я всё прекрасно знаю, – ответил Сатана, – но Дьяволам неведомо сострадание и сочувствие, поэтому я тебя должен предупредить, а ты меня слушай внимательно и старайся всё запомнить».

«Я понимаю тебя, проклятый Бес, – в этот раз я сама не поняла, как снова решилась перебить проклятого монстра. – Ты, видимо, хочешь сказать, что не собираешься нам дарить долгожданную свободу просто так, а мечтаешь, чтобы мы, в очередной раз попадали в очень тяжёлые, фактически безвыходные ситуации. И, либо мы честно погибнем, либо, если конечно, нам в очередной раз повезёт, выкрутимся, и только тогда ты нас отпустишь в реальный современный мир, ведь это так, я правильно догадалась?»

«Да, – ответил сразу Дьявол, – рассуждаешь ты абсолютно правильно, но не до конца. Действительно, ты очень скоро окажешься недалеко от древнего Китая, но, это вовсе не значит, что твой возлюбленный сразу кинется к твоим ногам, и вы быстро оттуда сбежите. Я честно признаюсь, что не позволю вам это сделать до тех пор, пока вы не преодолеете положенные вам смертельные испытания. Впрочем, зачем я это говорю, ты ведь обо всём сама догадалась, да тебе и не привыкать».

«А я в этом и не сомневалась, что же ещё ты нам можешь предложить, злобный Сатана? Конечно, только новые бесконечные испытания, которым не будет конца и края?»

«Видишь ли, – здесь Дьявол почему-то засмущался, – испытания, конечно, для вас продолжатся, но некая странность ситуации будет состоять именно в том, что отдельные из этих самых испытаний станут твоей личной инициативой».

«Что? – Я была не просто удивлена, я была шокирована и потрясена, – это как понимать, бесовское отродье, какая здесь может быть моя ЛИЧНАЯ ИНИЦИАТИВА?»

«Сейчас, пока, это тебе невозможно представить, – ответил хитрый Бес, – но со временем ты всё прекрасно поймёшь и перестанешь удивляться».

Здесь, Дьявол, наверно впервые, взглянул на меня не столь угрожающим и, главное, почти бесхитростным взглядом, чем меня сильно удивил. У меня даже мелькнула оригинальная мысль, от которой мне самой стало довольно смешно: «Перевоспитывается, Сатана, и в этом, безусловно, есть и моя определённая заслуга».

Но затем я сразу поняла, какая несусветная глупость пришла мне в голову, потому что никакому перевоспитанию Дьявол не подвержен, как не подвержены перевоспитанию, например, те крокодилы, которые так усиленно стремились сожрать меня.

В это время Дьявол продолжал нравоучительно вещать:

«Повторяю, до всего ты сама додумаешься со временем, а сейчас я тебе только хочу напомнить, что насчёт знания языков тех самых разных народов и сущностей, которые встретятся на твоём запутанном пути, беспокоиться ты не должна. Ты будешь общаться с ними совершенно свободно, как будто сама являешься носительницей их языков. То же самое, произойдёт и с твоим другом, если, конечно, у тебя, вообще, получится встретиться с ним. Более того, я облегчу тебе задачу ещё и тем, что все люди разных национальностей, например пленные-рабы, будут общаться также свободно не только с вами, но и друг с другом. Вот видишь, какой я добрый Дьявол, а ты всё чем-то недовольна».

Здесь Бес сразу как бы осёкся и быстро закончил, торопя меня:

«Ничего больше говорить не буду, потому что, действительно, пора тебе отправляться в далёкий путь, чтобы спасти своего возлюбленного. Ты своими уже пройденными смертельными испытаниями вполне заслужила встретиться с любимым. Поэтому, хоть я и настоящий Дьявол, или, как ты часто повторяешь, дьявольское отродье, всё же не могу не пожелать вам обоим успеха, но предупреждаю, что на мою помощь или на помощь бабки-ворожеи, надеяться вам нечего».

«Я всё поняла и ко всему готова, – быстро ответила я Сатане, и поторопила его, – давай же, наконец, отправляй меня в далёкий путь к моему любимому с которым я уже давно мечтаю встретиться».

Глава 4

Я сразу оказалась на лесостепной равнине и стояла в полнейшей растерянности. Кругом огромного пространства, окружающего меня, я не видела ни души. Тревожные мысли стали упорно проникать в мою голову:

«Видимо, где-то здесь, неподалёку находится Великая армия народа Хунну, которая мечтает поработить Китай. Эта армия, об этом мне было хорошо известно, сильная и мобильная, в которой прекрасно действуют разведывательные отряды. А где же китайцы, тот их передовой отряд, о котором в письме мне сообщал Марк? Вполне вероятно отряд находится где-то рядом, идёт скрытным маршем на пути к государству великих Хунну, чтобы неожиданно атаковать сильнейшую армию этого воинственного народа.

В общем, я пока не имела ни малейшего понятия, как именно я должна действовать. Поэтому, решила не двигаться с места, чтобы окончательно не запутаться. Вскоре наступили сумерки, и я отважилась переночевать в мягкой, достаточно тёплой траве, которая росла повсюду, выбрав для своей ночёвки наиболее удобное для этого место.

Когда наступили сумерки, я улеглась прямо на траву. Усталость и переживания недавнего времени быстро сказались на моём самочувствии, и я почти сразу заснула крепким сном праведника. Во сне я снова чётко увидела, как мой возлюбленный склонился надо мной и что-то стал мне быстро говорить. Но он почему-то говорил так тихо, что я почти ничего не могла разобрать. Единственное, что мне удалось услышать, было всего два слова: «берегись» и «обман».

Я прямо во сне прикинула, что обман связан с тем, что моего любимого Марка обманула подлая куртизанка, поэтому я эту хитрую обольстительницу, как и её богатого отца, тоже должна остерегаться.

Я проснулась от странного шума, который, буквально, грохотал в моих ушах. Моментально вскочив, я приподнялась из травы и сразу увидела, как ко мне с довольно большой скоростью приближаются вооружённые группы всадников. Ещё чётко не видя их лиц, я сразу догадался, что это и есть тот самый передовой отряд китайцев, направленный против Хунну, в котором должен находиться мой любимый Марк.

Я, не торопясь, стараясь держаться как можно увереннее, направилась в сторону этого отряда. Но я не учла одного важного обстоятельства. Если читатель помнит, то когда я улепётывала от нильских крокодилов, то вынуждена была снять с себя платье, чтобы выдать это платье за саму себя, и осталась в одном купальнике. Впопыхах, я забыла попросить новое платье или какой-нибудь костюм у Дьявола, а он, видимо, специально не напомнил мне об этом.

Нравы древних (да и нынешних) китайцев очень строгие. Только представьте себе, навстречу вооружённому отряду воинственных мужчин выходит молодая девушка почти нагишом, в одном лишь тоненьком купальном костюме. Это было не просто верхом неприличия, это было нечто такое, что бы мы сейчас назвали совершенно определённым словом – «разврат».

Женщины в Китае в давние времена носили длинные рубахи и широкие штаны, скрывавшиеся под верхней одеждой. В Китае до сих пор чтят древние традиции ношения одежды и носят её, как и в древности, по определённым правилам. Встретить в Китае девушку в платье с глубоким декольте или в бикини, даже в наше время, попросту невозможно. А в древности, тем более, это совершенно исключалось. Для непосвящённых в эти термины мужчин отметим, что глубокое декольте – это значительный вырез спереди или сзади платья, который вполне может достигать линии талии или даже ниже. Что касается бикини, это как раз именно то, в чём я оказалась. Это открытый женский купальник, состоящий из двух элементов. Один элемент прикрывает женскую грудь, а другой – сами знаете что.

По всему выходило, что перед громадной толпой вооружённых мужчин, в том числе молодых, некоторые из которых ещё никогда не видели молодую девушку в подобном одеянии, расценивая её как порочную, выступила как раз именно такая девушка. Этим самым она шокировала своей откровенной одеждой подобную публику. Они посчитали, что какие-то племена бросили эту куртизанку прямо на дороге, предварительно напоив её пьянящим зельем или специальными травами, употребляя которые, человек теряет рассудок. И теперь она, совершенно ничего не соображая и не понимая, полуголая шатается по степи. Но о том, что они могут принять меня за шпионку коварных Хунну, об этом я в тот момент не подумала.

Это был, без всякого для меня сомнения, тот передовой отряд, в котором находился Марк, на значительном расстоянии от которого возможно уже двигались основные силы китайской армии. Впереди этого многочисленного отряда ехала кавалерия. Я знала, что именно в эпоху Хань китайская кавалерия превратилась в главный и решающий род войск, сменив в первенстве боевые колесницы. Когда передовые всадники-кавалеристы приблизились ко мне, я поняла, что они относятся к отряду лёгкой китайской кавалерии того времени.

Передовой отряд, скорее всего, выполнял разведывательные функции, то есть должен был определить, где именно располагаются главные военные силы коварных Хунну. Кроме того, этот отряд, видимо должен был наносить ощутимые удары по небольшим вражеским отрядам и группам, разорять поселения Хунну, убивать и захватывать в плен простых жителей, может быть, даже сжигать какие-то военные и стратегические объекты. В дальнейшем же, когда приблизится основная армия, передовой отряд должен был принять на себя первый удар в качестве авангарда. Но всё это было лишь моим предположением, я ведь не являлась китайским полководцем, а была лишь обычной глупенькой девушкой двадцать первого века, которая допустила непростительную ошибку, открыто представ перед таким сильным боевым отрядом в одном купальнике.

Я разглядела на всех всадниках кожаные доспехи, под которыми виднелся традиционный китайский халат. На голове каждого воина была одета кожаная шапка. Оружие лёгкого кавалериста было приспособлено для ближнего боя. Поэтому каждый всадник, как я когда-то читала, имел мощное оружие, так называемый клевец «цзи». Это было длинное копьё, на которое, помимо острого наконечника обязательно насаживалось два или три комплекта узких крючковатых лезвий, сильно напоминающие острые кинжалы. Каждое лезвие имело посередине продольное утолщение, придающее ему необходимую прочность.

«С таким оружием, – подумала я, – если, конечно, хорошо им владеть, вполне можно довольно успешно вести ближний бой и с пехотой и с кавалерией противника».

Правда, среди кавалеристов, я заметила небольшое количество конных лучников, вооружённых луками и стрелами. Я прекрасно знала, что эти самые лучники прекрасно умеют с достаточно большого расстояния метко поражать противника.

Позади кавалеристов стройными рядами вышагивали пехотинцы. Я знала, что во времена империи Хань, в отличие от империи Цинь, пехота уже играла не основную, а только вспомогательную роль в китайской армии. Пехотинцы, например, прикрывали тылы, обеспечивая удобные пути передвижения для кавалерии, иногда проводили небольшие разведывательные вылазки и т.д.

Солдаты-пехотинцы были одеты в традиционный китайский запашной халат, когда наиболее широкая сторона халата запихивается или накидывается на другую более узкую сторону. Вооружены пехотинцы, как я сразу заметила, были тем же самым клевцом «цзи», чтобы так же, как и кавалеристы успешно вести ближний бой с конницей врага.

Ко мне сразу вплотную приблизилось несколько воинов-кавалеристов, которые взяли меня в плотное кольцо. Один из кавалеристов очень умело накинул на меня аркан и, легонько хлестнув своего коня, быстро поволок в гущу толпы, видимо к командиру отряда. Действительно, я не ошиблась. Через минуту я предстала перед воином, который выделялся богатыми доспехами с позолотой, красивейшим вороным конём, богатой шапкой на голове, но, прежде всего, он выделялся своим суровым взглядом начальника, который не допустит никаких вольностей в доверенном ему войске.

Командир пристально оглядел меня со всех сторон. Я старалась держаться как можно спокойнее среди такого огромного количества воинов-мужчин, внимательно рассматривающих меня, фактически, полуобнажённую женщину. Конечно, такое показное спокойствие мне давалось с огромным трудом. Тогда я решила немного отвлечься и внимательно вглядеться во внешность окружающих меня людей.

Все прекрасно знают, что китайцы относятся к монголоидной расе. Говорят, что прародиной монголоидов является восточная Азия. Если представить, что им приходилось проживать на территориях, где песчаные бури проходят довольно часто, то можно без всякого сомнения утверждать, как негативно эти бури отражались на человеческом зрении. В результате у монголоидов, в том числе у китайцев, был сформирован особый, довольно узкий разрез глаз.

Я внимательно посмотрела на командующего войском и очень чётко заметила не только узкий разрез его тёмно-карих проницательных глаз с многочисленными складками и густыми ресницами, но и плоское строение лица с выступающими скулами. Волосы же на его голове были чёрные и прямые, бороды и усов у командира отряда не было.

Командир, когда меня подвели совсем близко к нему, скривил недовольную гримасу и с нескрываемой злобой проговорил:

«Что это такое? Как вы могли допустить этакую мерзость? Наш отряд скрытно пробирается к неприятельским позициям, готовясь…» Здесь он внезапно умолк, видимо чтобы не сболтнуть лишнего. Но затем предводитель отряда от злобы и негодования начал слишком тяжело дышать, мне даже показалось, что он задыхается. Кроме того всё его лицо начало покрываться красными пятнами. Как я поняла, в этот момент он готов был растерзать меня на месте или вздёрнуть на ближайшем дереве. Наконец, после затянувшейся паузы, командующий соизволил продолжать, при этом постоянно повышая голос, который постепенно перешёл на зловещий угрожающий крик:

«И в самый ответственный момент, когда мы постоянно высылаем вперёд разведывательные группы, на нашем пути выплывает вот эта самая куртизанка, вражеская лазутчица! Да-да! Именно вражеская лазутчица, больше она никем не может быть!»

Злобный командир указал своим длинным и опасным копьём прямо на меня, только чудом не задев острым наконечником мою девичью грудь, а затем, исказившимся от ненависти, своим противным голосом продолжил:

«Эта коварная бестия – куртизанка, шатается здесь, в расположении наших войск, совершенно спокойно, как будто она находится на развлекательной прогулке. Конечно, если мы её спросим, каким таким непостижимым образом она умудрилась оказаться именно в том месте, где находится наш отряд? Если мы её спросим, как могло получиться, что ни одна наша разведка её не заметила, то она, эта проклятая ведьма, наплетёт здесь кучу всякой ерунды, которую я не желаю слушать, потому что сразу, как только я увидел эту мерзкую тварь, мне стало всё абсолютно ясно!»

В этот момент мои «стальные» нервы явно сдали. Мои бедные уши уже не могли выносить эту дребедень и я, не выдержав, смотря прямо в глаза этому господину, выкрикнула. Когда я кричала, то не отводила своего взгляда от этого «великого стратега» и мне почему-то именно в этот момент очень чётко вспомнился взгляд болотной гадюки, но болотную гадюку я уважала гораздо больше, чем этого мерзавца.

Действительно, если поразмыслить, то болотная гадюка угрожала мне, как говорится, на вполне законных основаниях, защищая себя и своё потомство, то этот негодяй, совершенно ни в чём не разобравшись, оскорбляет направо и налево красивую женщину. Да как он смеет? В моей душе кипели бурными огневыми вспышками ярость и злость, поэтому я решила не стесняться в выражениях, хотя отдавала себе отчёт в том, чем это мне может грозить. Но мой язык, как помело, уже не мог остановиться.

«Да, как ты смеешь, подлец несчастный, так нагло оскорблять невиновную ни в чём женщину?! Как ты смеешь так унижать меня?! И что тебе, как ты утверждаешь, абсолютно ясно, в чём ты, проклятый злодей, пытаешься обвинить меня?!»

Узкие глаза командира – китайца начали неожиданно расширяться от того громадного потрясения, которое он испытывал. Ведь он даже за человека меня не считал, он принимал меня, наверно, за обезьяну, которая слезла с дерева и корчит ему всяческие рожи. Поэтому он в первый момент после моих гневных слов, вообще был не в состоянии сообразить, каким именно способом выразить своё огромнейшее негодование по поводу моей выходки, и какое страшное наказание придумать, чтобы по полной программе отомстить мне за такой ужасный выпад против него.

Мне смешно было наблюдать, как он упорно пытается начать что-то говорить, но не в состоянии связно выговорить ни единого слова. Этот великий полководец, буквально лишился дара речи, он только пыхтел. При этом его толстые щёки смешно раздувались, как у хомяка, который спрятал там свои съестные запасы.

Наконец, он подозвал к себе одного из своих помощников и что-то тихонько прошептал ему на ухо. Тот моментально удалился, а через минуту из толпы выехало три всадника, которые опять набросили на меня крепкий верёвочный аркан и грубо поволокли в сторону от стоящего войска. Они пришпорили своих коней, и я уже не в силах была бежать за ними, они просто волокли меня по твёрдой земле, нисколько не жалея.