Теизм и атеизм в современной философии религии

Однако возникает другой вопрос. Если теория эволюции настолько универсальна, что может объяснить «смысл существования» всего живого, а геноцентричный подход раскрывает самый элементарный (то есть самый фундаментальный) уровень эволюционного процесса, то каким именно образом можно применить данный подход к осмыслению культуры? Это вопрос далеко не праздный.

Дело в том, что понимание теории эволюции как универсального методологического инструментария для описания и объяснения мировых процессов, требует демонстрации убедительных доводов в пользу того, что эта теория может описать не только собственно биологические, но и надбиологические, так называемые идеальные, культурные феномены. Некоторые аналогии с эволюционным процессом в культурной сфере, с точки зрения Р. Докинза, напрашиваются сами собой. Это касается, например, развития языка, но и не только: «Мода на одежду и еду, обряды и обычаи, искусство и архитектура, технические знания и умения – всё это развивается в историческое время, причём развитие это напоминает сильно ускоренную генетическую эволюцию, не имея на самом деле никакого к ней отношения. Однако, как и в генетической эволюции, изменение может быть прогрессивным»23.

Попытки «биологизировать» культурные формы, свести их к «генетической эволюции» бессмысленны, поскольку культурные феномены не состоят из генов и не могут быть исследованы традиционными биологическими или, более широко, естественнонаучными методами. Как же быть? Или теория эволюции универсальна, а, следовательно, ее основные положения применимы к анализу и биологических, и культурных форм, или же ее мнимая «универсальность» заканчивается там, где начинается культура…

Осознавая важность решения данного вопроса для теории эволюции в целом, которая, как уже упоминалось выше, с позиции Р. Докинза, дискредитирует все прошлые попытки осмысления жизни, знаменитый ученый предлагает оригинальную концепцию мема. Для того, чтобы описать культуру в контексте эволюционного процесса достаточно лишь признать, что гены – это не единственный вид репликаторов во Вселенной. При универсальности законов эволюции конкретные единицы информации, стремящиеся к собственному воспроизведению в процессе естественного отбора, могут быть разными. Гены не должны рассматриваться в качестве единственных репликаторов. Если сложилось так, что молекула ДНК (ген) стала самым распространённым репликатором на нашей планете, это вовсе не означает, что другие типы репликаторов невозможны. «Но надо ли нам отправляться в далекие миры, – рассуждает Р. Докинз, – в поисках репликаторов иного типа и, следовательно, иных типов эволюции? Мне думается, что репликатор нового типа недавно возник именно на нашей планете. Пока он находится в детском возрасте, еще неуклюже барахтается в своем первичном бульоне, но эволюционирует с такой скоростью, что оставляет старый добрый ген далеко позади»24.

Р. Докинз обозначает этот репликатор нового типа понятием «мем». Мемы передаются от мозга к мозгу в процессе имитации, используя человеческий разум для собственной репликации, то есть в эгоистических целях, точно так же, как и гены. Одним из самых ярких примеров такого эгоистичного или паразитического использования мозга для собственного воспроизведения Р. Докинз считает работу религиозных идей или религиозных мемов, самыми распространенными (успешными) из которых можно считать «веру в загробную жизнь» и «представление о Боге». Р. Докинз убежден в том, что религиозные идеи не связаны с прямой пользой, которую они приносят или теоретически могли бы приносить людям, их исповедующим. Польза религии существует исключительно применительно к ней самой, то есть к повышению устойчивости и выживаемости религиозных идей безотносительно к благополучию индивидов или групп, способствующих их распространению. Именно такое восприятие мемов, включая мемы религиозные, согласуется с общей репликатороцентристской моделью эволюции, поддерживаемой Р. Докинзом.

Более подробно к анализу феномена религии в контексте теории мемов Ричард Докинз обращается в книге «Бог как иллюзия» (2006 г.). Возвращаясь на страницах этой работы к вопросу о пользе религии в эволюционной перспективе, Р. Докинз подчёркивает, что религия является настолько ресурсозатратной областью человеческой культуры, что совершенно невероятным является предположение о том, что она не связана ни с какой пользой. На религиозное поведение, – пишет Р. Докинз, – «затрачивается масса времени и энергии, а его проявления порой становятся не менее причудливыми, чем оперение райской птицы. Из-за религии жизнь верующего и окружающих может оказаться в опасности. Тысячи людей подвергались за веру мучениям, часто от рук фанатиков, чьи убеждения лишь весьма незначительно отличались от верований их жертв. Поглощаемые религией ресурсы порой достигают колоссальных размеров. Для строительства средневекового собора требовались сотни человекостолетий труда, однако результат не служил ни для жилья, ни для какой-либо другой утилитарной цели. Не являлся ли он своеобразным архитектурным павлиньим хвостом? Если да, то на кого нацелена подобная реклама? Большая часть талантливых людей эпохи Возрождения создавала религиозные музыкальные и художественные произведения. Верующие умирали и убивали за своих богов; бичевали себя в кровь, обрекали на пожизненное безбрачие и молчальничество – и все ради религии. Зачем? В чем её польза?»25.

Анализируя возможную пользу религиозных идей, Р. Докинз вновь приходит к выводу о том, что никакая внешняя выгода не может выступать критерием полезности религиозных представлений. Главный выгодополучатель религиозных идей, рассматриваемых как частный вид репликаторов («массив закодированной информации, способный создавать свои точные копии, иногда совершая при этом ошибки – «мутации»»26) – это сами религиозные идеи. Успешное воспроизводство является единственным действительным, а не мнимым критерием их полезности.

Аналогично генам мемы распространяются в группах или пулах. Движение естественного отбора осуществляется на уровне комплексов мемов или мемплексов. Мемплекс представляет собой «набор мемов, необязательно приспособленных к успешному выживанию поодиночке, но успешно выживающих и работающих в присутствии других членов мемплекса»27. Некоторые религиозные идеи успешно воспроизводятся самостоятельно благодаря «собственным достоинствам». Другие же напротив «выживают по причине совместимости с другими, уже широко распространенными в пуле мемами, то есть как часть мемплекса»28. Мемплексы формируются посредством сочетания различных мемов и должны рассматриваться по аналогии с группами генов. Специфическое сочетание религиозных мемов в рамках конкретного мемплекса определяет его характер также по аналогии с характером групп генов. Так, например, ислам, с точки зрения Р. Докинза, можно сравнить с группой генов хищников, а буддизм – с группой генов травоядных. Ни одна из этих групп не обладает ценностным или истинностным преимуществом по отношению к другой, обе работают на воспроизводство религиозных мемов и должны оцениваться именно с этой, эволюционной точки зрения.

Таким образом, функционирование религиозных мемов в данной перспективе не может быть соотнесено с благополучием индивидов, поскольку индивидуальные организмы используются мемами в своих «эгоистичных» целях как средство для собственного воспроизводства и не более того. На этом основании невозможно утверждать, что религии были задуманы и спроектированы теми или иными индивидами или группами индивидов. Наиболее сложные институализированные формы религии, несомненно, имеют отношение к деятельности религиозных лидеров. Однако сами по себе религиозные мемы не были ими изобретены. «Даже если власть имущие, – пишет Р. Докинз, – эксплуатируют религию и манипулируют ею в собственных целях, существует значительная вероятность того, что большая часть деталей каждой религии появилась в результате бессознательной эволюции»29.

Таким образом, с точки зрения Р. Докинза, можно утверждать существование процесса меметического естественного отбора, на ранних стадиях которого формируются и закрепляются те религиозные мемы, к которым человечество имеет психологическую предрасположенность (к таким идеям относятся телеология и дуализм). В дальнейшем одни религиозные мемы конкурируют с другими, объединяясь в устойчивые мемплексы.

Итак, Ричард Докинз рассматривает религию как природный феномен, который зародился в процессе бессознательной эволюции и продолжает своё существование в рамках меметического естественного отбора. Рассмотренная концепция представляет собой оригинальную трактовку сущности религии в контексте современного сциентизма. Р. Докинз экстраполирует методологию естествознания на исследование культурных феноменов и, прежде всего, религии. В результате религия предстаёт одной из форм массива информации, стремящегося к самовоспроизведению.

При этом Р. Докинз отдает себе отчет в том, что аналогия, проводимая между мемами и генами, является проблематичной с научной точки зрения. Дело в том, что структура религиозных (как и в целом культурных) мемплексов не является настолько чёткой, как структура генетических пулов. Кроме того меметический естественный отбор не предполагает наличия аналогов хромосом, локусов и половой рекомбинации, необходимых при отборе генетическом. Можно сказать, что аналогия между религиозными положениями и генами начинается и заканчивается признанием их подобия. Из-за отсутствия чётко просматриваемой структуры мемплексов дальнейшее развитие значимой для теории Р. Докинза аналогии между генами и мемами оказывается попросту невозможным.

Более того, концепция Р. Докинза не содержит ясного критерия разграничения религиозных и нерелигиозных мемов. Атеистические, идеологические, философские и даже сциентистские идеи и установки в контексте данной теории также должны быть признаны репликаторами. Поэтому становится чрезвычайно затруднительно в рамках этой концепции утверждать существование какого-либо отдельного религиозного естественного отбора. Все единицы культурной информации находятся в одном и том же конкурентном поле, а, следовательно, не обладают каким-либо внешним, объективным «истинностным» преимуществом. Сциентизм, с позиции которого Р. Докинз выстраивает свою теорию религии, как и сама эта меметическая теория должны быть признаны мемами (а, точнее, мемплексами), а, следовательно, отсутствуют основания для предпочтения именно сциентистской картины мира, поскольку она также, как и религиозное мировоззрение конкурирует в общем поле мемов за своё выживание и не может принести выбирающему прямой пользы, в том числе и познавательного удовлетворения.

Дэниел Деннет: философия «опасной идеи».

Теория мемов Ричарда Докинза оказала влияние на взгляды известного американского философа Дэниела Деннета, который заимствовал и развил на философской почве, в том числе и применительно к интерпретации человека, и саму концепцию меметического естественного отбора и связанную с ней меметическую интерпретацию религии. В своих основополагающих работах, включая такие трактаты как «Опасная идея Дарвина: Эволюция и смысл жизни» (1996г.) и «Разрушая чары: религия как природное явление» (2006г.), Д. Деннет решительно выступает против религиозной трактовки реальности и, соответственно, признания за человеком исключительного положения во Вселенной.

Философ разделяет репликатороцентристскую концепцию эволюции, предложенную Ричардом Докинзом. Соответственно, единственной чертой, которая по-настоящему выделяет человека из множества других видов живых существ, согласно Д. Деннету, является культура, а именно: новый тип репликаторов, возникновению и воспроизводству которого поспособствовали именно человеческие существа. Элементарные формы культурных репликаторов (мемов) существуют и в животной среде, но именно в среде людей мемы достигли такой мощи и скорости развития, что оказались способными влиять на эволюцию генов. Д. Деннет подчёркивает, что «изменения окружающей среды, возникшие под влиянием культурных новшеств, так быстро и существенно меняют ландшафт фенотипической экспрессии, что они, в принципе, могут быстро изменить направление давления генетического отбора»30.

Мемы используют человеческий мозг, формируя на его основе самосознание и личность человека. Иначе говоря, мемы трансформируют животные организмы в «сознательных» носителей идей (мемов)31. Подвергшиеся такому воздействию «интервентов» животные организмы возомнили себя разумными творениями абсолютного Бога. Они стали считать способность мышления Божественным даром, возвышающим людей над всем тварным миром. Но, мысля так, эти животные совершают «ужасную ошибку». Действительное положение человека, согласно Д. Деннету, в корне не соответствует религиозной интерпретации и может восприниматься не только самими верующими, но и другими людьми, воспитанными в западной интеллектуальной традиции, сформировавшейся под влиянием христианства, как «чудовищное». Сам Д. Деннет признаётся в «отчётливом беспокойстве», которое внушает ему меметическая трактовка человека: «Не знаю, как вам, но мне идея, будто мой мозг – это своего рода навозная куча, в которой черви чужих идей размножаются, прежде чем отослать свои копии в информационную миграцию, не кажется особенно привлекательной. Складывается впечатление, что так мое сознание, сознание автора и комментатора, лишается своего значения. Кто в такой системе главнее – мы или наши мемы? На этот важный вопрос нет простого ответа»32.

Сложность ситуации заключается в том, что, с одной стороны, множество мемов воспроизводятся нами совершенно бессознательно (например, навязчивая мелодия). Однако, с другой стороны, большое количество мемов воспроизводятся людьми осознанно и «не просто с нашего благословения, но потому, что мы высоко их оцениваем»33. Такие мемы как сотрудничество, музыка, письменность, календари, образование, забота об окружающей среде, сокращение вооружений воспроизводятся нами на основании осмысленного решения. Существуют также конститутивные нормы, задающие правила взаимодействия с идеями (мемами) и определяющие то, каким из них следует доверять, а каким нет.

Но кто именно вырабатывает эти правила? Является ли осознанный выбор заслуживающих доверия мемов и мемплексов действительно свободным? Осмысленность выбора, с точки зрения Д. Деннета, не даёт нам оснований вновь склоняться к «мистической чепухе» о нашем высшем достоинстве. Напротив, свобода и осмысленность наших решений являются весьма условными. То, что мы собой представляем, а также то, что выступает основанием предпочтения тех или иных идей, сложилось вследствие культурной эволюции и закреплённой в рамках этой эволюции успешности некоторых мемов. Иными словами, достойные, на наш взгляд, мемы являются в то же время и успешными репликаторами. «Выживание мемов, – пишет Д. Деннет, – зависит от того, достигнут ли они безопасной гавани – человеческого разума, но сам по себе человеческий разум – это артефакт, созданный, когда мемы реструктурировали человеческий мозг, чтобы сделать его более удобным для себя обиталищем»34.

Такая трактовка разума, с точки зрения Д. Деннета, снимает вопрос о возможном противостоянии между мемами и человеческой личностью. Разум человека не может быть ущемлен захватом со стороны тех или иных идей, поскольку он сам полностью сформирован эволюционным успехом более ранних мемов. В этой же перспективе должно пониматься и неслучайное пересечение между успехом воспроизводства отдельных мемов и выживаемостью их носителей. Эгоистическая польза репликации мемов определяет конкурентные преимущества индивидуальных организмов в той мере, в какой их культурное измерение сформировано мемами. Классическая автономия субъекта применительно к разумной личности человека в перспективе меметики должна быть признана только «громким словом»35. «Нет мема, – заключает Д. Деннет, – который кем бы то ни было правил; теми личностями, которыми мы являемся, делают нас правящие коалиции мемов – они в течение долгих периодов времени определяют, какие решения принимаются»36.

Таким образом, с точки зрения Д. Деннета, эволюционная теория мемов может стать тем основанием, в опоре на которое будет безвозвратно преодолён субстанциальный дуализм как в антропологии, так и, как следствие, в теории религии. Религия является частью сформированного в процессе меметической эволюции культурного пространства. Религиозные системы должны рассматриваться в качестве сложных меметических пулов, добившихся эволюционного успеха посредством формирования определённого типа сознания, фундаментальные установки которого продолжают способствовать репликации религиозных мемов.

Меметика выступает в теории Д. Деннета тем важным методологическим инструментом, благодаря которому концептуальный пробел, долгое время не позволявший естествознанию вписать сложный феномен культуры в эволюционный контекст, оказывается восполнен. Человек, культура и религия обретают благодаря теории мемов комплексную натуралистическую интерпретацию.

Таким образом, благодаря меметике современное естествознание, по мысли Д. Деннета, сформировало настолько ясную и полную картину мира, что на данном этапе развития человечества и научного прогресса религиозный взгляд на происхождение и природу человека может быть оспорен компетентно, может быть подвержен серьезной и обоснованной критике.

Однако «опасная идея Дарвина», экстраполированная в меметической теории на поле религии, всё же не даёт права учёным и философам-материалистам на высокомерное и презрительное отношение к существующим религиозным традициям. Думающие и искренние люди во всех религиях достойны уважения и должны восприниматься своими оппонентами-атеистами в качестве интересных и равных собеседников. В отличие от Ричарда Докинза Дэниел Деннет уверен в том, что религия как культурный феномен должна быть внимательно исследована, а учёные, которые занимаются таким исследованием, должны быть компетентны в религиозных вопросах. Грамотный и доброжелательный диалог между атеистами и теистами в высшей степени полезен как для сдерживания религиозного фундаментализма, так и для развития современного натуралистического мировоззрения. Хотя на пути к такому диалогу нельзя недооценивать сложные отношения внутри самих религиозных традиций между фундаменталистами и свободно мыслящими людьми (а именно: отчётливо негативное отношение первых ко вторым), всё же последовательное движение в сторону развития диалога может поспособствовать тому, что религиозное мировоззрение вместо образа «священной коровы» постепенно обретёт очертания «достойной альтернативы»37.

Более того, необходимо признать, согласно Д. Деннету, что меметическая теория сама по себе не полагает достаточных оснований для опровержения существования Бога. «Замечу, – пишет философ в своей известной работе «Разрушая чары: религия как природный феномен», – может быть верным, что Бог существует, что Бог действительно есть разумный, сознательный, любящий Творец всех нас, и всё же религия как сложный набор феноменов, является природным явлением»38. Иными словами, вопрос о существовании Бога касается области трансцендентного по отношению к природе и ее законам поля, а следовательно, не оказывает влияния на трактовку религии, культуры и человека в контексте репликатороцентристской теории.

Природа представляет собой сложный процесс эволюционного развития разного типа репликаторов и как таковая она может быть описана методами современного естествознания. Это всё, о чём мы, люди, можем рассуждать компетентно, и это именно то, что может принести человеку настоящее, а не мнимое спасение. «Я тоже хочу, – пишет Д. Деннет, – чтобы мир стал лучше. Именно поэтому я хочу, чтобы люди поняли и приняли эволюционную теорию: я верю, что от этого может зависеть их спасение! Каким образом? Открывая им глаза на опасности пандемий, деградацию окружающей среды и утрату биологического разнообразия и указывая им на отдельные недостатки человеческой природы»39.

Мем-машина.

Известный британский психолог Сьюзен Блэкмор во многих своих работах, включая и самую известную из них, «Мем-машина» (1999 г.), поддерживает и развивает меметическую теорию культуры. Отличительной чертой человека от животного мира С. Блэкмор полагает способность к подражанию. Элементарной единицей процесса подражания (или имитации) выступает мем как второй (после гена) репликатор40. Таким образом, С. Блэкмор полностью разделяет взгляды Р. Докинза и Д. Деннета как на природу культуры, в том числе и религии (как поля конкуренции мемов в интересах собственной успешной репликации), так и на человека (как носителя мемов). Согласно С. Блэкмор, меметическая теория позволяет взглянуть на культурные ценности не как на творения людей (или Бога), а как на самостоятельные агенты эволюции, использующие сознание людей для собственного воспроизводства41.

Человек в данной перспективе не является автономным мыслящим субъектом, напротив, он выступает только как транспортное средство (vehicle), необходимое для воспроизводства мемов и меметических комплексов. «В этом сила и красота меметики, – утверждает С. Блэкмор, – она позволяет нам понять, как человеческая жизнь, язык и творчество возникают благодаря той же самой мощи репликации, что способствовала конструированию биологического мира. Репликаторы разные, но процесс тот же самый. Когда-то мы думали, что биологической конструкции нужен создатель, но теперь мы знаем, что естественный отбор может самостоятельно её производить. Точно так же мы когда-то думали, что человеческий дизайн нуждается в сознающем дизайнере внутри нас, но теперь мы знаем, что меметический отбор может создавать его самостоятельно»42.

Преодоление субъективности в классическом смысле мыслящей и автономной субстанции ставит, согласно С. Блэкмор, перед современными образованными людьми важную и сложную задачу – привести свою жизнь, включая и практики повседневности, в соответствие с этой новой трактовкой человека. Люди настолько привыкли доверять классической рациональной интерпретации человека, что и в своей обыденной жизни склонны к тому, чтобы воспринимать себя и других как существ ответственных за те или иные решения, как будто люди действительно являются автономными и свободными агентами, и от их выбора действительно многое зависит. Нужно избавиться от власти данных заблуждений, вдохновившись последовательным натурализмом, основанным на меметической теории. Одним из эффективных средств избавления от иллюзий С. Блэкмор считает применение своеобразной медитативной практики «прополки мемов» (meme-weeding). Суть этой практики заключается в сосредоточении на настоящем моменте, отбрасывании всех мыслей о прошлом и будущем, которые постоянно атакуют наше сознание. Постепенно в процессе такой медитации к человеку приходит понимание того факта, что не существует никакого наблюдателя, никакого средоточия процесса мышления, никакого Я. Эффект от такого типа практик можно обозначить как «пробуждение от мемного сна»43

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Кожев А. Атеизм и другие работы. М.: Праксис, 2006. С. 165.

2

Там же. С. 167.

3

Кожев А. Атеизм и другие работы. М.: Праксис, 2006. С. 169.

4

«Все, произносимое о природе Бога, бессмысленно». «Тот факт, что люди испытывают религиозные переживания, интересен с психологической точки зрения; но из него никак не следует, что существует такая вещь, как религиозное знание, подобно тому, как существование морального знания не следует из того, что мы испытываем моральные переживания. Теист, подобно моралисту, может верить, что его переживания являются когнитивными, но если он не может сформулировать свое «знание» в эмпирически проверяемых пропозициях, мы можем быть уверены, что он сам себя обманывает». Айер А.Д. Язык, истина и логика. М.: «Канон+» РООИ «Реабилитация», 2010. С. 166, 172.

5

Аналитический теист: антология Алвина Плантинги. М.: Языки славянской культуры, 2014. С. 514-515.

6

Аналитический теист: антология Алвина Плантинги. М.: Языки славянской культуры, 2014. С. 515.

7

Аналитический теист: антология Алвина Плантинги. М.: Языки славянской культуры, 2014. С. 521.

8

Аналитический теист: антология Алвина Плантинги. М.: Языки славянской культуры, 2014. С. 522.

9

«Кеносис, достигающий своей кульминации на кресте Христа, начинается одновременно с творением мира». Цит. по Мольтман Ю. Наука и мудрость: К диалогу естественных наук и богословия. М., Библейско-богословский институт св. апостола Андрея, 2005. С. 68.