Несерьезные отношения

* * *

Остаток дня сублимировал так активно, как не снилось и дедушке Фрейду. Подчиненные опять стонали от нагрузки. У секретарши зад дымился – так часто я вызывал ее для новых поручений.

А вечером следующего дня к сублимации добавилось сладкое предвкушение.

– У тебя такой вид, словно не в Гамбург летишь, а в Амстердам. Сразу на улицу красных фонарей.

Мой партнер, Никита Лаевский, забрал со стола папку с последними данными на новых клиентов и развалился в кресле напротив.

– Некоторые и в Москве себе «красные фонари» устраивают. Средь бела дня, кстати. Но я ведь не жалуюсь, – намекнул я на недавнее бурное воссоединение Лаевского с бывшей женой.

Из-за этого он все свои дела на меня перекинул. В офисе неделю не появлялся. А первое, что сказал, когда наконец вернулся: «В ЗАГС через месяц идем. Свидетелем будешь».

– Да, только от моих «фонарей» коллектив и посторонние не страдают. А от твоих… – Никита хмыкнул. – Договорной отдел недельный план за два дня выполнил. Канцелярия тоже не отстает. И по делу сталелитейного завода мне судья вечером на личный номер звонил. Сказал, что, если ты не сбавишь обороты, он о самоотводе заявит или в больничку сляжет на пару месяцев.

– Вот видишь, всё на пользу бюро! – Я выжидательно глянул на экран своего телефона.

Ни звонков, ни новых сообщений не было.

– Так ради этой «пользы» ты секретаршу с Гамбургом прокатил? – Никита сощурился. – Она, между прочим, русско-немецкий словарь уже месяц из рук не выпускает. До твоего уровня ей, конечно, далеко. Не всем так повезло с бабушкой в Баварии. Но такси вызвать или поулыбаться немцам как-нибудь смогла бы.

– Буду улыбаться сам. Во все тридцать два. Как бабуля учила!

Я вновь глянул на экран. По времени мой парламентер уже должен был побывать у феечки и принести ей благую весть.

Во всяком случае, Кравцова утром клялась, что сделает всё в лучшем виде. Как только услышала мою просьбу, так и начала клясться. Будто это ее я позвал с собой в Германию, ей обещал любые условия, а не девочке с красивым именем Женечка.

– На самолет-то два билета, потому что бабуля учила ни на чем не экономить? – не унимался Лаевский.

Так и напрашивался, чтобы я его послал.

– Она очень правильная немецкая бабушка. Запасливая. Мне с генами, наверное, передалось.

– Ну-ну…

Партнер оскалился. Так и не заглянув в папку, вернул ее обратно. И поднялся. Но уже возле двери вдруг обернулся:

– Только кровать в отеле от одиночества не проломи! А то вместо юридического бюро придется детский сад открывать. И с твоей фирменной аллергией на детей бороться. А она, насколько помню, у тебя тяжелая и неизлечимая. Мутировавший вид.

* * *Женя

После ухода подруги я старательно загружала себя работой, чтобы не думать о всяких глупостях. За полчаса проверила домашнее задание в двух классах. Вымыла посуду и даже посмотрела в сторону пылесоса.

От синдрома Золушки спасла Маша. Ее нужно было забрать из детского сада, поэтому вместо уборки я устроила себе прогулку.

Однако, к сожалению, и это развлечение не смогло занять надолго. Словно чувствовала, что с мамой что-то не то, моя егоза вела себя удивительно тихо. Она не капризничала в саду. Не требовала зайти в магазин по дороге. А дома сама построила железную дорогу и накормила своих кукол пластиковым печеньем.

Никаких криков «Мама!», «Помоги!» или «Как это сделать?».

Впору было устроить генеральную уборку или выкинуть проклятую визитку в мусорное ведро. Чтобы даже на глаза не попадалась!

Но вместо этого взгляд в который раз остановился на конверте от бывшего мужа. Толстом, большом, с пометкой «Срочно», написанной рукой Лёни. И в девять вечера, отправив Машу спать, я таки его вскрыла.

* * *Неделю спустя

Посадка на рейс «Москва – Гамбург» задерживалась уже на пятнадцать минут, но к моей панике самолет не имел никакого отношения.

И без задержки нервы с самого утра были ни к черту. Чтобы хоть как-то успокоиться, я еще в такси трижды позвонила Вале. Узнала, как дела у Маши. Не устроила ли она им потоп, пожар или еще какое-нибудь ЧП.

От нечего делать в аэропорту связалась со Светой, которая по моей просьбе дважды сходила к двери квартиры и подергала за ручку.

Боясь смотреть по сторонам, я проверила почту, все мессенджеры и социальные сети. Наизусть выучила график работы после каникул.

И, как мантру, раз сто повторила: «Все будет хорошо!»

Наверное, существовали еще какие-то способы самоуспокоения. Йога там или хитрые дыхательные практики. Однако что-то подсказывало: в моем случае не сработали бы и они.

От волнения вибрировал каждый нерв.

Чемодан с минимальным набором одежды казался неподъемным. А собственные ноги – ватными и неуклюжими.

Что бы обо мне подумали мама или бабушка, даже представлять не хотелось. Ни одна из них не одобрила бы поездку в другую страну с незнакомым мужчиной, который до этого дважды чуть не изнасиловал меня.

Мама бы точно отреклась. Бабушка… скорее всего, тоже. «О последствиях ты подумала?!» – гремел хор из голосов родных в голове.

Прежняя я, времен брака, сама не поверила бы, что такое возможно. Слишком смело! Слишком безумно!

Но, как ни горько было это осознавать, у нынешней меня не осталось никакого выбора.

Спустя год после развода Лёня все же перешел от пустых угроз к действиям. Строчки из его письма и досудебной претензии, которую он приложил, не получилось бы забыть, даже если очень захотелось бы.

Не зря я боялась вскрывать тот конверт. Как чувствовала, что содержание размажет меня тонким слоем по плинтусу. Жаль только, что реальность оказалась хуже любых ожиданий.

Вместо половины квартиры или компенсации теперь Лёня хотел забрать все. Ему не было жалко меня или дочку. Его не мучила совесть и не волновало то, что нынешнюю квартиру мы купили взамен моей, доставшейся от отца.

Ради своей новой семьи бывший муж готов был выставить прежнюю семью на улицу, и его хитрый юрист придумал основания, по которым это можно сделать.

В голове подобное, конечно же, не укладывалось.

Чтобы понять содержимое, я трижды перечитала письмо и претензию.

Выпила чашку чая и перечитала все еще раз.

Легче от этого не стало. Понятнее, как теперь быть и на какие деньги нанимать собственного юриста, – тоже.

А когда захотелось расплакаться от отчаяния, я вспомнила про визитку Бояринова и, не задумываясь ни о каких последствиях, написала первое сообщение:

«Я согласна, но у меня есть условия».

Ответ не заставил себя ждать.

«Умница. Редкое качество для красивой женщины!» – белым шрифтом вспыхнуло на черном экране. И уже знакомые мурашки ринулись в крестовый поход по моему телу.

«Это будет исключительно деловая поездка! Ничего личного! Никаких сверхурочных или ночных!» – Падать ниже было уже некуда, поэтому я принялась строчить требования.

«В нашем бюро ценят своих сотрудников. Любые переработки возможны только по желанию трудящихся. Без ограничений в инициативе», – пришло через минуту, словно ответ был готов заранее.

«Еще оплата авансом. Сто процентов!»

«А вот это уже алчность!»

«И не двойной оклад, а тройной», – дополнила я, удивляясь своей храбрости.

«За четыре дня работы? Может, пересмотрим условия о сверхурочных?»

«Считайте, что это компенсация за прежние встречи».

«Никогда еще петтинг не обходился мне так дорого. Но я согласен. Завтра пришлю договор. Впишешь номер счета». – Щедрость Бояринова не знала границ.

«И никаких общих номеров в отеле!» – запоздало вспомнила я.

«А если поднимем ставки?»

«Я откажусь от работы и внесу ваш номер в черный список».

После этой строчки сердце забилось так быстро, будто я совершила чудовищную ошибку. На миг даже пришла мысль удалить сообщение. У себя и у Бояринова. Тройного оклада точно хватило бы на юриста. Хотя бы на первое время. Но мой временный новый наниматель оказался быстрее.

«Все будет так, как хочешь», – зажглось на экране.

«Как захочешь ты», – тут же многозначительно добавил этот гад.

Но второй раз искушать судьбу и просить гарантии я не стала.

Глава 6

Женя

После долгого ожидания встреча с Бояриновым и перелет прошли почти безболезненно.

Меня никто не лапал. Не насиловал взглядом. От непривычной роскоши бизнес-класса голова шла кругом, и частенько приходилось себе напоминать, что я не Золушка из пыльного чулана, а успешный учитель в приличной школе.

Как показала практика, последняя часть аутотренинга была самой трудной. От вида сочной клубники в хрустальной вазе или золотистого шампанского в тонком бокале все вкусовые рецепторы бунтовали против меня.

Удерживать покер-фейс было адски сложно. Во рту периодически собиралось целое озеро слюны. Крылья носа сами подрагивали от ярких ароматов. И все сильнее хотелось придушить одного наглого голубоглазого типа, который внимательно наблюдал за каждым моим глотком или жестом.

К сожалению, после посадки легче не стало. Словно решив добить спецэффектами, на парковке Бояринов усадил меня в неприлично дорогой автомобиль. Как на маленькой девочке, пристегнул ремень безопасности. А выйти разрешил, только когда машина остановилась возле настоящего дворца, над входом которого для чего-то прикрепили пять звезд.

– Пожалуй, я запросила с вас слишком мало денег.

Несмотря на роскошь, я чувствовала себя не в своей тарелке. Валя собирала меня в поездку, как саму себя. Вместо любимых зимних сапог на низком каблуке она заставила надеть осенние на шпильке. Вместо удобного, совершенно нового пуховика – сунула мне свое кашемировое пальто и шелковый шарф.

Но все равно… В этом отеле даже персонал, казалось, был одет солиднее, чем я. А в сторону гостей и коситься было боязно.

– Слишком мало шампанского и чересчур много тараканов, – пренебрежительно глянув в сторону, изрек Бояринов. И будто только тем и занимался, что сутками водил работников по отелям, положил мою руку на сгиб своего локтя.

– Тогда нужно было заранее согласовать дресс-код. В моих планах были переговоры, а не открытая выставка ювелирных изделий.

Я попыталась избавиться от руки босса, но проще было ее отпилить.

– Ну хочешь, мы купим тебе униформу? – шепнуло это чудовище.

– Нет-нет! Даже представлять не хочу, во что бы вы меня одели!

Я второй раз попыталась вырваться, однако снова безуспешно. Наглый гад лишь сильнее прижал меня к своему боку. И радостнее улыбнулся:

– А зря.

Его нос слишком интимно коснулся нежной раковины уха.

– Уверен, блестящий камушек между твоих ягодиц смотрелся бы потрясающе, – с горячим дыханием пророкотал этот мерзавец.

И я тут же забыла про свое смущение, неуверенность и желание поскорее спрятаться от всех в самый дальний номер.

Про то, что я приличная учительница, тоже забыла. Злость накрыла с такой силой, что я еле сдержалась, чтобы не ответить этому нахалу, что думаю о его нарядах и о нем самом, в частности.

– Ну вот! – Бояринов выпустил меня из своего медвежьего захвата и довольно хмыкнул. – Совсем другое дело.

– Вы специально меня злите?!

Из ушей уже, наверное, пар валил, но было плевать.

– В ярости ты шикарно выглядишь! И между прочим, этот дивный румянец очень тебе к лицу.

– Ах вы!..

Я буквально захлебнулась от эмоций. Впервые в жизни было жаль, что не владею никакими боевыми искусствами, а вместо гламурного маникюра состригаю ногти под корень, чтобы случайно не поцарапать Машу.

– Всегда к твоим услугам!

Бояринов будто и не заметил моей ярости. В своей прежней царской манере он достал из багажника чемоданы. Вручил их подбежавшему к нам жилистому пареньку в униформе. И, взяв на буксир, потянул меня в сторону холла.

* * *

В самом отеле даже мысли о смущении не возникло. Дамы по-прежнему красовались соболями и бриллиантами. От белоснежных улыбок мужчин слепило глаза. Но бессовестная терапия «блестящим камушком» показала себя выше всяких похвал.

Стало без разницы, кто во что одет и достаточно ли я хороша для этого отеля. Дорогие хрустальные люстры и лакированная деревянная отделка больше не вызывали никакого вау-эффекта.

Единственное, что осталось прежним – мое острое желание хоть на время отделаться от Бояринова.

Просто необходимо было убраться от него подальше. В лифт. В пустой коридор. В номер. Куда угодно! И, о чудо, этот бульдозер даже не сопротивлялся.

Словно решил сменить тактику, Павел спокойно позволил мне забрать у администратора ключ-карту. Пожелал хорошо отдохнуть. И равнодушным тоном сообщил, что первый рабочий день начнется через два часа.

– Жду тебя здесь. Встреча состоится в ресторане отеля. – Как на секундомер, он глянул на свои часы и коротко кивнул.

Без двусмысленных намеков. Без шуток. Идеальный начальник. Мечта всех подчиненных. Абсолютно нереальный, чтобы быть правдой. И обладающий слишком пошлой фантазией, чтобы можно было расслабиться.

* * *

После контрастного душа и чашки кофе я готова была справиться с любым сюрпризом от Бояринова. Для мотивации не пришлось даже вспоминать недавнее письмо мужа. Хватило злости, решительности и желания заработать деньги на юриста.

И бровью бы не повела, если бы вместо переговоров мой ужасный босс разделся и устроил стриптиз. Но вопреки всем опасениям в ресторане меня встретило не похотливое чудовище, а холодный, лишенный эмоций Мистер Адвокат.

Он почти не улыбался. Ни мне, ни своим потенциальным партнерам. Всего за несколько минут каким-то невообразимым образом Павел смог превратить интеллигентную милую беседу в жесткий словесный спарринг. А после и вовсе устроил допрос.

Я с трудом успевала переводить. Как только с языка слетала одна фраза на русском, тут же нужно было озвучивать очередной вопрос на немецком. Как только адвокат гамбургского юридического бюро и его спутница, совладелица компании, показывали Бояринову какую-то бумагу, которую принесли с собой, – спустя две-три секунды он требовал другую, словно успел со всем ознакомиться, перевести и сделать выводы.

Новый директор моей школы не шел ни в какое сравнение с Бояриновым. До этого момента я была уверена, что Илья Петрович – настоящий бульдог, способный кого угодно заставить подчиняться. Боялась лишнее слово сказать в его присутствии. Отпрашивалась в собственный выходной, словно вымаливала чудо. Но теперь… Спустя несколько минут рядом с Павлом директор казался безобидным щенком, который случайно возомнил себя большой собакой.

Порой создавалось впечатление, что Бояринов вообще не человек, а настоящий суперкомпьютер. Безжалостный, властный и настолько умный, что невозможно было определить уровень ай-кью.

Иногда, когда выдавалась свободная секунда, я даже засматривалась на него. Чтобы не пустить мысли в опасное русло, давала себе зарок найти такого же адвоката для суда с бывшим мужем. Пыталась запомнить выражение породистого лица, когда Павел давил на своих собеседников. Старалась не выдать непривычного волнения. И не подвести.

Это оказалось непросто. Ни институт, ни работа в школе не могли подготовить к таким напряженным переговорам. И, как оказалось, трудно было не только мне.

Спустя всего полчаса немецкий адвокат стал бледным. По его лбу катились капли пота. Очки спустились на кончик носа. А спутница вообще словно выпала из беседы. Облизывая губы, она жадно смотрела на Бояринова. Ела его взглядом. И дышала настолько тяжело, будто вот-вот получит оргазм.

Такая откровенная женская реакция шокировала. А то, что Бояринов это никак не пресекал, отталкивало. Словно стала участницей чужой эротической игры, я с трудом выдержала переговоры до конца.

Еле-еле дождалась, когда его сиятельство сообщит, что в переводчике на сегодня не нуждается. А оказавшись в номере, схватила пальто и отправилась на прогулку.

Без цели.

Куда глаза глядят.

Лишь бы только подальше от всех этих юристов, их дел и их игр.

* * *

Как можно было догадаться, далеко сбежать мне не дали.

– А не слишком ли ты разогналась?!

Знакомый мужской голос послышался именно в тот момент, когда я вышла за территорию отеля.

– После рабочего дня имею право разгоняться с любой скоростью.

Я попыталась ускорить шаг, только эффект был как с объятиями. Словно пунктик у Бояринова был на любое сопротивление.

– Это не самый безопасный город.

Гад поравнялся со мной. И, нацепив на лицо самодовольную улыбку, пристроил левую руку на моей пояснице.

– Не помню, чтобы забота о персонале входила в наше соглашение.

Будучи уже опытной, я даже не дернулась. В поисках следов от помады или засосов пробежалась взглядом по лицу и шее Павла. Но либо этот гад умел быстро приводить себя в порядок, либо мадам адвокатесса оставила самое интересное на следующую встречу.

– Боюсь, завтра мне не справиться без тебя. Так что лучше проконтролирую.

Бояринов легонько подтолкнул вперед, заставляя идти дальше.

– Я думала, вам есть чем заняться. Более интересным.

Смирившись, я сделала один шаг. Затем, с небольшой остановкой, второй. А после плюнула и пошла с прежней скоростью.

– Хельга не в моем вкусе, – неожиданно поделилось чудовище. – Не люблю быть добычей. Предпочитаю роль охотника. Но рад, что ты переживала.

– У вас слишком большое эго. В курсе?

Уже привычное желание стукнуть этого нахала вспыхнуло с новой силой, и ноги понесли меня еще быстрее.

– Я весь крупный, – погладив мою поясницу, уточнил Павел. – Но это ты уже знаешь.

Мужская ладонь перебралась на бок, и я против воли оказалась у Бояринова под мышкой. Словно Дюймовочка, несмотря на свои метр семьдесят. Полностью защищенная от пронизывающего ветра и рядом с такой печкой, что тонкое пальто стало жарким.

Наверное, нельзя было поддаваться на это тепло и защиту. Дважды мы были так близко, и оба раза это заканчивалось полным фиаско моей гордости. Сейчас внутренний голос тоже шептал: «Отодвинься! Опасно! Нельзя!»

Но в тусклом свете уличных фонарей Гамбург выглядел не таким уж приветливым. Безумные лица бомжей возле старого моста заставили вздрогнуть. Да и рука лежала на талии так надежно, будто якорная цепь, которую не сдвинуть и не сломать.

Не думала, что к такому можно привыкнуть, но спустя несколько минут на смену волнению пришло смирение. А чуть позже, под рассказы моего спутника заглохла и гордость.

Словно был здесь не второй раз, а как минимум десятый, Бояринов отлично ориентировался на улицах города. С видом настоящего экскурсовода он рассказывал местные байки и легенды. Которые, уверена, придумывал на ходу. Периодически снабжал нас обоих горячим чаем или глинтвейном. Руководил прогулкой, будто это не я захотела пройтись, а он сам все организовал.

Через час уже и не помнила, почему так волновалась из-за наглого начальства. Бдительность уснула сладким сном, а город больше не казался таким незнакомым и пугающим.

Вероятно, именно в этот момент и стоило прекратить нашу прогулку. «Хорошего понемножку!» – притормаживала я себя. Но за следующим поворотом увидела очередной подсвеченный огнями архитектурный шедевр и не смогла остановиться.

– Уверена, что тебе туда нужно? – Смиренно шедший со мной всю дорогу Бояринов вынудил задержаться.

Голубые глаза посмотрели так, словно бросали вызов. Проверяли на слабо, будто я хочу чего-то особенного.

Если бы я только понимала, чего именно!

– Там красиво!

Я снова глянула на здание, на толпу людей, которая шла по улице. Но ясности не прибавилось.

– В Гамбурге не все улицы одинаково безопасны для… – Павел усмехнулся, – для скромных, правильных учительниц.

Наверное, это был второй звоночек свыше. Молчавший все это время внутренний голос тоже проснулся и ворчливо стал напоминать об отеле, кровати и полезном после перелета сне.

– Если я учительница, то это не значит, что синий чулок!

Возможно, еще несколько секунд, и я бы согласилась уйти. Но в улыбке Бояринова появился вызов. А новый глоток глинтвейна придал смелости.

– И тебя не пугают красные фонари там?

Павел указал в сторону того самого «архитектурного шедевра», и неожиданная догадка согрела сильнее горячего напитка в руках.

Под крышей здания и дальше, на улице, действительно горели красные фонари. Почти такие же я видела на фотографиях Вали из Амстердама. Помнила ее истории, рассказанные шепотом, пока дети спят. И ее хохот.

– Думаете, что-то сможет меня удивить? – Сердце сбилось на аритмию, но я гордо вздернула подбородок.

Сама не знала, что могу быть такой воинственной. Все же общение с некоторыми мужчинами уже выходило боком.

– А вдруг? – Гад засиял как кот, которому подарили миску сметаны.

– Не хочу вас расстраивать, но мне давно не восемнадцать.

– И ты не будешь краснеть, закрывать глаза и требовать увести тебя поскорее?

Это была такая дешевая провокация, с какими в школе приходилось встречаться каждый день. Даже смешно было чего-то опасаться.

– Вы так говорите, словно я всю жизнь в монастыре провела.

– Тогда, может, даже зайдем куда-нибудь? На экскурсию. – Улыбка на красивых мужских губах превратилась в хищный оскал. – Или боишься?

Я внимательно посмотрела через плечо Бояринова на улицу. Домики как домики. С фонарями, но без обнаженных красавиц за окнами. Похожие на любые другие дома в этом городе.

– Но, чур, я сама выбираю место! – в полный голос заговорил во мне глинтвейн. – И это будет только экскурсия. Посмотреть!

Глава 7

Женя

Старый анекдот про ворону, которая полетела вместе с гусями на юг, я вспомнила уже возле пятого здания. «Я сильная. Я смелая. Я долбанутая!» – в мыслях, словно на большом экране, сияли ее последние слова.

Наверное, и мне следовало устроить такое же разоблачение. Остановиться, пока мы не забрели слишком далеко. И включить заднюю передачу до самого отеля.

Плевать, как долго бы потом смеялся надо мной Бояринов и какими комплиментами наградил бы. В конце концов, в должностных обязанностях переводчика не было ничего об экскурсиях по злачным местам с совместным рассматриванием пикантных деталей.

Выжила бы!

Вот только вторая часть меня, не такая умная и чересчур гордая, все откладывала спасительный побег.

Вместо борьбы за честь и достоинство, она заставляла с любопытством глазеть по сторонам. Скрывая смущение за равнодушным выражением лица, – рассматривать странные костюмы. И все сильнее вжиматься в бок Бояринова.

Инстинктивно!

Без задней и передней мысли!

Просто потому, что Павел большой. Как скала, за которую можно спрятаться и от других, и от себя.

Вероятно, именно это же желание спрятаться, толкнуло на следующий безумный шаг.

С безобидной улицей я ошиблась, как Колумб с Америкой. В витринах первых домов действительно не было голых красоток. Кроме фонарей и безликих вывесок, ничего не намекало на особенность улицы.

Но с окна четвертого дома, затем шестого, седьмого и дальше, все пошло иначе… В точности, как на фото из Валиного телефона.

Их было много. Девушки, женщины, мужчины… Кто-то в небрежно наброшенных на голое тело шубках. Кто-то в одном белье. Кто-то лишь в обуви – туфлях на высоких каблуках, в которых вряд ли можно было передвигаться.

Все они словно жили какой-то своей, особенной жизнью. Некоторые курили, безучастно глядя на толпу. Некоторые улыбались и рассылали воздушные поцелуи.

В одной из витрин полуголые девицы красили друг другу ногти. В другой – распивали кофе. В третьей обмазанный маслом чернокожий мужчина играл мускулами и подмигивал проходящим мимо женщинам. В четвертой… там происходило такое, что мой взгляд сразу перешел к пятой.

И так без конца. Будто с каждым новым шагом уровень откровенности становился все выше и горячее. А табу осыпались с прохожих, как с деревьев осенние листья.

Подозреваю, где-то к середине улицы только от одних нарядов я сгорела бы со стыда, и Бояринову пришлось бы срочно искать для праха удобную урну.

Щеки пылали, словно на улице не плюс пять, а все тридцать. Каблуки все чаще застревали в трещинах плитки. Я изо всех сил пыталась успокоить себя. Верила, что еще чуть-чуть, и привыкну. Но возле одной из витрин, с игрушками… слишком натуралистичными, огромными, ресурс смелости резко упал до ноля.

Уцепившись взглядом за следующий дом, без витрин, неприметный, скромный, я задрала голову вверх и незнакомым осипшим голосом произнесла:

– На экскурсию туда. А потом в отель. Кажется, на сегодня мне достаточно.

После этих слов босс просто обязан был сообщить что-нибудь вроде «Слабачка!» или «Ну что за выбор?». Дом, серым фасадом и тусклой подсветкой, отличался от всех остальных, как буханка бородинского от кремовых тортов.

Но Бояринов не произнес ни слова!

Я заметила, как взлетели его брови, легонько дернулся левый уголок губ. Но словно ничему не удивлен, Павел спокойно повел к нужному зданию.