Я всегда буду рядом

Именно поэтому последние пять лет Джулия видела в сильном поле исключительно источник удовольствия и добывания всевозможных благ. Она не навязывала другим своё виденье, не пыталась раскрыть глаза влюблённым девушкам на пороки и недостатки их избранников. Но свои убеждения, если её кто-то пытался пристыдить, отстаивала со всем пылом и жаром.

– Если бы у нас легализовали однополые браки, то я бы на следующий день прибежала делать тебе предложение, – стискивая Аннель в объятьях, возбуждённо выпалила она. И чмокнула её в ухо, отчего в том зазвенело. – Люблю тебя до потери сознания.

– И когда ты уже его потеряешь?..

– Кого?

– Сознание это.

– Ты ж мой ворчливый бурундучок, – щипая её за щёку, принялась сюсюкаться Джулия. – С этими очаровательными ямочками. Так бы и расцеловала.

– Иногда я начинаю сомневаться в твоей гетеросексуальной ориентации. Ты точно по мужчинам, или теперь ещё и на женщин потянуло?

– Я не мешаю любовь с сексуальной разрядкой. Сколько бы у меня этих подстилок ни было, ты – моя единственная ненаглядная.

– Серьёзно, временами ты меня сильно пугаешь…

Аннель подхватила коробку со своими пожитками с прошлого рабочего места и вместе с подругой направилась к выходу из столовой. Зашли в лифт и только обрадовались отсутствию попутчиков, как закрывающиеся створки остановила мужская ладонь.

Опустив на пол коробку, Аннель нажала на кнопку раскрытия дверей и оказалась лицом к лицу с застывшим перед ней Роландом. Они не пересекались и толком не общались с того самого вечера, когда вполне приятное свидание не слишком изящно перекочевало в полицейское расследование необоснованной вспышки вандализма.

За спиной у него сомкнулись створки, и лифт пришёл в движение.

– Привет, давно не виделись, – как-то натужно радуясь, поприветствовал он её. И стоило взгляду голубых глаз перескочить на Джулию, как выражение его лица стало куда более расслабленным. – Как обычно, в компании своей горячей подружки.

– Слюнки подотри, – надменно бросила она, врубив режим стервы.

– Привет, у тебя всё нормально? – с дружелюбной улыбкой Аннель попыталась смягчить осадок от тона подруги, хоть улыбаться конкретно ему и не хотелось.

– Нормальнее не бывает, – отмахнулся Роланд.

– Какая жалость, – не унималась Джулия, на лице у которой теперь расцвела язвительная ухмылка. И что на неё нашло?

– Раньше я всё никак понять не мог, почему вы повсюду парочкой ходите, как приклеенные. С виду такие разные, что диву даёшься, как вообще подружились. Но теперь-то до меня дошло. Как там говорят?.. «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты».

– Джулс, – предостерегающе бросила Аннель, но та её проигнорировала.

– Завидуешь, что ли? У тебя-то друзья вообще есть? Вот уж вряд ли среди многочисленных женщин для них нашлось место в твоей голове, запрограммированной трахать всё, что движется.

– Беспокоишься о моём окружении?.. Слышал, вы с Питером целый спектакль разыграли, когда ты отказалась вслед за ним увольняться. И он, подобно Отелло, вцепился тебе в горло.

– Козлина, – лениво протянула в ответ она.

– Кто?

– И ты, и Пит.

– А я-то тут причём? – не понял Роланд.

– Ты обидел мою девочку, – её рука властно приобняла Аннель за плечи. – А этот грех даже пострашнее.

– Кто ещё кого обидел, – огрызнулся он, повернувшись к ним спиной. – Мне её малолетний хахаль хорошенько машину помял, ремонт влетел в круглую сумму, но я с неё ни копейки не потребовал. Правильно говорят: «в тихом омуте черти водятся». Будет мне уроком на будущее.

– Я же сказала, что понятия не имею, кто он и почему так поступил.

– Ну да, как же.

– Вот же ты мудак! Ещё и на неё вину скидывать смеешь? Сначала посмотри на то, как сам живёшь, кобелина с повышенными аппетитами! Может, одна из твоих бывших затаила обиду и подослала знакомого отомстить за разбитое сердечко.

– Сама на себя посмотри, тоже мне святая нашлась, нимфо…

– Ты ещё и тявкалку раскрывать смеешь! – рявкнула Джулия и неожиданно вцепилась ему в волосы.

Роланд дёрнулся в сторону и попытался её оттолкнуть, из-за чего она разозлилась ещё сильнее. Огрела его по лицу звонкой пощёчиной, оставившей след в несколько царапин, и снова потянулась к взлохмаченной шевелюре.

Перехватив подругу за тонкую талию, Аннель оттащила её в самый дальний угол. Та, естественно, воспротивилась подобным мерам. Брыкалась и вырывалась так, словно на кону стоял вопрос жизни и смерти. И почти добилась своего, когда нечаянно ударила её локтём в бок.

– Дура психованная! – в сердцах выкрикнул он, коснувшись заалевшего участка лица.

– Дай мне выцарапать этому ублюдку его мерзкие зыркалки!

Створки лифта распахнулись. И не теряя ни секунды драгоценного времени, Роланд нажал на кнопку первого этажа и выскочил в коридор. И уже стоя в безопасности, напоследок показал им средний палец.

– Стой, скотина! Отпусти меня! Лиа, твою мать!

Джулия продолжала бесноваться даже после того, как двери лифта снова сомкнулись.

– Аннель, – холодно поправила она и выполнила её просьбу.

Подруга не рванула к панели управления. Наоборот, замерла как громом поражённая. А затем круто развернулась и, кардинально переменившись в лице, нежно взяла её за руку.

– Прости, я нечаянно, – в зелёных глазах плескалось искреннее раскаянье, а на алых губах растянулась тревожная улыбка. – Этот урод меня натурально выбесил, совсем мозги отключились. Я тебя ещё и ударила, сильно болит? Дай посмотреть.

– Успокойся, – Аннель отодвинула от себя её руки и, не отпуская чужой кисти, вложила в раскрытую ладонь связку ключей. – Я сегодня, скорее всего, задержусь. Хочу пасту.

– Хорошо, поняла! – радостно воскликнула Джулия и стала вслух перебирать разновидности рецептов, прикидывая, что конкретно приготовить. И оказавшись снова на первом этаже, она весело бросила небольшой группе людей, застывшей в ожидании, когда они выйдут: – Заходите, мы катаемся туда-сюда.

– Что-то вроде того, – смущённо подтвердила Аннель, читая на лицах незнакомцев недоумение.

Из-за инцидента в лифте она опоздала. Незначительно, всего на несколько минут. Да и директор никак не прокомментировал её пунктуальность. Однако ей было отчего-то не по себе, словно эти несколько минут растянулись в часы.

Господин Нейпер лично открыл перед ней дверь в крохотную комнату, тянущую в лучшем случае квадратов на шесть. У противоположной стены возвышался шкаф до потолка с приставной лестницей, а перед ним непосредственно рабочее место: скромный офисный стол и простенькое кресло с пластмассовыми подлокотниками и тканевой обивкой. И в эту каморку вела лишь одна дверь – из кабинета директора.

В пору было расстраиваться из-за того, что вместо нормального помещения ей перепала переоборудованная кладовка, но тут взгляд упал на окно. Вернее, на панорамную красоту в стене сбоку. И только начавшее зарождаться недовольство безвозвратно утонуло в щенячьем восторге.

– Устраивайся, – господин Нейпер перешёл на более фамильярную форму общения, сразу как она вернулась. – В течение часа принесут всю необходимую технику.

– Компьютер и телефон? – уточнила Аннель.

– И принтер. Если тебе понадобится что-нибудь ещё – обращайся напрямую к заведующему в отделе закупок. Перевод уже вступил в силу.

– Какие на сегодня распоряжения?

– У меня через два часа встреча вне офиса.

– Мне связаться с водителем?

– Если бы я хотел, чтобы ты связалась с водителем, то по-другому выразился бы. У тебя нет водительских прав?

– Есть, – настороженно ответила Аннель. Пусть правами она и обзавелась ещё четыре года назад, а вот с опытом вождения дела обстояли плачевнее некуда. – Но профессиональный водитель быстрее и качественнее доставит вас к месту встречи.

– Сегодня я ограничусь твоей компанией.

– У вас нет водителя?

– Уже как две недели.

– Я могу узнать, по какой причине ушла моя предшественница?

Господин Нейпер сложил руки на груди и слегка нахмурил брови.

– Это не к тому, что я хочу последовать за ней, – быстро и ловко расставляя канцелярские принадлежности, с улыбкой пояснила Аннель. – Чисто профессиональный интерес. Не хочу повторить чужих ошибок.

– У Линды сменились жизненные приоритеты из-за незапланированной, но всё равно желанной беременности. Позже я узнал, что к её особому положению имеет отношение Стеф – мой личный водитель. Он сам меня просветил в тот день, когда принёс заявление на увольнение. Но тебе не грозит повторить подобную ошибку. Я об этом лично позабочусь.

Вот и объяснение странного пункта договора о запрете на вступление в брак. Предсказуемо и скучно. Однако о чём и как он там заботиться собрался?..

Опустив пустую коробку на пол, она повернулась к шкафу с открытыми и наполовину заполненными полками. Папки были свалены кучей и явно нуждались в сортировке. Сформировать систему ей удастся только после того, как с содержанием каждого документа ознакомится, а это занятие, судя по объёмам, могло затянуться на неделю с ежедневными переработками.

Впрочем, сейчас в приоритете стояла другая задача.

– Где и во сколько у вас назначена встреча?

– В одном из филиалов «Гестии», которая находится в Хэйне. В пять часов вечера.

Круто развернувшись, Аннель впилась в его умиротворённое лицо взглядом. Она искала в нём признаки обмана, глупой шутки, но лишь убедилась в обратном, когда уголки пухлых губ ехидно приподнялись. Да, это тот самый Хэйн – соседний город, до которого полтора часа добираться на машине.

Так значит, господин Нейпер собирался с ней играться подобным образом? Но к чему это? Очередная дурацкая проверка или проблемы с головой?

– В таком случае, я полагаю, нам следует выдвигаться, – взглянув на наручные часы, Аннель испытала лёгкий мандраж. Двадцать минут четвёртого. Времени в запасе практически нет. А с её навыками вождения они только полчаса будут выезжать из Фрэнтона.

На пути к подземной стоянке она не оставляла попыток переубедить его взять корпоративного водителя. Но он оставался непреклонен, продолжая твердить, что никто, кроме неё, ему не нужен.

Окончательно отчаявшись, Аннель села за руль и как последний дилетант запуталась в автоматической коробке передач, из-за чего машина дёрнулась назад, едва не врезавшись в сзади стоявшую. И тогда директор протянул издевательское: «Теперь понятно», – после чего они поменялись местами.

Он уверенно управлял машиной. Обгонял и перестраивался там, где это требовали обстоятельства; как бы ни разгонялся на пустующих участках дороги, на светофорах тормозил плавнее, чем большинство таксистов. И она с удивлением осознала, что ещё ни разу не видела настолько привлекательного мужчину за рулём. Даже то, как господин Нейпер держал руль: левая вытянутая рука сверху, а правая лежала на ноге, слегка придерживая его снизу, – выглядело это расслабленно, но одновременно не небрежно. Ясно ощущалось, что он полностью контролирует ситуацию.

– Возможно, встреча затянется до позднего вечера, – произнес он, не отрывая взгляда от дороги. На стёклах его очков отражалась зелень хвойного леса.

– Я и не рассчитывала сегодня рано вернуться домой, – призналась Аннель, одёрнув себя от разглядывания его лица. И в сотый раз напомнила себе, что красивый мужчина – источник бесконечной головной боли.

Господин Нейпер приехал в филиал с базовой проверкой, за которой хорошенько потрепал нервы местному начальнику. Наблюдая за ним со стороны, она вдумчиво следила за каждым его движением, взглядом, не упускала из внимания ни одной невзначай брошенной реплики. И чем больше узнавала о нём, тем меньше понимала. Он словно притворялся человеком более простым, чем являлся на самом деле. Тонко манипулировал информацией, раскидывал смысловые ловушки, а уже в следующее мгновение скатывался до похабных шуточек и топорных двусмысленных намёков.

В девятом часу господин Нейпер предложил ей отужинать в инспектируемом ресторане.

– У вас есть пищевая аллергия на какие-либо продукты? – спросила Аннель, изучая меню.

– На шоколад. Лёгкая крапивница – не смертельно, но эстетически не слишком приятно. А у тебя?

Она подняла на него удивлённый взгляд. Личному помощнику по специфике его работы следовало знать всё о рационе своего начальника – никакого личного интереса за её вниманием к его пищевым привычкам не стояло. Встречный же вопрос в подобных обстоятельствах выглядел неуместно.

– Нет, у меня нет никакой аллергии.

Глава 5. Председатель

Она тихо постукивала в такт музыке тонким пальчиком по ремешку сложенной на коленях сумки. И отрешённым взглядом скользила по проплывающему за окном автомобиля пейзажу. Пришлось постараться, чтобы навязать ей свою компанию. Но даже когда согласилась, стоило им въехать в город, как снова принялась просить высадить её возле ближайшего входа в метро.

Будоражило, радовало и вместе с тем немного расстраивало то, с какой прохладцей Анналиа на него реагировала. Она не пожирала его глазами, как другие женщины, не откликалась на попытки заигрывать с ней. И чем равнодушнее вела себя, тем сильнее распыляла его интерес.

– Вот здесь поверните направо, пожалуйста, – лаконично бросила она, как обычно, подчёркнуто вежливо и строго по делу.

– Какой дремучий район, – произнёс Курт, мазнув взглядом по пустующим тротуарам подле старых, неоднократно реставрируемых домов. – Не страшно здесь жить?

– Напротив. Я нахожу это место очень уютным и, благодаря порядочным соседям, безопасным.

– Последний подъезд?

– Да, – Анналиа коротко мотнула головой и, как только машина остановилась, отстегнула ремень безопасности. – Спасибо, что подвезли.

– С завтрашнего дня начнёшь поиски водителя. Утром дам основные рекомендации.

– Поняла. Хорошего вам вечера.

– Подожди.

Он потянулся рукой к её голове, из-за чего она замерла, настороженно косясь на него широко распахнутыми голубыми, как ясное небо в погожий день, глазами. Пропустил сквозь пальцы длинную и гладкую прядь и улыбнулся.

– У тебя что-то было в волосах.

– Да? Спасибо, – хоть красиво очерченные губы и растянулись в формальной улыбке, но глаза продолжали смотреть на него с подозрением.

Снова ему не поверила. До чего же проницательная барышня.

Анналиа ушла. Звонко цокая каблуками, пересекла тротуар, поднялась по лестнице и, наконец, скрылась за входными дверями подъезда. Курт отыскал взглядом окно спальни, в котором через мгновение зажёгся свет. В светлом проёме за тюлем появилась тёмная женская фигура, а следом ещё одна. Толкаясь, они скрылись в недрах комнаты.

***

Припарковав машину возле декоративного фонтана, он направился к главному входу в особняк. Огромное трёхэтажное строение в излишне помпезном на его вкус стиле Барокко содержалось в идеальном порядке. Каждый год его хозяин затевал косметические ремонтные работы, чтобы светло-кремовые стены не потускнели, а мрамор на широких винтовых лестницах оставался таким же белоснежным, каким задумывался по дизайнерскому проекту.

На входе уже поджидал дворецкий, который до автоматизма отточенным движением помог Курту снять пальто.

– Господин в своём кабинете, – сухо проинформировал он, прежде чем направиться в гостевую гардеробную.

С прошлого его визита в интерьере особняка ничего не изменилось. Всё те же атласные обои на стенах широкого коридора и вычурная лепнина на потолке. Разве что ковровую дорожку заменили, упругий ворс под подошвой туфель сильнее пружинил.

Кабинет находился в глубине дома. В самом тупике длинного, вихляющего коридора за арочной двухстворчатой дверью, сделанной на заказ из массива дуба. Коротко постучав по дереву, Курт зашёл внутрь.

В кожаном кресле перед горящим камином расслабленно сидел председатель «Эллион Групп» и наслаждался аналоговым звучанием классического джаза. Рядом с ним стоял круглый журнальный столик с открытым графином и ведерком льда.

– Ты пришёл, – отметил тесть вместо приветствия.

– Здравствуйте, отец. Вы хотели меня видеть?

– Да, присаживайся, – он указал на софу возле своего кресла. И как только Курт последовал его просьбе, плеснул свежую порцию бренди в свой гранёный стакан. – Говорят, что ты приложил немало усилий, чтобы поглотить какую-то сеть ресторанов. Даже вложил все свои сбережения и выкупил сорок процентов акций. К чему такие риски? Ты бы мог просто обратиться ко мне.

– Я не хочу злоупотреблять вашей добротой. Вы и так сделали для меня слишком многое.

– Хочешь уйти от моего влияния?

– Я всегда буду вам верен. «Гестия» по документам поглощена «Эллион Групп», я же всего лишь владею какой-то частью акций.

– Не хитри со мной, паршивец, – покровительственно усмехнулся тесть. – Так что за перспективу ты увидел в этой компании? Мне правда любопытно. У тебя, конечно, отличная чуйка и есть все необходимые качества, чтобы любую компанию вывести на мировой уровень. Однако я бегло просмотрел документы этой «Гестии» и не увидел ничего особенного. Из двадцати филиалов – пятнадцать внутри страны, продажи ниже средних, истории, как таковой, нет, репутация в народе, как у третьесортной харчевни.

– Мне понравился концепт у ресторанов этой сети. Я собираюсь его доработать.

– И что же там за концепт?

– Он заключается в расширенной барной карте, на которую опирается основное меню. Основатель первого ресторана пытался продвигать идею, что все алкогольные напитки требуют продуманных гастрономических сочетаний. Однако его преемники не смогли оценить по достоинству оригинальность идеи и ушли в сторону коммерциализация. Я собираюсь расширить меню, дополнив его рецептами, отвечающим нашим задачам. А затем приобрести собственную виноградную плантацию и пивоварню.

– Хочешь придать эксклюзивности… – потягивая бренди, задумчиво произнёс он. – Звучит, конечно, многообещающе. Но стоило ли ради этой закусочной отказываться от повышения в «Эллион Групп»?

– Я не хочу подсиживать свояка, – категоричного отрезал Курт.

На миг ему показалось, что он переусердствовал с экспрессией в тоне. Слишком уж бурная реакция вышла для столь незначительного раздражителя. Но, видимо, крепость алкоголя сгладила шероховатости его выпада. Тесть нахмурился, взглянув на него с какой-то горечью разочарования, и тяжело вздохнул.

– Если бы Наина не погибла, то должность генерального директора в любом случае была бы твоя. Этот кусок идиота сидит в директорском кресле только потому, что женился на моей старшенькой.

– Но я не уберёг её…

– Глупый мальчишка. Хватит себя корить за то, в чём ты не виноват!

Глупый в этом помещении лишь один человек.

– Если бы я только не вышел на того коллекционера, – в сотый раз принялся пережёвывать заевшую пластинку Курт, сам себя раздражая. Но тесть любил послушать стенания по его дочке. – Если бы она не услышала наш разговор, то не поехала бы к нему одна. За рулём той машины должен был быть я.

– Наина никогда не отличалась терпеливостью.

– Верно, но…

– С малых лет, если чем-то заинтересовывалась, то отдавалась своему новому увлечению всей душой. Ты не виноват в том, что она подслушала твой разговор и сломя голову помчалась за проклятой картиной. По такому крутому серпантину и в хорошую погоду было опасно ездить, а в ливень… это и вовсе было самоубийством. Никто не виноват… кроме того урода. Но ты, – тесть посмотрел на него с восхищением и, положив руку ему на шею, притянул к себе, чтобы коснуться лбами, – проделал хорошую работу. В тот день ты для меня заново родился, став моим сыном.

По дряблым щекам побежали слёзы, и Курт отвернулся, делая вид, что тактично не замечает момент чужой слабости. Он натянул на лицо скорбную гримасу, уставившись пустым взглядом на горящие, приятно потрескивающие поленья.

В своё время ему пришлось приложить гораздо больше усилий, чем он рассчитывал, чтобы не убить жену раньше запланированного несчастного случая. Целых одиннадцать месяцев Курт ежедневно терпел компанию пустой, ограниченной девки с размалёванным, как у куклы, лицом. Её писклявый голос, карикатурная жеманность, даже то, как шумно она ела, стуча столовыми приборами и прихлёбывая чай из кружки – всё невероятно бесило. Но у него была цель, ради которой он даже неоднократно вытерпел их близость.

С отшельником, живущим в маленькой деревушке на вершине горы Авирос, его познакомил коллега по старой работе на банкете в честь открытия художественной галереи шесть лет назад. Тогда-то и родился идеальный план, для осуществления которого следовало отыскать всего одну переменную.

Из трёх кандидаток он остановил выбор на младшей дочери председателя крупного конгломерата. Два года потребовалось, чтобы привить у этого тупого создания любовь к искусству. Конечно, её извилин при любом раскладе не хватило бы для глубокого анализа живописи, но заразить бессмысленным коллекционированием, подобно тому, как она любовно собирала по всему миру драгоценные цацки, ему всё же удалось. Потому как настолько поверхностной вульгарной особе по факту было всё равно, чем хвастаться: картинами именитых художников или серёжками с красными бриллиантами – главное, чтобы подружки завистливые взгляды кидали да на слюни исходились.

Сделав ставку на импульсивность её натуры, Курт разыграл спектакль. Он знал о любви Наины к подслушиванию его телефонных разговоров. Поэтому не пришлось даже изворачиваться, придумывая, как преподнести ей нужную информацию. Достаточно оказалось поговорить на повышенных тонах с воображаемым собеседником. Сделать вид, что нашёл давно желанную ею картину у продавца, настаивающем на личной встрече у себя в доме где-то на отшибе – адрес Курт записал на первом попавшемся под руку листке бумаги, что закинул в верхний ящик письменного стола. И поторопить наличием других покупателей.

Наина сорвалась на встречу к вымышленному коллекционеру в тот же день. Как обычно, никого не поставила в известность о своих планах, благодаря чему удалось потянуть время за её поисками. Когда же обнаружили машину на дне глубокого озера – естественно, он приложил руку к правильному месту съезда с трассы, рассчитав траекторию падения легковушки, – ему пришлось пойти на ещё один риск. Самый большой и серьёзный.

Курт направился к отшельнику и, пока взбирался по серпантину, ставшему последней дорогой в жизни его супруги, позвонил тестю. Он срывающимся голосом, скачущим от рявкающего лая до горестных рыданий, рассказал о своей якобы догадке, зачем Наина отправилась в такую глушь. Его грандиозной игре в тот день мог позавидовать даже оскароносный актёр.

Для начала Курт убил старика самым бесхитростным образом – заколов кухонным ножом. Первый удар направил точно в сердце, чтобы как можно безболезненнее оборвать его жизнь. Следом нанёс ещё с тройку беспорядочных колотых ран. Со стороны убийство должно было выглядеть, как вспышка неконтролируемых эмоций. А затем разгромил художественную мастерскую, исполосовав окровавленным ножом несколько картин. А одну, за которой по легенде поехала Наина, и вовсе спалил. Тщательно стёр все отпечатки пальцев с предметов, которых касался, и сел дожидаться тестя.

Курт не был до конца уверен, что тот не сдаст его полиции. Временами люди действовали непредсказуемо. И как бы скрупулёзно он ни подходил к изучению конкретного индивида, тёмные зоны всё равно оставались. Поэтому пришлось подготовить запасной план, в котором его якобы пытались подставить.

Однако тесть, как он и рассчитывал, направил всю свою злость в сторону ни в чём не повинного старика. А его возвёл на пьедестал благородного мстителя. Правда, чтобы не скатиться с него, Курту пришлось инсценировать пару попыток суицида.

Когда первичные эмоции отступили, тесть проанализировал сложившуюся ситуацию с более холодным рассудком и начал подозревать Курта в причастности к смерти любимой дочурки. И пока его сомнения не окрепли и не вылились в серьёзные проблемы, Курт постарался разыгрывать столь глубокую скорбь, что со стороны выглядело, будто жизнь без Наины потеряла для него всякую ценность. Конечно, серьёзно он никогда не рисковал. В закулисье всегда находился человек, на которого он мог положиться. Однако тесть всё же проникся его горем и забыл о своих подозрениях, переключив внимание на то, чтобы помочь ему выбраться из этой ямы отчаяния.

– Знаешь, когда моя милая девочка впервые тебя привела, я подумал, что уже через неделю сдеру с тебя шкуру. У меня всегда было предубеждение в отношении смазливых парней. На подобных девчонки сами кидаются, вот они и дуреют от излишка женского внимания.

– Так и есть, отец.

– Я, правда, до последнего был уверен, что ты обидишь Наину. Что ваш брак ничем хорошим для неё не закончится… но она так была влюблена. Просто души в тебе не чаяла, целыми днями только и трещала о том, какой ты замечательный. Мне ничего не оставалось, кроме как пойти у неё на поводу, чтобы она не сбежала из дома.

Влюбить в себя юную, избалованную девчонку с комплексом принцессы не составило никакой сложности. Ему хватило пары недель. А вот над завоеванием доверия со стороны тестя пришлось покорпеть. В районе года он жил под пристальным вниманием частных детективов. Каждый его шаг фотографировался. Всё окружение прочёсывалось вдоль и поперёк.