Полная версия
(Не) в кадре
Открываю любимое Варькино фото, где, спрятавшись среди ветвей цветущего олеандра, она задумчиво смотрит прямо в объектив, приоткрыв губы в загадочной полуулыбке. Вот здесь она точь-в-точь лесная нимфа с россыпью веснушек на носу и струящимися по плечам нежно-розовыми локонами. Пленительная, манящая и мистически таинственная. Жаль, что я разглядел все это после того, как мы сказали друг другу «прощай»…
Повинуясь внезапному и совершенно абсурдному порыву, легким движением пальцев отправлю фотографию Варьке. Задерживаю дыхание, заметив, что в ее профиле загорается значок онлайн. Бегло смотрю на часы в верхнем уголке экрана. Москва и Нейроби находятся в одном часовом поясе, а значит у нее сейчас почти три утра. Сегодня среда, будний день, а юная полуночница почему-то не спит… и черт возьми, набирает мне ответ. Спустя год и десятки проигнорированных сообщений с банальными вопросами: как дела и что нового. Если бы я знал, что она среагирует на простое фото без всяких приписок, то каждый день отправлял бы по одному.
«Очень красиво. Даже не верится, что это я. Маринка как-то сказала, что на твоих снимках любая жаба превращается в богиню.» – без приветственного вступления прилетает первый за год ответ.
По моим губам расползается улыбка, в груди екает от ее почти забытой непосредственности и непринужденной самоиронии. Так и подмывает написать: «Какого черта ты так долго морозилась, Варь?», но, боясь ее спугнуть, набираю совсем другое:
«Мне ни разу не позировали жабы, но если однажды такое случится, мы проверим слова твоей Маринки»
«Она твоя давняя фанатка, Красавин, и абсолютно точно не жаба. Кстати, я не для себя просила халявную фотосессию.»
«Попроси еще раз, и как-нибудь я устрою Маринке звездный час»
«Она больше не рвется в модели, но я передам, что лет через сто ты исполнишь ее мечту.»
«Сто лет – это ты загнула, Варь. Возможно, мне удастся вырваться в Москву на Новый год»
«Здорово, Вика будет счастлива. Она очень по тебе скучает.»
«А ты, Варь? Скучаешь?» – отправляю сообщение и нервно сую в губы сигарету. Не стоило спрашивать в лоб, но, блядь, как можно упустить такой подходящий момент?
«А я думаю, ты чистил телефон от ненужного хлама и случайно нарвался на мое фото, но перепутал корзину с моим профилем»
«А до этого случайно писал тебе не меньше двух раз месяц».
«Я предупреждала, что не буду отвечать.»
«Что изменилось?»
«Ничего. Фото и правда очень удачное. Спасибо, Максим. Я выложу его. Ты не против?»
«Только не на страницу сайта знакомств»
«Смешно)) Думаешь, у меня все так плохо на личном фронте?»
«Надеюсь, на это. Я очень часто думаю о тебе, Варь.»
«В Африке не осталось женщин?»
«В Африке нет тебя. Хочу встретиться. Давай, что-нибудь придумаем?»
«Приглашаешь меня на сафари?»
«Нет, завтра я возвращаюсь в Париж и приглашаю тебя на прогулку по Елисейским полям.»
«Забыл, что я учусь на дневном и работаю по вечерам и в выходные? Это ты у нас свободен, как ветер»
«Блин, Варь, мне столько тебе нужно рассказать. Тут совсем другой мир. Ты даже представить не можешь, как он отличается от нашего.»
«Я видела твои работы в международных журналах. Они впечатляют. По-белому завидую, что ты бываешь во всех этих удивительных местах. Скажи, тебе совсем не страшно? Помнишь, как у Чуковского:
В Африке акулы,
В Африке гориллы,
В Африке большие
Злые крокодилы.»
«☺)Африка невероятна, Варь. Опасная, прекрасная и непостижимая. Я могу часами о ней рассказывать, но при личной встрече. Кстати, ты не оформила загранпаспорт? С Шенгеном я могу помочь»
«Прости, не получится.»
С досадой ерошу волосы, мрачным взглядом уставившись на категоричный ответ. Я помню этот тон. Она не согласится, даже если я куплю билеты и оплачу все расходы. Я бы в любом случае их оплатил, но решение Варя уже приняла. Бесполезно пытаться перебудить.
«Как мама, Варь?»
«Все хорошо. Год в завязке, устроилась в магазин бухгалтером, не ругаемся, живем душа в душу. Передай мою огромную благодарность Артуру. Он в прямом смысле вытащил маму из ада. И тебе спасибо, что не прошел мимо и помог. Ты хороший человек, Максим. Не меняйся.»
«Далеко не все с тобой согласятся.»
«А мне плевать на всех. Вика говорила, что Маша недавно вышла замуж…»
«Недавно? Вообще-то десять месяцев назад. Почему ты спрашиваешь?»
«Ты не прилетел на свадьбу к сестре. Что-то случилось?»
«Я отрежу Вике язык! Она растрепала, что я подцепил малярию?»
«Не злись. Она не со зла. Просто, пожалуйста, будь осторожен, Макс. Ни одна работа в мире не стоит того, чтобы за нее умереть.»
«Я и не собирался умирать. Случайно вышло. Замотался, первые симптомы пропустил. Плохой опыт – это тоже опыт. Впредь буду умнее. Слушай, я тут подумал, что у меня получится на пару-тройку дней смотаться в Москву. Недели через две, раньше, увы, никак. Какие у тебя планы на тридцатое октября?»
Внутри все замирает в ожидании ответа. Блин, Красавин, какого хрена? Ты вообще понимаешь, о чем просишь? Московские каникулы решил себе устроить? Поразвлечься, душу девчонке разбередить и снова исчезнуть на неопределенный срок? Год прошёл, у нее может быть совсем другая жизнь, новый парень, который действительно готов построить с ней что-то серьезное?
Давай, Варь, пошли меня на хер и расскажи, какой я мудак.
«Я освобожу для тебя вечер, Красавин, но ты должен пообещать, что мы просто поговорим на нейтральной территории, где будет много посторонних людей. На большее даже не рассчитывай. Я жду от тебя исключительно рассказов о твоих африканских приключениях.»
Да, блядь. Моя девочка. По-прежнему, моя. Мне сегодня определённо прет. Я же и не думал, что пиздец как сильно хочу ее увидеть, пока она, наконец, мне не ответила. В памяти сразу замельтешили развратные картинки наших постельных марафонов, дрожащее податливое стройное тело в моих руках, жаркий пошлый шепот, несдержанные стоны… и глумливый кот на розовых труселях.
Кажется, я знаю, что привезу Варьке в подарок. Целую коллекцию нижнего белья с кошаками, чтобы носила каждый день и думала обо мне. Застолблю территорию, как сказала мне однажды одна настойчивая неугомонная кандидатка в жены, которая до сих периодически пишет и звонит, не оставляя надежд на совместное будущее и детишек с моими идеальными генами.
«Что, даже помечтать нельзя?»
«Мечтать не вредно. Главное, руки держи при себе (грозный смайл)»
«А я без рук, Варь☺. Жду тебя тридцатого октября в девять вечера у твоего подъезда. Если не спустишься, вынесу дверь и тогда без рук не получится»
«Напугал ежа голой жопой. Думаешь, я с тобой не справлюсь?»
«Сомневаюсь, Варюш, учитывая, что я месяц без секса, плюс добавь сюда еще две недели».
«Целый месяц, и как ты там выживаешь, бедолага? Ладони, небось, стер?» – язвит Варя.
«Ревнуешь, Мальвина?»
«Вот еще, я тоже тебя не ждала, и у меня в этом плане всё регулярно и без перерывов.»
Черт, а вот это неприятно. Ну а чего я хотел? Выкуси, Красавин. Только не подавись. Варька снова тебя уделала. Думал, слезы в подушку будет ночами лить? Не тут-то было. Но, может быть, так и проще. Встретимся, вспомним прошлое, натрахаемся до усрачки и разойдёмся без обещаний и сожалений?
Нет, блядь, ни хера не проще. В теории неплохо и здраво звучит, но внутри штормит и бомбит, стоит только представить Варю с каким-нибудь хлыщем, вроде того очкастого додика.
А, может, похуй на все? Забрать ее к себе, поселить в Парижской квартире, отправить на языковые курсы. Жениться, в конце концов, а с универом… с универом мы как-нибудь разберемся. Есть же дистант, да и других вариантов масса. Мы просто не искали. Я просто не предложил. Потому что слепой идиот. Если спустя столько времени врозь меня по-прежнему к ней безумно тянет, значит, это что-то да значит?
«Ну и чего ты притих?» – присылает она, не дождавшись реакции на свое сообщение.
«Перевариваю», – честно отвечаю я.
«Удачи тебе с этим, а мне спать пора. Если передумаешь насчет тридцатого, предупреди, чтобы я зря не ждала.»
«Не передумаю, Варь. У меня на тебя грандиозные планы».
«Звучит пугающе. Мне стоит напрячься?»
«Нет, но послать подальше всех своих регулярных определённо стоит. Добрых снов, Варь.»
«И тебе хорошенько проспаться, Красавин.»
Глава 2
Москва
30 октября
Варвара– А ты почему дома? – заглянув в мою комнату, удивляется мама. – Ты вроде в салоне на подработке должна быть? Или я путаю?
Она только что вернулась с работы, в пятницу ее смена заканчивается на полчаса раньше, а значит сейчас около шести вечера. Три часа… Осталось всего три часа.
С ума сойти, совсем скоро я снова увижу своего белобрысого принца. Посмотрю в самые голубые в мире глаза с лукавыми смешинками и порочной чертовщинкой, услышу будоражащий низкий голос, смогу прикоснуться, а, может, позволю себе гораздо большее. Я еще ничего толком не решила, не выбрала стратегию поведения, сориентируюсь на месте, отталкиваясь от обстоятельств, а пока…
Пока сердце подскакивает в груди, от волнения кружится голова, низ живота скручивает от предвкушения или страха, что мое разыгравшееся воображение напридумывало слишком много лишнего, а по итогу меня ждет огромный облом и разочарование.
– Нет, не путаешь. Я отпросилась, завтра выйду на полный рабочий день, – оторвавшись от перелопачивания своего гардероба, с небольшой заминкой отвечаю я.
– Мы же завтра вечером в театр собирались, – мама проходит в комнату и садится на аккуратно застеленную кровать, пристально наблюдая за тем, как я перебираю вешалки с одеждой в распахнутом настежь шкафу.
– Не получится, мам, – рассеянно бросаю я, наконец-то сделав выбор.
Пусть будет классическое, плотно облегающее фигуру черное платье с глубоким вырезом и длинными рукавами. Непривычно, конечно, но в меру строго, в меру нарядно. Ткань плотная, длина вполне приличная. Все-таки не май месяц. К тому же еще неизвестно куда Красавин меня поведет. В этом платье можно и в мир, и в пир, и по парку погулять, накинув сверху драповое пальто и прикрыв декольте шарфиком. С обувью будет сложнее. Под классический стиль у меня только вульгарные леопардовые ботильоны на высоком каблуке. Мне их Маринка на день рождения подарила в надежде, что я, наконец, сменю стиль на более женственный и начну ходить на свидания. Наивная душа. Ботильоны так и стоят, ни разу не ношеные, в коробке под кроватью.
– Контрамарки пропадут, и Вика расстроится, что мы не придем на премьеру, – расстроено вздыхает мама.
– А ты возьми вместо меня Сергея Андреевича. Он с удовольствием составит тебе компанию, – предлагаю самый идеальный вариант из всех возможных.
Сергей Андреевич – мамин коллега. Работает в магазине завхозом и у них давно что-то намечается, но все никак толком не срастется. Он пару раз приходил к нам в гости под разными предлогами. То кран починить, то телевизор настроить, но я же не слепая, вижу, что у него к моей маман далеко не дружеский интерес. Ей бы тоже перестать морозиться и строить из себя недотрогу. Нормальный мужик, хозяйственный, давно в разводе, дети взрослые. Надо брать. Что зря время терять в их-то возрасте? И маме он нравится, но она все осторожничает, присматривается, переживает, что Сергей выпивает по праздникам. Скорее всего сорваться боится, но я почему-то уверена, что он от скуки и одиночества иногда позволяет себе накатить рюмаху. А если появится интерес в жизни и любимая женщина, потребность скрасить вечерок с водочкой сама по себе отпадет. Может, я дура наивная, но мне ситуация видится именно так.
– Ой, я не знаю, а вдруг у него планы? – как девочка смущается мама.
– Какие планы могут быть у одинокого мужчины в субботу вечером?
– Ну мало ли, дети приедут или он к ним?
– А ты позвони и узнай, – закатив глаза, отвечаю я. – Давай, мам, смелее. Такой мужик пропадает. Пока ты тут робеешь, как школьница, его быстренько какая-нибудь находчивая бабенка подберет.
– Скажешь тоже, – хмыкает мама, но явно задумывается над моими словами. – Хотя, знаешь, наша главбух то и дело его в свой кабинет вызывает.
– Воот! Так что бери быка за рога, а то уведут. Глазом не успеешь моргнуть.
– Страшно мне, Варь, – разглаживая несуществующие складки на строгой офисной юбке, признается мама. – Я ведь уже не молодая девчонка и таких дел в прошлом наворотила, что вспомнить стыдно. Как с таким багажом к хорошему человеку? Оно ему надо?
– А зачем ему знать? Мало ли какие грехи могут быть за плечами у взрослых людей. Сергей же тебя исповедаться перед ним не заставляет. Я ему ни слова не скажу.
– А соседи? Я тут личность знаменитая, в меня до сих пор пальцем тычут и сплетни разводят.
– Собаки лают, караван идет. Мужик в здравом уме соседских сплетниц слушать не станет, а твой Сергей вроде с головой в ладах.
Спрятавшись за дверцей шкафа, я быстро переодеваюсь в платье, чтобы убедиться, что не набрала пару лишних кило. В последний раз я его выгуливала на день первокурсника, еще в прошлом году.
– Дело говоришь, Варюш, И в кого ты у меня такая разумная? – растрогавшись, мама снова пускает слезу.
На нее частенько находят приступы сентиментальности, но это не плохо. Эмоции оживляют душу. Очерствевший человек все равно, что мертвый. Такой мама и была, пока не попала в центр восстановления Артура Красавина. Он ее воскресил.
– Жизнь – лучший учитель, мам, – бросаю банальную фразу, и застегнув боковую молнию, выхожу из-за дверцы.
Покрутившись перед зеркалом, остаюсь вполне довольной увиденным. Платье село как влитое и вырез не такой уж глубокий. Внезапно вспоминаю сборы на богемную вечеринку Красавиных, розовые волосы и Маринкино вызывающее платье, едва прикрывающее стратегические места, свои глупые мысли и грандиозные планы.
Как же все изменилось с тех пор, а ведь не так много времени прошло. Не только мама стала другим человеком, но я уже не та бесшабашная, наивная до идиотизма Варька, мечтающая выбить шанс в качественно лучшую жизнь. И я прекрасно понимаю, что ничего из того, что имею сейчас, не случилось бы, не попади я на ту вечеринку. Мамино выздоровление, поступление на бюджет в престижный ВУЗ стали для меня тем необходимым толчком, в котором я отчаянно нуждалась. И все благодаря Максу и его неравнодушной семье.
Могла ли я забыть его за жалкие двенадцать месяцев?
Конечно, нет.
Достаю из-под кровати коробку с обувью, первый раз примеряю Маринкин подарок. Не лабутены, конечно, но смотрятся не хуже и гораздо удобнее при ходьбе. Встав перед зеркалом, откидываю с лица темные растрепанные волосы, придирчиво рассматривая свое отражение. Пытаюсь увидеть себя глазами Максима. Надеюсь, он не разочаруется, что розоволосой Мальвины больше нет. Брюнеткой я выгляжу старше, серьезнее и взгляд немного уставший. Непросто совмещать учебу на дневном и работу в цветочном магазине в центре, где я чуть больше полугода тружусь помощником флориста по вечерам и в выходные. На сон остается от силы часов пять, но мне нравится такой изнуряющий темп. Некогда распускать сопли и тосковать о несбыточном. На личную жизнь тоже нет времени, но я и не рвусь строить отношения с парнями, оказывающими мне знаки внимания. Они никогда не дотянут до уровня Макса Красавина, а на меньшее я не согласна.
Забавно, как его заело, когда я написала про свою бурную интимную жизнь. А ведь поверил белобрысый осел, мысли не допустил, что я могу соврать, чтобы щелкнуть заносчивого принца по носу. За пролетевшие как один день две недели Макс то и дело возвращался к теме моих несуществующих многочисленных хахалей, прямым текстом намекая, что я должна отправить их в свободное плавание.
А ради чего, спрашивается? Или правильнее – ради кого? Ну, придет Красавин на три дня, а дальше что? Поматросит и бросит с разбитым сердцем, а сам укатит в свою Африку или Париж. Нет уж, пусть тоже помучается в неведении. Хрен, я ему признаюсь, что сохла по нему как дура, пока он строил свою карьеру и шлялся направо и налево.
– Ты чего так вырядилась, Варь? На свидание собралась? – очнувшись от своих мыслей, мама наконец замечает мои вертлявые танцы перед зеркалом.
– Ага, – киваю, расползаясь в счастливой улыбке, которая медленно гаснет, когда я вспоминаю, что со вчерашнего дня от Макса не было ни одного звонка и сообщения.
– Давно пора, – одобряет мама. – И кто счастливчик?
– Пока секрет, – с загадочным видом отвечаю я, в сотый раз за сегодня проверяя свой телефон.
После многочасовых разговоров и полотен сообщений молчание Красавина меня, мягко говоря, напрягает. Не думаю, что он решил слиться в последний момент. Скорее всего или в дороге, или что-то с мобильником, но на душе все равно не спокойно.
– Ладно, не буду мешать. Пойду ужин готовить, – мама поспешно поднимается с кровати и направляется к выходу из моей комнаты.
– Сергею не забудь позвонить, – кричу ей в след, доставая из тумбочки косметичку.
К восьми часам вечера я полностью готова и при полном параде ошиваюсь у окна, нетерпеливо подгоняя время и нервно проверяя сообщения. Пару раз набираю Максу сама, но абонент вне зоны действия сети, а моя нервная система на последнем издыхании. Ближе к девяти меня начинает ощутимо потряхивать, в голову лезет полнейшая дичь. На всякий случай проверяю, долетел ли до аэропорта рейс Красавина, и, убедившись, что самолет благополучно сел в Шереметьево два часа назад, начинаю перебирать другие причины, по которым он не выходит на связь.
Вариант, что Макс все-таки подцепил африканскую заразу и впал в бессознательное состояние, отпадает сразу. Позавчера во время двухчасового вечернего созвона он заверил, что последние результаты анализов подтвердили отсутствие инфекции в организме.
Меня шатает от твёрдой уверенности, что Макс появится с минуты на минуту до царапающих сжимающееся сердце подозрений, что он и не собирался никуда вылетать, и просто скрасил время на вынужденном карантине, мороча голову наивной бывшей.
Ровно в девять, не выдержав напряжения, надеваю пальто и выскакиваю на улицу. Дома под жалостливым взглядом матери оставаться просто невыносимо. Несмотря на то, что мама и слова мне не сказала, ее молчаливое участие и беспокойство только подливали масла в огонь. И плевать, как это будет выглядеть со стороны, если Макс все-таки приедет. Может, я воздухом вышла подышать?
У нашего подъезда, как назло, ярко горит фонарь, и чтобы не мозолить глаза любопытным соседям, иду к соседнему, где царит кромешная тьма. Нет, все-таки хорошо, что я живу не в нем. Учитывая, что я возвращаюсь с подработки довольно поздно, отсутствие нормального освещения может привлечь всякий криминальный сброд. Но сейчас я не думаю о своей безопасности. Усевшись на лавку, дрожу от пронизывающего холодного ветра, и жадно провожаю взглядом каждую въезжающую во двор машину, но ни одна из них не тормозит там, где нужно.
Когда начинает накрапывать дождь, к моим глазам тоже подбираются слезы. Я продрогла до костей и вымокну до нитки, если в ближайшие десять минут Красавин не появится. Обхватив дрожащие плечи руками, отчаянно пытаюсь справиться с накатывающей истерикой. Горло перехватывает от обиды, по щекам текут дождевые капли, подозрительно соленые на вкус. Проходит еще полчаса. Стрелки на часах медленно, но уверенно подбираются к десяти. Снова звоню ему, слушая автоматический ответ оператора. Хлюпаю носом и опять звоню.
Оправданий больше не осталось, надежд тоже. После всего хорошего, что Макс сделал для нас с мамой, в голове не укладывается, как он мог так со мной поступить.
Должна же быть причина. Должна!
В двадцать минут одиннадцатого перебираюсь с лавки под козырёк подъезда и, растирая озябшие ладони, даю себе обещание, что подожду еще пять минут и …
И что потом?
Вернусь домой, зарёванная и мокрая как мышь? Матери же придется объяснять, почему в таком виде, а я не могууу. Больно, стыдно, обидно до слез. Дура, какая же я беспросветная дура. Целый год держалась и опять растеклась.
Ну зачем? Зачем я ему ответила?
Подумаешь, фотка красивая, так Красавин профессионал. Он каждый день сотни баб в разных ракурсах снимает. У него даже африканские аборигенки с отвисшими до плеч мочками ушей писаными красавицами выходят.
Чтобы экстренное у него не случилось, он мог меня предупредить.
Мог!
Я же по-человечески его просила. В кармане пальто неожиданно оживает телефон, сердце подскакивает и застревает где-то в горле. Щеки опаляет жаром, руки трясутся, в растрепанной душе отплясывают румбу розовые единороги.
Клянусь, я сейчас любое объяснение приму и даже не попрекну ни разу. Едва не выронив мобильник, отвечаю на вызов.
– Да, – сипло пищу я.
– Варюх, привет. Ты чем сейчас занимаешься? – щебечет в трубку нетрезвый голос Грызловой. Внутри все обрывается, по щекам хлещет поток слез. Хочу сбросить, но пальцы задеревенели от холода. – Варь, спишь, что ли? – зовет Маринка.
– Нет, у подъезда стою, – отзываюсь убитый тоном.
– С работы пробираешься?
– Типа того.
– А голос почему такой замученный?
– Устала, Марин. Спать хочу.
– У меня есть предложение получше, – оптимистично заявляет подруга. – Бери такси и дуй к нам. Адрес я скину.
– К вам? – вяло переспрашиваю я.
– Мы с Маратом у Влада на даче зависаем. Шашлык, баня, теплый бассейн под открытым небом и добираться не далеко. Приезжай, Варюх. Ну очень тебя не хватает, – перечислив бонусы, уговаривает Марина. – Владик будет рад. Он совсем один тут скучает, с девушкой расстался и у тебя никого.
– Владик – это случайно не тот…
– Да, тот самый, – перебивает Грызлова. Значит, все-таки Владик, а не Вадик. – Ты его тогда отшила, но он не в обиде.
– Мне на работу к десяти.
– Ерунда, никуда не денется твоя работа. Посидим пару часиков, потом мальчики нас на такси домой отправят.
Зная Маринку, двумя часиками точно не ограничится, да и вряд ли она своего Марата одного оставит. А, может, и правда, поехать? Ну что я, по сути, теряю? Дома до утра точно свихнусь, буду по кругу гонять одни и те же мысли, в подушку выть и в телефон пялиться в ожидании звонка. Хотел бы – позвонил. А если не хочет, то нечего и ждать. Хватит, себя тоже надо уважать и любить, а не изводить душу несбыточными мечтами о белобрысом мудаке.
– Скидывай адрес, Марин, – вытерев слезы, быстро принимаю решение, не догадываясь, какую цену впоследствии мне придется за него заплатить.
Глава 3
ВарвараДача Владика оказывается отнюдь не каркасной избушкой в типичном СНТ, а огромным загородным домом из красного кирпича квадратов этак на пятьсот с облагороженной придомовой территорией и ландшафтным дизайном. Неплохо, видимо, медики получают в наше время. Моя бабуля до пенсии работала терапевтом в местной поликлинике, но мы так не жировали. На хлеб с маслом хватало, и тому были рады.
Выбежавшая мне на встречу пьяненькая Марина, сразу уводит меня в беседку, где накрыта щедрая «поляна». Набор угощений стандартный: блюдо с горячими шашлыками, пиалы с салатами, свежие овощи, бутерброды с красной рыбой, какая-то нарезка, коньяк для мальчиков и шампанское для девочек. Самих мальчиков пока не наблюдается, чему я безумно рада. Будет время привести себя в порядок, чтобы ненароком будущего стоматолога не напугать. Хотя почему будущего? Когда мы виделись в последний раз Вадик-Владик на выпускном курсе учился. Наверняка уже пристроился в тепленькое местечко.
– Варь, молодчина, что приехала. У нас почти все готово. Сейчас парни рыбу докоптят и придут, – Марина усаживает меня на ротанговый диванчик и накрывает теплым пледом. – Давай за встречу, а то мы уже немного назюзюкались, – оценив мой потрепанный внешний вид, наливает штрафной бокал, заставляя выпить залпом, и только потом переходит к расспросам. – Рассказывай, что у тебя стряслось!
– Ничего не стряслось, – отмахиваюсь я, вытирая бумажной салфеткой подтеки туши под глазами. Марина, тем временем, приводит мои волосы в порядок.
– А зарёванная почему такая?
– Покупатель нервы вымотал. Букет ему, видите ли, не понравился. – придумываю на ходу. – Брать отказался и из своего кармана пришлось оплачивать.
– Бляха-муха, у тебя пальто сырое насквозь, – случайно дотронувшись до моего плеча, восклицает Грызлова.
– Под дождь попала, пока до Метро топала.
