Она

Мел Калман

Она

Камилу вновь настиг тот самый сон, где в тумане памяти к ней приходят покойные родители, словно пытаясь что-то сказать сквозь безмолвие сна.

Сон был как наяву: на скатерти мамино яблочное варенье, горячий чай в старых, чуть треснутых чашках. Мама гладит её руку – ладонь такая же тёплая, как в детстве. Свет – не просто яркий, а мягкий, как от свечи в сумерках.

– Мы рядом, дочка, – говорит отец, а его голос звучит будто издалека, но без тревоги.

– Сабина я завтра с утра собираюсь на могилу родителей, опять видела во сне их. Ты же завтра не занята, давай съездим, – предложила сестре Камила.

– Нет, завтра не смогу. У меня срочные дела появились. Утром я поеду в город. Знаю, ты мне рассказывала, что их часто во сне видишь и ранее мы с тобой договаривались съездить на могилу родителей. Я на днях поеду на их могилу и почитаю молитву за упокоение их душ.

Утром следующего дня, отворив железную дверь кладбища Камила зашла на территорию кладбища. Первым делом она занялась уборкой могилы, вырвала траву на могиле и убрала листья и мусор. Прибираясь, она заметила, что с правой стороны от могилы в метрах пяти появилось новое захоронение. «Интересно кого там захоронили?» – задала себе вопрос Камила. Любопытство взяло верх, и не закончив уборку, она подошла к этой небольшой могилке.

Подойдя ближе, Камила нащупала пальцами шершавую плиту. На табличке, значилось имя…

***

Перенесёмся на три месяца назад. После смерти мужа и двоих сыновей Камила впала в глубокую депрессию и мысли о суициде не покидали её долгое время. Cудьба обошлась с ней жестоко.

В день трагедии, они всей семьёй возвращались из гостей на автомобиле. Она помнит, как муж сказал: «Давай я за руль». Но ей хотелось быть быстрее, и она сама села за руль. Снег ложился крупными хлопьями на лобовое стекло. Руки вспотели, руль скользил… – Осторожней! – это крик мужа, и потом – только визг шин, свет фургона, глухой удар. Лежа на снегу, она открыла глаза, а рядом – ни звука, только тишина, и красные огоньки аварийки мерцают в белом мареве…

После трагедии, её преследовал призрак покойного мужа и звал её с собой.

Первый раз он ей привиделся сразу после похорон в зеркале заднего вида автомобиля, когда она начала выезжать с территории кладбища. Он улыбался, как будто прощаясь. Камила в панике обернулась – пусто. Холод окатил её, будто в салон кто-то вдохнул зиму. Руки затряслись. Она начала тихо, почти беззвучно, шептать молитву.

На полпути домой, в зеркале заднего вида она снова увидела его – он беззвучно возник на заднем сидении и смотрел на неё с той же зловещей, неестественно спокойной улыбкой. Камиля резко повернула в сторону старой церкви и при въезде на территорию церкви, она через заднее стекло автомобиля заметила, как призрак мужа весь съежился, задрожал и исчез.

Спустя неделю он вновь явился – тихим вечером, как тень, прошедшая сквозь стены. Камила, охваченная холодом страха, дрожащими губами начала читать молитву. Но слова, ещё вчера дарившие защиту, теперь словно рассыпались в пустоту – он лишь склонил голову, как будто насмешливо слушая, и сделал шаг ближе.

– Камила, здравствуй. Ты не бойся меня.

– Как не боятся тебя, тебя не существует. Ты мерещишься мне. Ты умер! – сказала она дрожащим голосом.

– Послушай меня, Камила. Я хочу тебе сказать, что я простил тебя. Ты не виновата – ни в моей гибели, ни в смерти наших детей. Есть одна причина, которая удерживает меня здесь. Я не могу уйти в иной мир без тебя. Ты нужна мне и детям в мире мёртвых.