Хроники скитальца. Кинжал последнего желания

– Хватит! – громко потребовал Аревий, удивленный поведением колдунов, которых обычно было трудно чем-то напугать. – Не позорьте себя и успокойтесь. Вы там совершенно бесполезны, – подытожил воин.

– Значит, все зависит только от тебя? – уточнил король.

– Дай мне еще сутки, мой король, – попросил Аревий.

– Ты даешь мне слово, что завтра к этому времени Зодвен лишится своей защиты магов? – хитрым пронизывающим взглядом посмотрел на Аревия король, и Аревий был удивлен этому не меньше поведения колдунов.

Во взгляде короля было что-то недоброе, что-то чужое, словно это были глаза не короля Кривении, которому всю жизнь честно служил Аревий, а кто-то другой смотрел на него, кто-то спрятался за обликом Олуна.

– Даю свое слово вашего верного воина, – склонил колено перед королем Аревий.

– Хорошо, – немного взбодрился Олун. – Будем считать, что мы дали себе еще один день для отдыха после дороги, но завтра вечером начинаем атаку. У нас нет больше времени, через неделю подтянутся отдаленные отряды Зодвена, к тому времени город должен быть захвачен. Верно, король Агвинар?

– Да, – прозвучал твердый голос короля-мага, который до сего времени молча сидел в своем кресле.

Агвинар встал и вышел к центру шатра. Его лицо по-прежнему скрывала тень от капюшона, но его тяжелый взгляд, которым он обвел каждого из присутствующих, чувствовался как никогда сильно.

– Я хотел бы подробнее услышать рассказ Аревия о том, с чем он столкнулся в коридоре второго мага, – обратился он к воину.

– Не вижу в этом необходимости, – спокойно ответил Аревий. – Я справлюсь сам, незачем тратить наше драгоценное время на пустые разговоры. При случае на обратном пути я вам лично обо всем поведаю, а сейчас меня больше интересует вопрос, как собирается достопочтенный король Агвинар захватить за семь дней город, который могуч и без защиты шести магов и способен защитить себя.

– А вот это предоставьте мне и моим людям, – достаточно резко ответил Агвинар. – Ваша задача – лишить город магической защиты и навести побольше паники и суеты под стенами города.

– Вот эти вопросы я и хотел бы сейчас обсудить подробнее, – вступил в разговор Олун. – Здесь уже на месте мы определили некоторые неточности в наших планах, которые явно требуют корректировок.

После этого все приступили к обсуждению плана захвата города с учетом, что защита магов будет снята к завтрашнему вечеру. Олун очень часто по многим вопросам советовался непосредственно с Аревием, а тот, в отличие от предыдущих подобных собраний, вел себя на данном совете немного пассивно, словно его мысли были заняты чем-то иным, казалось, что он мечтал лишь о скорейшем завершении этой встречи, спешил куда-то. Олун даже несколько раз высказался по этому поводу, но Аревий вначале не смог никак объяснить свое поведение, а потом вовсе, сославшись на усталость, удалился из шатра короля. Олун не стал возражать, даже справедливо отметил, что Аревию нужно хорошо отдохнуть перед завтрашним важным днем, но воин явно не намеревался предаваться сну.

Аревий из шатра короля прямиком последовал к лесу, на который указала Ирвен в качестве своего любимого места для ночных прогулок. Было уже далеко за полночь, но тепло летнего дня еще сохранилось и только приобрело приятную ночную свежесть, когда теплый, но не душный воздух летней ночи сменяется прохладными дуновениями ветерка, приносящего различные ароматы полей и лесов, и новым теплым потоком воздуха вновь приятно согревает путника.

Ровная, словно специально постриженная трава мягким ковром лежала перед лесом, огромные стволы вековых деревьев черной тенью сплошной стеной стояли перед Аревием, но при приближении меняли свое очертание на отчетливые кроны и ветви под светом молодой, но уже достаточно яркой луны и бесчисленного множества мерцающих звезд. В лесу также было довольно светло, сквозь листву не столь частых деревьев падал лунный свет. Благодаря игре лунного света и причудливых теней, падающих от ветвей и листвы, лес казался необычайно красивым.

Аревий уверенно пробирался между деревьями вглубь леса, как если бы он каждый день гулял по этим тропам и точно знал, куда идет. Аревий не думал в тот момент о своем маршруте. Не задумывался о том, как найти то, что он ищет. Он вовсе слабо представлял себе, зачем он пришел в этот лес. Просто сердце его звало, умоляло идти, причем идти быстрее.

И вот в один момент деревья расступились, образуя широкую поляну, посредине которой искрилось озерцо, образующее правильный круг. Рядом с озером росли могучие дубы, ветви которых низко свисали над водой, практически касаясь водной глади несмотря на то, что берег был достаточно крутой и до воды было не меньше полуметра, а по ее зеркальной поверхности беспечно плавали какие-то птицы с длинной шеей и роскошными хвостами, похожими на петушиный, но еще более пышными и длинными. Их разноцветные перья переливались при лунном свете, а их красота, отражающаяся в воде на фоне звездного неба, зачаровывала. Причем птицы двигались бесшумно, за исключением редких всплесков, когда порой более молодые птицы неловко погружали свою голову в воду. От этих бесподобных птиц не отходило ни волн, ни ряби.

На берегу этого прекрасного озера, любуясь звездами, стояла Ирвен. Ее хрупкое стройное тело казалось необычайно красивой. Аревий в тот момент готов был поклясться, что не встречал ранее девушку красивее этой и вовсе никто не может быть прекрасней.

– Я уже подумала, что ты не придешь, – не оборачиваясь, негромко произнесла девушка.

– Было много дел, – объяснил Аревий, подойдя ближе к девушке.

– Связанных с захватом моего города? – уточнила Ирвен, повернувшись лицом к нему.

Аревий на некоторое время потерял дар речи, завороженный красотой юной вампирши. Он тогда еще, в ее комнате, заметил, насколько необыкновенно красива она, но здесь, в этом сказочном месте, Ирвен казалась еще прекрасней.

– Вот где должна жить прелестная леди, подобная тебе, а не в холодных пещерах Черной скалы, – поцеловал руку девушки Аревий.

– Ты решил меня соблазнить? – немного засмущалась Ирвен.

– Ты ведь чаруешь меня своей красотой, – улыбнулся Аревий. – Поэтому у меня не остается другого выбора.

– Хватит, – попросила девушка. – Иначе можем до того договорить, что…

– До чего же? – уточнил Аревий на незаконченность фразы Ирвен, но она ничего не ответила.

– Расскажи мне лучше что-нибудь еще о далеких королевствах, – после небольшой паузы предложила девушка.

– Что же ты желаешь знать?

– Расскажи мне о короле-маге и о Виринтвуле, городе, что находится под защитой драконов.

– Драконы больше не защищают Виринтвул, – возразил Аревий.

– Почему? – удивилась девушка. – Я слышала про этот необычный союз. Слышала, что драконы поселились на вершинах Северных гор.

– Они жили там, пока Виринтвул не был взят гномами и кочевниками.

– Расскажи подробнее. Я хочу знать о короле-маге, его королевстве. О драконах и кочевниках.

– Тебе это действительно интересно?

– Да, очень. На самом деле меня больше интересует твое мнение о Виринтвуле и его короле. Я хочу знать твое мнение о нем! Насколько мне известно, Виринтвул сейчас процветает. Значит, он заботится о своем народе. Так почему же ты так относишься к королю Агвинару? С твоих слов я поняла, что ты считаешь его узурпатором. Почему он тебе не нравится?

– Агвинар заботится только о себе. Да, Виринтвул окреп, можно сказать, что он процветает. Король-маг, придя к власти, сразу же приступил к укреплению города, начал улучшать камнеметы на стенах, сделал выше и крепче стены, ворота заменил. Попросил гномов Хараднума отлить его из специального крепкого сплава, и гномы помогали ему в первое время, но все это король-маг делал только ради собственной защиты.

– В первое время? – уточнила Ирвен. – Потом гномы престали ему помогать?

– Перестали, когда король-маг нарушил уговор пяти королевств, по которому Кортнербис хоть и не мог иметь свою армию, но был самостоятельным королевством.

– Ты говоришь об уговоре Виринтвула, Хараднума и Кортнербиса?

– Да, – кивнул головой Аревий.

– Но почему ты его называешь уговором пяти королевств?

– Да, многие уже забыли, что в том походе участвовала еще Харния и Ливарнор.

– Прости, что перебила, – взяв за руку Аревия, извинилась девушка. – Я забыла про Ливарнор, а про Харнию и вовсе не слышала или тоже забыла… Прости! И что же сделал он такого, что гномы обиделись на него?

– Он вторгся со своей армией в Кортнербис и набрал там себе воинов, а когда Ливарнор выступил с протестом на подобное действие, Агвинару удалось без единой крови подчинить короля Ливарнора Фоксина, который добровольно объявил Ливарнор отдельной провинцией Виринтвула, а тот назначил бывшего короля Ливарнора своим наместником. И все бы ничего, но Хараднум и Харния, обеспокоенные такой захватнической политикой короля-мага, объединили свои силы, подговорили Ливарнор и вместе выступили с огромной армией на Виринтвул, но тогда еще Виринтвул был недостаточно силен, чтобы противостоять такому войску, и Агвинар понимал это. Поэтому он совершил поступок, который заслуживает уважения. Я признаю это, хотя мне король-маг не очень и приятен, но этот его поступок меня впечатлил.

Ирвен внимательно, затаив дыхание, словно маленький ребенок, которому рассказывают увлекательную сказку, слушала рассказ воина, повидавшего мир, в отличие от нее самой, кроме пещер Черной скалы и этого леса практически ничего не видевшую. Хотя этот лес можно было смело называть одним из самых красивейших мест на земле. С ним по красоте могли бы сравниться разве что Священный лес и Великие горы.

– Часто в истории, – продолжил свой рассказ Аревий, – короли отправляли своих воинов на неравный бой, который сулил им верную гибель, лишь бы получить хоть маленький шанс сохранить свое царствование. Однако Агвинар поступил иначе. Чтобы сохранить жизни своих воинов и мирных жителей Виринтвула, король-маг добровольно сдался своим врагам. Агвинар был пленен. Ливарнор и Кортнербис снова были признаны независимыми королевствами. Вот тогда-то Хараднум, Ливарнор и Харния выдвинули требования распустить драконов, охраняющих Виринтвул, и король-маг вынужден был подчиниться. Людям, которых Агвинар привел из Кортнербиса, предложили вернуться в родной город, но ни один из них не пожелал уйти, называя Виринтвул своим новым домом. Видимо, маг настолько зачаровал их, что они уже не понимали, что говорили. Тогда в Виринтвуле правителем был назначен старый Тирисамдул – маг, коренной житель Виринтвула, правда, сильно состарившийся к тому времени. Однако и ему нужно отдать должное, он неплохо справился с управлением королевством. Нельзя сказать, что Виринтвул так же развивался, как во времена правления Агвинара, но в упадок королевство он не привел.

Агвинара же заточили в глубинах чертогов Хараднума. Однако уже через полгода о нем вспомнил король Ливарнора, у которого было множество проблем с разбойниками с востока и орками с юга, к тому же тот год был неурожайным, наступил голод. Он во всех своих бедах обвинил короля-мага, который обещал ему, что тот еще пожалеет о предательстве. Агвинар, конечно же, утверждал, что он не причастен к этим набегам на Ливарнор, к засухе и голоду в королевстве, но Фоксин не верил ему, утверждал, что Агвинар своей магией навел все эти беды на них. Другого выбора у Фоксина, наверное, и не было. Народ требовал еды у своего короля, а у того нечего было им дать, кроме как найти виновника их бед и пообещать более удачный следующий год.

Мудрый не по годам король гномов Флоин пытался переубедить Фоксина, ведь за эти полгода Агвинар был прилежным узником, всячески помогал гномам, раскрыл секрет нового способа поиска рудных жил, стал помогать в лечебнице, где творил чудеса исцеления. Гномы уже вновь прониклись доверием к королю-магу, он уже сумел их убедить, что все его действия по поводу укрепления города и расширения армии оправданы и направлены на благо всех пяти королевств.

– Какое же благо в захвате королевств? – наивно удивилась Ирвен.

– С момента объявления Ливарнора провинцией Виринтвула набеги разбойников и орков прекратились. Во время своего похода на Кортнербис Агвинар расчистил восточный тракт от разбойников, и вновь по этому пути смело стали ходить караваны торговцев, благодаря чему Кортнербис также начал богатеть и процветать из-за этой возможности спокойно торговать с другими королевствами.

– Ясно, – задумалась Ирвен. – Так, может, действительно король-маг не настолько уж был и тираном, как о нем говорят? Мне сейчас показалось, что даже ты его защищаешь.

– Нет, я его не защищаю, я рассказываю все как есть. Стараюсь быть объективным и беспристрастным даже по отношению к своим неприятелям. Иначе можно прийти к неверным выводам и совершить ошибку. Я признаю, что король Агвинар умеет убеждать людей, и я уверен, что он бы сумел через некоторое время убедить гномов освободить его. Вот только Фоксин не давал покоя королю Хараднума, требуя казнить мага, «виновного в бедах его королевства». Под этим натиском Флоин был вынужден собрать совет, куда пригласили в том числе короля Харнии. Флоин, часто беседовавший с Агвинаром, уже был убежден, что король-маг невиновен, но король Харнии, как он тогда считал, исходивший из объективных обстоятельств, а не из субъективного убеждения, поддержал Фоксина. Поэтому было принято решение казнить короля-мага, но возник вопрос, кто исполнит это решение. Флоин, полагая, что никто не решится пролить кровь мага на своей земле и решение о казне отменят, отказался исполнять это решение в Хараднуме. Король Харнии справедливо отметил, что раз с этой инициативой выступил Фоксин, пусть он и казнит. На удивление всех, старый король Ливарнора согласился взять на себя эту ответственность. Агвинара выдали Ливарнору, и его казнили.

– Как казнили? – вздрогнула Ирвен. – Ведь он сейчас здесь, под Зодвеном. Ты сам об этом говорил, – недоумевала она.

– Короля-мага Агвинара казнили, – наставал Аревий. – Казнили ужасным образом. Во время казни оборвался канат гильотины. Чинить его не было времени, поэтому решили обезглавить колдуна топором, и палач обрушил свой удар, но промахнулся и только ранил мага. Все были в ужасе. Агвинар взвыл так, что у всех кровь застыла в жилах, и говорят, его вой слышали в самом Виринтвуле и даже в чертогах Хараднума. Палач засуетился, вновь вознес свой топор и промахнулся в очередной раз, сделав глубокий порез с другой стороны шеи колдуна. Кровь хлестала во все стороны. Маг встал на ноги. Его голова свисала назад неестественным образом, словно удерживаемая не костями и мышцами, а тонкой кожей и парой сухожилий. Толпа орала в ужасе, и началась паника, давка. После этого ему всадили нож в сердце, но то ли палач был совсем непрофессиональным и вновь промахнулся, то ли действительно маг был настолько силен, но Агвинар не умер. Он лежал, истекая кровью, но был жив и то и дело пытался подняться вновь. Фоксин и сам палач пришли к выводу, что мага нельзя убить обычным способом и, перебрав в своей памяти все познания о колдунах и способах их умерщвления, приняли новое сиюминутное решение. В итоге ему вонзили кол в сердце, от которого в страшных муках и скончался король-маг.

– Так все же… – растирая руки от мурашек, спросила Ирвен. – Как он мог скончаться, если сейчас живехонький осаждает мой город?

– Случилось невероятное. Агвинар сумел совершить то, что удавалось только величайшим из магов и колдунов древности. Он перевоплотился.

Ирвен недоверчиво помотала головой.

– Да-да, – еще раз подтвердил Аревий, видя сомнения девушки. – Он перевоплотился, но не сумел обрести человеческий облик, что имел ранее. Это было только некое подобие человека. Перевоплотился он далеко на юге, в своем родном городе, где родился и вырос, вблизи горы Асантил. Однако город тот и все поселения в окрестностях к тому времени уже были под властью орков. Король-маг сумел заручиться поддержкой орков, пообещав им новые земли и новую добычу. И в конечном итоге вместе с огромной армией орков, среди которых были и фавны, и тролли, и свирепые минотавры, Агвинар двинулся на север. Вел он свою армию напрямую, уничтожая все на своем пути, но весь свой гнев он обрушил на Ливарнор, который неизбежно оказался на его пути к Виринтвулу.

Если в других королевствах пострадали только поселки, которые непосредственно оказались на пути армии короля-мага, то Ливарнор они прошли вдоль и поперек, да поговаривают, не один раз. Бедный Фоксин даже не сумел собрать всю свою армию и дать достойный отпор захватчикам. Армия Агвинара просто безнаказанно с минимальными потерями разгромила Ливарнор. Фоксин же был сражен лично королем-магом в равной битве, если ее так можно назвать в отношении магов. Но все говорят, что король-маг, добравшись до своей гробницы, сумел приобрести прежний облик, правда, выглядит он теперь не таким уж красавцем, что раньше, но суть не в этом. Приобретя свой старый облик, король-маг вновь стал смертным, и он сам предложил Фоксину сразиться на мечах, где и одержал победу Агвинар.

– А разве Ливарнор не был в союзе с Харнией и Хараднумом? – уточнила Ирвен. – Почему они не пришли на помощь?

– В союзе, – подтвердил Аревий. – Гномы с кочевниками действительно стали собирать армию, чтобы помочь Ливарнору, но они не успели, Фоксин был сражен раньше, Ливарнор захвачен. Несмотря на это, гномы настаивали на том, чтобы выступить с армией для освобождения Ливарнора, но Агвинар лично явился в Хараднум и предложил мирное соседство. Он пообещал, что ни орки, ни другие его подданные не причинят неудобства Хараднуму и Харнии, и при этом предупредил, что в случае, если гномы и кочевники пожелают начать войну, Агвинар объединит свои армии орков и воинов Виринтвула и сумеет защитить свое королевство.

– И все же я, слушая твой рассказ, не заметила в поступках короля-мага действий, заслуживающих упреков. Разве что жестокость по отношению к Ливарнору, но на то у него были веские причины. Ведь король-маг старался укрепить свой город, чтобы защитить свой народ, отправился в Кортнербис, попутно расправился с разбойниками. И разве в Кортнербисе было так много жертв, ведь он лишь предложил людям перейти на его сторону, отправиться с ним в более безопасный Виринтвул, а когда те выступили против него с оружием, он был вынужден захватить Кортнербис силой.

– Нет, – возразил Аревий. – Его благородный поступок по освобождению тракта от разбойников – это всего лишь хитрый тактический прием, он тренировал своих воинов в сражениях с мелкими шайками разбойников, прежде чем пойти на более сильный Кортнербис.

– А король Хараднума? – настаивала на своем девушка. – Он ведь поверил Агвинару. И люди его не предали, когда их король был пленен, никто не оставил город, не вернулся в Кортнербис.

– Это все магия, – был неумолим воин. – Ты не общалась с ним, ты не ощущала на себе его тяжелый взгляд, пронизывающий сердце, словно он читает твою душу и твои мысли. Вне сомнений, он очень сильный маг и может влиять на сознание других людей.

– И все же я считаю, что король-маг не такой уж злодей, а король Ливарнора получил по заслугам. Мне одно только непонятно, зачем он выступил на наш город? Зачем ему Зодвен? Мы ведь очень далеко от его королевства.

– Мы не знаем, – покачал головой Аревий. – Он пришел к нам с предложением пойти на Зодвен, но истинная причина нам неизвестна. Возможно, ему действительно нужны люди, новые воины, ведь он продолжает укреплять Виринтвул и все свое королевство. Агвинар лично отправился на север, дальше Северных гор, и привел с собой темных гномов, которые уже приступили к строительству нового кольца стены вокруг Виринтвула, а также защитных укреплений с башнями на востоке и на западе от Виринтвула.

– Темные гномы? – удивилась Ирвен. – Я думала, что они уже только в легендах остались.

– Темные гномы еще хуже идут на общение с другими расами, по сравнению с их сородичами, не разделяющими их любовь к темной магии. Никто толком и не знает, где входы в их пещеры, они живут глубоко под землей в полной изоляции от всех, но королю-магу Агвинару удалось даже темных гномов убедить покинуть свои пещеры. Чем он их там подкупил, как уговорил, никому не известно.

Ирвен молчала. За этот вечер она узнала столько всего нового, почерпнула столько информации, сколько, наверное, не получала за несколько последних лет своей жизни. Аревий также замолчал, вновь погрузившись в мысли о необычайной красоте Ирвен. Она была бесподобна! От нее нельзя было оторвать глаз. Девушка, заметив пристальный взгляд Аревия, немного засмущавшись, опустила глаза, но затем, чтобы нарушить неловкое молчание, поинтересовалась, правда ли красиво в этом лесу. Аревий согласился, и через некоторое время они уже весело обсуждали красоту леса, бесконечность звездного неба, напрочь позабыв уже и о короле-маге, и об осаждаемом Зодвене. Они даже успели на время забыть, что находятся по разные стороны враждующих сторон, говорили обо всем, но только не о войне, не о печальных событиях в мире.

Аревий рассказывал о тех землях, где он бывал, о красивых городах, великолепных пещерах гномов, он говорил о многом, но за весь вечер ни разу не спросил о силе, защищающей Зодвен, не уговаривал Ирвен пойти с ним. Ей на какое-то время показалось, что все проблемы и неприятности отступили, что вовсе в этом мире не осталось никого кроме них двоих. Весь мир ограничен этим лесом, а за ним ничего такого нет, что заслуживало бы их внимания в тот момент. Однако вскоре стало светать. На небе остались лишь самые яркие звезды, птицы в лесу звонким пением радовались началу нового дня, и Ирвен поспешила распрощаться. Она лишь пожелала удачи Аревию и бегом скрылась за ближайшими деревьями, Аревий внимательно вглядывался в сторону, куда пошла девушка, но разглядеть ее ему не удалось, словно она растворилась среди деревьев.

Аревий: Дети

Аревий так и не сомкнул своих глаз в ту ночь. Хотя еще до восхода солнца оставалось не менее часа, было решено, пока еще утренний туман не рассеялся, успеть добраться до входа в пещеры Черной скалы. Было сыро и холодно, плотное облако тумана не позволяло видеть дальше трех метров перед собой, в лагере кривенцев то и дело слышалась брань того или иного воина, наткнувшегося в темноте на канат, удерживающий палатку, или споткнувшегося о камень. Воины, словно призраки, неожиданно появлялись из густого тумана и тут же растворялись в дымке.

Когда Аревий вышел из своей палатки, его уже ожидал Сулз с пятью лучшими воинами кривенцев. Они и раньше часто сражались бок о бок вместе с Аревием, прошли множество битв и войн. Кроме этого, король Олун прислал семерых воинов из своей личной охраны. Те были вовсе отъявленные убийцы, их вид больше напоминал безжалостных разбойников, чем охрану короля. В их взгляде присутствовали только гнев и жажда убивать, их лица постоянно искривляла жестокая гримаса палачей.

– Нам придется их взять с собой, – пожал плечами Сулз, прочитавший немой вопрос в недовольном взгляде Аревия. – Я пытался убедить Олуна.

– Пусть идут, – согласился Аревий. – Все равно никто кроме меня не сможет пройти коридор.

– Мы сможем, – громким и диким смехом залились головорезы Олуна. – Нам король-маг сказал, что это всего лишь иллюзия, ничего там страшного нет.

– Тогда почему ваш король-маг сам не идет с нами? – строя издевательские гримасы, подражая головорезам, справедливо отметил Сулз.

– У него дела поважнее, – не сдавались те.

– Если бы все было так просто, – вступился Аревий. – Король-маг сам бы вошел в коридор еще вчера.

После этих слов воины из личной стражи короля замолчали и, озадаченные этим моментом, побрели за Аревием. Сулз шел рядом и недовольно бормотал, что пришлось вставать в такую рань.

– Я понимаю, – говорил он, – если бы мы шли в кабак, тогда я еще, может, и встал бы ни свет ни заря, а тут ради какой-то проклятой пещеры в такой холод, бр-р, – встрепенулся он. – Надо было одеяло захватить с собой. Зашли бы в пещеру, там король нас не видит, вздремнули бы чуток, а там можно и головы колдунам посносить. Ох, я бы начал с головы короля-мага, не нравится же мне этот колдун. Ходит, как индюк, выпятит грудь и ходит, ходит. Вечно появляется, когда его совсем не ждешь. Возомнил себя вездесущим…

Затем еще Сулз привел множество сравнений для короля-мага, перечислил почти всех животных, на которых якобы, по его мнению, похож маг. Сулз не замолкал всю дорогу, несмотря даже на просьбы Аревия, просившего его помолчать, когда они уже подошли поближе к стенам города. Даже здесь он шепотом продолжал высказывать свое мнение по поводу короля-мага. Затем досталось и погоде от Сулза, холодному утру, с его слов, забывшему, что на дворе лето, «ненормальному городу с ненормальными стенами» и всему остальному. При этом из-за того, что нельзя было шуметь, он коротко объяснял на словах, что он в данный момент кричит и ругается, а шепотом говорит лишь потому, что нельзя кричать.