Медвежья злоба

Тракторист встретил ребят с улыбкой:

– Ружьё привезли?

– Даже два, – буркнул кто-то.

– Ну и хорошо. Сейчас начнём работать, а когда зверь появится, постараемся к нему подобраться.

– Как?

– С трактора, как же ещё! Стрелок пусть сядет ко мне в кабину. Мы потихоньку подъедем к волчаре. Ты, паря… – Тракторист посмотрел на Мишку. – Прямо сейчас ружьё в кабину положи.

Мишка так и сделал. Трактор завёлся, картофелекопалка загрохотала, ребята начали собирать картофель, и глина сразу налипла на их сапоги и одежду. Работа шла вяло. Дождик, моросивший с самого утра, к обеду закончился, но тучи по-прежнему висели над землёй одним черно-серым слоем.

Наконец, к радости ребят, тракторист остановил свой агрегат и отцепил картофелекопалку. Мишка забрался в кабину, открыл окно, быстро собрал и зарядил ружьё.

– Всё, теперь спокойнее, – сказал тракторист и медленно поехал поперёк картофельных борозд в сторону леса.

От такой езды Мишку болтало из стороны в сторону, он больно ударялся о какие-то железки и рычаги, но только крепче сжимал ружьё и пристальней всматривался в лес. Доехав до опушки, трактор двинулся вдоль неё. И вот тракторист толкнул Мишку в бок и кивком головы показал вперёд. Там был волк.

Мишка видел, как он прыгает, с силой ударяя по земле лапами, таким образом выгоняя из нор мышей. Зверь был удивительно красив. Звуки и вид приближающегося трактора, казалось, совсем его не тревожили.

Пока стрелять по нему было далековато, и Мишка попросил тракториста, чтобы он поехал немного стороной, однако сокращая со зверем расстояние. Высунув ружьё в окно, снял его с предохранителя и приготовился стрелять.

Трактор подъезжал всё ближе и ближе, а волк по-прежнему не обращал на него внимания. Когда расстояние между ними сократилось метров до тридцати пяти, тракторист заглушил мотор. Волк сразу насторожился, выгнул спину дугой и посмотрел прямо на Мишку. Прицелившись в шею, Мишка нажал на спусковой крючок. Волк споткнулся, задев мордой землю, попытался бежать, но Мишка выстрелил второй раз, и зверь упал.

– Готов! – Голос тракториста вернул Мишку к реальности. – Молодец, парень, с полем тебя!

Подбежали ребята, каждый хлопал Мишку по плечу, поздравлял с добычей. Окружив волка, все гладили его по спине, голове, обсуждали отличия дикого зверя от собаки. Подошел преподаватель и тоже сдержанно поздравил Мишку.

– Работы всё равно сегодня больше не будет, – сказал он. – Собирайтесь домой, а завтра сполна отработаем. Михаилу на один день от работы освобождение. Завтра шкуру в заготконтору сдашь и все необходимые документы оформишь. За такого зверя тебе премия положена. Тем более что это волчица. Обдирать здесь будем?

– В общаге лучше. Чего тут в грязи купаться! – ответил за всех Володька. – Нам бы всем и сфотографироваться с трофеем не мешало, ну и, соответственно, «на кровях» по рюмочке пригубить. Традиция!

– Хорошо. Тащите его в автобус. Только чтобы этих самых «на кровях» было в меру. А то я вас знаю!

В автобусе шло бурное обсуждение, почему волк охотился за мышами на картофельном поле, да ещё и днём. Некоторые считали, что он больной, другие доказывали, что раз в пасти нет пены и мех не тусклый, значит, волк самый что ни на есть обыкновенный.

Не доезжая до общежития нескольких кварталов, Мишка вдруг попросил остановить автобус.

– Ты что, нам еще ехать и ехать! – удивился Володька.

– Можно мы волка немного по городу понесём? – посмотрел Мишка на преподавателя. – Пусть люди посмотрят. Для многих это экзотика.

– Хулиганство это, а не экзотика! Дети на улице!

– Да разреши ты им! – остановил автобус водитель. – Всё равно не отстанут. Я тебя до дома довезу – скажешь, что раньше сошёл и ничего не видел.

– Ладно, – немного подумав, сказал преподаватель. – Выходите. Только в случае чего меня не выдавайте.

Ребята мигом выскочили на улицу. Волчицу старались нести по очереди, поэтому часто менялись местами. Прохожие, завидя их группу, изумленно останавливались и показывали в их сторону пальцами.

– Что это вы тащите? – остановил процессию у входа в общежитие вахтёр дядя Паша.

– Волка, нами добытого, – сказал Мишка, который взялся нести трофей самым последним.

– Не положено. Не пущу, – загородил дорогу вахтёр.

– Что не положено? Мы же сейчас праздник на всю общагу устроим, – подмигнул дяде Паше Володька. – И вам поднесём, не забудем!

– Ладно, проходите, – смилостивился тот. – Хороший трофей!

– На кухню тащите. Там и обдирать будем, – посоветовал Володька.

Волка притащили на кухню, положили на длинный кухонный стол. Желающих снимать шкуру нашлось много. Прежде чем приступить к работе, Володька предложил скинуться всем, кто хотел принять участие в празднике, пообещав вернуть деньги, когда за шкуру будет получена премия. Денег он собрал прилично.

– Мне одному не справиться, – сказал Володька. – Нужен помощник и пара сумок, чтобы напитки донести.

Помощник нашёлся сразу, и гонцы поспешили в магазин.

– Закуску купить не забудьте. А то опять одним хлебом закусывать придётся! – крикнули им вдогонку.

Начали снимать шкуру. Прежде всего сделали разрез по внутренней стороне передних лап, начиная со среднего пальца. Затем – разрез по внутренней стороне задних лап – от пятки до заднего прохода. Распороли хвост. Шкуру снимали, осторожно подрезая плёнку. Долго возились, снимая кожу с лап так, чтобы когти остались на шкуре. Чтобы облегчить дальнейшую съёмку, тушу подвесили на крюк. Вскоре на кухню заглянул Володька.

– Молодцы, быстро вы её. А я там в нашей комнате уже стол накрыл. Прошу.

– Тащи сюда, здесь махнём, – сказал Мишка, продолжая обезжиривать шкуру.

Через минуту Володька принёс на кухню бутылку водки, стаканы, луковицу, полбуханки чёрного хлеба и небольшой кусок сала. Выпили. Жуя хлеб, Мишка спросил:

– Как там остальной народ?

– Отмечают. – Володька разлил по стаканам оставшуюся водку. – Ждут, когда вы освободитесь.

– А ты закуску-то купил? – спросил Мишка, глядя на луковицу.

– Взял кое-что. Кефира, например. Чем завтра с утра лечиться будем? А кефир в самый раз. Хлеба ещё купил. Лук и сало у нас в комнате есть. Мясо бы сейчас не помешало, но нет его в магазинах.

– А это чем вам не баран? – сказал Мишка, показывая на висевшую тушу. – Смотрите, как похож, даже жирок на боках имеется!

– Ты что? Волка есть собрался? – Володька посмотрел на друга с недоверием.

Ребята, мездрившие шкуру, остановили работу и тоже с интересом посмотрели на Мишку.

– А что? Представьте себе, что вы в тайге от голода погибаете. И тут волка добыть удалось. Не стали бы его есть?

Ребята пожали плечами.

– Еще как съели бы! В жизни с нами, охотоведами, всякое может случиться. Так что необходимо попробовать. – Мишка отрезал от волчьей лопатки небольшой кусок мякоти, внимательно его рассмотрел и даже понюхал: – Мясо как мясо. И псиной совсем не пахнет. Вспомните собаку, которую в прошлом году ели. Эта псина совсем не хуже. А если её по рецептам из «Книги о вкусной и здоровой пище» приготовить, то и вовсе от барана не отличишь. Сейчас я её принесу.

Вскоре Мишка принёс кулинарную книгу и, сев на стул, стал перелистывать страницы и читать вслух:

– «Закуски». Нет, это не то. «Соусы». Не то. «Первые блюда – бульоны и супы». Так… «Бульон из костей, суп из баранины с овощами и рисом…»

– Тебе супчику захотелось? – перебил его Володька.

– Не мешай! Суп нам не потянуть – овощей нет. – Мишка перевернул очередную страницу: – Раздел «Жареное мясо. Ростбиф. Мясо жаренное в сметане с луком, бефстроганов, бифштекс с картофелем, шашлык». – Мишка снова посмотрел на тушу. – Нет. Нашего «барана» лучше варить, чем жарить.

Он стал зачитывать раздел за разделом. Но каждый раз для приготовления требовалось слишком много компонентов.

– Может, просто наварить мяса в кастрюле? – не выдержал Володька.

– Просто, Володя, только кошки… с крыш падают. А мы народ культурный. Принеси лучше еще одну бутылочку, а я пока еще рецептик поищу.

Когда Володька принёс бутылку и все выпили, Мишка не без гордости сказал:

– Смотри, что я нашёл! «Приготовление блюд в полевых условиях. Рагу по охотничьи». – И он стал читать: – «Промытую и вымоченную тушку зайца разрезают на куски по сорок-пятьдесят граммов, кладут в котелок или чугунок, заливают водой и добавляют имеющиеся у охотников в наличии специи…»

– Тут заяц, а у нас волк, – сказал Володька, когда рецепт был дочитан до конца.

– Это одно и то же, – возразил Мишка. – Мясо – оно и в Африке мясо. У нас в общаге самые что ни на есть полевые условия. Давай тащи наш котелок и все компоненты захвати: лук, соль и так далее.

Володька опять вышел, а Мишка, слегка пошатываясь, подошел к туше и начал срезать с неё небольшие куски мякоти. А ещё через несколько минут вода в котелке уже кипела, и волчье мясо варилось почти по рецепту, указанному в кулинарной книге. Ребята покинули кухню и присоединились к компании, пировавшей у Мишки в комнате. Произносились тосты за охоту, за институт, за охотничье оружие (при этом тосте водку в стаканы лили через стволы ружья, из которого сегодня стрелял Мишка). Потом начались тосты за дам и жён охотоведов. Кто-то заметил, что неплохо бы пригласить на праздник девчонок с соседнего факультета. Они бы, мол, облагородили компанию. Гонцом вновь стал Володька.

– Дамы скоро обещали быть, – сказал он, вернувшись примерно через час. – Даже отужинать с нами согласились. А как там мясо?

– Когда девушки придут, тогда и мясо сварится. Ты давай наливай! – Мишка стал убирать со стола мусор.

Вскоре пришли девчонки, которых ребята встретили радостными приветствиями. Выпили предложенную водку.

– Что так с закуской бедно? Сказали, так мы бы захватили чего-нибудь.

– Не волнуйтесь. У нас охотничье рагу готово, – сказал Володька и выбежал из комнаты. Вскоре он принёс котелок и поставил его на подставку посреди стола.

– Угощайтесь, пожалуйста!

Сидевшие за столом потянулись за мясом. Володька ухаживал за девчонками. Выпив, стали закусывать.

– Вкусно, – сказал кто-то.

– Из чего рагу? – спросили девчонки.

– Баранину одному из наших родители из дома прислали, – улыбнувшись, сказал Мишка.

Концовку пирушки он помнил плохо. В памяти остались танцы, выпивка и снова танцы. Очнулся он утром у себя в комнате. Лежал на кровати в одежде. Голова раскалывалась. За окном шёл дождь, по небу плыли всё те же серые тучи. Мишка посмотрел на часы. Хорошо, что сегодня на картошку не надо. А вот ребят пора будить, а то опоздают. Но прежде он открыл свою тумбочку, достал бутылку кефира и несколькими большими глотками выпил содержимое. Немного полегчало. Крикнул:

– Подъём, товарищи! Страна зовёт на подвиги!

Первым глаза открыл Володька. Машинально полез в тумбочку за кефиром. В комнате было слышно, как по коридору бегают студенты. Стояла обычная утренняя суета. Мишка пошёл умываться, а когда вернулся, в комнате уже никого не было. Недолго думая, он снова завалился спать.

Проснулся Мишка часа через три. Голова уже не болела, и чувствовал он себя сравнительно бодро. Упаковав шкуру в сумку, Мишка, немного подумав, пошёл на кухню. Волчья туша по-прежнему висела на крючке, и он ножом срезал внутри неё несколько небольших кусочков мяса (так называемые ножки диафрагмы). После этого он направился в институт.

– Тебе чего, Михаил? – спросила его заведующая кафедрой зоологии, когда он заглянул в её кабинет.

– Да я тут пришёл, – замялся он, – в общем, мне нужно проверить на заражённость мясо волка.

– Давай проверим. У меня как раз есть немного свободного времени. – Заведующая кафедрой взяла из его рук кусочки мяса и села к микроскопу.

– Отлично видны трихинеллы спиралис, – сказала она через некоторое время.

– Что видно? – робко спросил Мишка.

– Трихинеллы. Этот волк при жизни был заражён трихинеллёзом. – Завкафедрой посмотрела на начинающего бледнеть Михаила.

По его спине между лопаток тонкими струйками стал стекать пот. Его даже качнуло, и чётко вспомнились слова профессора на лекции: «Личинки проникают в организм вместе с заражённым мясом. Инкубационный период заболевания равен 10–15 дням. Начало болезни острое: возникает лихорадка, отёчность, появляются мышечные боли. Наиболее часто больных беспокоят боли в глазах, шее, жевательных и икроножных мышцах. Трихинеллёз может осложняться миокардитом, пневмонией и поражением других органов. При интенсивном заражении нередко отмечается летальный исход».

«Вот и поели охотничьего рагу! Всё, конец!» – Мишка сел на стоявший у стены стул. Его вдруг прошиб озноб.

– Расскажи, где это ты волка больного взял? – Завкафедрой в упор посмотрела на Мишку. – Где туша? Её необходимо уничтожить.

Мишка поднялся со стула и молча вышел из кабинета. Как очутился в своей комнате, он не помнил. Сообразил что делает, только когда нашёл недопитую бутылку водки и выпил одним махом почти полный стакан. Водка обожгла горло, в голове сразу зашумело. Он налил ещё, но пить не стал. Нашёл в тумбочке чью-то пачку сигарет, закурил, глубоко затягиваясь. Курил он очень редко, но теперь…

Через час бутылка была пуста. Испуг притупился, и теперь Мишка чувствовал полное безразличие к жизни. Он лёг на кровать и сразу уснул. Ему приснился преподаватель. Глядя ему в глаза, он говорил:

– Я же тебя лично просил, чтоб в общежитии без проблем. А ты что натворил?

Разбудил его Володька.

– Ты что, пьяный? – удивился тот. – Во даёшь! Вставай, мы приехали. Устали, как собаки, есть хотим. Давай-ка выпьем и мясцом закусим.

– Нельзя мясо, – осипшим голосом сказал Мишка. – Заражено оно трихинеллами. Это смерть. Инкубационный период всего несколько дней, а дальше – хана.

– Что ты мелешь? Какая смерть?

– Мы все умрём. Ты, я, Серёга, девчонки. Кто ел вчерашнее рагу – все умрут. Заведующая кафедрой зоологии определила заражённость нашего волка трихинеллёзом. Она ошибиться не может.

Сообразив, что друг не шутит, Володька испугался. Руки задрожали, и он долго не мог прикурить – спички все время ломались. Наконец получилось.

– Слушай, Миш, а чего ты лежишь? Наверное, в больницу нужно бежать?

– Трихинеллёз неизлечим.

– Что же делать? Лежать и помирать?!

– Делай что хочешь. Я не знаю…

– Пойду ребятам расскажу, – сказал Володька. – Может, они что-нибудь посоветуют.

Через некоторое время в комнату один за другим стали приходить ребята. Растерянные, испуганные. Рассказали, что на верхнем этаже ревут, причитая о себе как о покойницах девчонки. Спрашивали у Мишки, что делать.

– Что делать? Напиться нужно напоследок. Всё равно скоро помирать. Кто в магазин пойдёт? А тушу волка проклятого закопать надо…

На следующий день все, кто ел волчье мясо, на уборку картофеля не поехали. Зачем? Всё равно скоро смерть. Сидели по своим комнатам, горевали. Девчонки продолжали реветь.

Весть о случившемся быстро распространилась по институту. Зачинщиков пирушки вызвали в деканат, потом в ректорат. Долго выясняли, что да как. Ребята, потупившись, отвечали. Последней инстанцией, где им устроили допрос, была кафедра анатомии сельскохозяйственных животных, куда привели сразу всех. Старенький профессор внимательно оглядел ребят:

– Прошу вас, милейшие, правдиво ответить на мои вопросы. Волчье мясо ели?

– Ели, – буркнул за всех Мишка.

– Водку пили? – Профессор приложил руку к уху, чтобы лучше слушать.

– Пили, – снова за всех ответил Мишка.

– Когда пить начали, до еды? Много ли водочки было?

– Много. А пить начали сразу, как в общежитие вернулись. Мясо ели, уже плохо соображая, зачем мы его едим. Варили его долго… Мы же знаем, что волк может трихинеллёзным оказаться. Учили когда-то. Так получилось, мы не виноваты, – перебивая друг друга, загалдели студенты.

– Так-так, голубчики, – зацокал языком профессор. Молодость, молодость… Факт, конечно, вопиющий. Наказать вас необходимо! Пусть другим неповадно будет. Однако со здоровьем у вас всё в порядке. Водочку благодарите. Она, родная, вас спасла. Благодарите!

Выйдя из института, ребята не могли поверить в свое счастье. Но последние слова профессора ни у кого не выходили из головы.

– Радость жизни необходимо отметить, – сказал Мишка. – Заодно и водочку поблагодарим.

– А где деньги взять?

– У девчонок в долг просить придётся, – сказал Володька. – Тем более что и им радостную весть сообщить нужно. Они тоже не умрут – водку до еды пить начали. У профессора диагноз точный, и они с такой радости не откажут. А когда за шкуру премию дадут, с долгами и рассчитаемся.

На следующий день на дверях деканата вывесили приказ, в котором пофамильно объявлялся выговор каждому студенту, нарушившему дисциплину и распорядок проживания в общежитии…

Блесна из ружейной пули

Обойдя дальние путики, я ближе к вечеру вернулся в охотничью избушку. На улице темнело и подмораживало, а в избе было тепло и уютно, можно спокойно заниматься своими делами, которых поднакопилось немало. Накормив собак, занялся снятием и правкой шкурок с принесённых из тайги соболей. От работы отвлёк сначала лай одной из собак во дворе, а потом дверь в избу отворилась, и я увидел моего знакомого Толика.

Я познакомился с ним ещё в июле, когда прибыл в местный гос-промхоз для прохождения преддипломной практики. Толик был штатным охотником, занимал соседний с моим участок, и именно он помог мне добраться до этой избушки – в августе по воде завёз на моторной лодке вместе с продуктами, снаряжением и всем моим скарбом. Сейчас на дворе стоял декабрь. С Толиком я имел связь исключительно благодаря запискам, которые он оставлял в расставляемых мной капканах на границах наших участков и в которых обычно сообщал, что у него всё хорошо и что скоро он наведается в гости. И вот теперь он с улыбкой поздоровался, сел за стол, налил себе чаю.

– Что, студент, всё хорошо, соболи ловятся? – поинтересовался Толик первым делом и, не дождавшись ответа, продолжил: – А у меня приманка кончилась, вот и решил к тебе зайти. Пошли на рыбалку. Наловим побольше рыбы, и еда, и приманка будут. Вдвоём ведь сподручнее. Согласен?

– Какая рыбалка? – с удивлением посмотрел я на охотника. – У меня ни сетей, ни снастей. Зима, мороз, на реке лёд, снега по колено. Ты что! С приманкой и у меня туго, но перебиваюсь.

– Студент, положись на меня. Я местный. Всё тут знаю. Ловить будем не на реке, а на озере. Тут недалеко, километров 15–20 от твоей избы. За день дойдем. Там жильё есть. Крючки и леска у меня имеются, а больше нам ничего и не надо. Увидишь, как здесь рыбу ловят. Там её – рыбы – немерено. Не веришь? – Он вопросительно посмотрел на меня.

Я недоверчиво покачал головой. Что за озеро, где оно? Бросить промысел и тащиться куда-то из обжитой избы за 20 вёрст «киселя хлебать» меня не прельщало. Но улыбающийся Толик продолжал меня уговаривать:

– Я как-то летом там на моторной лодке был. Вдруг недалеко от берега мотор заглох – винт не провернулся. Думаю: что случилось? Глянул за борт, а там караси стоят, спина к спине, воды не видно. У них как раз тёр был, вот они у берега и собрались. Такое количество, что лодка не пошла. А как до берега добраться? Пробовал шестом – не получилось. Плюнул, шагнул за борт на карасёвые спины, так по ним на берег и вышел.

Толик замолчал, глядя на меня и оценивая, какое впечатление произвёл рассказ.

– Да ладно врать! – засмеялся я. – Такого не бывает.

Толик сделал вид, что обиделся.

– Не веришь? Спроси Витьку Зыкова. Мы тогда с ним вместе были. Он подтвердит…

– Ладно, верю, – слукавил я. – Но если Витьку увижу, обязательно спрошу про твоих карасей. Но сейчас-то не лето, и клевать они вроде бы не должны. Как их ловить-то?

– Ну и тёмный ты, студент! – Толик посмотрел на меня с видом явного превосходства. – У вас в институте охотоведы все, что ли, такие? Караси сейчас спят, а мы будем ловить хищника. Окуней. Полосатых и горбатых. Хочешь участвовать – завтра идём. Нет – оставайся.

Подумав с минуту, я согласился. Чего я теряю? Ничего. Зато места новые посмотрю, с Толиком пообщаюсь, а то в последнее время, кроме собак, ни с кем не разговаривал. А когда рыбы не поймаем (я был в этом уверен), выведу приятеля на чистую воду.

– Хорошо, завтра собираемся – и в путь, – обрадовался Толик. – А теперь давай перекусим, да и собаку мою покормить надо.

Я наложил ему в миску гречневой каши с зайчатиной, вышел во двор покормить собаку и, вернувшись, разлил по стаканам чай.

– Вот только к чаю ничего нет, – пожаловался я.

– Давай оладьев испечём.

– Мука закончилась. Давно сижу на сухарях, кашах да макаронах.

– Ну ты, студент, даёшь! Макароны есть, а оладьев нет. Ну-ка, тащи их сюда!

Толик взял кастрюлю и стал укладывать в неё наломанные на мелкие части макароны. Наполнив кастрюлю наполовину, залил макароны теплой кипячёной водой, накрыл крышкой и поставил возле печи. Закваска готовилась часа три, и за это время Толик несколько раз поднимал крышку кастрюли и помешивал её содержимое ложкой.

– Готово, – наконец сказал он. – Давай я буду печь, а ты завари чайку свеженького.

И он стал ловко выкладывать на разогретую и промасленную сковородку получившуюся закваску. Подождав, переворачивал оладьи, и, снова подождав, укладывал готовые в тарелку. По избе распространился неповторимый запах. Когда мы сели за стол, мне показалось, что вкуснее оладьев я не ел никогда в жизни.

– Переписывай рецепт, студент, – с ноткой превосходства сказал Толик, когда я нахваливал этот деликатес.

Наевшись, мы легли спать. Я долго ворочался и всё никак не мог представить, как же мы будем ловить рыбу. А когда заснул, мне снилось, что я ловлю огромных окуней, но почему-то на спиннинг.

– Дорогу-то мы найдём, не заблудимся? – спросил я у Толика, когда утром мы вышли из избы на мороз.

– Я туда неоднократно наведывался, – уверенно сказал он. – Несколько километров пройдем по старой дороге на север до одинокой сухой кедры. Дальше на запад до кривой кедры, от неё опять на север, а там и до озера недалеко.

Подперев дверь избы поленом, мы в сопровождении собак двинулись в путь. Идти было легко – после недавней оттепели на снегу образовалась корка, и лыжи не проваливались. До сухой кедры шли довольно долго, хотя и не останавливались. Лишь один раз собаки облаяли белку, и я, не удержавшись, её подстрелил. У кедры развели костёр и пообедали. Холодные макаронные оладушки пришлись к чаю в самый раз.

У кривой кедры мы оказались, когда стемнело. Дальше шли, включив фонарики. По одному ему известным приметам Толик вёл меня к затерянному в тайге озеру. Когда я от усталости уже проклял всё на свете, он остановился, присел на поваленное дерево и закурил.

– Садись, студент, ещё один рывок – и мы у цели.

– Пятнадцать километров мы уже давно отмахали, – сказал я с упрёком. – Вышли-то по-тёмному, а сейчас ночь. Нигде не задерживались…

Толик молча сидел и курил. И лишь когда выбросил окурок, сказал мне, улыбнувшись:

– Кто их в тайге мерил, эти километры! Пошли дальше.

О том, что мы вышли к озеру, я понял не сразу. Просто деревья кончились, и впереди оказалась белая гладь. На противоположной стороне озера проглядывалась чёрная полоса леса.

– Ну вот и озеро, а ты переживал! – обернулся ко мне Толик. – Рыбы здесь прорва. Сейчас еще разок передохнём, и к избе.

– А где изба-то? – не удержался я.

– На том берегу. Озеро перейти надо. Оно неширокое, километра три…

Я промолчал. К избе мы подошли далеко за полночь. Она была добротная, но, видимо, люди останавливались здесь нечасто и в основном в тёплое время года. Приезжали сюда на рыбалку или за ягодами. Но главное – имелись крыша, окна, двери, печь, нары и даже кое-что из посуды. Правда, не было дров. А таскать их из леса было далековато. Все, кто здесь жил, пользовались сухостоем, который со временем вокруг избы повырубили, и каждый раз ходить за дровами приходилось всё дальше и дальше. Вот нам и пришлось ещё часа два при свете фонарей рубить и таскать к избе сухие деревья. Когда затопили печь, я буквально валился с ног. Но прежде чем лечь спать, мы ещё напилили и накололи дров, после чего сложили их в поленницу. В итоге обустроились мы только к утру. Я рухнул на нары и сразу уснул.

Проснулся днём. Толик, сидя за столом, что-то вырезал на доске охотничьим ножом. В избе было тепло, в котелке на печи стояла сваренная каша.

– Ну и дрыхнуть ты здоров! – сказал он. – Давай обедай, и на рыбалку.

– А ты чем занимаешься? – спросил я.

– Блёсны нам делаю. Самые окунёвые.

Я увидел доску, на которой гвоздём были нацарапаны две небольшие рыбки, одну из которых Толик углублял ножом под форму.

– Сейчас пули на печи растопим и свинец в эту форму зальём, – пояснил он.

Закончив работу ножом, Толик вложил в форму крючок и залил в неё свинец, растопленный в консервной банке. Доска зашипела, повалил дым. Через некоторое время он перевернул доску, ударил по ней, и на стол выпало подобие рыбки. Толик вновь пустил в дело нож, срезая растёкшийся по бокам формы свинец, потом шилом проделал отверстие в области глаза, и блесна была готова. Вскоре сделал и вторую блесну.