Медвежья злоба

– Ух, сколько же ее здесь! – радовался младший. – Ешь не хочу. Если бы ещё не комары, я бы отсюда никуда не ушёл.

– Хорошо, что бригада в посёлок уехала, – сказал старший с полунабитым ртом. – А так бы нам малинки не поесть. Она же быстро созревает и осыпается. Несколько дней, и всё. Собирай её потом на земле. Неудобно. Тогда её одни медведи и жрут.

– А я слышал, что медведи ложатся в малинниках, кусты лапами обнимают и так ягоды объедают. Мне бригадир рассказывал. – Младший отправил в рот очередную горсть. – А вдруг сейчас медведь где-нибудь поблизости тоже малину ест? Увидит нас, нападёт!

– Не должен. Летом они сытые, сами людей боятся и при встрече с ними убегают. Мне это тоже наш бригадир рассказывал. Он ведь охотник, много медведей добыл. Зимой – другое дело. А то, что медведь малину любит, – правда. Запросто может на вырубке оказаться. Заберись-ка на всякий случай на пень, посмотри, вдруг увидишь! – с улыбкой посоветовал старший.

Младший брат забрался на самый высокий пень и осмотрелся. После лесозаготовительных работ осталась трелёвочная дорога, тянувшаяся вдоль старой лесосеки, слабо заросшая подростом. Сейчас дорога хорошо просматривалась, и совсем недалеко на ней стоял чёрного цвета медведь, уткнувшийся мордой в развороченный трухлявый пень.

– Медведь, – удивлённо сказал парнишка, спрыгивая с пня. – Только он не малину ест, а что-то копает.

– Ладно врать-то! – не поверил старший.

– Не веришь, так сам посмотри. Но лучше давай закричим, может, он испугается и убежит?

– Я тебе закричу! – Старший забрался на пень и тоже увидел медведя, который неторопливо направлялся в их сторону. – Что у него в башке-то? Кинется ещё. Вон идёт и хромает, вдруг ранен? Давай лучше быстрей на дерево залезем от греха подальше.

Сказано – сделано. Ребята по очереди, обхватывая ногами берёзовый ствол и хватаясь за сучки, забрались на приличную высоту. Сидя на сучьях, они, затаив дыхание, смотрели на приближающегося зверя. Тот шёл, часто останавливаясь и не пропуская ни одной колодины возле обочины дороги. Вот он оказался у берёзы, на которой затаились ребята.

И тут случилось непредвиденное. Старший брат, пытаясь получше рассмотреть зверя, изменил положение, и сухой сук, не выдержав его веса, затрещал и переломился. Парень полетел вниз прямо на медвежью спину.

Чёрный медведь, не понимая, что его ударило в спину, инстинктивно отпрыгнул. В следующую секунду, когда обожгла боль потревоженных ран, увидел поднимающегося с земли человека. Не раздумывая, медведь кинулся на него, свалил с ног, начал рвать клыками.

– Мама! Помогите! – закричал сверху младший брат, прижимаясь к берёзовому стволу. Видя, как рычащий зверь терзает брата, и понимая, что помощи ждать неоткуда, он стал спускаться вниз.

Медведь не видел, как второй человек спустился с дерева и поднял увесистую палку. Обернулся с рычанием, лишь когда тот со всего маху врезал ему по башке. Оставив истекающего кровью противника, бросился на того, кто с палкой, и одним сильным ударом проломил парнишке череп…

* * *

Старший брат открыл глаза, с огромным трудом сел и огляделся. Всё вокруг было забрызгано кровью, одежда разорвана в клочья, болели искусанные медведем руки, лицо. Подняться на ноги удалось лишь при помощи валявшейся рядом палки.

«Где медведь, где брат?» – были первые его мысли.

Кое-как захромал по направлению к лагерю и почти сразу наткнулся на большое кровавое пятно на траве, от которого тянулся след, будто тащили что-то тяжёлое в сторону малинника. Сделав несколько шагов по следу, увидел в кустах между двух пней тело брата, полузаваленное сучьями и прочим хламом. В глазах потемнело, и он упал, потеряв сознание…

* * *

– Поели, попили, а теперь давайте на улицу. Нечего на кухне рассиживаться. У меня и без вас дел полно! – беззлобно ворчала повариха, выпроваживая из вагончика бульдозериста и рабочего.

Те, поблагодарив её за вкусный обед, не очень-то торопились покинуть кухню.

– Разреши ещё посидеть-то! – улыбался бульдозерист. – Вдруг мы еще добавки попросим?

– Никаких добавок. У меня только для ребят осталось, из тайги ведь голодными вернутся. Так что идите, идите. Мне ещё посуду мыть надо.

Мужики вышли на улицу и прямо около вагончика прилегли покурить.

– Когда докурите, сходите за водой, – высунулась из окошка повариха. – Нечего прохлаждаться!

– Не дала отдохнуть после обеда, – поднимаясь и хватая вёдра, сказал бульдозерист. – Пойдём, у ручья с полчасика полежим.

– А если хватится? – спросил рабочий.

– Крикнет – услышим.

Перемыв посуду и наведя на кухне порядок, повариха немного передохнула и начала заниматься блинами. Поставила на печь большую чугунную сковороду, дождалась, пока нагреется, смазала маслом…

* * *

Подойдя к опушке, медведь остановился. Ветер, дувший со стороны лагеря, донёс запах дыма и человека. Дым пугал, но человека после встречи с ним на вырубке медведь больше не боялся. Поэтому, когда зверь вдохнул ещё и запах еды, он прямиком двинулся к вагончику. Подойдя к окну, встал на задние лапы и зарычал, оскалив жёлтые клыки.

– Ой, кто тут? – встрепенулась повариха. – Медведь!

Много лет работая в старательских артелях, женщина несколько раз сталкивалась с медведями. Видела, как они выходили из тайги, иногда сразу уходили обратно, иногда задерживались у ям, куда выбрасывался мусор и отходы кухни. Пару раз встречалась с ними в лесу буквально нос к носу. И всякий раз медведи, как только замечали человека, старались сразу убежать. Много было и рассказов о том, что медведь скорее лесной проказник, чем опасный для человека зверь. Поэтому-то повариха считала, что медведей нечего бояться и, увидев «гостя», не испугалась, а лишь удивилась.

– А ну давай отсюда! – прикрикнула она и ударила зверя по голове половником, которым только что выкладывала блинную закваску.

Медведь сначала опешил, но в следующую секунду заревел, вцепился когтями в оконную раму и протиснулся в вагончик. Не растерявшаяся женщина, обжигая пальцы, успела схватить раскаленную сковородку и бросить в него. Но медведь рассвирепел ещё больше и навалился на врага. Ограниченный в движениях теснотой вагончика, он не имел возможности нанести удар лапой, поэтому стал кусать и кусать кричавшую и отбивавшуюся повариху…

* * *

Тем временем мужики полёживали на берегу ручья и вели неспешную беседу. Вдруг один из них насторожился.

– Тише. Кажется, голос поварихи… Совсем мы с тобой затрепались. Слышишь, опять зовёт.

– Точно, кричит.

– И ещё рев какой-то! Ну-ка, пойдём быстрей, разберёмся!

Они схватили наполненные вёдра и поспешили в лагерь. У вагончика ничто не указывало на случившуюся трагедию. Один за другим они вошли в открытую дверь, и тут бульдозерист, шедший первым, остановился как вкопанный.

– Что встал? Проходи! – ткнулся ему в спину рабочий. И тут же, выглянув из-за его плеча, тоже увидел окровавленную медвежью морду. Стоя передними лапами на груди лежавшей на полу растерзанной женщины, зверь оскалил пасть и зарычал.

Мужики вмиг оказались на улице. Бульдозерист схватил прислоненную к стене вагончика лопату и подпёр ею дверь.

– А теперь я с этим гадом разбираться буду! Не уйдёт, убийца! – крикнул он и побежал к бульдозеру.

Мотор завёлся, и машина, ревя двигателем, двинулась на вагончик, где остался запертый зверь. Послышался звон разбитых стёкол, хруст досок… Многотонный бульдозер раздавил вагончик, затем проехал по нему ещё и ещё раз. Рабочий что-то кричал товарищу, сидевшему за рычагами, но тот, словно обезумевший, утюжил и утюжил гусеницами остатки вагончика.

Наконец мотор заглох, и сразу наступила тишина. Вытирая льющийся со лба пот, бульдозерист вылез из кабины и сел тут же на землю.

– Смотри, сколько у нас теперь работы, – сказал он подошедшему рабочему, закуривая и глубоко затягиваясь горьким дымом. – До приезда артели не управиться. Как думаешь?

Но рабочий не успел ответить. Он так и остался стоять с открытым ртом, глядя на показавшуюся из-за бульдозера чёрную медвежью башку. Бульдозерист обернулся и встретился взглядом со зверем. Перед прыжком медведь вздыбил на холке шерсть и раскрыл пасть, обнажив клыки в кроваво-жёлтой пене. Человек метнулся в сторону, но мощный удар лапы перебил ему позвоночник.

Рабочий с криком ужаса помчался прочь. Медведь, чуть задержавшись у трупа, ринулся вдогонку. Он почти настиг очередную жертву, но человек в последний момент прыгнул с обрыва в котлован и, скатившись на самое дно, вдавился всем телом в землю, закрывая руками голову.

Медведь остановился на краю обрыва. Человек внизу не шевелился и не издавал никаких звуков. Зверь помотал башкой и несколько раз подпрыгнул. Посыпавшаяся вниз земля слегка присыпала лежавшего внизу. Медведь ещё раз подпрыгнул, засопел, фыркнул и пошёл прочь от котлована в сторону леса…

* * *

Рабочий так и пролежал в котловане всю ночь. Выбрался утром и только тогда вспомнил о ребятишках, ушедших в тайгу. Но в одиночку отправиться на их поиски не решился. Артель вернулась в лагерь к обеду. Старшего брата в бессознательном состоянии нашли на краю леса. По его следу пошли до места, где произошла трагедия. Тело младшего брата так и лежало в кустах, заваленное сучьями. Неподалёку, в стоявшей на земле банке на самом дне алело несколько крупных и сочных ягод малины…

Таймень – противник серьёзный

Загруженная ягодой моторная лодка, нарезая волну, неслась по реке в сторону посёлка. Сашка, молодой парень на вид лет двадцати трёх, ловко управлял посудиной, объезжая плывущие навстречу топляки.

Сейчас Сашка заготовитель ягоды в промхозе. Временно. Он будущий охотовед. На пятом курсе института, где он учится, все товарищи-студенты разъехались по стране проходить преддипломную практику. Сашка выбрал Сибирь. Жить и работать в промхозе его мечта, хотя сам он городской, родом из Подмосковья. Начитался интересных книжек о приключениях, путешествиях и природе, решил стать охотоведом. Теперь мечта сбывается. Когда закончится заготовка, Сашку забросят вертолётом в тайгу на пушной промысел. У него будет свой участок, изба для жилья…

До начала пушного сезона ещё месяц, а в тайгу на охоту хочется уже сейчас. Но времени нет – какой уже день мотается на лодке по реке туда и обратно, решая производственные вопросы. Директор смеётся, говорит, что зима большая – ещё надоест охотиться. Советует заняться рыбалкой, половить тайменей.

Сашка рыбалку обожал с детства. В летние каникулы целыми днями пропадал на реке, ловил плотвичек, окуней, пескарей. Когда родители отпускали, рыбачил с ночёвкой. Он считал, что лучшие дни его жизни прошли на реке и в лесу.

Учась в институте, любил, пока все спят, посидеть с удочкой у пруда, «погонять» на червя золотистых карасей. На завтрак приходил с пойманной рыбой, которую жарили на кухне, заливая купленными у местных старушек куриными яйцами. Вот и все его рыбалки. А тут таймени!

Неожиданно лодка наскочила на довольно толстый сук дерева, который плыл посередине реки. Мотор взревел, и Сашка его заглушил. Поднял из воды винт – все нормально, не сломан, только сорвало шпонку. Чертыхаясь, полез в сумку с инструментом искать запасную.

– Однако, парень, авария. Помощь не требуется? – раздался вдруг голос.

Сашка от неожиданности вздрогнул. Рядом плыла лёгкая деревянная лодочка местного изготовления. С веслом в руке в ней сидел человек, одетый в затёртую национальную кацавейку из выделанной кожи северного оленя. На голове красовалась ондатровая шапка. По чуть раскосым глазам можно было догадаться, что он принадлежит к одному из северных народов, живущих в этих местах. Человек улыбался.

– Нет, помощь не нужна, сам справлюсь, – ответил Сашка. – Только шпонку поменяю и дальше в посёлок. Топляка много.

– Река, однако, совсем плохая стала. Лес валят, сплавляют. Никто не думает, губят природу. Зверя не будет, рыбы не будет. Как жить будем? – глядя на Сашку, сказал мужичок и добавил: – Меня Васькой зовут. Я местный, а ты кто? Что-то раньше тебя в посёлке не встречал.

– Александр, можно Сашка. Студент-охотовед, на практику в промхоз приехал.

Василий подгрёб, причалив свою лодчонку к борту «казанки». Лодки стали сплавляться рядом.

– Однако ты молодец, что к нам приехал, – закуривая сказал Василий. – Как тебе, нравится?

– Ничего, жить можно, – не переставая ковыряться с мотором, ответил Сашка. – Правда, я мало что ещё видел. Контору промхоза, реку, лес по берегам да ягоду. Ещё мои будущие охотничьи угодья на карте.

Василий курил, улыбался. Слушал. Наконец Сашка заменил шпонку и опустил винт в воду.

– Ладно, бывай, однако, – сказал Василий, отталкиваясь от «казанки». – Я тоже в поселок, через пару часов доберёмся. Вечером, если не возражаешь, зайду в контору, поговорим.

– Хочешь, Вась, садись ко мне. Твою лодку сзади привяжем, чего ты на вёслах!

– Однако большое спасибо! – снова улыбнулся Василий. – Твоя лодка гружёная, тебе и так тяжело.

Сашка завёл мотор, оставив позади Василия, обернулся и подумал вслух:

– Интересно, как это он на своей лодчонке за два часа до посёлка доберётся? Здесь на моторке хода два часа, а ему на вёслах – дай бог до завтра.

Река сделала поворот, русло резко ушло в сторону. На время забыв о Василии, Сашка следил за топляками, боясь снова нарваться на неприятности. Минут через тридцать впереди показалась лодка с человеком. Удивлению Сашки не было предела, когда он узнал в нём Василия.

– Ну ты даёшь! Как это? Я полчаса на моторе бензин жгу, а ты впереди.

– Однако места знать надо. Я же говорил, что через пару часов в посёлке буду, чего мне обманывать. Езжай, там увидимся.

Прибавив газу, Сашка во второй раз оставил позади нового знакомого. Через некоторое время обогнул мыс и опять поравнялся с его лодкой. На этот раз не остановился, хотя так и не понял, как такое происходит. К пристани они приехали почти одновременно. Сашка даже на несколько минут опоздал – Василий уже привязал свою лодку.

– Ты, Вась, однако, мастер! – крикнул он. – Рассказывай, а то не успокоюсь, пока не узнаю твои фокусы.

– Никаких фокусов, – хитро поглядывая, сказал тот. – Наши реки извилистые. Ты на моторе по всему руслу плывёшь, а я свою лодочку метров пятьсот по земле перетаскиваю и впереди. Ты пять километров, я пятьсот метров. Снова речная петля, я опять лодку на себе тащу. Говорил, места знать надо. Но гружёную лодку не перетащить. Мы раз рыбы наловили, сидим, скучаем – уха есть, а водка кончилась. Водка такой продукт, всегда не вовремя заканчивается. Однако смотрим, по реке продуктовая баржа плывёт. Поменяли рыбу на водку. Посидели часок, попили, не хватило, однако. Набрал я рыбы, реку на лодке переплыл, берегом прошёл, баржу ещё долго ждал, сидел, курил, пока ещё водка не подплыла. Вот такие наши реки, понял?

Сашка кивнул в ответ.

– Я что подумал, может, завтра на рыбалку рванём? – предложил Василий. – Покажу, где таймени живут. Покидаешь блёсенку, а я пока своими делами займусь. Пробудем на моём участке дня два.

Сашка, не раздумывая, согласился и побежал отпрашиваться у директора. Тот не препятствовал, а вечером даже принёс Сашке свой спиннинг с катушкой и парой блёсен. Объяснил, что больше нет, а потом долго рассказывал, как ловить тайменя. С горящими глазами размахивал руками, кричал. Сашка даже подумал, что тот вот-вот бросит все дела и уедет с ними. Напоследок директор спросил:

– Всё ясно? Ружьё не забудь. Патроны подойдут любые.

– Ружьё-то зачем? – не понял Сашка.

– Вместо подсачка, – засмеялся директор. – Василий объяснит.

Когда директор ушёл, Сашка долго рассматривал блёсны. Одна была заводская, слегка изогнутая, серебристого цвета с одной стороны, медного – с другой. Вторая – самодельная, сделанная из серебряной ложки. Сашка усмехнулся – видать, из директорского фамильного сервиза. Чего ни сделаешь ради рыбалки! Вспомнил, как однажды, снаряжая патроны для охоты, нарубил пыжей из своих новых валенок и долго потом объяснял матери, что укороченные голенища удобнее. От воспоминаний отвлёк стук в дверь.

– Войдите! – разрешил Сашка.

В комнату заглянул Василий.

– Однако молодец, собираешься! – похвалил он, увидев его со спиннингом в руках. – Завтра с рассветом отчаливаем. Вечером будешь ловить. На вот, держи. Я сейчас директора видел, он велел тебе передать.

Он протянул что-то похожее на багор, только маленький, с короткой деревянной рукояткой. Крюк багра был сделан из восьмимиллиметровой проволоки, с острозаточенным концом без зазубрины. Сашка попробовал кончик пальцем и укололся.

– Острый! Багор – это мне понятно. Ружьё-то зачем? Мы на рыбалку едем, не на охоту.

– Как зачем! Рыбу ловить. Без багра и ружья никуда. Представь, таймень на десять килограммов попадётся. Намучаешься, пока он устанет. Подведёшь его к берегу и стреляешь – рыба твоя. Даст Бог – попробуешь. Ну, я пошёл, собираться ещё надо. – И, пожелав спокойной ночи, Василий ушёл.

Спал Сашка беспокойно – всё представлял предстоящую ловлю тайменей. Встал рано, когда на улице ещё было темно. Быстро позавтракал, собрался и, захватив всё необходимое, поспешил на пристань. Василий уже был там.

– Здорово, рыбак! – весело приветствовал он, заливая бензин из канистры в лодочные бачки. – Ничего не забыл?

– Вроде нет. Главное, подсачки с собой.

До участка Василия добирались почти целый день. Даже на обед не остановились – перекусили парой пирожков с капустой, запивая чаем из термоса. Сашка сидел на носу и, замечая плывущие навстречу топляки, оборачивался, указывая на них Василию. Наконец мотор затих и лодка ткнулась в песчаную косу. Несколько секунд оба сидели молча. Из оцепенения Сашку вывел Василий:

– Однако прибыли. Вылазь.

Сашка встал на ноги, распрямил колени и спину. В коленях захрустело, спина заныла – вот что значит долго не двигался.

– На этом участке я уже несколько лет охочусь и рыбу ловлю, – говорил Василий, перетаскивая вещи на берег. – Зимой ко мне на озеро даже промысловая рыболовецкая бригада прилетает. Сетями из-подо льда рыбу ловим на заготовку. Наловим, по рации Ан-2 вызываем. Прилетает, ребят и весь улов вывозит, а я остаюсь. Бывает, с ними вылетаю. По-разному. Всё зависит от того, как пушной промысел пойдёт… Ты, Сашок, собирай спиннинг, иди рыбачь. Вся река в твоём распоряжении. Людей нет. А я вещи сам перетаскаю – изба недалеко. – Он показал рукой в сторону леса, и Сашка, приглядевшись, увидел избу.

– Хочу до темноты успеть на озеро съездить. Там тоже изба – проверю. Таймени, однако, по всей реке. Выбери яму и блесни, только ружье не забудь. Пусть заряженное на плече висит, в любой момент может пригодиться.

Василий взял кое-что из вещей и потащил к избе. Сашка же первым делом собрал ружьё, зарядил, поставил на предохранитель. Рыба рыбой, а вдруг утки налетят. Затем оснастил спиннинг, привязав заводскую блесну. Рассудил, что, если оборвет серебряную блесну, директор будет ругаться. Узел сделал на «удавку» – так привязывал капканы к тросику. Багорик сунул в рюкзак, ружьё повесил на плечо и двинулся берегом вверх по течению.

Раньше спиннингом Сашка ловил мало, скорее, имел об этом лишь представление. Наверное, поэтому, при первом же забросе на приглянувшейся яме, пытаясь послать блесну как можно дальше от берега, забыл снять катушку с тормоза. Блесна, описав в воздухе круг, вернулась к Сашке, зацепив его за штаны. Отцепить тройник оказалось непросто, пришлось доставать нож. Сделав в штанах внушительную дырку, наконец освободился. Следующий заброс получился что надо, а через час блеснения Сашка считал себя уже чуть ли не профессионалом.

Но вот при очередном забросе он отвлёкся, и на леске образовалась борода. От того, чтобы вновь воспользоваться ножом, удержало только одно – связанная узлом леска могла бы не выдержать большого тайменя и лопнуть. Кое-как распутал и продолжил ловлю, переходя от ямы к яме. Не клевало.

Отойдя на порядочное расстояние от избы, Сашка начал подумывать о возвращении – скоро должно было стемнеть, да и есть хотелось. Напоследок решил поменять блесну – вдруг на драгоценный металл возьмёт!

Блесна попала, куда целился. Сашка закрутил ручку катушки, видя, как та блестит в глубине. Но вот на середине ямы блесна исчезла, и сразу почувствовался зацеп. «Ну вот, только этого мне не хватало!» – подумал он, автоматически делая подсечку.

Таймень дернул с такой силой, что потащил Сашку к воде. Плохо соображая, что произошло, он чуть не упал, зацепившись за лежавшую на берегу корягу. Сумел перепрыгнуть через неё, еле удерживая в руках спиннинг. Он изогнулся дугой, катушка затрещала и больно ударила по пальцам, леска с бешеной скоростью стала разматываться.

Всё закружилось вокруг – река, таймень… Сашка тормозил катушку, пытался намотать леску, бегал по берегу за уходящей в глубину рыбиной. Таймень бросался из стороны в сторону, дёргал, сгибал спиннинг, нарезал на поверхности воды буруны.

Сколько всё это продолжалось, Сашка не помнил. Наконец с огромным трудом он остановил рыбу и начал подтаскивать её к берегу. Вот в воде показались тёмная спина, оранжевые плавники и хвост. Таймень медленно приближался к человеку. Сашка торжествовал – таких трофеев в его жизни ещё не было.

Вдруг таймень вновь начал сопротивляться, вновь затрещала катушка, и справляться с ней становилось всё труднее. Но вот уставшая рыба оказалась на мелководье. Сашка вспомнил о багорике, но тот был в рюкзаке. Только сейчас подумал о ружье. Как стрелять? Переложил спиннинг в левую руку, правой снял с плеча ружьё, с трудом приложил его к плечу, прицелился…

Отдохнувшая рыбина, развернувшись, показала хвост величиной с сапёрную лопатку и дёрнулась в глубину. Сашка потерял равновесие и, падая, нажал на спусковой крючок. Из воды поднялся весь мокрый. Рыба исчезла вместе с блесной из драгоценного металла. К тому же заряд дроби перебил кончик директорского спиннинга.

Бредя к избе, Сашка вновь и вновь мысленно возвращался к эпизодам борьбы с огромной рыбиной. Вот это рыбалка! Жаль, конечно, что таймень ушёл, но столько удовольствия он не получал даже от охоты. Впечатлений хватит на всю практику.

Василий, готовивший ужин, посмотрел на Сашку и сразу всё понял:

– Тайменя, однако, зацепил. Ну, раздевайся, суши одежду и рассказывай, что произошло.

Сашка, как и директор, стал рассказывать, размахивая руками, совершенно забыв, что находится в избе, а не на реке. Выслушав, Василий подвел итог:

– Ничего, главное – зацепил. Завтра ещё на тайменя посмотришь. Я постарался. А сейчас ешь и отдыхай…

* * *

Сентябрь. Днём тепло, ночью холодно. Сашка проснулся от холода и от звука хлопнувшей двери. Светало. Он пошёл к реке умываться.

От утреннего холодка слегка зазнобило, но вода показалась тёплой. Вернувшись в избу, спросил Василия, растапливавшего печь:

– Как ты думаешь, влетит мне от директора за то, что я его спиннинг расстрелял?

– Вряд ли. Зачем тогда давал? Жалеть, конечно, будет, но обойдётся. Давай завтракать и на озеро тайменя смотреть. Сетку я вчера поставил.

Завтракали не спеша. В лодке вновь сидели молча, думая каждый о своём. Озеро оказалось большим с чёрной по цвету водой, наверное, из-за пасмурной погоды – начинал накрапывать дождь. Не доплыв метров двести до противоположного берега, Василий заглушил мотор и сел на вёсла.

– Сашок, ты сеть выбирать умеешь? – спросил он, бросая в воду «кошку» и сразу цепляя сеть. Тот кивнул. – Тогда начинай, а я погребу.

Рыбы попалось немного: окунь, карась, пара налимов. Вдруг сеть повело в сторону. Сашка обернулся на Василия, который невозмутимо управлял лодкой. Сеть вновь повело. Сашка не удержался:

– Вась, греби, пожалуйста, ровнее, выбирать трудно.

– Сашок, я стараюсь, однако. Хорошо гребу, да и озеро сегодня тихое…

Сашка вгляделся в воду и сначала не понял, откуда в озере взялся топляк. Только потом понял, что это рыба. Она стояла у самой сети, медленно перебирая оранжевыми плавниками. Таймень! Это он сеть тянул. Вчерашний против этого – ребенок. Сашка потянул сеть на себя и увидел, что рыбина не запуталась, а просто засосала в пасть её кусок вместе с попавшимся налимом. Сашка медленно начал подтаскивать тайменя к «казанке» – он оказался длиной в половину лодки. Василий с неменьшим удивлением смотрел на гиганта. Он потянулся было к ружью, но передумал. Медленно, не делая резких движений, достал из рюкзака багорик и передал Сашке.

Пока острый крюк подводился под жабры тайменя, тот даже не шелохнулся. Глубоко вздохнув, Сашка всадил багорик в тело тайменя. Дальше он плохо помнил, что произошло. Вода взбурлила, руку дёрнуло так, что чуть не вывихнуло, лодку через накренившийся борт залило водой, а таймень… был таков.

– Ушёл, – удивлённо сказал Сашка и поднял зажатый в руке багор. Восьмимиллиметровая проволока распрямилась, не выдержав рыбьей силы. – Вась, как это могло произойти?