Жду трамвая

Даже спорить бесполезно. Две недели назад меня закрыли в неработающем туалете, а я, естественно, не обратила внимания на предупреждающие таблички на двери. Мобильник, как назло, разрядился, и меня никто не хватился до самого вечера. Мой бывший думал, что я на зачете, а одногруппники устали звонить на недоступный телефон. И вот волею судьбы я здесь. Чуть не попала под трамвай и встретила самого странного на планете парня.

– Давай зачетку и пошли поможем Юрке машину «прикурить». А то околеет он на морозе. Ты у меня единственная бедовая с пересдачей зачета сегодня. Экзамен у тебя во сколько? Зарубежная литература?

– С десяти, – буркнула я. Вроде приятно, что зачет так легко получила, а все равно осадочек остался. Я же честно готовилась, а ощущение, что жульничаю. – А в ведомость тоже поставите?

– Поставлю, но с тебя свидание, Надя, – лукаво предложил преподаватель, и я аж подавилась от этого игривого тона. А вот и подвох от вселенной.

– Вы же женаты, – напомнила я Павлу Константиновичу и выудила из сумки зачетную книжку. Но отдавать ее преподавателю не торопилась. Он, конечно, молодой и симпатичный, но это уже перебор. Только интрижки с женатиком в моей и без того запутанной жизни не хватало.

– Да не со мной, Белова. Тьфу ты! С Юрцом, – рассмеялся Павел Константинович.

– С чего вы взяли, что он захочет пойти со мной на свидание? Я же бедовая. Невезение мое на него вон перекинулось.

– Он отказывать не умеет. Может, хоть ты его быстрее жизни в суровой реальности обучишь, очков-то розовых у тебя явно нет. Иначе ты бы не пыталась Чудова ручкой препарировать за его навязчивую помощь. Угадал?

– У него Чудов фамилия? Чудов Юра? – Я даже хрюкнула со смеху. Чудо Юдо. Вот же! А ему подходит.

– Ну так как? Согласна? С тебя фотоотчет. Счастливое селфи на фоне елки, – продолжал торговаться преподаватель, но я уже была на все согласна.

– Договорились, Павел Константинович. Мы и на свадьбу вас потом пригласим. Но это не за зачет, а просто так. – Я смотрела, как мой утренний спаситель приплясывает перед открытым капотом газели, и почувствовала к нему прилив нежной благодарности.

– Забавные вы. Как там правильно жителей Курска называют? Курчане?

– Куряне, за курчанина можно и в нос получить! Только нам себя так можно называть, – поправила я Павла Константиновича, пока он дышал на ручку, пытаясь ее отогреть, чтобы проставить мне зачет. – А почему во множественном числе?

Даже не верилось, я закрыла свою зачетную неделю! Теперь остались только экзамены, но чувствую, удача начала поворачиваться ко мне нужной стороной.

Преподаватель усмехнулся и подогнал свою «мазду» к машине Чудова.

– А ты не знала? Юрка же твой земляк, четыре года назад сюда переехал, а все равно иногда говорок ваш местный проскакивает. Гхэ. Сапогхи. Пирогхи.

Мне показалось, что я услышала, как где-то за пятьсот тридцать километров от Москвы смеется мой папа и звенят старые трамваи.

* * *

Юра все-таки нашел для меня место спереди, когда они с Павлом Константиновичем реанимировали машину. Не доверял мне больше после моей выходки с ручкой.

В процессе оживления «газели» эти двое напоминали доктора Франкенштейна и горбуна Игоря в ожидании грозы. Горбуном был скрюченный от холода Чудов. Я несколько раз порывалась вернуть ему куртку, но меня закрыли в салоне, бросив напоследок пару обидных комментариев, что не девчачье это дело задницу морозить, пока мужики делом занимаются.

Парни долго не могли сообразить, какую клемму прикуривателя куда крепить, а Юрца даже хорошенько коротнуло. По губам видела, что парень не такой уж и ангел, ругаться умеет, значит, для мира еще не окончательно потерян.

– Заводи! – крикнул мой спаситель. Он был чересчур возбужден развернувшимся вокруг его «газели» действом, но вот что из его рта не шел пар, меня сильно напрягало – совсем отморозился.

В финале не хватало только воздетых к небу рук и криков: «Оно живое!» Когда газелька натужно всхрапнула и завелась, я сдвинулась с водительского сидения на пассажирское и помахала отъезжающей «мазде». Самый странный зачет в моей жизни.

Синий и трясущийся от холода Юра безрезультатно дышал себе на руки, но улыбаться не переставал. Откуда в нем столько позитива – загадка. Поверить, что он маньяк-психопат, было довольно легко.

Немного отогревшись, Чудов повернулся ко мне.

– Успеваем? – спросил Юра и зачем-то посмотрел на неработающие часы на приборной панели.

– Теперь да. Полкан мне зачет поставил. А экзамен будут до трех принимать еще. Времени вагон.

– Кто? Какой Полкан?

– Павел Константинович.

– Серьезно? Пашка твой препод? Бывает же такое, – удивился Юра. Получилось так фальшиво, прямо актер местного ДК. – Просто чудесное совпадение!

Мне показалось, или он на слове «чудесное» сделал особое ударение?

– Не бывает. – Я все еще подозрительно смотрела на Юру.

И зачем мне теперь с ним ехать? Сейчас-то я уже никуда не тороплюсь. На экзамен даже пешком с больной ногой успею.

Вспомнив об ушибе, я поморщилась, и мой личный водитель мгновенно среагировал, словно на приборной панели его газели был датчик моего состояния.

– Больно? – участливо спросил без пяти минут обладатель воспаления легких. Юра о себе думает вообще? Пар изо рта у него до сих пор не идет, между прочим.

– А тебе? – Я потянулась рукой к царапине на его шее, выглядывавшей из-под шарфа.

– Фигня. Дай посмотрю. – Не дожидаясь разрешения, он наклонился и принялся расстегивать мне сапог.

– Ты врач? – Я скептически следила за его возней.

– Нет, – честно признался Юра.

– Тогда что хочешь там увидеть?

– Ты чего такая колючая-то?

– Колючая? – переспросила я, и меня тут же бросило в жар от стыда.

Первое, что мне пришло в голову: я не побрила ноги. Или побрила? Сколько дней прошло с момента моих вынужденных скитаний? Два-три? Захотелось в окно выпрыгнуть. Но не успела. Прохладные ладони уже коснулись моей кожи, даря облегчение.

– Ушиб или вывих. Может, тебя в травмпункт сначала отвезти? Раз ты не торопишься теперь.

– Не надо. Знаешь, какой там контингент в праздники?

Подвыпившие люди с разбитыми головами, носами, губами. Разных возрастов и в разной степени алкогольного опьянения. Нет уж! Даже если у меня гангрена начнется, я туда не пойду до девятого января.

– А ты, стало быть, знаешь? – прищурился Юрец.

– Знаю. Если ты не успел заметить, я не шибко везучая по жизни.

– Не заметил. Я спас тебя от смерти на трамвайных путях, помог получить зачет и с комфортом довезу до универа. Чем не везение!

– А еще порвал куртку и испачкал шапку. И напугал меня до полусмерти.

В ответ Юра рассмеялся.

– У тебя, судя во всему, стакан всегда наполовину пуст?

– Не наполовину.

– И кстати, нормальные у тебя ноги. – Юра снова погладил мою ушибленную ногу, и в этот раз я покраснела не от стыда. – Ты заморачивайся поменьше. А с курткой и шапкой я решил вроде.

– Решил. Временно.

– Ну вот. Улыбнись, Надя!

Я улыбнулась, но не потому, что он сказал, просто сложно было не улыбаться, глядя в его глаза. Только мои проблемы на этом не закончились. Скоро я выйду из теплой «газели», так и не позвав Юру на свидание. А почему? Потому… Что-то звенящее в груди и заставляющее коленки дрожать очень сильно мне мешало. Было страшно. А вдруг он откажет? Не может везение длиться вечно.

Вселенная, словно услышав мои мрачные мысли, послала мне новый знак. В кармане моей куртки завибрировал телефон.

Юра и тут оказался проворнее, достал его и бесцеремонно посмотрел на экран.

– Кто такой Кирилл? Он тут тебе боль‐ ше двадцати пропущенных оставил. Поклон‐ ник?

– Бывший… – Сердце мучительно сжалось, когда я вспомнила, какой подарочек преподнес мне этот гад на Новый год.

– Ну во‐о-от. Может, одумался. Ответим ему? – предложил Юра. Откуда у него это желание все склеить и починить?

– Не надо. Не одумался он. Ты сообщения открой и все поймешь.

Чудов на некоторое время замолчал, повозился с моим мобильником, а потом выдохнул:

– О!

Видимо, прочитал гневное сообщение, где Кир просит вернуть ему ключи от квартиры, которые я тридцать первого случайно унесла с собой. Я не специально. Так вышло. А теперь понятия не имела, как отдать их ему. Знаю, что у него другая. С ней он и встречал Новый год, пока я грелась в подъезде и думала, что делать со своей никчемной жизнью.

– Тебе жить негде? – догадался Юра.

– С сегодняшнего дня негде.

На самом деле мне прямо с тридцать первого негде было жить. Понятия не имею, что бы со мной стало, если бы соседка сверху внезапно не предложила помощь.

– Это тоже решаемо, – уверенно сказал Чудов.

Я хмыкнула. Все у него «решаемо», как я погляжу.

– Ага. Если бы ты меня не оттащил от трамвая номер семнадцать, то и проблем бы не было.

Он как-то странно посмотрел на меня, а потом строго сказал:

– Никогда так больше не говори, поняла?

– Поняла. Зря ты со мной связался, Юра. Не боишься заразиться невезением? Полкан говорит, я уже начала на тебя плохо влиять.

– А оно у тебя воздушно-капельным путем передается или еще каким? – подмигнул Юра. – Хотя в любом случае придется в аптеку идти – за эластичным бинтом или за презервативами.

– Не проверяла я… А? – Ничего себе у него юмор. Хотя этот чудик вполне может иметь в виду что-то совсем другое. Натягивать их на выхлопуху, например, и смотреть, как лопаются. Из Юры наивность через край плещется. Как там Полкан сказал? Розовые очки! Вот у него они с двойными стеклами.

– Ты мне пару часов дай, я все твои проблемы решу. Сдавай экзамен спокойно и меня дождись в универе.

– Куда же я денусь в твоих вещах? – Я потрясла длинными рукавами. – Да и идти мне некуда.

– Не денешься, – кивнул Чудов, пошарил в кармане моей куртки, достал ключи Кирилла и убрал к себе в рюкзак. – Это будет залогом. Доверяй, но проверяй. Ключи мы вместе твоему бывшему вернем.

– Спасибо! – Это предложение особенно грело, и мне очень хотелось, чтобы Кир увидел меня с другим парнем, вдруг у него тоже хоть немного кольнет в груди от досады. Какую девушку потерял! Я недолго по нему страдала. Вон какого нашла себе.

– О, ты рано меня благодаришь. Если думаешь, что я тебе бескорыстно помогаю, то чертовски ошибаешься, Надя. Я опутаю тебя самим прочными сетями, – предупредил Чудов.

– И какими же? – поинтересовалась я, хотя его угроза меня совсем не пугала.

– А ты разве уже не чувствуешь это в своем сердце? – Он прижал ладонь к своей груди.

Ну вот. Опять зажгло под ребрами и щеки покраснели.

– Что чувствую?

– Ну-у-у… это самое… – Юра пощелкал пальцами. – Как оно называется?.. Когда ты ничего не можешь с собой поделать. Тебя непреодолимо тянет к человеку, и ты рада бы сбежать, но никак. Готова на все ради него.

– А?

Меня на самом деле сейчас непреодолимо тянуло к этому парню, правда, бежать уже никуда не хотелось, когда я поняла, что он нормальный. Даже слишком нормальный.

– Чувство долга, Надя. Ты будешь должна мне. Я тебе услугу, а потом ты мне. Баш на баш.

– А‐а-а… – разочаровано выдохнула я.

– А ты о чем подумала, Надя?

Вот же!

Глава 3

Надя

Когда мы доехали до универа, на улице было уже совсем светло. Только новый знакомый все еще оставался загадкой для меня. Называет Павла Константиновича Пашкой, водит «газель» с кучей непонятных коробок, оказался в нужное время в нужном месте и проявляет подозрительное участие ко мне. А еще при дневном свете Юра, как назло, стал только симпатичнее. Никакие у него не серые глаза, как мне показалось в утренних сумерках, они у него голубые. В каштановых волосах блестело солнце, мерцая золотом на прядях, замирало огоньками на длинных ресницах и сыпалось с них искорками. Я аж засмотрелась. Мои волосы на пару оттенков светлее и так не сияют. Висят усталыми лохмами.

– Ты очень странная, – не выдержал Чудов. – Вроде торопилась, а теперь сидишь и таращишься на меня. Так хорош?

– Да, то есть нет. То есть… Блин. Давай отмотаем назад. Повтори вопрос. – Вот опять он меня подловил.

– Окей. Запала на меня? – уже в лоб спросил Чудов.

– Ты не повторил вопрос, ты новый задал!

– А ты не ответила.

– Не запала. Как же это?.. Секундочку… – Я принялась щелкать пальцами, передразнивая его недавний жест, а Юра с интересом наблюдал за моим кривлянием. – Забыла, как называется это чувство, когда тебя тянет к одному-единственному человеку непреодолимо. Изнутри гложет и гнетет.

Черт, слишком много букв «г» в одном коротком предложении, на последней я сбилась, и Чудов забавно вскинул брови, услышав мой говор.

– Да как же, как же. О! Чувство долга! – закончила я свое выступление.

Он хмыкнул.

– Вот-вот. Не забывай о нем. Через пару часов я вернусь, и ты уже никуда не денешься. Я, кстати, отметил твой актерский талант. Очень пригодится, когда будешь долги возвращать.

Его уверенность заражала, и я уже не сомневалась, что совсем скоро все в моей жизни навсегда изменится. Все уже менялось. Болезненная рана на сердце начала затягиваться, пусть останется уродливый рубец, но уже что-то.

Юра обошел машину, открыл для меня дверь и помог вылезти. Я старалась не смотреть ему в глаза. При одном взгляде в них у меня начинали ноги подкашиваться. Очень паршивый знак вкупе с объятыми огнем щеками. Не время сейчас вот так вот влюбляться. Слишком больно будет вновь ошибиться. Хотя, если подумать, я уже была на самом дне, только оттолкнулась. Если что, путь назад недолгий.

– Ты только не заболей, – попросила я своего спасителя.

– Будешь меня лечить. – Он даже не спрашивал, ставил перед фактом.

– Ты флиртуешь со мной?

– Даже не думал. Просто ты мне обязана теперь. Для начала сдай экзамен, а там посмотрим, как можно тебя использовать в благих целях.

«Газель» слишком шустро для своих габаритов рванула с места, взрыхлив снег с песком у обочины. Я еще долго смотрела ей вслед, а голове, как в школьной тетрадке, уже начала выписывать имя «Чудов Юра» и пририсовывать вензельки к буквам. Даже пару сердечек налепила рядом. М‐да, только этого мне не хватало для счастья.

Интересно, на какой улице он жил и в какую школу ходил в Курске? Могли ли мы случайно встречаться в городе? Сколько ему лет?

* * *

– Надя! – прокричала Оля Протасова, моя неизменная соседка на всех лекциях и семинарах.

Она побежала ко мне навстречу, а затем стиснула в таких крепких объятьях, что даже мужская куртка не спасла от этого удушающего приема. Что за нежности с утра пораньше?

– Знаю, знаю. Ты соскучилась, – прохрипела я подруге, пытаясь выкарабкаться из опасной ловушки. Не вышло. Я опустила руки, перестав сопротивляться, и спросила у своих побледневших сокурсников.

– Кто последний?

Тишина. Гробовая. Все так бояться cдавать зарубежку? Легкий же экзамен. Оля так вообще слезу пустила и начала вытирать лицо о Юрину куртку.

– Вы чего? Оль, а ты чего ревешь?

Какой-то сюр непрекращающийся.

– Живая. Ты живая. Надя, ну как так-то? Почему к телефону не подходишь?

– Да потому что… на беззвучный поставила.

Ну вот, вспомнила про Кирилла! Ушел Чудов, и открылись старые раны. Как-то не хочется мне посвящать всех в свои личные проблемы. Тем более что еще дней пять назад я успела их достать разговорами о своем парне. Какой он у меня классный, заботливый, какой подарок купит на Новый год… Подарок реально удивил. Так! Тпру! Что там Протасова несет? Живая?

– А почему я неживая-то должна быть? – Я вывернулась из объятий и посмотрела подруге в глаза.

Оля опять завыла, заставив всех в коридоре зажать уши. От нее я точно ничего не допрошусь, так что я нашла взглядом самого адекватного среди сокурсников. Только наш спортсмен был спокоен, как удав, и со скучающим лицом следил за разворачивающейся драмой. Он приперся автомат получить и уехать защищать честь факультета на областных соревнованиях.

– Витя, хоть ты скажи, что за истерика массовая?

Вместо ответа он протянул мне свой телефон с поставленным на паузу видео.

– «Девушка упала на трамвайные пути, 18+, смотреть до конца», – прочитала я вслух и нахмурилась.

Вроде же Юра меня не домогался, какой там еще «восемнадцать плюс»? Из-за расстегнутой молнии, что ли? Недолго думая, я запустила ролик. Снят он был, видимо, на регистратор. Сначала было сложно разглядеть что-то в потемках, а потом фонарь выдернул из утренних сумерек мой силуэт. Как-то опасно близко я стою на краю. Вообще не помню этого.

Дальше из динамиков послышалась ругань и трамвайный звонок. Трамвай следовал без остановки, поняла я это по нечленораздельным звукам, издаваемым вагоновожатым. Да мне бы голову зеркалом снесло, если бы не тень, отбросившая меня на снег. На записи ничего подобного не было, это я уже сама помнила. Но на видео я услышала только короткое: «Жива».

– Ты что, не видела трамвай? – ругалась Олька. Она перестала реветь и теперь отчитывала меня.

Как же так? Задремала я, что ли? Или задумалась? Выходит, Чудов на самом деле меня спас. Я прокрутила еще раз момент со своим исчезновением за мгновения до возможного столкновения с зеркалом и поежилась. А если бы он проспал, не пришел на остановку? Что он там вообще делал, если у него своя машина есть? Как же хорошо, что Юра там оказался… Хорошо и странно. Чудесное спасение, не иначе.

– Ну все-все. – Я погладила Протасову по руке. – Обошлось же.

– Точно? А что на тебе за куртка такая?

– Перестанешь всхлипывать, расскажу.

К счастью, общая суматоха быстро прекратилась. Мы с Олей сели вместе, и я рассказала ей про странную встречу с Юрой.

* * *

– Чудов Юрка? Тот самый? Обалдеть!

Это единственное, что удивило Олю во всей истории. Не чудесное спасение, не Полкан на «мазде» и мой внезапный зачет. Зато имя Чудова Протасова произнесла, как молитву.

– Да кто он такой-то? С Павлом Константиновичем на «ты». И ты вон его знаешь.

Меня даже начали злить ее восхищения. Сама не пойму, почему. Видимо, не хотелось, чтобы еще кто-то, кроме меня, заметил такого классного парня. Что за ревность такая внезапная?

– А ты не помнишь его? Ах точно… Ты же наше посвящение проболела.

– Даже если бы не болела, это год назад было, я бы десять раз его забыла. Ну, что особенного в этом Юре?

– Он же выпускник иняза нашего. Красный диплом, капитан волейбольной команды, в аспирантуре сейчас учится и в школе преподает. Блин, да чего он только не пробовал! Член студенческого самоуправления, на борде в Шерегеше катался, в Бангладеш или черт его знает куда ездил помогать строить дома. Короче, он на всю голову герой. А на нашем посвящении он пел песню собственного сочинения. Что-то грустное и лиричное про первую любовь. Я бы посмотрела на ту дуреху, что такого парня упустила.

Оля намычала знакомый до зубовного скрежета мотив. Да эта мелодия у половины факультета на рингтоне стоит!

– Это Чудов сам сочинил. Прикинь?

– Врешь, не может один человек столько всего…

– Ты просто Чудова плохо знаешь, он вездесущий. Везде и при этом нигде. Главное – не влюбиться в такого, – печально подытожила Протасова.

– Это почему же?

Не то чтобы я прям собиралась. Но в груди что-то заворочалось.

– А потому, Надя, что тот, кто мил со всеми, не мил ни с кем. А Юра принадлежит целому миру и никому. Да, и говорят, что так он и не перестал любить ту девушку из песни. С ним даже одногруппница мутила пару лет назад, но у них не срослось в итоге. Она сдаваться не планирует, тоже с ним в аспирантуру поступила. Ты ее знаешь, Анастасия Сергеевна, у нас практику речи в первом семестре вела.

От ее слов стало как-то грустно. Когда тебе говорят: «Не влюбляйся», то очень хочется не послушаться, тем более, когда сердце предательски подскакивает при одной только мысли об этом загадочном парне. А уж если Анастасии Сергеевне не удалось его очаровать, у меня точно нет шансов.

– Ты к экзамену-то готова? – К счастью, Протасова быстро перевела тему.

Я похлопала себя по животу – к нему я подвязала целый пояс из шпаргалок, и Олька рассмеялась.

– Ты, главное, не шурши громко, – напутствовала подруга.

Но ни одну шпору я так и не достала. Вытащила счастливый билет и сдала первый экзамен на отлично. Никакая я больше не Бедова. Вернулось ко мне везение! Я решила похвастаться папе перед тем, как ошарашить его новостью о моем плачевном финансовом и квартирном положении. Надо сначала под‐ сластить пилюлю.

– Па, слушай, – затянула я, но вместо признания вдруг захотелось узнать кое-что другое. Просто так. Ну а вдруг.

– Что такое, Бельчонок?

Я поморщилась и огляделась. Не дай бог кто услышит это домашнее прозвище. Хотя это лучше, чем Бедова.

– Глупый вопрос. Но помнишь, ты говорил, что Курск как одна большая деревня, все друг друга знают и все такое?

– Ну? – немного напрягся отец, а я на всякий случай обернулась, не стоит ли за моей спиной обладатель ромбических оленей и вязаных перчаток. Точно, он еще вяжет! Кошмар какой-то…

– Ты не знаешь никого по фамилии Чудовы? И сын у них Юра. Четыре года назад в Москву переехал.

Я ждала, что папа помолчит, честно изобразит, что пытается вспомнить Чудовых, но совсем не ожидала, что он скажет:

– Надь, ты чего, заболела?

– Нет. – Но я на всякий случай потрогала лоб.

– Юрка Чудов в соседнем подъезде жил. А потом рванул в Москву зачем-то, хотя его в наш пед без экзамена брали. Дядя Саша же заходил к нам перед твоим отъездом и телефон Юрца тебе давал, чтобы ты за помощью к нему, если что, обращалась. Земляки своих поддерживать должны.

– А… Ну да, точно, – вспомнила я. Правда, номер выкинула, по ходу, еще в подъезде. Я же самостоятельная. – А у дяди Саши разве фамилия Чудов?

– Прохоров у него фамилия. Слушай, ребенок, ты не переучилась там, а? Юрка не родной ему. Он детдомовский. Прохоровы опеку над ним оформили, когда тете Марине сказали, что своих у них не будет. Ему лет одиннадцать тогда было.

Мой мозг не справлялся с потоком информации. Почему все вокруг помнят и знают этого идеального парня, а я нет? Бред какой-то! Я чесала лоб и отчаянно пыталась вытащить из своего подсознания Чудова. Пустота. Соседний подъезд. Мы точно пересекались во дворе, может, даже праздники семьями встречали.

– А его фотографии есть, па? Может, не он это… – сомневалась я, зато если это все правда, то никаких чудес не бывает и совпадений волшебных тоже. Даже спокойнее на душе стало.

– Я тебе вечером перешлю после работы. Да он это. Он! Ты же когда поступила с ним в один универ, дядя Саша ему звонил, просил приглядывать за тобой.

И Чудов не подвел. Приглядел. От трамвая спас и, кажется, даже больше… Как все прозаично. Понятно, почему он возился со мной рано утром. Вот и конец мистики и тайнам, только на сердце стало паршиво и тоскливо. Я почти поверила в волшебную сказку. А все почему?

«А потому, Надя, что тот, кто мил со всеми, не мил ни с кем», – звучали в голове слова Оли, и я резко перестала чувствовать себя особенной. Просто землячка Чудова. Которая не умеет петь, не каталась в Шерегеше и никогда никому в жизни не помогала, не то что несчастным в Бангладеше.

Я положила трубку, так и не сказав папе, что лишилась жилья и что до стипендии мне есть нечего. Хотя аппетита у меня тоже теперь не было.

Юра

Я проследил, чтобы Надя точно зашла в университет и с ней ничего не приключилось, и покатил на поиски мастерских по ремонту одежды. Теперь, выходя из машины, я каждый раз проверял, выключил ли фары. Не выдержала моя газелька нескольких дней дежурства у Надиного дома. Когда потащился за своей Бедовой, то в спешке оставил ближний свет. Если бы не Пашка, мы либо насмерть замерзли бы, либо Надя довела бы меня до… ручки. Я нервно хохотнул от собственного каламбура, вновь прокручивая сегодняшнее утро в голове. Но уже без смеха. А если бы я не был законченным параноиком и не поджидал бы ее у подъезда, чем бы все кончилось?

Не хочу даже думать об этом. И так старался каждый шаг просчитать наперед, чтобы у Нади не было проблем!

Я прекрасно знал о ее несданном зачете и окучивал Пашку еще с прошлого года. Просил сжалиться над Беловой, но он был непреклонен. Сам только-только аспирантуру кончил, а корчит из себя строгого препода. Ну что ему стоило-то?

– Юр, она девушка твоя, что ли? – недовольно спросил Паша, когда я в очередной раз ввалился к нему в кабинет.

– Нет, – быстро ответил я.

– А что тогда? Родственница? Мне просто надо понимать, ради кого ты так впрягаешься сейчас. Даже для тебя подобное перебор.

– Паш, не спрашивай. Все сложно.

На самом деле все было куда проще, чем я накрутил, да только рассказать значило пережить тот страшный день еще раз. Хотя я и так день за днем варился в тех детских воспоминаниях.

– Она как минимум из Курска, – задумчиво рассуждал Паша. – Но ты же не просто за землячку просишь, да? Она тебе нравится?