Время демонов

Перед слушателями возник образ огромного мрачного склепа, освещенного красноватыми сполохами, и сонм грешных душ. Однако теперь картина двигалась в несколько раз медленнее, а стоны звучали глуше.

– Главное, с чего нужно начинать, – это определить точку приложения психо-ментального поля. В данном случае эти точки располагаются здесь, здесь и здесь.

В руках наставника появилась длинная тонкая указка, которой он потыкал в середину изображения.

– Это место концентрации силы считается классическим. Кто может объяснить почему?

Среди демонов-академистов, расположившихся на широких каменных скамьях в нескольких шагах от наставника, пробежал шепоток. Они переглядывались, качали головами, но никто не рискнул ответить.

– Фабреель, что скажешь?

Молчание.

– Мургон!

Тишина. Слышно даже было, как кто-то глубоко вздохнул.

– И это класс, который называют лучшим на курсе. Никто не может ответить на элементарный вопрос… Даграэль! Даграэль! Он что, спит там в углу? Разбудить!

Даграэль, демон-академист шестого разряда, поднялся со скамьи, потирая глаза. Всю ночь он сидел, изучая интересный манускрипт, который с трудом выпросил у хранителя библиотеки всего на пару дней. Вот и заснул прямо на занятиях.

– Вы меня о чем-то спросили, наставник?

В классе раздались смешки.

В Академии его не любили. Он был чужаком, приехавшим в столицу из дальних мест, с характером мрачноватым и неуживчивым. Новичок слишком много времени проводил за книгами вместо того, чтобы участвовать в общих развлечениях, на которые академисты весьма горазды.

Даграэль оглянулся, и смешки тут же смолкли: с его вспыльчивым нравом и тяжелыми кулаками кому-то уже довелось познакомиться.

– Даграэль, – покачал головой демон-наставник, – после занятий зайдешь ко мне. Ты меня огорчаешь. Такая невнимательность!

* * * * *

Даграэль появился на свет вдали от столицы в маленьком селении, название которого никто, кроме его обитателей, не помнил. Кругом высились горные вершины да отвесные скалы, где драконы и разные летающие ящеры устраивали свои гнездовья. На небольших ровных клочках-террасах местные жители выращивали себе пропитание. Земля в этих местах была бедной, каменистой, родила плохо. Спасением был серый пепел: тяжелый, жирный – самое что ни на есть лучшее удобрение. Пепел этот во время извержений выбрасывали окрестные вулканы. Собрать его, когда остынет, растащить по полям – и быть урожаю. Поэтому извержений ждали и молились, чтобы они случались почаще.

Так уж повелось, что многих недавно родившихся демонов, отдавали в приют, где они проводили все свое детство. Не избежал этой участи и Даграэль. Приют был маленьким, убогим, как и все в этом селении. Не потому ли мысли многих демонов постарше были только о том, как бы поскорее отсюда уехать? Хотя попадались и такие, кому жизнь в заброшенной провинции определенно нравилась. К ним, в первую очередь, относился воспитатель приюта Шакриниль, старый хромой демон. Шерсть его когда-то черная, теперь стала серо-седой и вылезала клочьями. О своем возрасте он говорил всем одно и то же:

– Много лет живу, забыл сколько. Но помню времена, когда грешников еще поджаривали на угольях.

Для Даграэля он долгие годы был самым близким существом. С демонятами Шакриниль мог возиться с утра до ночи. Наставлял, учил уму-разуму, рассказывал всякие истории, которых знал великое множество. Позже Даграэль любил вспоминать вечера, когда воспитатель уводил их на берег кипящего потока лавы, усаживал на черных ноздреватых камнях и начинал свое повествование. Огромная светлая луна над зубчатой линией скалистого хребта, багровые отсветы текущего раскаленного камня, горьковатый запах серы. Да еще черный силуэт парящего высоко над горами дракона. И картины минувших эпох, о которых так ярко и образно рассказывал Шакриниль. Впрочем, далеко не все демонята слушали воспитателя. Большинство потихоньку дурачились, то бросая в бегущую лаву осколки камня, которые тут же плавились с громким шипением, то толкая и щипая друг друга. Даграэль смотрел на них с молчаливым презрением. Пусть их – ничему не выучатся, вовек не выберутся из этого всеми забытого полуголодного края. Шакриниль вскоре стал выделять молодого любознательного демона из всех остальных. Он часто приводил Даграэля в свою каморку, рассказывал об истории бытия и давал читать старые почерневшие от времени книги, страницы которых были изготовлены из кожи грешников, а буквы зачастую написаны кровью.

В остальном жизнь в приюте текла обыденно. Скучные уроки плохих учителей, работа на полях. Иногда кому-нибудь из демонят удавалось разыскать среди скал поросль бурой зубчатой травы. Ее тайком от воспитателей собирали и высушивали. Потом садились вокруг костра, подбрасывали в огонь мелкие щепотки и жадно ловили светлый пахучий дым. От него сразу становилось необъяснимо хорошо и весело.

В тот день в приюте творилось что-то небывалое. После завтрака всех воспитанников заперли в спальнях, сообщив, что на сегодня все занятия и работы отменяются. И чтоб сидели тихо. Близилось обеденное время, их вывели во двор. Там били крыльями с десяток крупных летающих ящеров. Рядом кто-то испуганно вскрикнул – добычей этих тварей стал в свое время не один демоненок. Даграэль тоже напрягся, но тут же успокоился, разглядев на спинах ящеров ловко прилаженные седла. А по двору уже шла большая группа демонов, богато одетых и важных. Приютские бегали, испуганно суетились. Только Шакриниль оставался спокойным. Он отвел Даграэля в сторону и, указав на высокого демона, который шагал впереди всех, сказал:

– Это твой отец.

Даграэля затрясло. Он не мог представить себе, что этот гигант, роскошное одеяние которого явно стоило в несколько раз дороже всего их селения, и есть его родной отец.

– Вот ты какой! – басом проговорил тот, когда они оказались наедине. И было непонятно – обрадован он или разочарован обликом своего сына. – Шакриниль тебя хвалит, а заслужить его похвалу совсем непросто. Мне это известно.

– Вы были с ним знакомы раньше?

– Конечно, был. Я ведь у него учился. И в этот приют я тебя определил не случайно. Теперь ты уже вырос, и я хочу знать, чем бы хотел заняться дальше?

Даграэль задумался. Не так давно он с несколькими демонятами из тех что постарше, сидел у костерка, пошевеливая тонкой палочкой разложенную на камнях веселящую траву. Пучок был маленький, чахлый, но из-за того, что траву эту никто давно не находил, казался бесценным. Кто-то позавидовал жителям столицы: говорят, там веселящей травы – завались, мешками возят, и жратвы немерено, только как туда попасть… Даграэль сказал, что, попади он в Арганаду, не траву бы нюхал, а учиться пошел. Так сказал.

– Опять учиться! Зачем? Да и на кого? – тут же заговорили соседи.

– На экзекутора, к примеру, – ответил Даграэль. – Грешников наказывать.

– Ну-у-у, вот если бы просто мучить… Это я готов, – проговорил кто-то из темноты. – Хорошо было раньше. Слыхал я, что всегда можно было легко устроиться – угли раздувать или смолу готовить. А учиться?.. Нет уж.

– Угольями давно не пользуются. Это называется – прогресс.

Над ним посмеялись. Он смеялся вместе со всеми, но мысль в голове засела. Виноват был, конечно, Шакриниль, не раз говоривший о миссии демонов. И вот теперь…

– Я хотел бы учиться. Поступить в Академию. Туда, где готовят наказующих, – ответил он отцу.

– Ты хочешь пойти в экзекуторы? – в голосе того звучало неприкрытое удивление. – Мучить грешников?

– Не мучить, – возразил Даграэль, вспомнив слова воспитателя, – а воздавать по содеянному.

Позже Даграэль узнал, что его отец занимал высокий пост в Департаменте строительства и сейчас руководил Большими Работами по перестройке древних сооружений. Он рассчитывал взять сына к себе, но, если уж Даграэль выразил желание пойти в наказующие, перечить не стал. Спустя три года, когда учеба в приюте была окончена, Даграэль очутился в столичной Академии.

Прощание с приютом было тяжелым. Одна жизнь кончилась, начиналась другая. Перед самым отъездом воспитатель вызвал его и сказал:

– Когда тебе будет очень трудно, приезжай сюда, и вместе мы что-нибудь придумаем!

Это напутствие несколько успокоило Даграэля.

* * * * *

Академия была самым крупным и самым древним учебным заведением Арганады, столицы мира. Даграэля определили на второй курс, выделили небольшую, но все же отдельную комнатку, – роскошь, о которой он даже не помышлял: в приюте все воспитанники жили в одном помещении. Сокурсники по большей части встретили приезжего если не откровенно враждебно, то, во всяком случае, недружелюбно. Это было болезненно, но Даграэль привык. Он живет в самой столице и учится у лучших преподавателей Академии. Чего же еще?

Первая лекция настолько поразила его, что он запомнил ее навсегда. В огромном сводчатом зале из дикого камня цвета крови на длинных, расположенных амфитеатром скамьях расположилось несколько сотен слушателей. Это были молодые, ненамного старше Даграэля, академисты. На середину зала вышел демон, невысокий и щуплый. Глубоко посаженные глаза его горели красноватым огнем.

– Мэтр Гейзенель… – шепотом пронеслось по рядам.

Тогда Даграэль узнал, что слушал одного из самых великих и талантливых демонов-ученых.

– Дорогие коллеги! – голос у Гейзенеля оказался неожиданно глубоким и сильным, – Приветствую вас в стенах Академии, самого древнего и известного из всех учебных заведений нашего мира. Пройдет несколько лет, и вы выйдете отсюда настоящими специалистами – экзекуторами, готовыми выполнять нашу нелегкую работу. Сейчас хочу напомнить о сути деятельности экзекуторов или, как нас еще называют, наказующих.

Вы знаете, что мировой порядок устроен так, что мы, демоны, призваны выполнять миссию, которая состоит в наказании грешников. Тех, что при жизни нарушали законы божеские и человеческие. Так предначертано. Так было, так есть и так будет.

Такова природа людей. После смерти они попадали сюда, в наши огненные пещеры. На протяжении многих веков никаких иных наказаний, кроме огня, мы не знали, да и грешников было немного. Тогда еще существовала связь между мирами, и люди знали об огненной каре, которая им грозит. Знак, который вы все носите на правой стороне груди, – Гейзенель прикоснулся к нашивке в виде черного круга с тремя рвущимися пламенными языками, – есть символ и память древних времен. С веками все изменилось. Людей становилось больше, число грешников росло. Нас, демонов, стало не хватать для выполнения Миссии. Перед вами на стене портрет Великого Демона – Уриэля. Именно он понял, что мы можем с помощью своего психо-ментального поля, а проще говоря, волевым усилием, обрекать грешные души на страдания, по сравнению с которыми пытка огнем – просто детская шалость. Суть метода в том, что один демон может воздействовать одновременно на множество грешных душ. Эти способности присущи разным демонам в различной степени. Некоторые, их немного, могут насылать страдания даже на несколько тысяч грешников одновременно. А лучшие – они способны избирательно варьировать интенсивность и характер ментального поля, входя в резонанс с каждой душой в отдельности. Иначе говоря, у таких демонов каждая грешная душа получает соответственно то наказание, которое ей, и только ей, определено. Всему этому вас будут учить в стенах нашей Академии. Наказующий – высокое звание, постарайтесь быть достойными его. Даже во времена Войны Огня, когда погибли тысячи демонов, противоборствующие стороны не нападали на наказующих.

После сдачи экзаменов все вы будете распределены по девяти кругам в зависимости от ваших способностей и показанных результатов. Грешники, как вы уже слышали, подвергаются наказанию, тяжесть которого определяется величиной греха. Самые легкие наказания проходят в первых трех кругах. Свою практику вы начнете со второго круга. В первом работают самые ленивые или проштрафившиеся экзекуторы. Надеюсь, что никто из вас там не окажется.

Смех.

– Чем дальше мы опускаемся от круга к кругу, тем больше нарастает тяжесть преступлений грешников и, соответственно, степень их наказания. Поэтому на круги, начиная с шестого, допускаются лишь самые опытные и проверенные экзекуторы.

– А вы практикуете на каком уровне, метр?

– Я не занимаюсь практикой наказания. Но иногда меня вызывают для консультаций в особо сложных случаях, когда обычное наказание к грешной душе неприменимо. В восьмом и девятом кругах.

Почтительный ропот в зале.

– Расскажите о борьбе с анджелами.

– Кто это спросил? Поднимитесь, чтобы все вас видели! Ладно, садитесь. Объясню. Борьба демонов с анджелами – очень вредное и опасное заблуждение, которое, к сожалению, имеет глубокие корни. Анджелы имеют свою собственную миссию, которая не противоречит нашей, а наоборот дополняет ее. Определю это следующим образом: у нас с ними одна единая миссия: воздаяние заслуженного людям после окончания их жизненного пути. Мы наказываем грешников, тогда как анджелы поощряют праведников. Противоречия здесь нет. Я знаю, что в последнее время участились стычки между нашими воспитанниками и анджелами на нейтральной территории. Это недопустимо. И если станет известно, что зачинщиками выступили демоны, то наказание будет очень суровым. Теперь я хочу пожелать всем вам успехов в нашей нелегкой деятельности!

* * * * *

В тот день, когда он задремал на занятиях, Даграэль зашел к наставнику. Уригриэль, усталый и мрачный, сидел в пустой аудитории и смотрел куда-то вдаль. Даграэль почувствовал неприятный холодок в груди. Известно, что когда наставник выходит из себя, гневается – ничего страшного ожидать не следует. Если же он тих и хмур – беда.

– Заходи, Даграэль, – проговорил наставник, не меняя позы и не глядя на вошедшего. – Садись.

Даграэль осторожно прошел к ближайшей скамье и опустился на краешек. Больше всего ему хотелось, чтобы беседа скорее закончилась.

– Ты учишься у нас уже полгода. Это ведь немало. Как ты считаешь?

Даграэль осторожно кивнул, не понимая, к чему клонит наставник.

– Ты мне нравишься, мальчик, и я желаю тебе только добра. Твоего отца я знаю и уважаю. Когда меня попросили взять тебя сразу на второй курс в одну из лучших групп, я был уверен, что получу еще одну бездарность без желания учиться, всего лишь имеющего высоких покровителей. Я ошибся. В тебе есть способности, ты любишь узнавать новое. Но уверен ли ты, что хочешь стать именно экзекутором? Несколько дней назад ты проводил практическое наказание двадцати грешных душ. Я был при этом и очень внимательно смотрел. Ты не проникся тяжестью их греха, ты не осознал необходимости воздаяния. Большая часть из них так и не получила надлежащей кары. А ведь это… это есть нарушение нашей Миссии.

Даграэль молчал. Сказать было нечего.

– Я ничего никому не сказал, – продолжал наставник, – но подобные случаи стали повторяться. Послушайся моего совета – уходи. Для толкового молодого демона в столице немало возможностей. Ты можешь стать хорошим кузнецом, садоводом или строителем, как твой отец. Это уважаемые профессии, пусть они и не связаны напрямую с Миссией демонов.

Даграэль растерялся. Такого оборота он никак не ожидал. Несколько минут он пытался привести в порядок разбегающиеся мысли. К тому же мешался голос, иногда возникавший внутри и советовавший следовать доводам разума. Сейчас он вкрадчиво шептал, что наставник, возможно, прав: он опытный и мудрый… Но еще в приюте Даграэль славился своим упрямством.

– По своей воле я не уйду!

Уригриэль долго молчал, печально глядя перед собой. Что он мог еще сказать этому мальчишке смелому и неглупому, но ничего не понимающему в сложностях и хитросплетениях окружающего мира? Что тень неприятностей, да что там – настоящей беды, буквально вьется над ним? Появилась недавно, но плотнеет, крепнет день ото дня. Не поймет, а еще, хуже того, совершит какую-нибудь глупость. Нет, пусть все идет, как идет.

– Хорошо… Оставайся… Но помни: я стар, и приближение беды чувствую издалека. Тебе угрожает опасность.

– В Академии?!

– Да. В первую очередь именно здесь. Поэтому будь осторожен.

Глава 2.

Врата Эдема.

Наринаэль спросил: «Что будет с тем

существом, которое вело праведную

жизнь, заботилось о ближних больше,

чем о себе самом?»

И услышал в ответ:

«Воздаяние ожидает его».

Беседы с Мудрым.

«Мудрословие» говорит, что есть две вещи в этом мире, на которые можно глядеть бесконечно: метущиеся языки пламени и текущую мимо воду. Но так ли это на самом деле? Эоэлла огня не любила. Вода была куда приятней. Наверное, поэтому Долина Поющих ручьев стала ее любимым местом с тех пор, как она переехала в Элизиум Третий. Белая скальная стена в этом месте изгибалась, образуя огромный полукруг, откуда низвергались десятки водопадов, превращаясь внизу в стремительные ручьи. В каждом месте, где в русле попадался обломок камня, вода взмывала вверх небольшим хрустальным фонтанчиком, похожим на причудливый лепесток. Казалось, что все подножие стены покрыто прозрачными, с белыми венчиками пены, цветами. Ручьи негромко журчали, звенели, каждый по-своему, создавая мягкую успокаивающую мелодию.

Эоэлла опустила ладонь в упругую воду. Тут же вокруг ее кисти возник водяной фонтанчик. Она стала поворачивать руку, заставляя его менять формы и высоту.

– Да будет сегодняшний день добрым, Эоэлла!

Она повернулась, откинула мокрой рукой длинные светлые волосы и улыбнулась, узнав подругу.

– Да будет и твой день добрым, Миниэль!

– Я знала, что найду тебя здесь.

Послышался отдаленный шум. Обернувшись, они увидели, как из-за недалекого холма появился небольшой караван. Четыре тяжело навьюченных лошади двигались медленно, с трудом переставляя копыта. Шестеро мужчин, шедшие рядом, выглядели такими же усталыми и изможденными. Среди всех выделялся высокий широкоплечий человек. Грязная повязка на его лбу сдерживала спутанные белые волосы. Увидев двух девушек, он вытянул руку, указывая на них своим спутникам.

Нападение произошло неожиданно. Из росших неподалеку густых кустов выбежали полтора десятка человек с копьями и мечами в руках. Издавая хриплые воинственные вопли, они устремились к каравану.

– Sakserne, Tormund! – закричал один из караванщиков, хватаясь за меч. Высокий молниеносно извлек из вьючного мешка огромный топор. Последовала короткая яростная схватка. Грохот сталкивающихся щитов, лязг металла, гортанные крики, фонтаны крови, бьющие из перерубленных артерий. Вскоре в живых остался один-единственный человек – Тормунд, израненный, с трудом держащийся на ногах. Потрясая топором, он поднял голову и закричал куда-то в облака: «Odin!!». Потом перевел свой взгляд одну из лошадей, привычно стоявшую неподалеку и равнодушно прядавшую ушами. Из вьюка, притороченного к седлу, высовывалась головка маленького перепуганного ребенка.

– Очень хорошо, – серьезно проговорила Эоэлла, всматриваясь в лицо Тормунда. – Ты просто молодец! Посмотри,– она повернулась к Миниэль, – он действительно счастлив!

– Да, – грустно подтвердила Миниэль. – Конечно, он счастлив.

Она провела рукой, и Тормунд исчез. Вслед за ним пропали изрубленные тела, вьючные лошади, разбросанные щиты и топоры. Даже кровь, обильно залившая каменистую землю, испарилась без следа.

– Что тебя беспокоит?

– Это всего лишь иллюзия.

– Ты же знаешь, – удивленно сказала Эоэлла. – что, не научившись дарить счастье в созданном видении, невозможно понять, как это делать с настоящими людьми, заслужившими его. К тому же, я слышала, что в Валгалле о тебе отзываются очень хорошо.

– Не нравится мне это. Бесконечные сражения, отрубленные головы. И кровь, кровь, потоки крови.

– Что поделать, раз эти люди таким образом представляли свое счастье при жизни. Высший суд решил, что они заслужили его. «…И каждый достойный после кончины своей на Земле узреет и осязает то, чего в своей юдоли земной был лишен, но на что надеялся и во что верил. И будет так». Разве ты не помнишь?

– Помню, – вздохнула Миниэль. – «Мудрословие», стих сто двадцать седьмой.

– Вот мы и должны делать так, чтобы они ощущали это свое счастье.

– Я представляла наше предназначение по-другому.

– Как бесконечный сад, где неторопливо прогуливаются праведники рядом с ягнятами, кроликами и белоснежными голубями? Не все хотят прогуливаться.

– Вечно ты надо мной смеешься! Хочешь, я покажу, что я по-настоящему бы хотела?

– Конечно!

– И ты никому не расскажешь?

– Нет. «Не разглашай тайны, что поведал тебе чужой, а тем паче близкий». Я всегда помню это.

Миниэль кивнула, перестала теребить руками свое простое голубое платье, закрыла глаза и начала делать руками плавные жесты. И Эоэлла увидела.

В небольшой комнате с высоким потолком стоял юноша. Одежда его была бесформенна и перепачкана краской. В руке он держал кисть. Перед ним на грубом подрамнике стояла картина, при одном взгляде на которую у Эоэллы по спине побежали мурашки. Это был шедевр. Юноша вдруг согнулся в долгом мучительном кашле, зажимая рот левой рукой. Выпрямившись после тяжелого приступа, он взглянул на алые пятна крови, появившиеся на ладони, усмехнулся и снова взялся за кисть. Потом он замер, отшвырнул в сторону мольберт и уставился на картину, как будто не верил своим глазам. Работа была закончена. Юноша схватился за голову руками и замер.

– Так вот чем бы ты хотела заниматься? – тихо спросила Эоэлла. – Чтобы каждый день этот юноша заканчивал свой шедевр и находился на вершине счастья?

– Само творчество есть счастье, а не только тот краткий миг, когда оно завершается успехом.

Эоэлла с интересом посмотрела на подругу.

– Скажи, почему мы можем дарить им счастье лишь здесь, в садах Эдема? – горячо продолжала Миниэль. – Почему только после того, как они закончат свой земной путь? Почему мы не можем делать этого при их жизни?

– Ты хочешь вмешиваться в дела людей? – изумилась Эоэлла.

– Это кто здесь собирается вмешиваться в людские дела? – прозвучал рядом громкий голос.

– Фрейла! Нехорошо подкрадываться и подслушивать!

– Я никогда не подкрадываюсь, – презрительно усмехнулась подошедшая. Была она высокого роста, выше Эоэллы, а открытая одежда не скрывала могучих мышц, перекатывающихся под загорелой кожей. – Так тебе не нравится у нас в Валгалле, Миниэль?

– Я думаю, что могла бы принести больше пользы в другом месте Эдема. Ну, какая из меня валькирия ?!

Фрейла критически осмотрела тоненькую фигурку Миниэль, пожала могучими плечами.

– В бой с топором тебя никто и не заставляет идти. Посылай героям видения, чтобы они были счастливы. В этом твоя миссия.

– Это не видения, – запротестовала Эоэлла. – Это их новая и вечная жизнь.

– Может быть, – согласилась валькирия. – Я в теории не сильна. Зато вам очень скоро представится возможность показать свои знания.

– Когда? – хором спросили подруги. Они сразу поняли, что Фрейла говорит об испытаниях, которых ждали давно. Значит, в Валгалле уже узнали назначенную дату.

– Через три декады. У вас еще есть время, мои красавицы. Готовьтесь.

Она расправила огромные черные крылья и взвилась в воздух.

– Три декады, – покачала головой Миниэль. – Мало. Я так волнуюсь!

– Нечего тебе бояться, – успокоила подругу Эоэлла. – Все у тебя получится.

– Да-а, тебе хорошо! Ты все знаешь не хуже наставниц. Говорят – всех, кто провалит испытания, пошлют на работы в сад или кухню…

– Кстати о кухне, если мы задержимся еще на четверть часа, то останемся без ужина!

Эоэлла повела плечами, отчего за ее спиной раскрылись такие же большие, как и у валькирии, но только снежно-белые крылья. Миниэль проделала то же, и через несколько секунд они уже парили в небе, похожие издали на двух огромных лебедей. Долина Поющих ручьев опустела.

* * * * *

Элизиум Третий был обычным городком, каких по Эдему разбросано множество. Он лежал по обоим берегам широкой ленивой реки. Подходишь ты или подлетаешь, первое, что видишь, – это мост. Величественной дугой он перекинулся с одного берега на другой, а на светло-сером камне, из которого он сделан, пролетевшие века не оставили ни единой отметины.

Эоэлла и Миниэль опустились на землю у первых домов, сложили крылья и торопливо пошли в сторону моста. Иначе через реку не перебраться, а школа, как назло, стояла на другой стороне. Улочка, как и все остальные в Элизиуме Третьем, была неширокой. По ее сторонам тянулись ровно посаженные вечнозеленые деревья, из-за которых выглядывали аккуратные одноэтажные домики. На середине моста девушки ненадолго остановились, чтобы перевести дух.

– Не понимаю, – сердито проговорила Миниэль. От быстрой ходьбы она запыхалась и покраснела. – Почему над городом не разрешают летать? Идти бывает так далеко!