Восхождение язычника – 3

– Слушай, Лют, а что вы в холопы-то не подались, явно ведь слаще бы пришлось, чем вот так жить.

– Когда пришли сюда, пытались, меня брали, а вот Соловка и Дубыня никому не нужны. Она малая еще слишком была, а Дубыня уже стар, – ответил мне парень, не отпуская руку девчонки.

– И много здесь таких? – я кивнул на его соседей.

– Да почитай все, кто мал, а кто и стар для работы, – спокойно ответил парень.

– И что, никто насильно не пытался тебя в холопы повязать? – не удержался я от вопроса.

– Я вольный, – серьезно произнес парень, – и ничего не творил, чтобы меня насильно в холопы, – а потом тихо добавил: – Почти. Сказывали мне, что с десяток зим назад пришлые хотели такого же вольного, как и я, в холопы повязать, но как в городе узнали, так воспротивились, пришлых сильно побили, насилу посадник всех угомонить смог. Вот и не трогают нас ни пришлые, ни свои, только если по согласию в холопы.

М-да, интересная история, ну все же Новгород не зря называют вольным городом.

А тут и Прокоп вылез и, кряхтя, достал из норы древнего и худого старика, от которого весьма попахивало, и далеко не ароматом цветов.

– Ладно, пойдем, нечего здесь нам делать.

Прокоп поднял старика на руки, а девчонку у меня хотел Дален взять, но она вцепилась в меня, так и шли обратно. Прохожий люд с интересом на нас поглядывал и перешептывался.

Вернувшись к ладье, я передал девчонку на руки подскочившей Апфии. Которая с нежностью у меня ее приняла.

– В общем так, в корчму их. Накормить и отмыть, да и одежку подберите какую-нибудь, – указал я на людей и глянул на Филиппа.

– Сделаем, – просто ответил он мне.

Я же развернулся к Люту, который смотрел на меня с подозрением, не веря, что все так просто.

– Вот видишь, свое слово я сдержал, – я глянул на него.

– Еще не сдержали, – выдал мальчишка.

Я же лишь развел руками и ответил:

– Ты сам все слышал, у меня сейчас дела, и когда я вернусь, мы заключим с тобой новый договор, ты ведь дождешься меня?

– Соловка и Дубыня у вас, куда я денусь, – скорчив гримасу, произнес Лют.

– Ладно, идите, – я махнул рукой. И Апфия с Соловкой на руках и Прокоп со стариком в сопровождении Филиппа и Люта двинулись в сторону корчмы.

– Яромир, у тебя рубаха грязная, не следует в таком виде к князю являться, – высказался Димитр, оглядывая меня с головы до ног.

Я осмотрел рубаху, и он действительно был прав. Стянув ее с себя, я попросил подать мой мешок с вещами и, немного порывшись, вытащил пару чистых рубах. И выбрав, на мой взгляд, самую подходящую, в которой не будет стыдно, надел на себя.

– Та все же лучше была, – вынес вердикт Димитр, смотря на меня, я лишь махнул рукой.

– Так, давайте дары, – проговорил я, ни к кому конкретно не обращаясь.

С ладьи начали подавать заранее заготовленное. Небольшой бочонок с вином литров на двадцать перекочевал в руки к Гостивиту, шкатулку с деньгами я доверил нести Далену, сам же взял меч, завернутый в шелк.

– Двинули, – я взглянул на Димитра.

– Пойдемте, – и он повел нас на храмовую сторону. По мосту, перекинутому через Волхов. Шириной он был метров пять, и телеги, которые двигались из одной стороны в другую, могли разъехаться, не говоря о пеших или конных. Сам мост покоился на высоких сваях, вбитых в дно Волхова. Под ним спокойно проходили ладьи и дракары, правда, парус приходилось для этого снимать, но это такие мелочи.

– Скажи, зачем тебе этот мальчишка и его семья, пожалел, что ли? – спросил Димитр.

Я же обратил внимание, что Гостивит и Дален прислушиваются.

– Пожалел тоже, опять же, он местный вроде как или живет здесь давно, так что многое может рассказать, слухи на торге собрать, что может пригодиться. В конце концов, «принеси-подай» тоже нужен.

Парни слушали меня с одобрением.

– Меня больше интересует сейчас то, что мы просто так заявимся к князю, – с сомнением протянул я. – А то я даже не подумал на этот счет, а вдруг нас даже на порог не пустят, – признал я ошибку.

Я в этот момент себя тупым почувствовал, готовился к походу к князю, а о самом главном и не подумал вовсе.

– Хех, зато я подумал, не зря на торг вчера ходил, – заявил Димитр.

– Молодец, рассказывай давай, – подбодрил я его.

– Как ты видишь, мы двигаемся в Гончарский конец, он же Людин. Кстати, Гончарским его только недавно начали называть, – делился со мной друг.

Я же лишь кивал.

– Так вот, там детинец находится, или крепость городская, не знаю, как правильно сказать. На его территории и проживает сейчас князь Владимир. Раньше там жил посадник новгородский Добрыня, что дядя князя Владимира и его воевода. Как мне сказали, – и Димитр заговорил шепотом, оглядываясь по сторонам, – он воспитал Владимира и фактически ему за отца.

Я же продолжал кивать, да, что-то такое мне и вспоминается из знаний о прошлом мире.

– На днях прибыли гости из Любича, с которым Новгород связывают торговые и другие отношения, опять же, Добрыня там долго прожил. Князь сегодня будет их принимать, так что, возможно, и нас тоже примет, – закончил Димитр.

– Все-таки ты молодец, – а я лишь вздохнул, кляня себя за ошибку. Вот Димитр сразу подумал и все разузнал.

– Бывает, – флегматично пожал он плечами.

Спокойно идя по Людину концу, я ловил на себе взгляды местных, в которых не было ничего хорошего. Я, конечно, читал в прошлой жизни о Новгороде, о том, что жители разных концов недолюбливали друг друга, а иной раз интриги плели или даже войны устраивали, но мне казалось это преувеличением.

Так мы и двигались вперед по Людину концу, и наконец впереди замаячил детинец. Перед ним расположилась большая площадь, на которой разместилось две деревянных площадки. Рядом с одной из них на двух высоких столбах висел колокол, по крайней мере, нечто похожее. Видимо, тут вершится княжий суд или еще какие мероприятия, а может, и вовсе вече собирается.

Двухметровая деревянная защитная стена, и ворота нараспашку, через которые свободно сновали люди.

Пройдя в ворота, я начал вертеть головой, интересно же, как все было устроено.

Дома и избы, а также разные хозяйственные постройки.

Здесь видимо проживает разный работный люд да холопы, ведь надо же князя обслуживать, кормить да обхаживать, в том числе и иных защитников крепости. Да и амбары, в которых снедь хранить на всякий случай.

На нас не обращали внимания.

В правом углу виднелась уже настоящая крепостная стена из более мощных бревен высотой поболе, она огораживала часть территории. Из-за нее проглядывала трехэтажная башня и еще какие-то строения, да и территория, которую она охватывала, тоже была немаленькая. Над воротами был надстроен защитный балкон, точно такой же, как и в Щецине на воротах в городе.

На этих воротах дежурили двое стражей. Облачены они были в кольчуги, с норманнскими шлемами, в руках они держали копья, а на поясах висели топоры и большие ножи.

– Куды? – произнес один из стражей весьма недружелюбно.

Димитр же замешкался, так, что вперед пришлось выйти мне.

– Гости мы торговые с ромейской державы, недавно прибыли в Новгород, пришли князю Владимиру поклониться и дары преподнести, – степенно произнес я.

– Хм, – с ухмылкой произнес страж, который заговорил и осмотрел нас с ног до головы, решая, что делать. А после он повернулся к воротам и закричал: – Мешко, Мешко, дуй сюда.

Спустя минуту, из ворот появился запыхавшийся парень лет пятнадцати, в руках у него был щит и топор, видимо, занимался.

– Чаво звал, Малюта? – с одышкой проговорил он.

– Беги к Гориславу да передай, что к князю пожаловали гости торговые из самого Царьграда, – веселым голосом протянул я.

– Агась, я быстро, – и парень скрылся за воротами.

– Слышали, – обратился Малюта к нам. И, дождавшись моего кивка, произнес: – Ждите, гости дорогие, незваные.

Отойдя чуть в сторону в ожидании.

Гостивит и Дален начали перешептываться, но я их прекрасно слышал.

– Вот где, значит, князь живет. Хорошая крепость, но у ромеев получше было, – высказался Дален.

– Ага, получше крепость, а дворец императора так и вовсе внушал, не то что это, – поддержал Гостивит брата.

Я же шикнул на них и ожег недовольным взглядом, нашли, блин, место, где такие разговорчики вести, не дай Триглав кто расслышит.

Спустя минут двадцать появился Горислав. Мужчине было явно за тридцать, он красовался в синей рубахе и серой душегрейке, подпоясанный красным кушаком с вышитыми на нем оберегами, и с огромной темной бородой, словно лопата.

Первым он подошёл к стражам, которые кивнули на нас, и тогда он уже сделал пару шагов в нашу сторону, близко не подходя.

– Вы, что ли, гости торговые, к князю прибыли? – спросил он, осматривая нас и морща лоб.

– Мы, – вперед вышел Димитр и склонил немного голову. – К князю пришли и дары принесли.

Он еще раз прошелся по нам взглядом, словно решая, достойны ли мы явиться пред очи князя, или гнать нас надо поганой метлой. И спустя мгновение он что-то про себя решил.

– Пройдем тогда, только обождать придется. У князя сейчас другие гости, – и он махнул рукой, зовя нас за собой.

Пройдя вслед за ним, я оглядел двор крепости, он был разделен еще одной стеной. Которая делила двор на два: воинский, где стояла защитная башня и другие нужные постройки, и княжье подворье.

Мы двигались за Гориславом в сторону княжьего подворья, и возле ворот, которые вели на княжью сторону, он махнул рукой на стену и произнес:

– Здесь ждите, вас позовут.

Прислонились к стене, и началось наше томительное ожидание.

Спустя час, а может, и больше распахнулись ворота.

Оттуда появилась делегация из пяти мужчин разных возрастов в богатых одеждах из ромейского шелка и хорошего сукна, у многих на шеях болтались золотые цепи, а пальцы украшали перстни с драгоценными камнями. М-да, непростые люди.

Проходя мимо, они бросали на нас взгляды, кто-то пренебрежительно, а кто-то любопытно и благосклонно.

Спустя пару минут появился Горислав и, оглядев нас, еще раз произнес:

– Князь ожидает вас!

Глава 6

Сразу за воротами мы оказались, будто в каком-то коридоре, где стенами служили деревянные строения возле ворот.

Вывернув из этого коридора, попали в большой двор, где так же возле стен хватало различных деревянных строений, в том числе и конюшня, уж этот запах я отличу от других. Виднелись дружинники, облаченные в доспехи, а кто и в простых рубахах.

В конце двора расположился огромный трехэтажный бревенчатый терем с крытой верандой на первом этаже и на втором, а также башенкой. Перед этим теремом на небольшой деревянной возвышенности восседал на деревянном резном кресле отрок лет тринадцати со скучающим выражением лица.

Волосы его были русыми и спускались до плеч. Был он худощав и ниже меня на голову, лоб его высок, а нос прям, глаза зелены. Обычный подросток, можно было бы сказать, но нет. Как будут говорить спустя века, в нем проглядывалась порода.

Да и во взгляде его читался ум, а еще какой-то скрытый интерес и любопытство, которое он запрятал подальше. Одет он был в шелковую рубаху и портки белого цвета с красной вышивкой, а на ногах красные сапоги. На груди покоилась золотая цепь с медальоном, а на руках были серебряные браслеты с чеканкой.

Подле него с разных сторон расположились лавки. На каждой из которых восседали по два человека. Справа, однозначно, были бойцы. Очень уж похожи мозоли на руках специфические, ухватки и цепкие взгляды. Причем один из них был чем-то отдаленно похож на Владимира. Ростом чуть ниже, но широкоплечий, с окладистой небольшой бородкой рыжеватого оттенка.

Видимо, это и есть Добрыня, его дядя, воспитатель и воевода. Второй муж, сидящий с ним рядом, наверняка еще один ближник. У него был шрам, который пересекал все лицо наискось. Одеты они были в простые рубахи, подпоясанные воинскими ремнями, на которых болтались огромные ножи, которые вполне могли сойти за мечи.

Напротив них расположился старец, облаченный в жреческий балахон, наподобие того, что прадед надевал, когда мы посещали храм Триглава, в руках же он держал деревянный посох, украшенный резьбой, а его борода спускалась чуть ли не до пояса.

«Видимо, местный волхв», – мелькнула у меня мысль.

Рядом с ним сидел так же мужчина с оружием на поясе, вот только если о Добрыне и его соседе можно было с уверенностью сказать, что воины, и весьма серьезные. То этот скорее пытался таким казаться, нежели был им на самом деле.

Был он в возрасте слегка за сорок, черная короткая борода с седыми прядями. Одежда тоже сильно не отличалась от других. Вот только на лице было презрение и пренебрежение. Да и смотрел он на нас свысока, будто бродяги пришли к порогу его дома, а он должен с ними разговаривать и тратить на это свое время.

Вокруг были еще какие-то служки, но все внимание прикипело к этой пятерке.

Вся затея с тем, чтобы принести дары князю, мне все меньше и меньше нравилась, с каждым шагом, приближающим нас к нему. Область пониже спины начала чесаться, подавая мне сигналы о будущих неприятностях. Эх, знал бы заранее, послал бы Путяту с его советом, дорогой дальней, не прямой.

Горислав остановился в пяти шагах от князя, а вслед и мы за ним. Он отошел немного в сторону, открытой ладонью показал на нас и произнес:

– Гости торговые, из-за моря!

В этот момент мы отвесили поясной поклон.

– Здрав будь, княже, лета тебе полных и благолепия. Пусть амбары твои всегда будут полны, а об удали твоей поют песни от моря до моря. Звать меня Димитр, и дозволь преподнести дары, – произнес Димитр.

У Владимира заиграла улыбка, да и скука отошла на второй план.

– Из-за какого моря прибыли к нам гости-то торговые? – неожиданно слово взял Добрыня. Его голос был мощный, с хрипотцой, и в вопросе звучала какая-то скрытая насмешка.

– Из-за восточного моря, али, как у вас его прозывают, Понтского[5], – степенно ответил Димитр.

– Легок ли был путь ваш, а может, и видели чего в пути? – спросил сам Владимир. Голос его уже нельзя было назвать детским, он ломался, может, еще пару месяцев, и он вовсе изменится.

– Море прошли хорошо, только в последний день нас накрыла буря и сбила с пути, так что пришлось идти еще день вдоль берега до Днепра. А после и по Днепру, пороги-то беда была для нас, но и их преодолели. Печенегов на порогах не видать было, и мзду они не брали, какую требуют каждый раз. В град Киев заходили, брат ваш и весь город в печали, плачут по отцу вашему, княже.

При упоминании брата и отца Владимир нахмурился, а с его лица слетела улыбка.

А у меня задергался глаз, и я еле удержал себя, чтобы не прошипеть что-нибудь матерное в отношении этого козлодоя по имени Димитр, что додумался такое ляпнуть.

Глядя на лица его ближайшего окружения, увидел, что дружелюбия у них поубавилось.

Владимир впился взглядом в Димитра, а того аж потряхивать от этого начало.

– Хм, не было у нас гостей из-за Понтского моря, с того года. Сказывают мне, что на отца моего печенегов император ромейский натравил, так ответь мне, правда это али лжа? – с затаенной горечью и злостью спросил Владимир.

Димитр аж онемел в этот момент.

Заставь ребенка делать мужские дела, проскочила у меня мысль, и я сделал шаг вперед, привлекая к себе внимание.

– Княже, дозволь мне слово молвить и ответить на твой вопрос, – спокойно и уверенно произнес я.

– А ты кто таков будешь? – рыкнул Добрыня.

– Звать меня Яромир, с Димитром мы товарищи. Не привык он общаться со столь лепшими и с самим князем, вот и онемел легонько.

– А ты, значит, привык? – вырвался у Владимира вопрос.

– Было дело, говаривал я с префектом ромейским, это посадник по-нашему, и с посадником в Щецине Никеем, а также и другими лепшими людьми, но с самим князем говорить не приходилось, в том лукавить не буду, – так же спокойно произнес я. Хотя с посадником в Щецине я не говорил, с ним прадед мой беседовал, но я был рядом. Так что почти не соврал.

Владимир бросил взгляд на меня, а после медленно кивнул, дозволяя говорить.

– Прибыли мы из Трапезунда, это большой портовый город, не Царьград, конечно, – и я позволил себе легкую улыбку.

Владимир и Добрыня тоже улыбнулись на столь немудрёную шутку, а волхв и вовсе довольно хмыкнул и начал оглаживать свою бороду.

– И Царьград далече находится от Трапезунда, а дворец императорский еще дальше от людей простых. Так что не ведаем мы тех разговоров, которые во дворце при императоре ведутся, оттого и сказать на этот счет мне нечего.

Владимир смотрел мне прямо в глаза. Я же принял его взгляд, а после поклонился в пояс, незазорно будет.

– И если князь позволит мне высказать свои мысли на этот счет… – уже тихо произнес я.

– Говори, – коротко бросил мне Владимир.

– Сдается мне, что князь Святослав не очень-то и дружен был с печенегами, несмотря на то что некоторые их отряды ходили вместе с ним.

– Очень даже не дружен, – со смешком произнес Добрыня, а я продолжил:

– Да и возвращался князь не с пустыми руками, вот и собрались и встретили его, так что здесь вполне могло и без императора обойтись, – закончил я.

– Вполне возможно, и так, – кивнул Добрыня, – вот только как они прознали, что он возвращается?

– Шепнуть мог кто угодно, вполне вероятно, что и из печенегов, кто при князе Святославе обретался в царстве Болгарском, кого отправили, а путь к Киеву самый удобный, это по Днепру. Так что вполне могло и без козней императорских обойтись, – закончил я.

Владимир откинулся на спинку кресла и задумался, а Добрыня хмыкнул и покивал каким-то своим мыслям и сказал:

– О том, мы и сами мыслили.

Жрец же продолжал оглаживать свою бороду, а его сосед отвернулся и смотрел в другую сторону, будто происходящее здесь ему и вовсе не интересно.

– Имя у тебя интересное, Яромир, да и на ромея ты не похож повадками. Говоришь по-нашему хорошо, откель ты? – задал вопрос Добрыня.

– Из-под града Устки, что в варяжском море, помор я, – ответил я просто.

– И как же тебя к ромеям занесло, да еще и к этому в товарищи торговые, – и Добрыня кивнул на Димитра.

– Четыре годины назад отец надумал меня оженить, а дядька мой Велерад к ромеям ходит с торговлей. Я и попросил с ним сходить глянуть, пока не оженили, отец дал добро, а там уже я и сбежал, – и я отвел взгляд.

Владимир на мои слова заливисто расхохотался, а после и другие к нему присоединились.

– Неужто от невесты сбежал, такая страшная? – с улыбкой спросил Добрыня.

– Не знаю, не видел, – и я пожал плечами.

Волхв же, наоборот, нахмурился и общего веселья не разделял.

– Не след дитю воле отца перечить, – веско проговорил он.

Я, сделав виноватый вид, опустил глаза в землю, чем вызвал новый приступ смеха у Владимира.

– Так чего же вы хотите, гости торговые? – переводя взгляд с меня на Димитра, спросил Владимир.

Димитр покосился на меня, и я кивнул.

– Испросить дозволения вести дела торговые да обустроить подворье, княже.

От Добрыни послышался хмык, да и волхв заулыбался.

– Вы люди вольные, торгуйте, обустраивайте себе подворье, – просто ответил Владимир.

– Дозволь, княже, тебе дары наши преподнести, – и Димитр повернулся к Далену, который вложил в его руки шкатулку.

Тут же перед Димитром вырос служка, который бережно взял шкатулку и, распахнув, преподнёс ее Владимиру, тот лишь махнул рукой в сторону.

– А шкатулочка-то наша, новгородская, наши мастера ее делали, видел ее недавно на торгу, – со смешком произнес до этого молчавший сосед Добрыни.

– Все так, лепо она выполнена, – согласился Димитр.

Теперь Димитр повернулся ко мне, и я подал ему клинок, завернутый в шелк, перед этим развернув его, дабы все видели меч.

Служка был тут как тут и, забрав клинок, передал его Владимиру.

Тот же соскочил с кресла и прикоснулся к мечу, а после и вовсе взял в руки и немного вынул из ножен, дабы оценить лезвие.

– Хорош клинок, хорош, и что же его за мастер сотворил, и где ты его купил? – бросил быстрый взгляд Владимир на Димитра и вновь вернулся к разглядыванию меча.

– То мне неведомо, – виновато произнес мой товарищ.

– Это как же, купец не помнит, где такое оружие купил? – с сомнением произнес Добрыня, подходя к Владимиру и разглядывая меч.

– Димитр не ведает, оттого что этот меч не покупали. Он лично мной в бою добыт с персами, он принадлежал их воеводе, – уже пришлось мне вмешаться.

– Это где же ты с персами ратился, да еще и с их воеводой? – произнес задумчиво Добрыня, уже по-другому смотря на меня.

– В дружине я был у ромейского воеводы, что границу берег и крепостью заведовал.

– Так ты не только торговец, но и ратный человек, – с сомнением протянул Добрыня.

– Да, три года в дружине состоял и от врага не бегал, – с достоинством произнес я.

– Интересно было бы послушать, – проговорил Владимир, укрывая меч шелком и отдавая его слуге с неохотой.

– Могу рассказать, если князь желает, – ответил я.

– Желаю, у меня сегодня пир будет, приходи к вечерне. Я тебя приглашаю, и этих можешь взять, – и он махнул рукой в сторону Димитра, Гостивита и Далена.

– Мы обязательно будем, княже, – и я склонил голову.

Тем временем Димитр повернулся к Гостивиту и, взяв бочонок, предал его служке, а тот поднес его Владимиру, который постучал по нему рукой.

– Вино из Египта, у нас более прочих его любят и ценят, – прокомментировал Димитр.

– Все тогда, идите, – и Владимир махнул рукой.

Мы, отвесив поясной поклон, зашагали на выход, а после и крепость покинули.

– Такой молодой, а уже князь, – задумчиво протянул Гостивит.

– Это верно, братец, а мы ведь в его годы даже испытание на мужа не прошли, а он как себя достойно вел, – согласился Дален.

– Достойно, поднаторел, видать, – медленно проговорил я и бросил на Димитра недовольный взгляд.

Он остановился и, глядя мне прямо в глаза, начал говорить:

– Подвел я тебя. Сам не понял, как сказал, а когда глянул на князя, так и вовсе весь занемел и слова вымолвить не смог, – в голосе Димитра слышалась горечь и раскаянье.

– Что уж теперь, все хорошо, что хорошо заканчивается. Живы пока, и будя, – немного с раздражением ответил я.

Прекрасно понимаю, что с нас и головы могли снять, в семейные дела князя все же полезли.

– Ты мог бы как-нибудь и по-другому сказать, а коли захотел бы князь, сам и спросил бы, – после моих слов Димитр развел руками и уставился в землю.

Я лишь хлопнул его по плечу.

– Меня теперь больше приглашение на пир смущает, кабы какой каверзы не учинили нам, – задумчиво проговорил я.

– Так, может, не ходить? Уйдем из Новгорода, а после и забудется, – предложил Дален.

Я же начал думать над словами друга. Уйти немудрено, а потом-то как быть? Если Владимир, как было и в моей истории, станет великим князем, тогда земли под его рукой, возможно, будут закрыты для меня и для торговли, и для дружбы. Можно, конечно, будет потом ходить, ну а вдруг вспомнит или кто донесет, да и приволокут к нему под светлые очи. А он всепрощением не страдает, да и планы тогда надо будет спешно менять, чего не хотелось бы.

– Не пойдешь на пир, плохо может быть. А пойдешь – еще хуже может выйти, – медленно проговорил я.

– Значит, тогда точно идти надо, – воинственно проговорил Гостивит. – А мы, коли что случится, будем рядом, да, Дален? – и он посмотрел на брата.

Дален глянул на брата и на меня, а после кивнул и поправил нож на поясе.

– Значит, тогда идем, братцы, и пусть будет то, что будет. Мы от опасности не бегаем, – и я заливисто рассмеялся. Вспомнил наш первый бой против гоблинов, как же это уже давно было.

– Ага. А то, – раздалось от друзей, и даже Димитр кивнул.

Мы направились к ладье, на которой было семеро моих людей, включая Керона. Троих я забрал с нами, четверых оставил охранять ладью, к тому же надо подготовиться, вдруг действительно надо будет бежать, пусть отдохнут пока.

Вернувшись в корчму, мы устремились перекусить, да и запить стресс не мешало.

По-быстрому расправившись с едой, я направился искать Филиппа. Он с несколькими людьми сидел возле нашего дома и резался в кости.

– Филипп, – окликнул я его.

– Яромир, вы уже вернулись, как все прошло? – заинтересованно спросил он.

– Могло и лучше, мы к князю по вечерне приглашены на пир.

– Это же хорошо, – и увидев, как я скривился, уточнил, – ведь хорошо?

– Честно, не знаю, по-разному повернуться может, да и свербит у меня, – признался я.

– О, воинское предчувствие, просто так от него не стоит отмахиваться, – серьезно проговорил он.

– Вот и я так думаю, так что, когда мы двинем к князю, собирай людей тихонько, и двигайте к ладье. Будьте готовы, возможно, придется бежать из города, – решил подготовить я себе тропинку к отступлению. Лучше перебздеть, чем недобздеть.