Убийство Сталина. Начало «Холодной войны»

Хорошее постановление… но люди-то видели, что всё как было – так и есть: как была нищета в колхозах и областях – так всё и осталось. Это в кино и в газетах – «разгул патриотизма», который, увы, ничем не был подкреплён.

Сталин был инициатором ужесточения цензуры иностранной прессы и литературы. В письме на имя Г. Маленкова «О “Голосе Америки” и ограничении слушания в СССР заграничных передач» 19 марта 1947 года управляющий делами ЦК ВКП(б) Д. Крупин указывал: «…Проникновение этой пропаганды облегчается тем, что наша промышленность выпускает приёмники с короткими волнами, на которых легче всего достичь советского радиослушателя. Поэтому одной из первых мер для ограничения слушания заграничных станций явится сокращение выпуска всеволновых радиоприёмников и резкое увеличение выпуска приёмников только на длинных и средних волнах, на которых менее всего рассчитана работа американских станций…» В результате 10 июля СМ СССР принимает постановление № 2348-920с «Об организации производства двух- и трёхламповых приёмников “Москвич” и “Салют” без коротковолнового диапазона» [291; с. 437]. Опять же: Крупин либо «услужливый дурак», либо провокатор. Я думаю, это было чисто провокационное письмо, ведь ясно же, что запретный плод – сладок и люди будут стремиться купить приёмник именно с короткими волнами и слушать «голоса». Думаю, Председатель Совмина Сталин подписал это постановление из лучших побуждений и не подумал о последствиях.

Сталин поднял проблемы низкопоклонства перед Западом 13 мая 1947 года на встрече в Кремле с руководством Союза советских писателей в лице Фадеева (Генерального секретаря ССП), Симонова и Горбатова. Во встрече участвовали Молотов и Жданов (секретарь ЦК по идеологии). Вначале речь шла об улучшении материального положения писателей. Сталин сказал, что все их запросы будут удовлетворены. После чего сказал: «Есть такая тема, которая очень важна и которой нужно, чтобы заинтересовались писатели. Это тема нашего советского патриотизма. Если взять нашу среднюю интеллигенцию – профессоров, врачей – у них недостаточно воспитано чувство советского патриотизма. Все чувствуют себя ещё несовершеннолетними, не стопроцентными, привыкли считать себя на положении вечных учеников. Эта традиция отсталая. Она идёт от Петра, это был период преклонения перед немцами, потом французы» [274; с. 298]. (Думаю, Сталин говорил и себе: хватит, мол, быть «учеником» западных «братьев».) И далее: «Говоря о дальнейшем развитии советской литературы и искусства, нельзя не учитывать, что они развиваются в условиях невиданного ещё в истории размаха тайной войны, которую сегодня мировые империалистические круги развернули против нашей страны, в том числе в области литературы и искусства. Перед иностранной агентурой в нашей стране поставлена задача: проникать в советские органы, ведающие делами культуры, захватывать в свои руки редакции газет и журналов, оказывать воздействие на репертуарную политику театра и кино, на издание художественной литературы. Всячески препятствовать выходу в свет революционных произведений, воспитывающих патриотизм, поддерживать и продвигать произведения, в которых проповедуется неверие в победу коммунистического строительства, пропагандируется буржуазный образ жизни… Один американский сенатор сказал: “Если бы нам удалось показать в большевистской России наши кинофильмы ужасов, мы бы наверняка сорвали им коммунистическое строительство”. Надо серьёзно подумать, кто и что у нас сегодня внушает при помощи литературы и искусства, положить конец идеологическим диверсиям в этой области… Те же, кто не хочет преданно служить советскому народу, получат разрешение на выезд на постоянное жительство за границу и пусть там воочию убедятся в пресловутой буржуазной “свободе творчества”, где представители творческой интеллигенции полностью зависят от денежного мешка финансовых магнатов».

В стране уже была почва для такого заявления. Только что закончилась Великая Отечественная война, победа в которой подняла патриотический дух. Фадеев ещё в 1943 году стал писать о «ханжеских проповедях беспочвенного космополитизма».

Сразу после войны, при созданном в 1943 году Всероссийском театральном обществе (ВТО), возникло, по образцу западноевропейских гильдий, объединение театральных критиков. Эту «гильдию» поддерживали руководители Союза писателей драматурги А. Крон и зам. Фадеева К. Симонов (он, согласно «списку Джема», был масоном [90; с. 262]). Впоследствии он отошёл от этой группы, опубликовав в «Новом мире» статью с осуждением космополитизма [165; с. 320]. Не было ли это тактическим ходом, чтобы остаться в фаворе у Сталина?

Ядро этой группы критиков составляли Борщаговский, Альтман, Юзовский, Бояджиев, Гурвич, Мацкин, Малюгин, Шкловский, Гозенпуд.

В Политбюро за этой группой стояли Каганович и Маленков (агент нью-йоркского антисоветского центра с 1930-х годов, о чём начальник Стратегической контрразведки (личной секретной службы Сталина) генерал «Джуга» сообщил Сталину 27 марта 1947 года [274; с. 339]). Благодаря их поддержке, статьи этих критиков печатали «Известия», «Культура и жизнь», «Советское искусство», «Новый мир» (редактор К. Симонов), «Театр».

Выступая по случаю 30-й годовщины Октября, Молотов призвал народ осудить проявления низкопоклонства перед Западом и капиталистической культурой. А в январе 1948 года Жданов ввёл в обиход выражение «безродный космополит».

Вот что писал поэт-переводчик М. Зисман: «Советский Союз – это страна мрака и ужаса. В СССР все находятся в рабстве (Особенно Зисман. – А.С.). Господствует крепостное право. Хочу, чтобы прилетели американские “летающие крепости” и смели с лица земли украинско-антисемитское гнездо – Киев» [165; с. 360].

29 января 1949 года «Правда» поместила редакционную (т. е. неподписанную именем автора) статью «Об одной антипатриотической группе театральных критиков». В этот же день в «Литературной газете» появилась статья аналогичного содержания под названием «До конца разоблачить антипатриотическую группу театральных критиков». По свидетельству Борщаговского, авторами статей были Фадеев (Генсек ССП) и Заславский (обозреватель «Правды»), которым на заседании Оргбюро ЦК было поручено «выступить с принципиальной установочной статьёй» [291; с. 241].

После этих статей и началась кампания по борьбе с космополитизмом.

Как будто о будущей «перестройке» и «реформах» говорил Жданов: «Положение серьёзное и сложное. Намерение разбить нас на поле брани провалилось. Теперь империализм будет всё настойчивее разворачивать против нас идеологическое наступление. И совсем неуместно маниловское прекраснодушие: мы-де победители, нам всё теперь нипочём… Наши люди проявили столько самопожертвования, что ни в сказке сказать. Они теперь хотят хорошо жить. Миллионы побывали за границей, видели не только плохое, но и кое-что такое, что заставило их задуматься. А многое из виденного преломилось в головах неправильно, односторонне. Среди части интеллигенции и не только, бродят такие настроения: пропади всё пропадом, всякая политика, хотим просто хорошо жить. Зарабатывать. Свободно дышать. Настроения аполитичности, безыдейности очень опасны для судеб нашей страны. Они ведут нас в трясину. В литературе, драматургии, кино появилась какая-то плесень… Эти настроения становятся ещё опаснее, когда они дополняются угодничеством перед Западом: “Ах, Запад! Ах, демократия! Вот это литература!” Какой стыд, какое унижение национального достоинства!» [165; с. 291].

Симонов впоследствии говорил о заразе космополитизма: «Космополитизм в искусстве – это стремление подорвать национальные корни, национальную гордость, потому, что людей с подрезанными корнями легче сдвинуть с места и продать в рабство американскому империализму» [165; с. 343]. А в конце 1954-го на II съезде писателей СССР Фадеев заявил: «Необходимо, чтобы мы все помнили, что борьба с проявлениями национализма и космополитизма была справедливой борьбой, и если бы мы её не проводили со всей решительностью, то наши идейные противники могли бы принести большой вред развитию советской литературы» [165; с. 348].

Известный писатель Л. Леонов в письме Сталину говорил, что он чистокровный русский, тогда как у нас в литературе слишком уж много «космополитов, евреев, южан».

Благодаря победе в войне поднялся и русский патриотизм. Например, издавалась книжная серия «Восстановим русский приоритет», в которой рассказывалось о великих русских учёных. Шостакович и поэт Щипачёв написали Гимн России, который завершался словами:

Славься, Россия – отчизна свободы!К новым победам пойдём мы вперёд.В братском единстве свободных народовСлавься, великий наш русский народ!

Андрей Жданов предложил создать Российское бюро РКП(б). (Такое бюро уже было создано по предложению Сталина в июле 1936 года. Но через пару месяцев оно, по предложению Сталина, было распущено. Ясно, почему: создание бюро могло подтолкнуть к созданию РКП – ведь у других республик были свои партии. Но если бы была создана РКП, то генсеком чего был бы Сталин? Ста человек-цекистов?)

Видимо, по этой же причине Сталин в корне пресёк инициативу «ленинградцев» по созданию РКП и вероятный перенос столицы РСФСР в Ленинград. Отметим, что Сталин жестоко подавил даже мысль о создании РКП – ведь никаких практических действий «ленинградцы» не успели предпринять. Зато среди них расстреляли 20 человек, 6 умерли в тюрьме, осудили 214, в том числе 145 – родственники «ленинградцев»; были уволены или понижены в должности более 2 тыс. военных; а общее число пострадавших (увольнения, понижения) – почти 32 тыс. человек.

Но эти разговорчики были при Жданове. После же его «залечивания» в 1948 году ситуация меняется. Видимо, убийство Жданова было своего рода сигналом для Сталина, Вознесенского, Кузнецова и других сторонников сильного государства. Сторонники западничества в искусстве и науке в своих статьях доводят до абсурда идею русского патриотизма. И в результате появляются поговорки: «Россия – родина слонов», «Теорию относительности придумал Однокамушкин», а «поэт» Ю. Визбор придумал известный стих про балет:

Зато мы делаем ракеты,Перекрываем Енисей,И даже в области балетаМы впереди планеты всей.

Олег Платонов пишет о попытках писателя Ивана Шевцова напечатать свой роман «Тля», в котором говорилось о засилье «космополитов». Казалось, время для публикации было самое подходящее: 1946-1950-е годы – разгар борьбы с «космополитами»… Шевцов говорил, что директор издательства «Молодая гвардия» И. Я. Васильев потребовал заменить имена у главных персонажей – искусствоведа Осипа Давидовича Гершмана и художника Льва Михайловича Барселонского (пародия на Эренбурга). В результате книга вышла только в 1964-м году [320; с. 58]. Но сразу после её выхода книгу стали скупать и сжигать: во дворе синагоги сожгли 2000 экземпляров [320; с. 58].

К идеологической войне с прежними «союзниками» можно отнести и издание книги датчанина Кая Мольтке «За кулисами Второй мировой войны». Рукопись этой книги редактировал сам Сталин – и это видно по слогу книги.

Я писал в книге о войне, что в 1942 году была создана Комиссия по истории Великой Отечественной войны, но она была упразднена в 1945 г., а в 1946 г. Фонд Рокфеллера выделил 139 тыс. долларов для того, чтобы написать «правильную» историю войны.

После того, как «союзники» отказались далее сотрудничать со Сталиным, они стали издавать книги, в которых представляли начало войны в версии «пакта 39-го года», что не соответствовало действительности.

Тогда советское руководство начало разоблачать ложь «союзников» – но тоже с помощью полуправды.

Основное содержание книги, изданной в 1952 году: мюнхенский сговор, «Англо-французские планы нападения на СССР», британское проникновение на Балканы, заговор 20 июля 1944 года.

Всю вину за начало войны Сталин приписывает Великобритании и Франции.

Но в книге нет рассказа ни о помощи «созников» Гитлеру, ни собственно о Гитлере. Зато много говорится о «двурушничестве титовской клики» – видимо, Сталин не ожидал от Тито ножа в спину…

Как видим, правду не отражает ни советская, ни западная версии истории войны.

Суды чести

28 марта 1947 года Политбюро ЦК КПСС приняло постановление «Об организации Судов чести в министерствах СССР и центральных ведомствах». Постановление было подготовлено Ждановым по поручению Сталина [291; с. 108]. Суды чести создавались «в целях содействия делу воспитания работников государственных органов в духе советского патриотизма и преданности интересам советского государства и высокого сознания своего государственного и общественного долга, для борьбы с проступками, роняющими честь и достоинство советского работника». «На суды чести возлагается рассмотрение антипатриотических, антигосударственных и антиобщественных проступков и действий, если они не подлежат наказанию в уголовном порядке», «решение Суда чести обжалованию не подлежит» [291; с. 109].

Одним из первых дел, рассмотренных на Суде чести, в июле 1947 года, было дело профессоров Клюевой и Роскина («дело КР»). Рассматривал дело Суд чести при Министерстве здравоохранения. В Закрытом письме ЦК говорилось, что «профессора передали американцам важное открытие советской науки – препарат для лечения рака» [291; с. 123]. Но профессора не специально это сделали. Кратко говоря, они просто не следили за языком. А впоследствии выяснилось, что некоторые американские профессора, приехавшие в СССР «для обмена опытом», работали на ЦРУ. Письмо ЦК призывало к бдительности.

В 1948 году, по личному указанию Сталина, на основе дела «КР» был снят фильм «Суд чести» (сценарий А. Штейна). В рецензии на фильм, опубликованной «Вечерней Москвой» 29 января 1948 года, говорилось: «Фильм – суровое напоминание тем, кто посмеет унизить честь и достоинство нашей Родины», направлен против тех, кто мешает борьбе «за первородство советской науки» [291; с. 167]. В 1949 году фильм был удостоен Сталинской премии.

Суды были организованы при министерствах и действовали до конца 1949 года.

После войны Сталин взял курс на превращение СССР в независимую от Вашингтона страну. Этот курс встретил неприятие советской интеллигенции, большая часть которой была прозападно настроена (вспомните слова Ленина в письме к Горькому об интеллигенции). Речь идёт, прежде всего, о бывших троцкистах, а так же о еврейской интеллигенции, значительная часть которой была связана, в том числе и родственными узами, с западным еврейством. Сталин знал о прозападных симпатиях интеллигенции и неприятии его курса [165; с. 350].

Закончить раздел я хочу словами Сталина: «Прежде всего необходимо, чтобы советские люди поняли всю глубину опасности, которая угрожает нашей стране, и отрешились от благодушия, беспечности, настроений мирного строительства, пагубных в настоящее время. Враг жесток и неумолим. Он ставит целью захват наших земель, нашего хлеба и нашей нефти, добытых нашим трудом. Дело идёт, таким образом, о жизни и смерти Советского государства, о жизни и смерти народов СССР, о том, быть народам Советского Союза свободными или впасть в порабощение». Народ-то всё понял. Но опасность исходила от «соратников».

Миф об антисемитизме Сталина

Со времени «перестройки», «благодаря» «демократам», распространилось утверждение, что, мол, Сталин был жутким антисемитом. Это – клевета на Сталина, так как доказательств его «антисемитизма» нет никаких. Даже появились «достоверные сведения» о том, что Сталин хотел всех евреев выслать в Биробиджан. Но вот появилась книга Г. Костырченко (изданная, кстати, на деньги Российского еврейского конгресса – РЕК), в которой автор разоблачил миф о планируемой депортации [165; с. 671]. Но всё рано, миф живёт, его часто можно услышать по телевизору, там прямо как аксиому говорят, типа: антисемитизм Сталина… Сталин был антисемитом… Кому выгодно?

Показательно, что эту дезу на Западе стал распространять Илья Эренбург. В середине 1956 года он поехал в Париж, где рассказал Жан-Полю Сартру страшную историю о том, как «ленинское ядро ЦК» спасло евреев от депортации. Мол, 1 марта 1953 года, на заседании Президиума ЦК соратники потребовали от Сталина отмену решения о депортации и проведения детального расследования дела врачей, но Сталин разозлился, разнервничался и его хватил удар[27]. Ясно, что эта ложь понадобилась Хрущёву для того, чтобы показать: вот, мол, какие мы, ленинцы…

Постоянно читаешь: Сталин – антисемит, «государственный антисемитизм», и т. п. Но не говорят, что при этом «антисемитизме» 76 % евреев имели высшее образование. О других проявлениях «антисемитизма» я писал выше. В частности, об эвакуации «наиболее угрожаемого» народа в Среднюю Азию (см. книгу «Кто выиграл Вторую мировую войну?»).

По-моему, достаточно посмотреть титры старых кинофильмов, чтобы миф об «антисемитизме» Сталина исчез навсегда. Почти все директора картин, операторы, многие артисты (в том числе Рейзен, Утёсов) – евреи. Как же это допустил «антисемит» Сталин?!

Вот деятели культуры – евреи.

Большой театр:

директор – Леонтьев;

главный дирижёр – Самосуд;

дирижёры – Файер, Мелик-Пашаев, Штейнберг, Небольсин;

заместитель директора филиала – Габович;

художественный руководитель – Мессерер;

заведующий оркестром – Кауфман;

главный администратор – Садовников;

режиссёры – Кушнир, Розенфельд;

концертмейстеры – Бриккер, Розенберг, Юртайкин;

педагог по вокалу – Пумпянский.

Филиал Большого театра:

ответственный режиссёр – Фрид;

заведующий постановочной частью – Мирский.

И это – в главном театре страны. В других было аналогично.

Комитет по делам искусств: Фаликовский, Плоткин, Шлифштейн, Гольдман, и т. д.

Управление по делам искусств при Моссовете: начальник Фрумкин, зам. Гринберг, управляющий делами Фишер.

В Союзе композиторов – 435 русских, 239 евреев, 89 армян, и т. д.

Заведующими отделов в газетах были: в «Правде» – Юдович, в «Известиях» – Вайтинская, в «Вечерней Москве» – Орликова, и т. д.

Студентов – евреев, окончивших ВУЗы, было: в 1938 году – 46 % всех выпускников, в 1941 г. – 74 % (почему они не воевали?), в 1942 г. – аж 98 %!

А лауреаты Сталинских премий, среди которых были: писатели Маршак (1942 г., 1946 г., 1949 г., 1951 г., Ленинская премия, 2 ордена Ленина), Эренбург (1942 г., 1948 г., 1951 г., Ленинская премия, 2 ордена Ленина), Козакевич (1948 г., 1951 г.), Исаковский (1943 г., 1949 г.); кинорежиссёр Райзман (1941 г., 1943 г., 1946 г., 1950 г., 1952 г.); композитор Глиэр (1946 г., 1948 г., 1950 г.); скрипач Ойстрах (1943 г.); художник Ефимов (1950 г., 1951 г., Герой Соцтруда, 2 ордена Ленина); кинорежиссёры Ромм (5 премий, 2 ордена Ленина); Юткевич (4 премии, 3 ордена Ленина, Герой Соцтруда); а малоизвестный партийный деятель Рубинчик Ефим Эммануилович имел 11 орденов, в том числе 4 ордена Ленина (с мая 1942-го по 1949 год – директор Завода «Красное Сормово» в Горьком, под его руководством на заводе во много раз было увеличено производство танков Т-34, – для сравнения: лётчик, маршал авиации Иван Кожедуб имел всего лишь один орден Ленина). Это – только самые известные орденоносцы. Напомню, что эти премии Сталин распределял лично за счёт своих гонораров.

А кто работал над созданием атомной бомбы? В большинстве – еврейские учёные. Все создатели бомбы получили награды и премии.

А ближайшие соратники Сталина? Каганович, Мехлис, нарком вооружений Ванников, начальник Совинформбюро Лозовский…

А кто читал сводки Совинформбюро? Юрий Левитан.

А кто был чемпионом мира по шахматам с 1948-по по 1963-й? Михаил Ботвинник[28].

А любимым артистом Сталина был Утёсов. И т. д. При Хрущёве и Брежневе эта «традиция антисемитизма» продолжилась – посмотрите на руководства тогдашних НИИ.

Например, согласно переписи населения 1959 года, население СССР составляло 208 млн 828 тыс. человек, из них на долю евреев приходилось 2 млн 268 тыс.т.е. 1,08 %. В то же время евреи составляли 11 % научных работников, 10,4 % юристов (прокуроров, судей, адвокатов), 14,7 % врачей, 8,5 % писателей и журналистов, 7 % работников искусств (артистов, музыкантов, художников). Можно ли при этих обстоятельствах говорить о дискриминации евреев?

Да, конечно, в ЦК, в министерствах были антисемиты. По этому поводу Сталин сказал: «У нас в ЦК антисемиты завелись. Это безобразие!» [165; с. 678]. Так что не надо делать из Сталина злого антисемита – чего не было, того не было.

Заметьте, при Сталине не было ни одного еврейского погрома. Так что оставим миф об «антисемитизме» на совести «семитов».

Сионистское влияние в Политбюро

Идеология сионизма была распространена среди родственников членов руководства СССР. Наиболее известный пример – жена Молотова Полина Семёновна Жемчужина (Перл Карповская; Жемчужина – перевод слова «перл»). Она была связана через Соломона Михоэлса со своим братом – американским бизнесменом Сэмом Карпом [165; с. 448]. (Помните, в советских анкетах был пункт: «Есть ли у вас родственники за границей?» Интересно, что бы ответил Молотов? Хотя он такие анкеты не заполнял, он их придумывал.) Михоэлс консультировался с Жемчужиной, к кому лучше обратиться по-поводу решения еврейских проблем. Показателен ответ Жемчужиной: «Жданов и Маленков не помогут, вся власть в этой стране сконцентрирована в руках только одного Сталина. А он отрицательно относится к евреям и, конечно, не будет поддерживать нас» (Выделено мной. – А.С.) [165; с. 448] (Жемчужина, понятно, имела в виду не всех евреев, а только тех, кто был связан с Вашингтоном). Показательно, что Жемчужина называет СССР «этой страной», видимо, сама Жемчужина считала себя гражданкой не СССР, а другой страны: «Я – еврейская дочь», – сказала она на идиш (который знала) первому послу Израиля Голде Мейер (Мейерсон) [165; с. 446].

Молотов был министром иностранных дел, но 4 марта 1949 года был снят. Новый министр Андрей Вышинский стал добиваться увольнения своего зама А. Громыко. 29 июня он направил в Политбюро информацию о встрече с представителем правительства Израиля М. Памиром, в которой указал, что Намир сказал, что в Израиле с симпатией относятся к Громыко: «Имя Громыко знает каждый школьник в Израиле» [165; с. 449]. И это понятно: ведь Громыко был одним из инициаторов создания Израиля.

21 января 1949 года Жемчужину вызвали в ЦК, где и арестовали. Ей инкриминировали незаконное получение денежных средств, приписки в отчётности, незаконное премирование сотрудников [165; с. 449]. Жемчужина занимала должность начальника Главтекстильгалантерейпрома Минлегпрома РСФСР.

Жемчужина сочувствовала сионистской деятельности ЕАК и лично Михоэлсу. Михоэлс называл её «нашим большим другом» [283; с. 156]. После гибели Михоэлса Жемчужина посетила театр, где стоял гроб с телом, где сказала Зускину: «Дело обстоит не так гладко, как это пытаются представить. Это убийство» [283; с. 158]. Министр Абакумов, который составлял справку о проверке обвинений Жемчужиной, совершенно верно заметил, что такое заявление Жемчужиной носило провокационный характер. Стали распространяться слухи, что Михоэлс был убит [283; с. 158]. Сегодня они стали «истиной», но это – ложь. Машина, в которой он ехал поздно вечером, попала в катастрофу, Михоэлс сломал правую руку и нос, потерял сознание и упал в снег и, согласно заключению врачей, умер от переохлаждения, ибо в такой час никого на улице не было.[29]

Жемчужина не только поддерживала дружеские отношения с Михоэлсом и деятелями ЕАК, но и была связующим звеном между ЕАК и Молотовым. Выяснилось, что сведения о решениях, принимаемых Политбюро, спустя короткое время становились известны в США. И поступали к нам назад по каналам разведки. Когда Берия доложил об этом Сталину, тот поставил на очередном Политбюро вопрос прямо: либо всё Политбюро будет распущено, либо виновник утечки информации признается в этом. Молотов признался, что решения, принимаемые Политбюро, он обсуждает на «семейном политбюро» с Полиной. Рассмотрев деятельность Жемчужиной, Политбюро 29 декабря 1948 года приняло решение исключить её из партии за «поддержание связи с лицами, не заслуживающими политического доверия и подозреваемыми в шпионаже» [283; с. 161].

Молотов при голосовании воздержался, но 20 января 1949 года написал Сталину записку, в которой своё голосование признал ошибочным: «Признаю тяжёлую вину, что вовремя не удержал Жемчужину, близкого мне человека, от ложных шагов и связей с антисоветскими еврейскими националистами вроде Михоэлса» [283; с. 162]. Можно подумать, что Молотов об этой «связи» узнал только на заседании Политбюро! Видимо, поняв, что над ним нависла угроза разоблачения в шпионаже (см. далее), он и написал покаянное письмо и фактически отрёкся от жены. Её выпустили 10 марта 1953 года, на следующий день после похорон Сталина.

Другая «кремлёвская жена» – супруга Ворошилова Голда Давидовна Горбман («Екатерина»), узнав о создании Израиля, сказала: «Вот теперь и у нас есть родина» [182; с. 265]. У нас\