Когда отцветает камелия

– Меня, как и всех остальных, избили, связали и посадили в клетку. Кажется, они хотели узнать какую-то важную информацию от слуг павшего в бою даймё40 и поэтому каждый день пытали солдат, а после отрубали им головы, не давая закончить жизнь так, как подобает настоящим воинам. Тогда я очень испугался. Я не хотел умирать и в одну из ночей, когда другие пленники дремали, просто взял и превратился в чайник. Трусливо, да, но это всё, на что у меня хватило сил, ведь я и правда никого не мог спасти.

На мгновение Эри показалось, что она сама сидит в клетке, смотря через деревянные прутья на то, как горит огонёк костра в непроглядной ночи. Но видение быстро рассеялось, возвращая её на знакомую дорогу и усиливая головную боль.

Повернувшись к собеседнику, Эри заметила, что лицо Кэтору изменилось: привычное расслабленное выражение исчезло, и теперь служитель святилища поджимал губы, хмурился и смотрел только себе под ноги, будто каждый шаг давался ему с трудом.

– Не рассказывай, если тяжело, – тихо проговорила она, крепче обхватив пальцами локоть Кэтору.

Правду говорил юноша или нет – Эри не могла определить, но ей, по крайней мере, было знакомо это чувство, когда не хочешь ворошить прошлое, ведь оно как ловушка, спрятанная под сухими листьями в лесу. Одно неосторожное движение – и ты уже падаешь, а твоё тело пронзают острые колья.

– Я в порядке! – отмахнулся Кэтору и после нескольких шумных вдохов продолжил: – Во время побоев мою ногу сломали, и потому чайник из меня получился никудышный – с трещиной на ручке, но всё равно за неимением ничего лучшего самураи начали заваривать во мне чай, и я стал молчаливым свидетелем всех ужасов, которые они творили с моими товарищами. Позже я понял, что все воины были одержимы злыми духами, родившимися на войне и жаждущими крови.

Возможно, кто-то из пленников беспрестанно молился Инари перед смертью или кто-то из их семей оставил в святилище молитву, но богиня наконец услышала! В ту ночь шёл дождь, завывал северный ветер, и внезапно прямо посреди лагеря появилась тень, окружённая негаснущими языками голубого пламени! Фигура выглядела настолько свирепой, что я и правда подумал: «Это самый ужасный призрак из всех, что я встречал! Но если он освободит меня, то я точно буду ему служить».

Ненадолго повисла тишина, и Кэтору вновь заговорил:

– И он убил всех до единого, как будто пришёл совершить отмщение за души людей, погибших на той войне. Только вот к тому времени в лагере в живых остался я один, и то в облике чайника. Господин Призрак прошёл мимо меня, но вдруг остановился, словно что-то разглядел в груде мусора, которая осталась от походной кухни после справедливого суда над самураями. И тогда Юкио-но ками41 сказал: «Пойдёшь со мной?» Не представляешь, как забилось моё сердце! Я не знал, что и думать, но, ведь будь он хоть тысячу раз злобным призраком, он всё же спас меня из настоящего ада! Поэтому я собрал последние магические силы тануки, обратился обратно в человека и пошёл за ним. Потом, конечно, оказалось, что хозяин никакой не призрак, но он любил дразнить меня «маленьким чайником», а я в ответ тоже одарил его запоминающимся прозвищем.

Эри совсем растерялась, слушая Кэтору, и теперь шла молча, даже не заметив, что история закончилась.

– Прости меня. Я ещё тогда хотел рассказать тебе, но не успел, – проговорил он и поднял на неё взгляд глубоких тёмных глаз, в которых читалось сожаление.

– Когда тогда?

– В нашу последнюю встречу. Но это уже не важно, ведь ты снова здесь!

Тоска невесомым пологом накрыла Эри, принося с собой тянущую боль в груди, из-за которой казалось, что сердце распускают по швам, медленно вытягивая нить за нитью. Подобная боль была знакома художнице: именно так страдала душа из-за потери, но почему сейчас, откуда это чувство?

Оставшийся путь они прошли в тишине.

Эри и Кэтору вышли на знакомую улицу. По краям дороги горели тусклые фонари, и только стрекот осенних цикад не давал городу погрузиться в полное безмолвие. Соседи давно вернулись с работы и, завершив семейный ужин, ложились спать: во многих окнах погас свет, а переулок теперь казался пустынным и загадочным. Между домами собирались тени, напоминая притаившихся чудовищ, единственная машина показалась вдалеке и тут же исчезла за поворотом, а фонарь, стоявший около тропинки, что вела на соседнюю гору, беспрерывно мигал.

Эри сглотнула и посмотрела в сторону то и дело выключающейся лампочки – вокруг высокого фонаря парил жёлтый ореол и крутилось нечто, напоминающее маленькую круглую свечку. Художница моргнула, но видение не исчезло: когда свет гас, эта свечка загоралась ярче, но стоило лампочке вновь заработать, как огонёк затухал.

– Что это? – спросила она, указывая на необычное явление.

– Кажется, чай и правда работает! – Кэтору горделиво приподнял подбородок и положил ладонь на плечо Эри. – То, что ты видишь, – Абура-акаго, масляный ребёнок.

– Этот огненный шарик и правда ёкай?

– Видимо, ты всё же не способна, как другие акамэ, заглядывать в саму суть существ, что живут по ту сторону. – Он вздохнул и поднял взгляд наверх. – Абура-акаго осталось совсем мало.

– Почему? Что с ними случилось? – Эри попыталась разглядеть ребёнка, но всё же не видела ничего, кроме яркого света, похожего на огонь свечи.

– Эти малышки были всего лишь слабыми огненными духами, которые незаметно слизывали масло из масляных ламп и никому не вредили, но с появлением электрических фонарей они начали голодать. Некоторые так и исчезли, а кто-то до сих пор скитается по миру в поисках пропитания и иногда по привычке пытается найти масло в новых светильниках.

– Может быть, его стоит покормить?

Этот ёкай выглядел безобидно, и Эри стало его жаль: никто не заслуживал такой печальной участи – жить в вечных поисках еды и никогда её не находить.

– Не вздумай! Привяжется ещё! – предостерёг Кэтору и повёл художницу дальше, поддерживая её под локоть.

Дом семьи Цубаки находился в конце улицы: он ничем не выделялся среди других низких традиционных домов в этой части города, разве что территория была огорожена невысоким каменным забором с проросшими на нём увядающими цветами.

Дотронувшись до калитки, которая оказалась не закрытой, Эри вздрогнула и схватилась за руку Кэтору: нечто густое и тёмное клубилось на дорожке, ведущей к входной двери, и от соприкосновения с этим дымом кожу словно обожгло.

– К-кэтору-сан! – прошептала Эри, цепляясь за его рукав. – Там что-то чёрное, оно повсюду!

– Я тоже чувствую злую ауру. Похоже, в доме уже много ёкаев. – Он толкнул железную калитку и прошёл вперёд. – Не отходи от меня ни на шаг! Сейчас, когда мы немного пробудили твои способности, ёкаи ещё сильнее ощущают твоё присутствие.

Эри почти ничего не видела, кроме чёрного дыма, окутывающего маленький садик и покрывающего деревянную ступеньку перед входом. Шею окатило холодом, ладони вспотели, а в горле пересохло, стоило ей вдохнуть этот тяжёлый воздух, но она всё же пошла следом за Кэтору: если дом заполонила нечисть, то мама тоже была в опасности!

– В вашей семье не принято запирать жилище? – спросил юноша и указал на приоткрытую входную дверь.

– Странно, мы всегда запираем…

Подойдя ближе и заглянув внутрь, Эри заметила, как в прихожей бледный свет луны, пробивающийся через окно, освещал в полутьме чью-то руку на полу. Сердце словно рухнуло с высоты, и девушка бросилась вперёд.

– Мама!

– Да стой же ты! – Кэтору не успел схватить Эри за шарф и крикнул: – Господин Призрак меня убьёт, если с тобой что-то случится!

Но она уже не слушала его, она влетела в комнату, посреди которой, уткнувшись лицом в ковёр, лежала мама, а на её спине сидел маленький монстр размером с ребёнка: его морщинистая кожа отливала серым, а среди редких волос виднелись острые уши. Он радостно прыгал и хлопал по плечам своей жертвы, будто хотел заставить её вновь встать и идти.

– Что это за тварь?! – Эри вскрикнула и попятилась назад, выискивая взглядом хоть что-то, чем можно ударить ёкая.

Перед глазами всё вновь подёрнулось полупрозрачной пеленой, как тогда, во время встречи с огромным червем и женщиной, которую остальные называли Хозяйкой леса. Голова закружилась, словно Эри только что вышла с высокого аттракциона в токийском парке, и теперь, борясь с приступом тошноты, ей пришлось прислониться к стене, чтобы устоять на ногах.

Рядом как раз оказалась небольшая железная стойка для обуви, и Эри потянулась к ней, чтобы использовать как оружие против монстра, но кто-то перехватил запястье, сжимая крепко, но не до боли.

– Не нужно, – мягко проговорил Юкио, неожиданно появившись за спиной.

От него исходило тепло, а мощная аура обволакивала и успокаивала. Головокружение прошло так же внезапно, как началось, и Эри смогла наконец разглядеть всё происходящее.

– Господин Призрак… Вокруг ёкая воздух прямо заряжен тьмой! – сказала она, пытаясь подобрать нужные слова к тому, что открылось её глазам.

Юкио еле заметно кивнул и ответил:

– Не волнуйся, Кэтору сам со всем разберётся.

– Наконец-то вы тут, – буркнул тануки, доставая из рукава гохэй42 с двумя свисающими белыми бумажными лентами. – Честное слово, мне просто не под силу удержать эту девчонку!

Он прошёл вперёд и направил жезл в сторону ёкая, который продолжал весело подпрыгивать на спине госпожи Цубаки.

– Слезай с человека и уходи с миром, – сказал Кэтору, и ленточки на гохэй замерцали белым светом. – Иначе мне придётся тебя изгнать силой.

Ёкай обариён, больше всего на свете любящий кататься верхом на спинах людей, наконец обратил внимание на нежданных гостей и замотал головой, хватаясь когтями за одежду лежащей под ним женщины. Она зашевелилась и застонала, но, сколько бы ни пыталась, у неё не получалось встать с пола или хотя бы перевернуться.

– Мама! Сделайте уже хоть что-нибудь! – закричала Эри и дёрнулась вперёд, но Юкио удержал её.

– Кэтору, от страха обариён только тяжелеет, изгони его сейчас же! – В голосе господина Призрака послышались угрожающие нотки, и тануки тут же подобрался и произнёс заклинание очищения.

Из жезла вырвалась светлая энергия, окутывая ёкая непроницаемым куполом.

– В чём дело?! – Юкио опустил тяжёлый взгляд на Кэтору, который держал гохэй дрожащими руками, но никак не мог окончательно изгнать обариёна, словно маленького монстра защищало что-то, по силе не уступающее священному артефакту.

– Не знаю, он не поддаётся! – пискнул тануки и ещё раз произнёс заклинание, но услышал в ответ лишь задорное хихиканье. – Обычно этот жезл, который я украл у Кимуры, срабатывал против мелкой нечисти, почему сейчас не выходит?!

Госпожа Цубаки подняла лицо, покрасневшее и настолько напряжённое, что при свете священного жезла в напуганных глазах виднелись красные прожилки, – её действительно придавило к земле неимоверной тяжестью, которая не давала сдвинуться с места ни на один сяку43. Она протянула руку в сторону дочери, но в этот момент обариён вновь подпрыгнул, и из груди женщины вырвался сдавленный стон.

– Она же умрёт! – Эри вновь попыталась вырваться, бросив мрачный взгляд на Юкио. – Отпустите!

Кицунэ помедлил лишь мгновение, после которого развернул художницу к себе спиной и накрыл её глаза ладонью.

– Тебе не нужно на это смотреть, – сказал он тихо совсем рядом с её ухом и обратился к Кэтору, уже не скрывая раздражения: – Отойди назад! О твоих магических силах мы потом поговорим.

Эри не могла ничего видеть, но кожей почувствовала волну жара, исходящую от Юкио, и услышала тихое потрескивание, словно неподалёку разгорался огонь. Всё её существо затрепетало от божественной энергии, которая пронизывала каждую клеточку, и эти ощущения были столь яркими, что из глаз невольно потекли слёзы.

Вскоре ладонь господина Призрака опустилась, и художница вновь увидела маму, лежащую на полу неподвижно, а в воздухе над её телом парила серая пыль, напоминающая пепел. Больше ни о чём не думая, Эри побежала вперёд и упала на колени перед матерью, затем перевернула её на спину и проверила пульс – сердце всё ещё билось, хоть и слабо.

– На ней действительно сидел ёкай! – прошептала она, направив пустой взгляд на лицо мамы, покрытое алыми пятнами. – Я видела собственными глазами.

– Мы успели как раз вовремя, – сказал Кэтору и тряхнул своим жезлом. – Ещё бы немного, и конец. Хорошо, что с нами был господин Призрак, а то эта штука, кажется, сломалась и больше не хочет изгонять нечисть.

Юкио молча подошёл и присел рядом с Эри.

– Она жива, теперь мы её спасём, – проговорил кицунэ, но в его голосе, приглушённом лисьей маской, слышалось беспокойство, словно что-то всё же пошло не так.

– Почему она не просыпается? – Эри провела рукой по волосам матери и ещё раз нащупала пульс. – Нужно срочно звонить в скорую!

Но достать телефон из кармана не получилось – пальцы онемели и перестали слушаться, а головокружение вновь вернулось, заставляя художницу прикрыть слезящиеся глаза, чтобы не видеть комнату, которая вращалась и заполнялась дымкой. Внутри Эри словно что-то сломалось: тело отторгало особый отвар, разгоняя кровь по венам и не позволяя больше видеть мир ёкаев. Вместо лёгкости, которую она ощутила, когда шла сюда вместе с Кэтору, её неожиданно накрыло тревогой.

– Эри, подожди, – сказал Юкио и положил ладонь ей на плечо. – Я медлил не просто так. Не хотел сразу сжигать обариёна: он носил в себе слишком тёмную энергию, а это ненормально для низшего существа. Перед тем как ты позовёшь человеческих целителей, мы должны проверить, не навредил ли ёкай душе госпожи Цубаки.

Дымка, закрывающая глаза, рассеивалась.

– Это так странно… – прошептала Эри, бросая удивлённый взгляд на Юкио. – Когда вы дотрагиваетесь до меня, я чувствую себя по-другому, словно мне становится легче, и я снова вижу гораздо больше. Дайте мне руку!

Не задавая лишних вопросов, господин Призрак протянул ладонь, и Эри тут же вложила в неё свою.

И правда помогло.

Жар, растекающийся по венам, и необъяснимая тяжесть, которая накрывала подобно морскому валу, исчезли, стоило Эри коснуться Юкио. Она сделала два глубоких вдоха и раскрыла глаза.

– От этих видений и чая у меня постоянно туман в голове, но сейчас я вижу всё так ясно!

– Интересно. – Юкио сжал её ладонь, и в местах, где их кожа соприкасалась, рождалось тепло, словно они оба прятали между пальцами маленькие огоньки. – Ты потомок девушки, в которой текла божественная сила богини Инари, и поэтому моя энергия Посланника может успокоить пробудившуюся после долгого сна кровь акамэ.

– Только не говорите, что нам придётся всё время ходить, держась за руки.

Юкио, казалось, усмехнулся, но из-за маски нельзя было точно определить, засмеялся он или же недовольно хмыкнул.

– Я бы не отказался. Но сначала давай спасём госпожу Цубаки.

Немного отодвинув рукав хаори, кицунэ протянул левую руку к лицу женщины, но не успел дотронуться до её лба: Эри остановила его, сильнее сжав ладонь.

– Постойте.

Она попробовала поймать что-то в воздухе, прямо над грудью матери, и Юкио чуть склонил голову набок, наблюдая за её действиями.

– Вы это видите? – спросила она, проводя рукой над телом.

– Что именно?

– Нить! Чёрная нить извивается и поднимается вверх прямо отсюда!

Кицунэ повернул лицо в маске в сторону Кэтору, а тот в ответ испуганно расширил глаза и прошептал: «Только не это. Не может быть!».

– Что не может быть?

– Проверь, есть ли какая-то метка на животе госпожи Цубаки, – попросил Юкио и отвернулся, не выпуская из пальцев руку Эри. – Это очень важно.

Остатки головокружения и жара окончательно испарились, и она приподняла свитер мамы, оглядывая кожу на её животе. Там действительно оказался яркий тёмный след от цилиндрической печати с незнакомыми Эри древними иероглифами.

– Я вижу метку.

– Господин Призрак, это же… это!.. – Кэтору сделал шаг назад и указал рукой в сторону госпожи Цубаки. – Неужели опять? Как тогда?

– Успокойся! Мы были готовы к этому! – произнес Юкио бесстрастным голосом, достал из рукава шёлковый мешочек и вложил в руку художницы. – Эри, тебе нужно прямо сейчас нанести второй символ поверх того знака, который ты увидела!

– Но…

– От этого зависит жизнь госпожи Цубаки!

Она не понимала, что именно происходит, но точно знала: в доме присутствовала тёмная энергия, от которой тело бросало в холод. Пришлось взять то, что предлагал Юкио, – внутри мешочка оказалась маленькая прямоугольная печать и шкатулка с киноварью44.

– Что это?

– Такой след на время задержит потерю души. Быстрее!

Голова у Эри шла кругом, но она не посмела ослушаться и макнула искусно вырезанную из дерева печать в краску и поставила ещё одну метку. Тёмная энергия, растекающаяся по комнате, ощутимо ослабла, а нить, что вырывалась из груди мамы, истончилась.

– Это какое-то безумие, я звоню в скорую!

У Эри дрожали пальцы, и она с трудом достала из кармана телефон.

– Господин Призрак, вы должны это увидеть! – крикнул Кэтору, подойдя к бумажной раздвижной двери, которая отделяла основную комнату от комнаты художницы. – В бумаге была небольшая дырочка, которую не залатали вовремя, вот они и поселились здесь всем семейством.

Юкио хотел отпустить руку Эри, но она не позволила и, уложив голову мамы на подушку-дзабутон, поднялась вместе с кицунэ и подошла к тому месту, где стоял Кэтору. Из темноты на неё смотрели сотни жёлтых глаз: от пола до потолка, на каждой стене, они были повсюду и с любопытством наблюдали. Эри вспомнила, как всё время хотела дотронуться до вздувшихся пузырей на створках и татами, которые неожиданно появились в комнате неделю назад, и её замутило.

– Мокумокурэны45 обычно не селятся в жилых домах, – заметил Юкио и щёлкнул один из глаз по веку, отчего тот моргнул и с тихим шипением испарился. – Видимо, пробуждённая энергия акамэ оказалась сильнее, чем мы думали.

– Хорошо, что они не успели украсть глаза Цубаки, то есть Эри, пока она спала, а то было бы не очень приятно, – усмехнулся Кэтору и прошёл в сторону кухни. – Эри-тян, где у вас клей? Чтобы выгнать этих тварей с концами, надо переклеить бумагу на двери.

Она не ответила. Вид неизвестно откуда взявшихся в комнате сотен глаз, которые непрестанно за ней следили, настолько поразил Эри, что она попятилась, отпустила руку Юкио и бросилась к выходу.

Только на улице она смогла вдохнуть свободно. Прохладный воздух приятно касался разгорячённого лица, и Эри присела на ступеньку перед входной дверью, устало потирая веки и набирая на телефоне короткий номер. Эффект чая уже прошёл, и всё вновь стало прежним: обычный дом, обычный сад, обычный переулок, только фонарь неподалёку продолжал мигать, но художница больше не видела никакого ёкая.

На другом конце спустя несколько долгих минут сняли трубку, и Эри вызвала скорую помощь.

Сзади послышались шаги. Нетрудно было догадаться, кто пришёл: никто, кроме господина Призрака, не стал бы намеренно громко топать, хотя умел беззвучно спрыгивать с высокой крыши. И действительно, Юкио вышел из дома и поравнялся с Эри, но почему-то ничего не говорил.

– Этих тварей там больше нет? – спросила она, поднимая взгляд на мужчину в тёмном кимоно и лисьей маске.

– Мы изгнали всех до единого, но тебе всё равно опасно здесь оставаться. Прошу тебя, пойдём с нами! Я смогу защитить твою семью!

– Нет. Я не знаю… Я должна подумать. Если я не пью чай и не дотрагиваюсь до вас, то почти не вижу ёкаев. Возможно, мне просто стоит держаться подальше от святилища и от всего сверхъестественного.

Юкио промолчал и поднял лицо к небу, разглядывая что-то там, наверху, то ли звёзды, то ли нечто, недоступное человеческому глазу.

– Сейчас приедет скорая, вам лучше уйти как можно скорее.

– Хорошо. Но я найду способ спасти твою маму, обещаю, – сказал господин Призрак и прошёл вперёд, на этот раз бесшумно ступая по каменной тропинке.

Из дома выглянул Кэтору и удивлённо посмотрел на Эри, которая даже не удостоила его взглядом и отвернулась, уставившись в экран телефона.

– А она не пойдёт с нами? – спросил тануки и, не получив никакого ответа, последовал за хозяином.

– Эри, если понадобится моя помощь, пожалуйста, приходи в святилище! – напомнил Юкио, обернувшись к ней лишь на мгновение.

Когда художница подняла взгляд, у железной калитки уже никого не было, а вдалеке послышался вой сирены скорой помощи.

Глава 7

«Корабль заплыл слишком далеко, чтобы возвращаться»

В коридоре больницы было пусто. Эри сидела на жёсткой кушетке, откинувшись назад, и смотрела на идеально белую стену, простирающуюся на всю длину корпуса. Вот бы нарисовать здесь что-нибудь яркое, чтобы люди, ожидающие новостей о своих близких, могли хоть немного расслабиться.

Откуда-то доносился назойливый писк медицинского прибора, и Эри захотелось закрыть уши или вообще исчезнуть из этого места. Всё казалось неправильным. Ёкаи, ками, люди с божественными силами… И зачем только она вернулась в Камакуру? Зачем пошла в святилище и увидела там то, что не предназначалось для простых смертных?

Эри провела рукой по спутанным волосам и бросила взгляд на настенные часы, которые показывали половину одиннадцатого вечера. Ужасно клонило в сон, а всё тело ныло от пережитого напряжения. Хотелось просто оказаться дома, очнуться в своей постели и понять, что это был всего лишь кошмар, галлюцинация, что угодно, лишь бы мама не пострадала в реальности.

Но мысли тут же испарились, стоило Эри услышать звонкий стук каблуков по кафелю, – из палаты вышла молодая женщина в белом халате и направилась прямо к ней.

– Цубаки Эри? Вы родственница? – спросила она, сверяясь с записями на экране планшета, который держала прямо перед глазами, будто плохо видела.

– Да, это я! Вы узнали, что с моей мамой?

– Состояние госпожи Цубаки стабильное, но она находится в глубокой коме, причины которой мы пока не смогли определить. Раз вы сказали, что нашли её лежащей на полу, возможно, она потеряла сознание от сильного удара, но пока мы не нашли никаких признаков черепно-мозговой травмы. На данный момент необходимо продолжить тщательное обследование.

Казалось, что каждое слово подталкивало к пропасти, разрушало хрупкую стену выдержки, которую Эри выстроила с таким трудом, пока сидела в белоснежном коридоре госпиталя. Она могла с уверенностью сказать, что уже слышала, как по этой самой стене пошли трещины…

– Когда она очнётся? – Вопрос звучал бессмысленно, но Эри просто не могла его не задать.

– Прошу прощения, но боюсь, даже лучший врач вам не скажет, когда это произойдёт: возможно, уже завтра, а может, через месяц. Некоторые пациенты не просыпаются неделями, а некоторые годами, но, пожалуйста, не отчаивайтесь, надежда ещё есть!

Эри на мгновение потеряла опору, и в голову успела прийти мысль: если она сейчас упадёт и тоже угодит в больницу, то кто тогда будет оплачивать счета за лечение мамы? Это помогло удержаться на ногах и прийти в себя: она должна быть сильной, хотя бы ради единственного родного человека.

– Тогда сделайте всё возможное, чтобы выяснить причины комы, – сказала Эри, поймав сочувствующий взгляд врача.

– Непременно.

* * *

В палате горела всего лишь одна настольная лампа, и желтоватый свет, растекающийся вокруг кровати и падающий на лицо мамы, делал её похожей на восковую куклу, отчего Эри стало не по себе. Она присела рядом на жёсткий деревянный стул, выкрашенный в тот же ненавистный белый цвет, как и все стены в этом здании, и дотронулась до руки матери, лежащей поверх одеяла.

– Мам, что происходит? Скажи, что мне теперь делать?

В ответ звучал лишь тихий писк и жужжание медицинских приборов, которые оповещали о том, что сердце пациента всё ещё бьётся. Эри аккуратно переложила руку госпожи Цубаки на кровать и приоткрыла сначала одеяло, а за ним и больничную рубашку, обнажая кожу на животе. След от двух печатей – внизу тёмный, как сажа в зимнем очаге, а на нём яркий киноварный, который поставила сама художница, – никуда не делся.

Сейчас Эри не видела тёмную нить, вырывающуюся из груди матери, но знала, что всё это правда – невероятная, абсурдная, страшная, и всё же отрицать её было бессмысленно.

– Почему мы? Почему это должно происходить именно с нами? – прошептала она, присаживаясь на колени около кровати и укладывая голову на одеяло, рядом с рукой мамы.

Кто-то аккуратно, почти невесомо коснулся плеч, укрывая Эри тёплым пледом. Она не спала, но то и дело проваливалась в забытьё, где её преследовали тяжёлые мысли и видения о ёкаях самого омерзительного вида. Сразу открыть глаза оказалось непосильной задачей, и Эри ещё немного полежала, вслушиваясь в тихий разговор в коридоре:

– Есть ли какие-то шансы? – Голос точно принадлежал Хару, но сейчас звучал совсем не так, как раньше: в нём слышалась твёрдость и собранность.