Вытащи меня из преисподней

– В этом мешке были останки моей мамы. Они хранились во дворце. И как только Ник устроился там служить, то принёс мешок с костями, словно какой-то раритет. Груда костей была преподнесена мне в качестве подарка на прошедший День рождения. Об этом он мне сказал, когда ужин сорвался и мы остались одни.

Лейла не стала рассказывать, что после ухода Фэдерида и отца, Ник приказал взять любую из костей и обглодать её. Мужчина держал нож перед ней, угрожая стянуть кожу с лица, как это было сделано с черепа на столе. На кости давно не было мяса, казалось, что они вот-вот рассыпаются. По приказу Лейла взяла одну кость из мешка и поднесла к губам. Ей не хотелось грызть останки матери, но она верила: брат может сделать с ней всё, что угодно, и боялась этого.

– Ладно, всё-таки он такой ублюдок, – тяжко вздохнула дьяволица. И трудно спорить с этим.

Кто-то верит и надеется на поддержку членов своей семьи, а кто-то верит, что его может убить существо той же крови, и смотрит в надежде на пощаду. Лейла тогда не знала, кого больше ненавидит. Того, кто покинул гостиную, или сумасшедшего Ника. Да, брат не стал бы убивать её или сдирать кожу с неё. Не раз убеждалась: больной на голову, но не на столько.

– Своими действиями он преследовал какую-то цель, но какую именно? – спросила Лейла риторически. – Постоянно старался внушить, чтобы я ненавидела его, погибшую мать и всех членов семьи. Твердил, что он мой мучитель и должен поплатиться за это. В общем, не самый приятный тип, этот Ник. Пожалуй, рассказывать о нём или самом старшем брате особо нет смысла. А уж тем более об отце, который принял участие в моей жизни дважды, – это при зачатии и в продаже меня в дом утех. У нас это место, где живут и предлагают свои услуги проститутки. Там я стала работать шлюхой, а мой доход уходил в погашение непонятного мне долга перед отцом и на собственное выживание.

Алан недовольно хмурился. Потом рассердился, резко поднялся со стула и подошёл к Лейле. Он не хотел, чтобы женщина перед ним продолжала хранить эти жестокие воспоминания, не желал никому родиться и расти в подобной семье. Его взгляд стал мягче, как только прикоснулся к мокрой щеке дьяволицы.

Женщина и не заметила: из её глаз потоком лились слезы, губы подрагивали, не получалось сказать ни слова и не издать единого звука, а руки, сжатые в кулак, покраснели.

– Не оставайся в Аду, когда обретёшь свободу. Отправляйся со мной в Корруптейлам, – предложил Алан.

Он вытирал мокрые щёки и опухшие глаза дьяволицы рукавами своей белой рубашки.

– Не знаю, что буду делать после достижения нашей цели – свержения Владыки Ада и Мелиссы Элрейс.

Ад несомненно жестокое место. Однако только в этом месте Лейла не видела себя чужой. Её бы не приняли в другом мире, а она бы не смогла навсегда остаться в далёком, неродном месте. Поэтому она мотнула головой, отказавшись последовать в будущем за Аланом в другой мир.

– Я совершала тоже много жутких вещей. Убила твоих родных, пытала новоприбывших душ в наш мир, спала с многими мужчинами за деньги. Я утопаю в своих грехах и пороках и буду тонуть, пока не осяду пылью на землю преисподней.

Лейла положила руку на плечо юноши и улыбнулась ему. Между ними нарастало неловкое напряжение, сопровождающееся молчанием.

– Если я обрету свободу, то уже никто не посмеет меня обидеть, – заговорила Лейла, нарушив тишину. – Нам не стоит заглядывать далеко в будущее. Да и тебе не следует меня прощать.

– Я тебя не прощал и не собираюсь, Лейла. Да, погибшие дедушка, бабушка, тётя не были настоящими мне родственниками, но за время на Земле они стали мне родными.

Парень принял свой настоящий облик, перевоплотившись в мужчину. Ухватился за плечи дьяволицы и толкнул её на кровать, а сам навис над ней и долго смотрел, смотрел. Ему нестерпимо захотелось поцеловать женщину перед собой, вытереть своими губами солёные капли с её щёк и шеи. Думал, что если не утолить это желание, то светлая сторона души навсегда покинет его тело – начнёт проявлять ненависть к той, что своим приходом многое погубила. Он непроизвольно сжал в кулаках простынь.

– Ты ненавидишь меня? – осторожно спросила она.

– Да. Ненавижу и очень хочу, – сглотнул мужчина.

Он терял голову от одного взгляда, томного дыхания дьяволицы. Даже когда отказывал пару минут назад, всё равно желал и с трудом заставлял себя сосредоточиться на более важных вещах.

Если в эти минуты или вчерашним вечером Лейла достала из-под подушки нож, то Алан бы позволил всадить его в свою грудь. Он не умрёт от подобного удара со своими магическими способностями, однако это принесёт боль, как и любому человеку, пока глубокая рана не затянется.

– Ты хочешь чтобы я продолжал тебя ненавидеть? – прижимаясь торсом к женскому телу и горячо дыша в шею, спросил мужчина. Молчание. Его брови насупились, а из груди вырвался нетерпеливый вздох. – Ответь мне.

Дьяволице не удавалось вымолвить ни слова, ни звука. Она буквально кожей чувствовала, как все эмоции мужчины предстали перед ней, рухнули тяжёлым грузом. Ненависть и любовь, восхищение и презрение, отчаяние, неверие и влечение. Сложно отделить одно чувство от другого, но хотелось изучить, почувствовать каждое, чтобы понять. Любопытство возобладало над желанием отдаться Алану или дать ответ прежде, чем Лейлу поймут неправильно. Она думала лишь о том, как забраться в голову к мужчине.

Женская рука неосознанно потянулась к вискам Алана, коснулась кончиками пальцев, и зрачки в открытых глазах женщины закатились. Тело Лейлы начало мелко подрагивать, когда душа оказалась в чужом сознании, не готовому к таким поворотам событий. Алана терзали кошмары, не полностью вернувшихся воспоминаний:

Рычание монстра, объятого тьмой, внезапно прекратилось. Его горящие глаза красным отдалялись, пока и вовсе не исчезли в тёмном пространстве. Вдруг стало светло от раскачивающейся люстры, исходящий холодный свет от которой часто подрагивал. Взгляд Алана устремился прямо на неё – не получалось его отвести. Ничего не выходило: ни шевельнуть рукой, ни моргнуть, ни сказать что-либо.

– Мне нужно найти любой способ изъять магические ядра из его груди! Позови мою внучку сюда! – низкий мужской голос звучал взволнованно и одновременно угрожающе.

– Да, Ваше Величество, – перед уходом сказал, верно, слуга.

Дверь со скрипом захлопнулась, звуки шагов смолкли. Раздались они снова спустя десять минут. Размашистая неуверенная походка сопровождается громким цоканьем каблуков, где шаг твёрдый и отличается от тихого топота, волочащихся ног. Перед глазами появилось миловидное личико голубоглазой девицы лет шестнадцати, её вьющиеся длинные локоны свисали и падали на неподвижное лицо Алана.

Нежный образ сменился: голубые глаза безумно сверкнули, а губы искривила сумасшедшая улыбка. Сердце Алана забилось сильно-сильно, не в силах сдерживать страх.

– Забери у него магию, – отдал приказ отец своей дочери.

– Возможно, это Ваше последние указание мне, дедушка, – она не угрожала. Совсем нет, просто признавала факт того, что для неё всё и закончится применением своей магии против Алана с большей долей вероятности.

Каждый день в секретную комнату являлись корруптейламцы и чужеземцы из других миров по приказу короля Корруптейлам с целью вырезать магические ядра из тела Алана с помощью хирургических инструментов, чтобы передать его способности королю, или сразу убить сильного мага. Лицо любого из них отложилось глубоко в памяти белокурого парня, ни одно не хотелось забывать, кроме того, что сейчас перед ним: голубые глаза, натянутая улыбка его первой любви и когда-то верного друга – Мелиссы Элрейс. День ото дня, испытывая страх смерти, Алан не ожидал познать предательство. Он получил холодный удар в самое сердце, когда доверие превращается в осколки, а близкий человек становится чужим. Это измена, которая разрушает связь, казавшуюся нерушимой, оставляя за собой лишь пустоту и боль.

– Не имеет значения! – крикнул король, не желая терять ни минуты. – Прошло уже несколько лет в попытках вытащить из него магические ядра. Некого больше искать, это отродье убило всех сильнейших магов, высосало все силы. Забери их ты и отдай мне. Это послужит во благо нашему миру.

– Как пожелаете, – с улыбкой произнесла женщина и положила свои тёплые руки на холодную голую грудь Алана. От ладоней, вплотную прижатых к бледной коже, обдало жаром. Из них полился жёлтый свет, что притянул голубой огонь, вспыхнувший из каждой клеточки тела парня. Он появлялся и исчезал в женских руках – вместе с ним уходили силы. – И передо мной пожиратель? – съязвила принцесса.

– Да, – наконец-то Алану удалось разомкнуть губы.

Исчезнувший голубой огонь, словно поглощённый жёлтым светом, загорелся в артериях под кожей принцессы. Та широко раскрыла рот, упала на кафель от нестерпимой боли. Её всю затрясло, как во время лихорадки, и только тихий писк дал понять, что она ещё жива. Алан поднялся с кушетки, навалился на неё всем телом, затем схватил за шею с такой силой, что женщина не могла дышать, лишь продолжала тихо пищать от боли.

– Хватит! Оставь меня! – молила о пощаде Мелисса на последнем издыхании.

Лейла оказалась в своём теле, как только сама начала жадно хватать воздух ртом. Алан душил её, не осознавая кто перед ним. Ему казалось, что сейчас находится на месте того мальчишки из воспоминаний рядом с Мелиссой Элрейс.

Долго не задумываясь, что делать, дьяволица схватила мужчину за плечи и, чуть наклонив к себе, правым коленом ударила его в пах. Лицо Алана посерело, а пальцы разомкнулись.

– Очнись уже, это я! – стала хрипло кричать дьяволица. Она забормотала почти в истерике: – Не хочу, чтобы ты меня ненавидел, не хочу, чтобы любил. Ничего из этого не желаю. Мне достаточно, чтобы ты был рядом, и мы вместе пришли к нашим целям.

Её больше не терзало любопытство. Не хотелось знать подробности прошлого Алана. С неё хватит! Чёрт с ними, с захватывающими историями прошлого. Жизнь дороже. Знай Лейла подробности о магической силе блондина, то не стала бы с ним связываться!

Образ голубоглазой шатенки рассеялся. Перед мужчиной столь желанная дьяволица с янтарными глазами. Красные отметины пальцев на её шее отчетливо виднелись. Они не проходили. Алан смотрел на эти следы, и всё больше и больше винил себя, он вовсе не хотел этого!

– Я видел Мелиссу… Я не понимал, что передо мной ты. Извини.

Лейла не винила Алана. Сама виновата, что без предупреждения проникла в голову к мужчине. Эти воспоминания Алан не мог прекратить по своему желанию, так как их продолжала смотреть Лейла, как будто у неё был пульт от телевизора и больше нет возможности сменить программу.

Произошедшее отдалило этих двоих. Алан не знал, что сказать ещё в своё оправдание, нужно ли что-то говорить и не двигался с места. Лейла же и не подпустила бы к себе Алана из-за опасений, что её жизнь может с лёгкостью забрать пожиратель. Дьяволица пересела на подоконник.

Теперь она не управляла этой игрой – это настораживало. Смотря на бьющиеся капли об окно, женщине впервые хотелось заплакать от безысходности. Она не пускала слёз в детстве, подростковом периоде, а сейчас, оказавшись в тупике, сложно было сдерживаться.

Алан лежал на кровати и, не сомкнув глаз, молча наблюдал за Лейлой. Лишь звук дождя за окном нарушал тишину, пока к нему не прибавился тихий плач. Уткнувшись в колени, прижатых к груди, Лейла плакала. На душе дьяволицы стало слишком паршиво, и все обиды, страх слились в один ком. Наивная, она неделю назад верила и думала о счастливом будущем с Владыкой Ада, представляла свободу, хотела иметь хоть немного власти в родном мире. Несколько последних дней полностью изменила свою цель, поверила в собственные силы, испытала незабываемые ощущения и незнакомые приятные чувства, а тут её могли убить. Появившаяся уверенность исчезала на глазах, уступая место страху и ненависти к себе.

Женщина не заметила, как Алан подошёл к ней вплотную. Подняв заплаканное лицо, она ждала, когда тот что-нибудь скажет.

– Не бойся меня, умоляю. Мы договорились, что я не буду мстить тебе, если поможешь мне. Убивать тебя – точно не в моих планах, – при этих словах он положил руку на плечо дьяволицы. Убрал, как только опустился на колени рядом с ней. – Хочу перестать тебя ненавидеть, правда, но мне нужно время. Ты убила моих родных и это не так просто принять. Да, возможно, никогда не прощу тебе этого, но мстить не стану. Главное не тронь моего родного брата. Только за свою настоящую семью я заберу эти слова назад.

Мужчина не поднялся, продолжая смотреть снизу на дьяволицу. Он чуть улыбнулся и сказал:

– Про любить ничего обещать не могу. Эти чувства нам плохо подвластны.

Она видела, как Алан душил Мелиссу, которую любил до предательства, или, может быть, продолжал любить и после него, любит до сих пор. В любом случае, сейчас он строит какие-то планы против неё и Люцифера. Самая страшная ненависть от любви. Не верила женщина, что от ненависти до любви один шаг и наоборот. Точно не в здоровых отношениях.

– Я не хочу, чтобы нас связывало нечто подобное! – закричала дьяволица.

– Ты всё-таки испугалась, как я поступил с ней? Пойми, она пыталась убить меня!

– Необязательно пытаться убить в ответ… Тем более, если любил её.

– Значит ты почувствовала те же чувства, что испытывал когда-то к ней я? – вздохнул Алан. – Я не убил её, но… Если бы твой Люцифер так поступил с тобой, то не будешь желать ему смерти? Мне не верится, что передо мной сейчас дьяволица. Ты точно демон?

– Он не мой! Закроем тему!

– Боишься узнать, что было дальше, ведь это точно может заставить тебя поставить на мне крест? – не переставал Алан.

– Нет, просто пускай нас связывает только сделка. Давай сохраним это, – врала Алану и самой себе дьяволица. Ей хотелось знать продолжение и не отказываться от возможных чувств глубоко в душе. Однако страх намного сильнее любопытства и желаний любить и быть любимой. – Ты был прав, твоё прошлое не поможет мне больше довериться тебе. Всё происходит совершенно наоборот!

Мужчина не воспринял слова всерьёз, посчитав нужным, объясниться и раскрыть уже некоторые карты, абы его не шугались в следующие дни.

– Просто ты узнала не самые приятные моменты, упустив важные истории моего прошлого. Злодей – это лишь тот, чья история не рассказана или плохо услышана и понята. Упустим некоторые исключения, где поступки некоторых существ вообще нельзя никак оправдать. Но я не злодей, просто тот, кто совершал большие ошибки в своей жизни и ещё может их совершить. Всю мою семью убили по приказу короля Элрейс. Меня не смогли убить за несколько лет в секретной комнате. Наоборот, делали только сильнее, неосознанно скармливая магов. Что в этом плохого? Теперь я переполнен чужой энергией, воспоминаниями и магией. Они стали частью меня, ложатся тяжёлым грузом с собственными больными воспоминаниями, путают постоянно мысли, делают меня кем-то другим. Я не убил Мелиссу в тот день, когда она пришла ко мне, не смог. Мне жаль, что тогда и сейчас желание отправить её в чёрный ящик или сжечь не из самых чистых побуждений, что я не хочу рассматривать другие варианты. Смерть – слишком лёгкий конец для той, кто разрушил мою жизнь, участвовал в гибели почти всей моей семьи. Для свершения мести мне нужно забрать всё самое дорогое у неё, как это сделали со мной. Чтобы конец настал для Мелиссы с бьющимся сердцем в груди и ясными мыслями в голове. Не могу я не вынашивать план мести! Просто не могу!

– Меня это должно успокоить и переубедить? Ты пугаешь меня ещё больше. Я поступила не лучше с тобой, чем Мелисса. Убийца – это убийца. Мне нет оправданий. Боюсь, что однажды ты это поймёшь и будешь строить план мести уже против меня.

– Ты забрала у меня новых родных по приказу Люцифера, не по своему желанию. К тем родственникам я не был так привязан, как к родителям, брату и сестре из Корруптейлам. Моя настоящая семья мертва от рук семьи Элрейс, не от твоих. К людям, окружающим меня недавно и сейчас, я ощущаю благодарность, но не любовь. Поэтому я и дал тебе обещание, что не стану мстить. Возвращение воспоминаний повлияло на наш уговор только в лучшую сторону для тебя, – честно признался Алан. – А главное отличие от ситуации с Мелиссой: мы даже не знали друг друга, когда ты убила мою тётю и бабушку с дедушкой. Она же пыталась убить меня, годами ранее отдав клятву любить вечность; помогала королю найти моего младшего брата; когда всех моих родных приговорили к казни, то смотрела пустым взглядом, и не попросила короля о милосердии; измывалась над жителями нашего мира, после стирая воспоминания и притворяясь милой принцессой.

– Что ты у неё забрал в итоге? Из-за чего она ищет тебя, того, кто хочет убить её?

– Я убил почти всю королевскую семью Элрейс. Разрушил весь наш мир…

Глава 8. Последний день

Последние лучи солнца вот-вот уйдут с поляны. Красно-лиловые облака расплывались и таяли в небе. Алан смотрел в окно машины, наблюдая за мелькавшими пейзажами за стеклом. Главной его целью не восхищаться этой красотой, а держаться, с ужасом ожидая приближения трагедии. Он боялся смотреть на отца и мать на передних сидениях, стоило ему на секунду взглянуть в их сторону, как в груди всё сжималось, а воздух в лёгкие поступал редкими рывками. В его жизни снова судный день, где он будет лишь наблюдателем.

Они направлялись в Сан-Франциско. Но так и не доехав до отеля, поездка закончилась для семьи Рамирес в Пало-Альто на автостраде Бейшор. Алан до последнего не смотрел в сторону лобового стекла. Даже когда подъезжал грузовик с водителем, одержимый демоном, даже когда родители закричали и машины столкнулись. Он до последнего смотрел на закат.

Вдребезги разгромленная машина от столкновения с грузовиком на автостраде. Салон запятнан кровью. Со стороны любой бы подумал: и пассажиру на заднем сиденье не выжить. Однако Алан выкарабкался из перевернувшегося и вылетевшего на обочину автомобиля. Бензин редкими каплями сливался на дорогу. В топливный бак попал кислород, и если промелькнёт искра, то этого будет достаточно для возгорания. Будто каждая секунда на счету, парень цеплялся за маленькие камушки, хаотично разбросанные на пропахнувшем бензином асфальте, тем самым оставляя глубокие порезы на запачканной пылью и дорожной грязью ладонях, и полз. Он мог остановить весь этот ужас, вернуть время на пять минут назад. Знал, что имел возможность предотвратить эту аварию, в которой принял роль соучастника, но выбрал другой путь, и теперь его родители заплатили за это самой дорогой ценой: своей жизнью. Алан закусил губу, пытаясь подавить собственный крик боли от чувства вины, но слёзы стекали по его щекам, смешиваясь с кровью и пылью.

– Простите меня…, – шептал парень, повторяя снова и снова, стараясь собрать остатки силы для того, чтобы продолжить движение с переломанными ногами и сильной боли в спине и висках.

Он причастен к смерти того, кому был благодарен. Того, кого на самом деле полюбил, несмотря на то, что не был с ними связан кровью и говорил совсем иное дьяволице до свершения первой части их плана.

Машинист громоздкого грузовика скрылся с места преступления. Его машина не так сильно пострадала. Пугающая тишина наполняла пространство. Никого, кроме погибших родителей и ещё живого Алана на автостраде. Нет поблизости человека, который мог бы вызвать скорую помощь. Ежели не интенсивное возгорание машины решит судьбу Рамиреса-младшего, тогда тяжёлое физическое состояние утянет на тот свет за родителями. Алан ещё не готов отправляться в Ад, а тем более раскрывать свои карты насчёт вернувшихся воспоминаний и способностей, восстановившись здесь и сейчас. Если он отправится в преисподнюю, то всё это было зря, и парень мог хотя бы спасти жизнь своим родителям, не перемещая их души в чужие тела. Ему оставалось только надеяться, что Лейла не предаст его и последует их плану, пока он лежит на асфальте и теряет сознание.

Спустя пару дней после происшествия Алан очнулся в больничной палате. Вселившаяся в тело дьяволица не излечила его от переломов позвоночника и ног как бы ей этого не хотелось. Движения белокурого парня сковывал катетер, введённый в центральную вену, и гипс на двух ногах. Нескончаемая боль в теле не покидала, как бы он не пытался внушить себе: «Надо терпеть». От прокручивающейся вновь и вновь мотивирующей фразы в голове у Алана прокатилась по щеке горячая солёная капля. Слеза упала на ключицу и слилась с холодным потом.

– Больно…

По телу пробежали мурашки. В тошнотворно белой комнате с больничным запахом послышался лёгкий скрежет зубов. Не получается быть сильным, не выходит внушить себе: «Всё хорошо».

Солнечный свет освещает палату и настолько яркий, что паренёк зажмурил глаза, не выпуская поток слёз. В это утро он не думает ни о чём кроме неимоверной боли, со временем угасающей и меняющейся на мысли о чудесном солнечном дне, который, к сожалению, тот упускает.

Через пару дней становится ясно: Алан снова позабыл свою прошлую жизнь в другом мире, знакомство с Лейлой – всё до их встречи у качелей. Психогенная амнезия после травм и стресса. Длится беспамятство уже третьи сутки. «Почему я не могу вспомнить, что произошло? Казалось бы, времени прошло слишком мало между числом, когда сидел на качелях и читал книгу, и позавчерашним днём. Но все прошедшие дни такие туманные, будто это было несколько лет назад или вообще видел в своём сне». Алан сосредоточился на своих воспоминаниях, но всё путается в памяти, словно кто-то намеренно стёр воспоминания и отводит от истины.

Парень не представляет, что могло произойти что-то страшное с родителями и тем более, что в его теле сидит существо, то ли разрушившее его спокойную жизнь, то ли спасшее будущее. Алан ждёт отца и мать. Ждёт, совсем как маленькие наивные дети или подростки, неважно, которых положили в больницу, но им уже столь осточертела больничная еда и так сильно они соскучились по родным и дому, что начинали ныть каждому вошедшему в палату о том, как хотят поскорее выписаться и увидеться с родными.

Будучи прикованным к кровати, Алану почти нечего делать, ведь нет телефона или книг, ни болтливого соседа. Остаётся наблюдать как каждый день сменяет ночь. Он всё ещё не может встать с постели и по этой причине, считает каждую минуту своего бессмысленного ожидания посетителей. Прислушиваясь к малейшему шороху за дверью, какой раз наивно расплывается в улыбке в ожидании знакомых лиц на пороге палаты. Разочарование.

На протяжении всего времени нахождения в больнице его единственными посетителями были сотрудники больницы. Они не отвечали на вопросы: «Где мои родители?» и «Что произошло?», только с жалостью глядели на парня и пытались выдавить улыбку, чтобы хоть как-то поддержать. Так казалось Алану. Однако в глазах сотрудников больницы Пало-Альто вовсе не жалость, а страх. В их палате странный человек, внутренние органы которого отличаются от органов обычного человека. Это выяснилось во время операции пациента. Мальчик с заострёнными ушками, как у эльфа, спрятанными под белой копной. Одна внешность вызывала у посторонних много вопросов. Восстановился Алан невероятно быстро для больного, попавшего в больницу после громкой аварии на этой неделе с девяти переломами и ожогами третьей степени. Одиннадцатого декабря машина семьи Рамирес всё-таки взорвалась на той автостраде.

Дьяволица не вмешивалась в жизнь Алана те три дня, не могла. Она крепко спала, восстанавливая силы после свершения великого плана по обману жнецов. Ей удалось успешно отправить души родителей в тела чуть ли непогибших новорожденных детей. Души тех новорожденных незадолго до этого уже покинули тела и были отправлены в другой мир самими жнецами. Так как дети уже вычеркнуты из списка жнецов, то ошибку долго не обнаружат. Лишь при пересечении с другими душами, которых должны отправить на распределение. В мёртвых телах родителей Алана дьяволица поселила души-подделки, созданных с помощью магии крови до аварии.

Первые моменты после пробуждения стали для Лейлы как возвращение из мира сновидений с розовыми облаками в суровую реальность, где перед ней комки серых запутанных нитей. Она постепенно осознавала, что находится в теле Алана, ощущая его собственные мысли и эмоции, но пока не вмешивалась в его сознание, а изучая обстановку.

В итоге её поразило, что Алан ничего не помнит до их встречи, даже вернувшееся воспоминания о другом мире позабыл. Поэтому дьяволица решила понемногу подключать его воспоминания маленькими обрывками, начиная с хороших и переходя к плохим. Лейла понимала, что её действия в теле Алана должны быть предельно осторожными и ограниченными, чтобы полностью не нарушить его естественный ход мыслей и воспоминаний. Иначе это может вызвать стресс и отказ вовсе вспоминать все произошедшие события.

Каждый раз, когда Лейла замечала, что начинает погружаться слишком глубоко в его воспоминания, она старалась моментально отвлечься и вернуть юношу в реальность. Всё происходило как борьба с самой собой, где каждая победа означала приближение к достижению цели, а каждое поражение могло обернуться катастрофой.