Замки, битвы и бомбы. Как экономика объясняет военную историю

А вот пример, размывающий границу между дорогостоящим и незатратным: изобретение механизма, который раскрывает истину и является менее дорогостоящим, чем широко используемые альтернативы. Он касается случая установления достоверной информации от участников торгов на аукционах. При стандартном варианте аукциона с повышением ставки мотивом того или иного участника торгов является скрыть информацию о том, насколько он ценит тот или иной лот. Важно только то, удастся ли ему перебить ставку остальных. Например, кто-то участвует на своем любимом ежегодном благотворительном аукционе. Ему нравится тот или иной лот, и он оценивает его в 250 долларов. Торги начинаются с 50 долларов и проходят крайне переменчиво. Если цена аукциона превышает уровень в 250 долларов, молчание открывает его настоящую оценку, и он выходит из игры. Однако если аукцион останавливается на 175 долларах, то он сэкономит, не сказав всей правды, 75 долларов. Он также сделал пожертвование на 75 долларов меньше, чем оно могло бы быть. И что – позор покупателю на торгах? Или аукционеру, использующему примитивный аукционный механизм? Одна из альтернатив – это проведение закрытого аукциона, в котором каждый претендент подает конверт с одноразовой заявкой. Самая высокая заявка побеждает. Но даже в этом случае стимул в том, чтобы не сказать правду. Если кто-то полагает, что следующая самая высокая запечатанная заявка составит 174 доллара, тогда для победы он заявит 175 долларов и сэкономит 75 относительно своей подлинной оценки в 250 долларов. И вновь это в интересах кого-либо подать заявку чуть выше, чем та, которая, по его мнению, содержится в конверте другого претендента.

Ключ к пониманию сложности состоит в том, что аукционы, увязывающие чью-либо заявку с заявкой другого, поощряют стратегические, а не откровенные торги. Чтобы побудить кого-то сказать правду, связь между одним и другими претендентами должна быть устранена. Вместо этого должна быть создана связь между участником и объектом торгов. В 1961 году Уильям Викри из Колумбийского университета (один из лауреатов Нобелевской премии по экономике 1996 года) пришел к хитроумному решению – аукциону второй цены, при котором участник, сделавший самую высокую заявку, побеждает, но оплачивает вторую самую высокую заявку. Предположим, тот или иной лот на аукционе оценивается в 250 долларов одним и 230 – другим претендентом. Первый подает запечатанную заявку в 250 долларов, а второй – на 230 долларов. Когда все заявки обнародуются (вскрываются), первый забирает лот, но платит лишь 230 долларов. Это работает потому, что если тот или иной претендент продолжает скрывать правду и подает заявку лишь на 175 долларов, то он проигрывает другому претенденту, заявившему 230 долларов. Из этого следуют три урока. Во-первых, нечестность не оправдывает себя (не приносит объекта торгов). Во-вторых, честность себя оправдывает (и обеспечивает объект торгов). А в-третьих, механизм установления правды не работает совершенно – в конце концов, благотворительная организация получает лишь 230, хотя победитель оценил лот в 250 долларов[50].

Сигналинг и скрининг – другие способы выявления скрытых характеристик. Сигнал – это наблюдаемый фактор, принимаемый как средство выявления информации о скрытой характеристике[51]. Неинформированная сторона использует сигнал (приближение), чтобы проверить информированную сторону. Например, если кто-то сегодня запрашивает информацию о тарифах на авиаперелет из Чикаго до Гонолулу на завтра, то он подает сигнал о срочности своих планов по передвижению. Степень срочности есть скрытая характеристика, но звонок сегодня о полетах на завтра является хорошим посредником. Тарифный план авиалиний отражает это обычно установлением более высокой оплаты срочных заявок и сниженной оплаты для заказывающих заранее неделями ранее или для тех, кто иным способом сигнализирует, что их путешествие носит необязательный характер. Путешественники выходного дня, например, скорее всего, являются туристами, которые могли бы также полететь в другие места на других авиалиниях. (Следует сказать, однако, что авиалинии стали настолько бесстыдно хороши в распознавании сигналов, что могут заломить цену даже для клиентов в отпуске.)

Сигналинг и скрининг объясняют, почему при покупке машины, безусловно, следует одеться попроще и обязательно принарядиться при найме на работу! Однако одеться невзрачно для стоянки для машин и броско для собеседования – стратегия, всеми легко имитируемая. Сигналы подаются, но они перекрываются «белым шумом» и не могут эффективно использоваться для отбора (скрининга). Продавцы машин обучены не только скринингу клиентов, но и выяснению дальнейшей информации: чем мы зарабатываем на жизнь, где мы работаем и даже где живем? Стеснены ли мы в средствах? Есть ли у нас другая машина для сделки на основе встречной продажи? И, кстати, почему бы не заключить сделку прямо сейчас, сегодня? Вербальная и невербальная информация, полученная подобным способом, увеличивает соотношение сигнал/шум и определяет изначальную «скидку» от указываемой цены. Аналогичным образом на собеседовании при найме на работу тот факт, что (почти) все носят хороший костюм, не дает фирме основание для отбора кандидатов. Отсюда спрос и предложение дополнительных сигналов или сегментов информации: отличные оценки в школьной ведомости, хорошо составленное резюме, хорошие, убедительные рекомендательные письма и проверка личных связей, данных и документов – все это помогает отделить будущего первоклассного служащего от посредственности.

Сигналинг и скрининг помогают преодолеть информационные проблемы, но не без определенных затрат. Затраты могут быть значительными (например, сбор информации по ценам у продавцов машинами, подготовка к интервью и резюме). По сути, затраты могут быть столь существенными, что в целом желаемые сделки вообще не происходят. Или еще хуже – на ряде рынков мы наблюдаем крайне нежелательные последствия. Наиболее знаменитый случай в экономике неблагоприятного отбора представляет модель 1970 года Джорджа Акерлофа – модель «рынка лимонов» (работа, за которую он в соавторстве с другими получил Нобелевскую премию 2001 года). Проще говоря, лишь продавец подержанных машин знает, надежна ли машина или она «лимон» (надежность является скрытой характеристикой). Зная, что они находятся в невыгодных информационных условиях, осторожные покупатели предлагают низкие цены. Но низкие цены отпугивают продавцов высококачественных подержанных машин от участия на рынке. Это и есть пример неблагоприятного отбора: лишь продавцы низкокачественных подержанных машин – «лимонов» – остаются на рынке. Акерлоф применяет идею неблагоприятного отбора для объяснения особенностей некоторых других рынков. Так, на рынке медицинского страхования непропорционально много больных, а не здоровых обращаются к страховому обеспечению. Но те, кто обращается, – это совсем не те, кого страховая компания желала бы обеспечить страховым покрытием. На кредитных рынках в развивающихся странах – Акерлоф обращается к примеру Индии – недостатки в информации о риске неплатежа ведут к непропорциональному числу заявителей, которые в действительности имеют высокий кредитный риск; отсюда успех микрокредитования, которое носит территориальный характер и может по месту жительства получить доступ к информации о кредитоспособности заявителя. (Что в итоге в 2006 году принесло Нобелевскую премию экономисту и основателю подобного банка Мухаммаду Юнусу и банку Grameen Bank в Бангладеш.) Модель Акерлофа также объясняет очевидную дискриминацию на рынке труда. Когда способности соискателя на рабочее место сложно выяснить заранее, могут быть использованы индикаторы, применение которых может быть индивидуально незаслуженным, но которые служат «хорошей статистикой для социальных условий соискателя, качества образования и общих рабочих характеристик»[52].

Читатели, возможно, с трудом поверят в то, что дискриминация может происходить «статистически», как непреднамеренное последствие издержек поиска, а не закономерное следствие предвзятого мнения. (Исследователи не отрицают, что в отдельных случаях имеет место личная дискриминация, при этом статистическая дискриминация является достоверным, альтернативным или, по крайней мере, дополнительным объяснением.) Но статистическая дискриминация, использование информации о среднестатистических характеристиках той или иной группы для прогнозирования способностей или поведения того или иного индивида, была экспериментально подтверждена. Донна Андерсон и Майкл Хауперт сообщают об одном эксперименте в классе, который демонстрирует экономическую неэффективность дискриминации на основе таких персональных характеристик, как пол и раса (характеристики, которые явно не назовешь скрытыми), при этом демонстрируя, что статистическая дискриминация тем не менее может иметь место как итог издержек, связанных с поиском (издержки по выявлению скрытых характеристик)[53]. Экспериментально подтвержденная логика говорит о том, что подвергнуться риску в случае отказа в найме производительного работника из группы, которая в среднем считается относительно непроизводительной, и наем непроизводительного работника из группы, которая в среднем считается относительно продуктивной, может быть дешевле, чем понести более интенсивные и потому более дорогостоящие издержки, связанные с обнаружением скрытой характеристики. Даже без селективного плана проблема изыскания дешевых средств сигнализации и фильтрации может привести к неблагоприятному (дискриминационному) отбору.

Решения этой проблемы так или иначе предполагают снижение издержек поиска (более точные сигналы, лучший отбор). Чтобы определить кредитоспособность заявителей, кредитные компании изучают их личные данные, а также используют данные местных сообществ. Кроме того, они используют специальные формулы для расчета кредитного риска, чтобы оценить, насколько надежен тот или иной соискатель. Работодатели все больше применяют компьютеризированные процедуры приема заявок, по крайней мере, в качестве первого фильтра. Другой альтернативой решения проблемы является разделение рисков. Страховые компании до определенной степени добиваются этого введением периодов ожидания, совместного платежа и предоставлением групповых планов, в которых и здоровые и больные получают страховое покрытие. Однако все попытки выявить информацию о скрытых характеристиках влекут расходы, совместные либо нет. Ясно, что некоторые, заслуживающие той или иной услуги индивиды ее не получат вследствие остающейся неопределенности и неспособности компании получить необходимую информацию, что отчасти объясняет, почему не иметь досье может быть хуже, чем иметь посредственное досье. Это неблагоприятное последствие скрытых характеристик и информационных проблем, по сути, неразрешимо.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Сноски

1

См., например, Broadberry and Harrison, 2005, и Harrison, 1998, а также ссылки на цитируемую в ней литературу.

2

Тактика «потока бомбардировщиков» (bomber stream), атаковавших в ходе Второй мировой войны немецкие города; наиболее известны рейды на Кёльн и Дрезден. – Прим. пер.

3

Отборные немецкие солдаты-наемники, воевавшие на стороне Британии в период американской войны за независимость. – Прим. пер.

4

В последние годы относительно приватизации современного военного дела появилось огромное количество литературы. См., например, Bryden and Caparini, 2006; Alexandra, Caparini, and Baker, 2008, а также цитируемую в данных исследованиях литературу.

5

Mazlish, 2003, p. 13. Это может отражать национальную культуру, как и ориентацию исследовательской дисциплины. Алексис де Токвиль в 1835 году заметил, что «во всем цивилизованном мире нет страны, где бы философии уделяли меньше внимания, чем в Соединенных Штатах» (de Tocqueville, 1984, p. 143).

6

Diamond, 1997, 2005; см. также Bryson’s, 2003, научно-популярный рассказ и его неизменные попытки поставить человеческую историю в рамки, установленные миром природы.

7

В главе восьмой мы говорим прямо о тех вопросах экономики, историографии и военной истории, от рассмотрения которых в данном случае мы хотели бы воздержаться.

8

В первой книге трилогии А. Азимова «Основание» один из героев, математик Гэри Селдон, создает психоисторию – науку, предсказывающую будущее. В действительности психоистория является академическим подразделом науки психологии.

9

Tuchman, 1962, p. 10.

10

Который, однако, мог бы быть крайне утомительным для чтения: сам Альфред фон Шлиффен, перед тем как написать свой план, посвятил два тома одной только знаменитой римской битве.

11

Об экономическом империализме см., например, Radnitzky and Bernholz, 1987; Lazear, 1999.

12

См., например, Posner and Parisi, 1997, Becker, 1976, Fuchs, 1975, and Schelling, 1960, 1966. Экономика, в свою очередь, испытала сильнейшее влияние со стороны математиков, а также, например, психологии и неврологии.

13

Впечатляющие усилия в этом направлении приложил социолог Чарльз Тилли, 1990, в особенности по сравнению с литературой, цитируемой в первой главе. В отношении экономической истории см., например, Crafts, 1987, North, 1990, Goldin, 1995, Temin, 2006, и цитируемую ими литературу. Более подробно о данном вопросе см. главу 8.

14

Один из примеров: Dixon, 1976. Норман Диксон был психологом-экспериментатором в Лондонском университете. Его книга «О психологии военной некомпетентности» руководствовалась подробной психологической теорией, что явилось впечатляющей попыткой, вызвавшей в 2004 году (!) рецензию капитана Эндрю Чунга в Pointer, the Journal of the Singapore Armed Forces, vol. 30, no. 2. Попытка Дискона – и, как мы надеемся, и наша – совершенно отличается от бессистемного теоретизирования, как, например, в случае Cohen and Gooch’s Military Misfortune: The Anatomy of Failure in War, 1990 (переизданной в 2006 году). Это не значит, что работа Коэна и Гуча не представляет интереса. Напротив. Она представляет абсолютно уместную критику работ Диксона и других и перемещает фокус, скорее, на организационные, чем личные ошибки, но в итоге страдает поверхностностью: все ошибки классифицируются на провалы усвоения знаний (на опыте прошлого), провалы в прогнозировании (будущего) и провалы адаптации (к настоящему). В отличие от работы Диксона она не дает возможность прогнозировать, а потому не предполагает потенциальных механизмов проверки.

15

Спланировать и провести эксперименты, может быть, весьма проблематично, но необязательно невозможно. В 2002 году премия Альфреда Нобеля в области экономики Банка Швеции (вкратце Нобелевская премия по экономике) была присуждена Дэниелу Канеману и Вернону Смиту за лабораторные эксперименты как средство в эмпирическом экономическом анализе. Канеман – психолог, Смит – экономист. Некоторые эксперименты спланированы; другие – нет. Например, лишать в ходе эксперимента людей половины их доходов, чтобы узнать, как изменится их покупательское и сберегательное поведение, было бы неэтичным. Но, если люди теряют работу, можно изучить то, как сопутствующая потеря дохода воздействует на покупательское и сберегательное поведение. Это будет называться «естественным» экспериментом.

16

Все цит. по: Neufeldt, 1997.

17

Dolan, 2002. См. также Haidt, 2007, и Niedenthal, 2007.

18

Например, у большого процента детей, живущих в городах, наблюдается боязнь львов – эмоция, закодированная в аверсивное поведение, – даже учитывая то, что вероятность быть убитым львом (которого они никогда не видели) намного превышается возможностью вероятности быть убитым в ДТП или уличной перестрелке (очевидцами чего дети часто становятся).

19

См. Kuhn, 1962, и последующие споры по поводу структуры научной работы и социологии науки. И вновь в этом отношении, как мы считаем, интерес представляет следующая работа: Mayr, 1997, chap. 3.

20

Особого внимания заслуживает работа Heilbroner, 1999 [1953]. В ее вступлении говорится (p. 13): «Эта книга посвящена горстке людей, слава которых странного рода. С точки зрения школьных учебников истории они были никем: не командовали армиями, не посылали людей на смерть, не правили империями и редко участвовали в принятии решений, влиявших на ход истории. Часть из них достигла определенной известности, но никто не стал национальным героем; некоторые подвергались открытым нападкам, но ни один не считался врагом государства. И все же то, чем они занимались, зачастую оказывалось важнее для истории, чем деяния гревшихся в лучах славы государственных деятелей, потрясало мир сильнее, чем переходы огромных армий через границы, приносило больше благ и несчастий, чем королевские указы и законы. // Дело в том, что владеющий умами людей обладает властью большей, чем ее способен дать меч или скипетр: именно поэтому наши герои определяли очертания мира и управляли им» (перевод И. Файбисовича по рус. изд. Хайлбронер Р. Философы от мира сего. М.: Колибри, 2008).

21

Отдельное наслаждение читать об этом в работе Schelling, 1978.

22

Smith, 1976 [1776]; Marshall, 1961 [1890]; Samuelson, 1947. Здесь существует определенная терминологическая путаница. Изначально термин «политэкономия» использовался для описания экономики человеческих обществ в противоположность экономики природы. Первое предложение «Принципов экономики» Маршалла определяет «Политэкономию или экономику как исследование человечества в повседневности». Далее, в содержательной дискуссии по экономической методологии, которую экономистам всех мастей и их критикам следовало бы перечитать, Маршалл говорит о «чистой», в отличие от «прикладной», экономике (Marshall, 1961 [1920], p. 37, n. 2). В наше время, судя по всему, «чистая» и «прикладная» экономики объединились в «неоклассическую» экономику, вставшую бок о бок с «политэкономией», которая отчасти принимает в расчет неэкономические аспекты человеческой жизни. Тем временем экономика природы почти забыта, хотя такие новые разделы, как биоэкономика и нейроэкономика, все же могут вернуть к ней внимание. Наиболее амбициозной попыткой в этом направлении, исходящей от самой биологии, является работа: Geerat Vermeij. Nature: An Economic History, 2004.

23

См., например, подборку статей в American Economic Review, vol. 88, no. 2 (May 1998), pp. 72–84. Разумеется, гораздо больше можно сказать о классической, неоклассической, «старой» институциональной и «новой» институциональной экономике. Однако это увело бы нас в направлении совсем другого рода книги. Относительно новой институциональной экономики, в особенности исторического контекста в данной книге, достаточно отметить прежде всего North, 1990, и, вероятно, Greif, 2000, которые обсуждают некоторые теоретические и исторические примеры того, как индивиды находят возможности взаимовыгодного обмена и должны создавать институты для решения проблемы соблюдения контрактных обязательств, возникающих на основе достигнутого соглашения.

24

Порядок и классификация могут вызывать вопросы. Кто-то поставил бы финансовую экономику в категорию микроэкономики. Кто-то взял бы, скажем, работы Кеннета Эрроу и описал бы их как скорее методологические, а не микроэкономические по природе. Но, каким бы образом мы ни подошли к классификации, мало кто не согласился бы с тем, что большинство премий было присуждено за рассмотрение индивидуальных мотивов и поступков, то есть за микроэкономику.

25

См. http://www.nobel.se/economics/laureates/1978/press.html Пресс-релиз 16 October 1978 [обращение 14 ноября 2002].

26

Coase, 1994, p. 7.

27

Оценка в триллион долларов относительно программы противоракетной обороны ПРО приводится по: Kaufman, 2003.

28

Heyne, Boettke, Prychitko, 2003, p. 66.

29

Мужчины, конечно же, всегда легко «обходились» со своими женами, заводя романы обычно без неблагоприятных последствий для себя. В наше время это все больше грозит не только распадом брака (развод), но и разделом имущества. С одной стороны, это способствует, например, развитию брачного права (распространению брачных договоров). С другой стороны, на вторичном рынке брака («рынок» повторного брака) эти мужчины, скорее всего, встретят разведенных женщин, приносящих чистые активы из своих предшествующих браков, так что статус нетто-активов на пару может изменяться незначительно. В данном случае не стоит продолжать эту дискуссию, которая, однако, указывает на то, как быстро рассмотрение экономического принципа издержек упущенной выгоды приводит к фантастическому образу мысли, прекрасно подходящему к эмпирически наблюдаемому поведению и событиям. Подборку статей по экономике брака, семьи и домашнего хозяйства можно найти в выпуске 2007 года Journal of Economic Perspectives, vol. 21, no. 2. О социологическом взгляде на экономические аспекты интимных отношений см. Zelizer, 2005.

30

Данное чувство отражает следующая шутливая наклейка на бампере машины: «Моя жена сказала: „Или рыбалка – или я“. Я выбрал рыбалку». (Есть и аналогичная наклейка для женщин.)

31

Цит. по: Buchholz, 1989, p. 141. Одним это напомнит высказывания Йоги Берры (один из величайших игроков в истории бейсбола, знаменитый также своими парадоксальными афоризмами. – Прим. пер.), другим – буддийские истины. В любом случае экономика здесь окажется в хорошей компании.

32

Уровни насыщения со временем снижаются. Если кто-то не видел своего супруга последние три недели, уровень его насыщения, скорее всего, будет «низким». В этом случае он скорее проведет следующие три часа с супругом, чем за просмотром футбольного матча. Но если уровень насыщения «высок», вполне логично, что он будет стремиться заполнить следующий период времени, получая удовлетворение из другого источника.

33

Выражение «природа не делает скачков» впервые появилось в пятом издании учебника 1907 года и сохранялось до последнего издания Маршалла, в 1920-м. Бор впервые заявил о понятии энергии квантов в 1913 году, а знаменитая статья о квантовой механике Гейзенберга была опубликована в 1925-м. В любом случае Маршалл не говорил об отсутствии «скачков» или прерывистых эффектов в природе или в политэкономии, но лишь о том, что плавные, непрерывные элементы следует изучать в первую очередь.

34

Marshall, 1961 [1920], p. xiii.

35

North, 1990.

36

Это одна из ключевых идей новой институциональной экономики North, 1990. См. также вышеупомянутую работу Dolan, 2002, о программировании мозгом поведенческих шаблонов, тем самым «институционализирующим» их.

37

В сущности, Stigler and Becker, 1977, непосредственно отвечают на Galbraith, 1958, утверждая, что потребители демонстрируют устойчивые вкусы к таким предметам потребления, как «стиль» или «социальное своеобразие». Специфические блага, с которыми приобретаются стиль или особые товары потребления, по логике, зависят от увлечений и моды, поскольку для того, чтобы обладать собственным стилем, следует отличать себя от других людей. Мода создается. А тогда в интересах фирм благоприятствовать дифференциации посредством рекламы по продаже продукции потребителям, желающим казаться особенными. Потребители конкурируют друг с другом. Меняются лишь средства, которыми ведется конкурентная борьба, но основные вкусы (чувство стиля или выбор специфических предметов потребления) остаются неизменными. Это прекрасная теория, по-новому интерпретирующая наблюдаемое поведение и совершенно не противоречащая Гэлбрейту. Гэлбрейт утверждал, что компании не меняют вкусы, а формируют увлечения, посредством которых люди стремятся удовлетворить свои потребности.

38

Классическая работа о военной логистике: van Creveld, 2004 [1977].

39

И именно это является одним из выводов седьмой главы относительно того, провела ли Франция, а если провела, то в какой степени, замену своих обычных вооруженных сил ударными (ядерными) силами.